Долгая дорога в бездну

Стеклянная колба в руках Ньюта взрывается с громким хлопком и капли шипящей, вязкой жидкости разлетаются во все стороны. - Упс! – вскрикивает Ньют. - Проклятье! - ругается Германн, вздрагивая и, несмотря на то, что на нем защитный пластиковый щиток, невольно закрывая глаза ладонью - Вам помочь? – спрашивают Кайдановские. Панически вертясь и взглядом ища тряпку, Ньют пытается собрать пузырящуюся синюю жижу в горсти. - Ты и твоя аккуратность! – фыркает разъяренный Германн, тростью доставая из-под стола мусорное ведро. - Ты и твои точные указания! – огрызается Ньют, выливая шипящее вещество в кружку, из которой недавно пил чай. – Убери, бытовой пластик оно разъест. - Я говорил, я говорил тебе, что не надо! - Ты сказал: положи эту хрень туда и херачь нагрев! А я сказал тебе: эту херню надо сушить в вакууме или хотя бы в присутствии хлористого кальция, а не термообработкой во влажном помещении. - Ньют смахивает разлившееся вещество со стола в кружку. - А ты сказал: да нихера! - Я в жизни не употреблял подобных выражений! - Ребята, вам нужна помощь? – чуть громче повторяет Алексей. - Нет-нет, все под контролем. - Забыв о щитке, Ньют пытается привычным жестом поправить очки, но только сильнее заляпывает пластик синеватыми разводами. - Думаете, это первый раз, когда он пренебрегает всеми разумными мерами безопасности и расплескивает по всей комнате омерзительную ядовитую субстанцию? – устало вздыхает Германн. – Он справится. Переглянувшись с мужем, Саша пожимает плечами, а затем проводит пальцем по дисплею планшета. Из наушников снова доносится бодрая речь. Хотя оба Кайдановских теперь находятся при них неотступно, бдительностью эти стражи не отличаются. Теперь, когда Ньют и Германн проводят дни в лаборатории, Кайдановские, изредка обмениваясь парой фраз по-русски, как правило, смотрят что-то на планшете, сидя на деревянных ящиках из-под оборудования. Кровеносные сосуды просвечивают через бугристую кожу рубцов мертвенно-синим. Германн хорошо видит, что Ньюту очень, очень хочется рассмотреть поближе, взять пробу на анализ, разобраться как можно лучше - но он слишком устал и слишком боится, что Кайдановские не отнесутся благосклонно к его любопытству, ведь обещание помочь не равно предложению дружбы или хотя бы дозволению озвучивать подобные просьбы. Работа продвигается гораздо быстрее, чем Германн ожидал, и вдали начинает брезжить нечто, похожее на надежду. Теперь за ужином в скудном свете единственной лампочки он уже позволяет себе усмехаться в ответ на шуточки Ньюта о том, что пора бы покупать сувениры и паковать вещи. Моральные вопросы остаются на обочине, Германн об этом даже не задумывается. Не осознавая этого, он адамантово тверд в своем решении пойти на что угодно, чтобы осуществить свой шанс вернуться в мирную жизнь. Необжитая, наверняка покрывшаяся пылью квартира на Бринцер штрассе уже кажется желанной целью. С мысли его сбивает громкий басовитый смех – Алексей хохочет в голос, Саша толкает его локтем. - Что там такого интересного? – осведомляется Германн и удивленно поднимает брови на ответ: - Запись Совбеза ООН. Его недоумение более чем очевидно, и, пока Ньют, ругаясь, что теперь придется вылавливать чаинки, ищет фильтр-сетку, Кайдановские, перебивая друг друга, пускаются в торопливые объяснения: - Совпред от Филиппин требовал помощи… - А представитель США сказал, что ему плевать на банановую республику… - …И тогда представитель Филиппин плюнул тому на лысину! - Не помню такого цирка с 2008 года, - всё еще вздрагивая от с трудом сдерживаемого смеха, Алексей утирает глаза, и Саша с нездоровым энтузиазмом в голосе перечисляет, загибая пальцы: - Нехватка топлива, куча оружия массового поражения в широком доступе, испытания Егерей загадили все, что можно и нельзя, кто-то требует компенсации за разруху, кто-то требует оплатить им строительство Егерей, санкции, экономика в руинах, везде беженцы, трибунал в Гааге завален жалобами на пилотов и командование… - А пилотов-то за что? – Ньют замирает, не установив сетку на фильтрационную установку, - они же… ну, защищали города от кайдзю. Разве это не подходит под соглашения 2015 года? Оправданный ущерб и прочая. Саша одним взмахом руки отметает все возможные возражения: - Да начхать. Вообще, ты оказал миру нехилую услугу, снова открыв Разлом. Рука Ньюта заметно вздрагивает и сетка срывается с разъема: - Ч-что вы имеете в виду? - Наш док показал всем, что кайдзю еще могут вернуться, и что мы рано расслабились и начали впиваться друг другу в глотки. - Только поэтому его не пристрелили в первые же несколько дней после ареста. - Великий Миротворец. Со второй попытки Ньют всё-таки устанавливает фильтр и переливает помутневшую синюю жидкость в емкость, из которой она подается в установку. Между тем репортаж о заседании Совбеза сменяется выпуском новостей. Слушая Кайдановских, Германн особенно не всматривается в изображения на дисплее, но в какой-то момент взгляд выхватывает знакомое лицо: мужчина, которого в сопровождении конвоя ведут в бронированную машину. Его руки заведены за спину, когда он садится, конвойный придерживает его голову. Германн не успевает прочитать китайские субтитры и у него невольно вырывается: - А я его знаю. Он присутствовал при моем допросе. Тайо Ванг из Национальной Службы Безопасности. - Неужели? Тут говорят, он из разведки и шпионил для северокорейцев. - Теперь его казнят? – несмело уточняет Ньют. Положив испорченную чашку в пакет и застегнув молнию, он вышвыривает её в контейнер с нарисованным маркером логотипом биологической угрозы, а затем включает фильтр и установка с тихим шелестом втягивает в себя всю химически обработанную кислоту. - Необязательно. Просто об этом мы можем и не узнать. Иногда люди гораздо полезнее, когда они живы, но об этом никому не известно. - Как вы?.. – Ньюту не стоило этого говорить. Саша мрачнеет. В наступившей тишине слышно, как очищенное вещество, снова приобретшее лучистый и чистый синий цвет, капля за каплей стекает в коллектор. Рывком поднявшись, Саша приоткрывает дверь. Быстро выглянув в коридор и, видимо, убедившись, что никто не стоит, подслушивая, кивает мужу. Алексей откладывает планшет и, заметно снизив громкость голоса, произносит: - Вы вообще решили, что делать дальше? Ты говорил мне, что подумаешь. Судя по тому, как у Ньюта сразу забегали глаза, эта мысль успела начисто испариться из его сознания: - Ну-у… эм… пересечь границу, приехать в Берлин и жить долго и счастливо? – неуверенно мямлит он. - Тогда вам нужен будет проводник. - Но Сидни сказала… - Сидни сказала, что поможет уехать из Шанхая. Это значит, она даст вам паспорта и машину, а дальше крутитесь как хотите. Каждое слово вымывает из окружающего мира цвет, даже пробирки со светящейся кислотой тускнеют, когда снова становится невероятно ясно, что кошмар побега не закончен и уже скоро им опять придется бежать в никуда, без точного плана, без карты и помощи. - Значит нам нужно придумать, как выбраться отсюда? - спросили одновременно Германн и Ньют. «Живыми» - подумал Германн, однако не стал произносить вслух. Алексей разводит руками: - Да я бы лично проводил вас до самого Берлина или до Москвы, куда захотите, но… - Сами понимаете, мы и до всей этой истории с клетками кайдзю несколько, кхм, выделялись из толпы. - Вообще, на вашем месте я бы перебрался в Австралию. Там у тебя, - Кайдановский показывает пальцем на Ньюта, - найдется немало фанатов. Это удобно. - Но в Австралии же пытаются запретить Церковь Кайдзю. - А почему? Да потому что у них кайдзюпоклонников скоро будет больше, чем католиков. - Не хотите в Австралию? – перебивает Саша, - тогда можно в Россию. Сейчас все готовятся к топливному кризису. - Считается, что он наступит в ближайшие лет пять, - нетерпеливо кивает Германн, пока еще не очень понимая, к чему она клонит. – Я в курсе. Как это должно помочь нам? - Специалисты вашего уровня сейчас на вес золота. А в России тоже ведутся свои разработки и вам будут очень рады. - Откуда вы знаете? – вырывается у Ньюта, и Саша с трудом сдерживает ехидный смех: - Ты когда-нибудь слышал о такой штуке, как интернет, а? Германн оставляет при себе свои мысли и не выражает вполне логичное сомнение – каким образом бывшие пилоты, которые уже десять лет считаются погибшими и живут в штабе контрабандистов, смогли прорваться через Великий Китайский Файервол и узнать о секретных военных программах, ведущихся в России? Вряд ли эта информация выпадает на первой же странице поисковика. - Почему вы не бежите сами? – не сдается Ньют, - вы герои войны, вы пилоты, до которых молодняк не дотягивает. Разве вам не будут рады? - У нас еще есть здесь дела, - загадочно объясняет Саша. – Так что давайте-ка лучше о вас. В принципе, у Чоу есть люди, которые возят контрабанду через границу – очищенные венетий и эврикий, препараты кайдзю. Заодно они помогают нелегалам, в обмен на плату или определенные услуги, конечно… - Словом, от каждого по способностям, - мрачно усмехается Алексей. - …Даже благозвучное название придумали. «Наш общий дом», знаете таких? В сознании Германна грудой спутавшихся воспоминаний в одно мгновение промелькнули звон монет в жестяных банках, плакаты «Поможем беженцам» возле центральных станций метро, настойчивые и такие искренние уверения в том, что если каждый житель Берлина пожертвует хотя бы две марки, десятки тысяч беженцев будут обеспечены едой и жильем. Очереди в миграционных центрах, фургоны нелегалов на границах, толпы безработных, готовых браться за любое самое грязное дело, чтобы накормить семьи. Снова зазвучало в ушах: «Помогите лагерю беженцев». Тощий парень с выражением лица собаки, которая привычным умоляющим взглядом выпрашивает у человека что-нибудь вкусное, идет рядом с Германном, рассказывая о том, как он, Германн, может помочь ордам страждущих. Яркий логотип «Наш общий дом» мозолит глаза. «Для вас это всего лишь чашка кофе…» - Мы договорились с одной из наших, кто помогает перейти границу. Она вас проведет, если захотите, - Саша снова подходит к двери. - Можешь заходить, - произносит она по-китайски, и в комнате, проскользнув из коридора словно призрак, появляется девушка в гражданской одежде, скроенной на манер военной формы. - О, господи, у меня сейчас сердце лопнет, - стонет Ньют, хватаясь за грудь, и не совсем понятно – он еще драматизирует или ему уже действительно плохо. – Что ты здесь делаешь?! – Ли, та самая, не то техник, не то охранник, не то галлюцинация Германна после массового дрифта, немного виновато пожимает плечами, произнося свою любимую фразу, которой она могла оправдать всё, что угодно: - Не у всех есть пособие за выслугу от оборонного корпуса. Расхохотавшись в голос, Ньют обнимает ее, гулко похлопывая по спине. Германн ограничивается сдержанным кивком. - А как еще, по-вашему, обходить погранцов если не при помощи военных? – искренне удивляется Саша. - Бывших, прошу заметить, - поясняет Ли, поверх плеча Ньюта, - частное охранное агентство это вам не армия. Так что, - она оборачивается к Кайдановским, - их вести обычным маршрутом? Двое суток до границы? - Это будет проще всего. Они же не пилоты, их не было на первых полосах, так что их не должны знать в лицо. Во всяком случае, на Ньюта можно просто надеть кепку. На это Ньютон корчит недовольную мину, но замечает, что Германн смотрит, и так безмятежно улыбается ему, что на мгновение можно и поверить - все проблемы уже позади. - Сколько вам еще нужно времени, чтобы закончить всё это? - С учетом того, что в первую очередь надо убрать из состава ту дрянь, которую Ньютон называет заваркой, то, полагаю, недели две. А что? - Значит карту запомнить успеете. Германн коротко улыбается, уголки губ нервически подрагивают - Ньютон, ты не забыл о фильтре? Может быть, пора поставить тот, что тоньше? – осторожно предлагает Готтлиб, потому что слукавить и сказать, что он абсолютно уверен в успехе затеи, ему будет гораздо сложнее, чем отвлечь Ньюта и избавить себя от необходимости говорить о том, что он думает о пересечении границы с проводником контрабандистов. *** Десять двадцатимиллилитровых пробирок, заполненные готовым наркотиком, стоят на штативе, заткнутые резиновыми пробками. Выглядит это до того кустарным, что практически смехотворно. Однако Германн с опаской косится на них, пока Ньют и Саша вперемешку заталкивают в брезентовые рюкзаки термосы, коробки лапши и сменные носки. Затем он снова оборачивается к Кайдановскому, пересказывая ему основные пункты маршрута Шанхай – Харбин. После стольких часов, проведенных над картами, все основные магистрали севера Китая словно выжжены на внутренней стороне век. Алексей потирает руки, очень довольный тем, как Германн хорошо всё запомнил: - Вот, вот видишь, если что-то пойдет не так, ты сам сможешь проложить маршрут. И никаких убогих навигаторов, нашпигованных жучками. - Ли будет ждать вас на улице в фургоне, - объясняет Ньюту Саша, затягивая веревки на горловинах рюкзаков, - вещи Алексей отнесет. А вот оружие я вам давать не буду. В неумелых руках пушка больше опасность для хозяина, чем для цели. - Ну, я вполне себе управлялся с пистолетом, - не без оттенка заносчивости бросает Ньют, с усмешкой оборачиваясь к Германну, как бы прося подтверждения, и Германн закатывает глаза. Встав и выпрямившись во весь свой громадный рост, Алексей кивает жене, и та, тоже поднявшись, поворачивается к Германну и Ньюту, кладя руки каждому из них на плечо. Взгляд её очень серьезен, и Германн понимает, что настал момент произнесения Речи. Последнего напутствия, которое поможет им и будет вести через мутные воды к Великой Цели. - Дальше мы уже не сможем помочь, - голос холоден и строг. - Последний совет - если хоть что-то, хоть какая-то мелочь, хоть какой-то совершеннейший пустяк заставит вас подумать, что вас обманывают, - бегите. Просто бегите. - Но Ли..? - Она - наименьшее из зол. Скажем так: я не доверяю ни одному человеку, кроме своего пилота. И вам нельзя верить никому, кроме своего пилота. Вы столько работали вместе, вы были в дрифте, вы друг друга понимаете так же, как мы с Алексеем, и вы сможете дополнить… - Холодная голова и горячее сердце, - беззлобно хмыкает Алексей, - еще помыть руки и будет идеальный чекист. Саша продолжает говорить, объяснять известные каждому пилоту истины – разделение неподъемной для одного человека нагрузки дает обоим невероятную силу, если только суметь достичь равновесия, закрыть собой слабости второго. Германн не знает, когда Саша успела настолько хорошо их узнать - он никогда не проявлял особого рвения в общении с персоналом Шаттердома, да и Кайдановские держались особняком - но Германн понимает, что она права: в одиночку им не выжить. Случись что, Ньют в первую же очередь запаникует, - и в то же время, не факт, что Германн сможет достаточно расторопно отреагировать в случае резкого изменения планов. А так… действительно, они словно пилоты Егеря смогут дополнить друг друга, компенсируя слабые стороны. Ньют молниеносно и скорее интуитивно, чем рационально, примет именно то решение, которое поможет им, а Германн сможет затормозить откровенное безрассудство и не даст скатиться в омут маниакального смятения. И может быть, может быть, если они очень постараются и если им очень повезет, они смогут выбраться. Квартира на Бринцер штрассе наверняка за время его отсутствия заросла пылью, а липы уже отцвели и, открыв окна, он не впустит в комнаты душный, сладкий запах раскаленного лета. Потоки пыльцы не будут осыпать их плечи, когда они пойдут в университет или ближайший парк. Но всё так же над головой то и дело будут с гудом проноситься самолеты, снижающиеся, чтобы сесть в аэропорту Тегель. Уже в дверях, прижимая к груди штатив с пробирками, Ньют обращается к Саше: - Есл… когда мы снова встретимся, я, возможно, смог бы сделать так, чтобы этого, - он проводит рукой по своему лицу, - тоже не было. Саша равнодушно пожимает плечами, и Ньют сконфуженно краснеет, поняв, что зря сделал акцент на её увечьях. - Вы и так сделали больше, чем мы могли бы мечтать. *** Никогда еще Германна так не интересовали узоры на обоях. Он пристально смотрит на стену, взглядом следя за каждой завитушкой, подмечая каждое пятно. Лишь бы не смотреть на то, как Ньют осторожно передает из рук в руки пробирки с полученным веществом. Взяв одну из пробирок, Сидни подносит её к глазам, всматриваясь в переливы синего порошка, холодный отблеск ложится на ее лицо. В молчании проходит минута, две. Ньют не выдерживает первым: - Ну как? Ты довольна? Что насчет твоей части сделки? Сидни кивает: - Я держу свои обещания, ты же знаешь. - Она отдает пробирки стоящему рядом подручному, затем достает из кармана на голени два паспорта. Быстро открыв их на страницах с фотографиями, она показывает документы Ньюту и Германну: - Эбенезер МакКормик и Калеб Рейес. Теперь вас будут звать так. Ньют уже протягивает руку: - Кто из них я? – смеется он, - надеюсь, что не Эбенезер, это звучит как персонаж викторианского романа. Просто отвратительно. А Калеб – почти как Калибан, это по мне. - Сам увидишь, - улыбается Сидни вполне дружелюбно, однако она не спешит отдавать паспорта, и ухмылка Ньюта сменяется растерянностью. - Только одно «но», - тон ее голоса таков, что у Германна ёкает в груди от леденящей уверенности, что ничего хорошего за такими словами не последует. Возвращая паспорта в карман и застегивая молнию, Сидни небрежно, буднично продолжает: - Курс юаня изменился и, как понимаете, наше гостеприимство стало несколько дороже. Вам придется задержаться. От ослепляющей ярости - чужой, пришедшей извне - у Германна перехватывает дыхание. Однако прежде чем он успевает открыть рот, он краем глаза видит, что Ньют совершенно меняется в лице, и понимает, от кого пришла эта ярость. Вскинув сжатую в кулак руку над головой, Ньют кричит настолько пронзительно громко, что в ушах звенит: - Назад! Все назад! В первое мгновение никто не понимает, что происходит, затем Сидни скептически фыркает: - Нам полагается испугаться и наделать в штаны? - Не то слово! – глаза Ньюта блестят зловещим стеклянным блеском, безумная гримаса искажает лицо. Сидни, по-прежнему невозмутимая, поднимает брови: - А чего, еще раз, нам надо бояться? Вы серьезно думаете, я приму пачку жвачки за детонатор или гранату? Хватит глупостей, маленький доктор. Убирайте свою погремушку и давайте вернемся к делу. - Погремушку?! - практически взвизгивает Ньют, пятясь, чтобы быть ближе к Германну. - П-погремушку?! Эт-это самая токсичная дрянь, какая только существует в мире, - по лицу Сидни словно пробегает короткая судорога, и Ньют громко хохочет: - о, вам не следовало отдавать мне образцы кислоты Отачи! Это Лазурь. Да-да, та самая. Лазурь, - подчеркнуто медленно повторяет он по-китайски, чтобы точно все поняли. - Хотите второй Бхопал с доставкой на дом? Организуем! Кто-то из вас дернется, еще хоть шаг - и следующее поколение в этом районе будет как один слепыми карликами-микроцефалами, а дома придется сжечь, залить пепелище бетоном и засыпать сотнями тонн земли. Ну, кто хочет стать счастливым родителем циркового уродца-дегенерата?! Желающие – шаг вперед! Он кричит в полный голос и выглядит, надо признать, достаточно решительным, чтобы воплотить угрозу, однако Германн безошибочно узнает в его голосе интонацию паники, и он знает, обреченно знает, что еще немного и Ньют сломается, сдастся, отдаст Сидни капсулу с кислотой и позволит себя увести, и именно поэтому Германн не может остаться в стороне. - Господа, - когда он, предупредительно подняв руки, делает шаг, то кожей чувствует, что еще немного и зазвучат выстрелы, и их не спасет никакой шантаж. - Господа, давайте будем разумны. Вы действительно жаждете увидеть всё то, о чем говорит доктор Гейзлер? Я хорошо знаю этого человека, будьте уверены, он действительно настолько безумен, чтобы всё это нам устроить. А теперь… теперь, госпожа Чоу, я забираю эту кислоту у доктора Гейзлера, чтобы он не выкинул глупостей, и ручаюсь, что не позволю ему устроить локальную катастрофу. Если только вы будете уважать наше соглашение: вы отдаете мне документы, я открываю эту дверь, мы уходим, вы не следуете за нами и в дальнейшем не пытаетесь нас найти. - С чего бы мне вам доверять? – Сидни выглядит взбешенной, кажется, она готова задушить Ньюта одной из цепей, что прикреплены к ее ремню, и плевать на то, что потом разверзнутся врата ада. - У меня тот же вопрос, - парирует Германн, - однако Лазурь у нас, и вы при всем желании не сможете её нейтрализовать, даже если, - он чуть запинается, - расстреляете нас сразу же после того, как доктор Гейзлер осуществит угрозу. Поэтому, пожалуйста, передайте мне паспорта. Ньютон, отдай мне капсулу. Германн готов к тому, что ему придется силой разжимать пальцы Ньюта, но Ньют отдает кислоту сразу же, едва Германн касается его ладони. Германн крепко сжимает липкую от пота пластиковую коробочку. - Госпожа Чоу, будьте так добры. С гримасой явной ненависти Сидни протягивает ему паспорта, а когда Германн берет документы, хватает его за запястье и рывком дергает на себя. Удерживая равновесие, Германн делает шаг вперед, и дыхание женщины обжигает его лицо. - Вы стольких настроили против себя сегодня, доктор Готтлиб, - шипит Сидни. Германн холодно и спокойно смотрит ей в глаза: - А скольких еще настроим. Резко выпуская его руку, Сидни отталкивает Германна и громко командует на китайском: - Пропустите их. Прежде чем за ними закрывается дверь и они снова оказываются в аптеке, уставленной банками с сушеными кореньями и рептилиями, Германн успевает увидеть белые косы Саши Кайдановской. *** Фургон припаркован на противоположной стороне дороги. Задние двери открыты, Ли что-то укладывает на полу кузова. Она с беспокойством смотрит на Ньюта, который выглядит сейчас, будто готов не то закричать, не то ударить, затем переводит взгляд на Германна, который продолжает сжимать в одной руке паспорта, а в другой – капсулу. - Вы задержались. Всё в порядке? - Потом расскажу, - отмахивается Германн. Заглянув в кузов, он нервно сглатывает. Кажется, этот фургон раньше принадлежал службе отлова. Здесь нет клеток, но металлической перегородки с маленьким зарешеченным окошком, отделяющей место водителя от задней части, вполне достаточно для того, чтобы почувствовать себя в передвижной тюрьме. - Запах псины перекроет человеческий, если нас будут осматривать с собаками, - поясняет Ли. - Уверена, вы катались на машинах и получше, но… - она показывает на сваленные в кучу одеяла, - с этим должно быть поудобнее. Если получится, постарайтесь поспать. Мы соберем все пробки, это я вам отвечаю. На трассе должно быть быстрее, но до нее надо еще добраться. Ход фургона гораздо мягче, чем можно было ожидать от такой непрезентабельной на вид машины, да и одеяла, признаться, улучшают ситуацию. Германн смотрит на металлический потолок над собой. От запоздавшей паники у него дергается левое веко, в голове пульсирует. Преодолевая волны мигрени, он улыбается, чуть касаясь волос лежащего рядом Ньюта: - А ты молодец. Очень… очень убедительно блефовал. Они поверили, что ты был готов всех нас уничтожить. - А знаешь, - опустошенный, вымотанный Ньют плотнее закутывается в одеяло, стараясь, чтобы колючая ткань не касалась лица, и тоже смотрит вверх, - если бы она не сдалась, я не уверен, что я бы этого не сделал… - Лихорадочный холод прокатывается по всему телу Германна, чтобы в следующее мгновение смениться жаром. Ньют истерически хихикает: - нам всем повезло, что я запаял Лазурь в очень прочную капсулу, которую хрен разобьешь, правда? Вот какой я молодец!