— Чёртовы слизеринцы!

      Существует несколько способов защиты от дементоров: первый — самый известный, но и самый трудный — использование силы телесного Патронуса. Поскольку Патронус представляет собой некое образование, из которого невозможно вытянуть никакие эмоции, у дементоров настаёт что-то вроде кислородного голодания, и они вынуждены ретироваться. Согласно другой версии, Патронус является воплощением счастливых воспоминаний в концентрированном виде, поэтому дементоры при столкновении с ним испытывают такие же мучения, как алкоголики, выпившие вместо алкогольного напитка чистый спирт. Менее известный способ — окклюменция. Закрыв своё сознание, становишься невидимым для дементоров. В этом есть рациональное зерно, поскольку вызов Патронуса, особенно телесного — заклинание не из простых.       Юрий Хованский напряжённо захлопнул книгу и закатил глаза. «Способы борьбы с дементорами», «Патронус», «окклюменция», бла-бла-бла. Такой скуки он не ощущал на протяжении пяти лет учёбы, и вот — профессор Ларин, ёбаный Ларин, который снимает очки за прогулы и заставляет что-то учить. С самого начала этот мужчина в тёмной мантии вызвал у него лёгкую неприязнь, то ли из-за своей нелюдимости, то ли из-за странных замашек и совершенно не «слизеринского» характера. После выговора за пропущенный урок шестикурсник почувствовал к преподавателю что-то враждебное, а после выговора его перед всей гостиной за ту тупую ситуацию с Ушаковой (об этом он уже успел позабыть), у студента выработалась стойкая ненависть к этому мерзкому субъекту.       Кто же знал, что глуповатую молодую худощавую мисс Сенн (но предмет она знала превосходно) позовут работать в Министерство Магии, а её сменит придурок с гиперболизированным чувством справедливости и шилом в заднице?       Наказание за шутку над когтевранкой приходилось отрабатывать. И если Черников и Джарахов хоть как-то привыкли к Ларину, даже нашли точки соприкосновения, то чувство тошноты при одном взгляде на профессора крепло у Хованского с каждым днём. А потому мужчина каждый день говорил: «Плохо сработано, Юрий. Придёшь ещё завтра», хотя Эльдара и Ника давно освободили от этой глупой обязанности. Ему приходилось писать мелом на доске «Я визжу, как фурия», потому что учителю Защиты от Тёмных искусств показалось забавным то, как студент возмущается на выдвинутые обвинения. Кто-то из сокурсников тогда, в гостиной, промолвил:       — Визжит, как фурия.       — Точно, — хмыкнул Ларин.       И даже несмотря на то, что этот подлиза потом получил по ебалу, лучше положение не сделалось.       — Юра? — Эльдар оглядел в гостиную в поисках друга и, найдя его в кресле перед камином, смущённо продолжил. — Сейчас Защита от Тёмных сил. С Гриффиндором. Будет Соболев. Ты идёшь?       Кудрявый только скривился, во второй раз закатил глаза и принялся пихать учебники в сумку, всем своим видом говоря, что в рот он это всё ебал. И конечно, они опоздали.       — Надеюсь, вы прочитали заданный материал, молодые люди? — мужчина стоял к ним спиной, но словно ждал, что они появятся. — Можем начать опрос с вас. Для начала ответьте мне: где вы были?       Класс обернулся прямо на этих двоих, ожидая ответа. Джарахов нескладно начал:       — Дело в том, сэр, что я искал Юру, чтобы пойти на урок, и я, сэр, я обыскал весь замок, но нашёл его только в гостиной, и мы сразу же явились на урок, вот.       — Прямо-таки весь замок? — притворно вздохнул преподаватель.       — Да, весь.       Профессор развернулся к ним лицом, покачал головой и указал на свободные парты. Эльдар мгновенно оказался рядом с Ильёй Прусикиным, который, почти наверняка, заранее занял другу место, а Хованский уселся рядом с Соболевым. Коля грустно качал головой, смотрел в карманное зеркальце и бесконечно поправлял свои длинные волосы. У его соседа тоже были длинные волосы, но не такие мягкие и красивые.       — Коля, рад тебя видеть, — слизеринец протянул руку.       — Я тебя тоже, Юра, — грустно ответил гриффиндорец, и они пожали друг другу руки.       Дмитрий Ларин прошёлся между рядами, проверив наличие всех учеников, хмыкнул что-то вроде: «Минус десять очков Слизерину, не обижайтесь, сами знаете», и за это Юрий Хованский был награждён дюжиной возмущённых взглядов.       — Итак, — мужчина хлопнул в ладоши, — если вы прочитали материал по дементорам, который я вам задавал, — он оглядел класс с каким-то подозрением, — то мы можем сразу приступить к практике. Сегодня опроса не будет, мне скучно.       Ученики кивнули, встали из-за парт и вышли в свободную часть класса, где обычно и проходили практикумы. Преподаватель оказался тут же. Он обошёл студентов кругом, наклонил голову набок и достал свою волшебную палочку. (Тут можно подумать о другом, но нет, обыкновенную волшебную палочку). Он начал:       — Как вы уже знаете, если читали конспект или хотя бы слушали на уроке, — учитель смотрел в одну точку, — заклинание Патронуса требует серьёзной подготовки, а потому в Хогвартсе его не изучают. Магия эта, всё-таки, — он встал между парочкой гриффиндорцев, — довольно эффектная и очень полезная, а потому заклятье вы непременно выучите.       Толпа шестикурсников снова благосклонно кивнула, и Ларин продолжил:       — Я не могу отменить изучение других различных способов борьбы с дементорами, но, впрочем… — он кокетливо улыбнулся, — мы можем остановиться на изучении двух, наиболее интересных, а остальные вы сможете выучить сами. Так ведь?       Вопрос не вызвал никаких затруднений у студентов: отовсюду послышалось «естественно», «так ведь», «непременно, сэр», и молодой профессор, конечно же, поверил своим подопечным.       — Начнём с окклюменции, — он деловито прошагал в сторону, — довольно интересная практика, хотя и довольно сложная. Благодаря этому умению вы сможете не только защититься от дементоров, но и научиться преграждать путь в своё сознание, запутывать противников, даже самых отличных легилиментов, так, что они не распознают вашу ложь, приняв её за правду.       Дети восхищённо кивнули, готовясь слушать дальше, но Черников прервал нависшее молчание:       — А Легилименция, сэр?       — Тёмная практика, Ник, — холодно отозвался мужчина, даже не глядя на учеников, — я не имею права обучать вас этому. Мне и не хочется. Так вот, — он быстро заговорил дальше, — мы будем изучать только самый простой раздел окклюменции — создание блока в сознании, скрывающего за собой информацию. Наиболее примитивный и прямолинейный. Блок легко взламывается волшебником, обладающим более высоким уровнем знания легилименции, нежели субъектом окклюменции, но нам сейчас интересна только защита от дементоров.       Гриффиндорцы и слизеринцы снова послушно закивали, пытаясь внять каждому слову учителя. Среди этой группы, оказалось, были те, кому урок не интересен, например, Николай Соболев, который спросил:       — И как это работает?       — Защита строится по принципу «думать обо всем, кроме того, что нужно легилименту», господин Соболев, — язвительно улыбнулся преподаватель, — в нашем случае, необходимо закрыть от дементора свои счастливые воспоминания. Если говорить о практическом применении, в большинстве случаев окклюмент представляет перед собой каменную стену и в подробностях пытается воссоздать рельеф ее поверхности. Хотите попробовать?       Студенты отрицательно замахали головой. Никому не хочется ведь, чтобы профессор Защиты от Тёмных искусств, какой-то малознакомый мужчина, увидел, как ты целуешь любимую девушку или парня, восторженно рассматриваешь плакаты магловских рок-групп, хоронишь бабушку… Окклюменция — дело хорошее, но как понять, что у тебя получилось?       — Ну и как вы поймёте, что у вас получилось? — обиженно и возмущённо, словно маленький ребёнок, которому не дали конфету, спросил Дмитрий, будто читая мысли учащихся. Хотя… почему «будто»?       — Профессор, — вкрадчиво начал Соболев, выходя в центр круга собравшихся, — может быть, стоит потренироваться? Мы же даже не понимаем, что нужно делать.       — Как раз поймёте, — хмыкнул Ларин. — Легилименс!       В голове у Коли проносятся воспоминания. Вот, он, одиннадцатилетний мальчишка, радостно достаёт из ящика письмо о зачислении в Хогвартс, а тут ему уже четырнадцать, он покупает шоколадных лягушек в «Сладком королевстве» в Хогсмиде, вместе с лучшим другом, Гурамом, а здесь совсем недавнее воспоминание: гриффиндорец целует Чистякову, а восхищённая толпа им аплодирует… Рядом, внутри толпы, появляется мужчина в тёмной мантии:       — Блок, Соболев. Вы должны сопротивляться.       — Нет!       Теперь Николаю пятнадцать, его команда выигрывает в квиддич у Слизерина и становится чемпионами этого года, ученицы младших курсов восхищённо визжат и декларируют его имя, а друзья качают его на руках. А сейчас он, вместе с Хованским, во главе шайки, тестируют новое заклинание на каком-то нерадивом гриффиндорце. У него кровь, и вывихнута лодыжка. Блок, блок, блок… Представить стену, представить стену… Ничего не выходит!       — Хватит, — словно выплёвывая слова, сказал шестикурсник, прекращая действие заклятья. — Я понял, что вы теперь всё обо мне знаете, профессор.       Преподаватель пожал плечами:       — Не всё, Николай, а только то, что вы позволили мне узнать. Урок окончен.       Оставшийся день прошёл мирно. Никаких воспоминаний, никакого Ларина, который теперь знает больше, чем нужно. Почему именно Коля? И почему именно Ларин? Неужели это не могло произойти с какими-нибудь другими учеником и учителем? Чёртовы уроки Защиты от Тёмных сил! Чёртова окклюменция!       А Ларин не поймёт. Он не станет ничего выяснять, просто пойдёт и скажет его декану. А тот — директору. Никто не станет разбираться, и даже его чистокровная родословная, успехи в учёбе и внеклассной деятельности теперь ничем не помогут, его исключат.       Коля с Гурамом были лучшими друзьями. Они познакомились ещё в Хогвартс-экспрессе, когда оба искали место, куда можно сесть, и Гурам угостил нового знакомого шоколадной лягушкой. Они разговорились. Оказалось, что Нармания — маглорождённый, но это совсем не смутило Соболева с его происхождением, он не любил предрассудки. Оба попросили Распределяющую шляпу отправить их в Гриффиндор. Началась череда весёлых дней: уроки, библиотека, завтраки в Большом зале, Гурам будто всегда был рядом, готовый поддержать. На Рождественские каникулы они всегда оставались в Хогвартсе, чтобы побыть друг с другом, а на летние ездили друг к другу в гости. Они обожали розыгрыши и, как сами потом придумали, «социальные эксперименты». Они занимали всё их свободное время, однокурсники каждый раз ждали новый, а учителя втайне обожали эти странные аферы. И всегда в центре всего круговорота событий были эти двое гриффиндорцев. Их дружба казалась чем-то нерушимым, постоянным: пай-мальчик Коля и его лучший друг Гурам.       Но Соболев был популярным. Постепенно они общались всё меньше: то тренировки по квиддичу, то девушка Полина, с которой нужно было гулять, а потом… потом случился «КЛИККЛАК». Николая словно захватила слава. Он всегда был в центре внимания там, а когда-то самый лучший друг оставался только незримой тенью, забытый и никому не нужный. Нарманию уважали в этой компании, но ему там не было места.       А потом всё разрушилось в один миг.       Это был пятый курс, январь: все вернулись в Хогвартс после Рождества, и Коля с Гурамом решили разыграть ребят из «КЛИККЛАК’а»: организовать поддельную драку, посмотрев на реакцию друзей. После уроков они разместились в одном из пустынных коридоров без портретов, где, однако, часто гуляли нужные им люди. Заслышав шаги, Соболев принялся изображать драку: бил друга ногами, а тот притворно крючился на полу. И неожиданно, завидевшие эту сцену издали ребята присоединились к драке. Николай не понимал, что происходит, но словно не в силах ничего сделать и как-то помочь товарищу. Отовсюду слышалось «Давно надо было», «Наконец-то он от тебя отвяжется», «Бей грязнокровку», а он просто стоял, как вкопанный. Но когда он очнулся, понял, в чём дело и закричал «Хватит!», кто-то из слизеринцев уже использовал «Обливейт», чтобы лежащий без сознания пятикурсник забыл о драке, но что-то пошло не так. Все тут же куда-то исчезли.       Соболев рыдал. Он попытался что-то сделать, но действие заклятья было необратимо — Гурам не помнил даже, как его зовут, когда он спросил. Вскоре на его крики сбежались учителя и из бесконечных воплей они поняли, что он нашёл его уже таким. Проверять никто не стал — у Коли не было дурной славы, тем более, что они были лучшими друзьями.       Теперь летом парень ездил уже в Больницу Святого Мунго.       Шансы на излечение были небольшие, но всё же были, и Николай обещал заплатить столько, сколько понадобится, чтобы помочь. Ребята из «КЛИККЛАК’а» только говорили, что Соболев ловко придумал, как избавиться от наказания.       И как это всё объяснить?