— Чёртовы слизеринцы!

      Николай Соболев сегодня был как никогда робок и тих. Он отмахнулся и от малолетних фанаток, и от друзей, и от любимой девушки. На всех уроках он сидел в одиночестве, только это не помогало сосредоточиться — напротив, он находился в совершенной прострации, не слушая нелепые бормотания учителей и шёпот студентов. Профессор Бинс, это тупое привидение, даже снял несколько очков с Гриффиндора, потому что вместо ответа на вопрос Коля послал его к чёрту.       И вот, он, объект воздыхания первокурсниц, капитан факультетской команды по квиддичу, блестящий колдун и, наконец, просто совершенство в гриффиндорской мантии, стоит перед кабинетом Защиты от Тёмных искусств и не знает, что ему делать дальше. Надо бы зайти, попытаться всё объяснить, хотя… он ведь не поймёт. Пожмёт плечами, скажет, мол, «ничего не знаю, из-за тебя пострадал человек», и его исключат. И всё. Надежда семьи! Коля Соболев!.. Опозорил свой род.       Он тихо постучал в дверь и заглянул в кабинет:       — П-профессор Ларин?       — О, Николай, — мужчина как будто бы ждал его, — не помню, чтобы я назначал вам отработку. В последнее время вы ведёте себя довольно тихо.       Гриффиндорец только виновато улыбнулся, захлопнул за собой дверь и начал теребить в руках подол мантии.       Дмитрий нахмурился, пробежался глазами по кабинету, невербально призвал кресла на середину класса, а затем долго смотрел Соболеву прямо в глаза, словно читая мысли. А может и не «словно». Коле всё равно было плевать, всё, что так тщательно он пытался скрывать уже довольно долгое время, Ларин всё равно уже знал.       — Присядьте, Соболев, — мягко начал он.       Шестикурсник на ватных ногах проследовал к креслам, пытаясь не упасть на пол и не сломать себе шею. Хотя, наверное, лучше бы он сломал себе шею и умер. Так бы позором семьи его бы считал только преподаватель.       — Профессор, я…       — Соболев, я всё знаю, — резко осёк его учитель. — Даже не пытайтесь оправдываться.       — Я не пытаюсь оправдываться, — Николай начал тяжёло и часто дышать, будто его грудь сжимали невидимыми тисками, — я ведь не при чём в этой истории. Это остальные. Я сделал всё, что мог.       — Что вы несёте, мерлинова борода! — мужчина поморщился и вскочил со своего кресла. — Все прекрасно знают, что такие серьёзные вещи вы могли подстроить только тому, кого вы ненавидите.       Внезапно Колины глаза округлились:       — Но он был мой лучший друг!       — Что?!       — Что?       Молодой профессор сжал и разжал кулаки, а потом глотнул что-то из фляги, валявшейся на столе. «Интересно, что там?» — спросил у себя Соболев, а потом сам же ответил на свой вопрос. — «Да, уж точно не тыквенный сок».       — Всего лишь вода, Соболев, — беззлобно бросил Дмитрий, даже не оборачиваясь на гриффиндорца, — можете проверить, мне не жалко.       — К-как…       — Я мысли читаю, Коля, — впервые Ларин позволил себе обратиться к шестикурснику неполным именем, — легилименция, и всё такое. Правда, такая странная штука, — он рассмеялся, — я так настойчиво искал информацию по одному очень важному делу, что абсолютно проигнорировал то, что вы явились сюда совершенно по другому вопросу.       Тут к Николаю вернулась вся его гриффиндорская решимость, он вскочил и подошёл вплотную к учителю:       — То есть?       — Не знал, что есть такие недалёкие гриффиндорцы. У вас же «Превосходно» по всем предметам, Соболев.       — Вы не собираетесь меня исключать? — изумился шестикурсник.       — Ох, поверьте, Николай, — преподаватель прошагал к уютным креслам и плюхнулся в одно из них, — если бы я хотел, чтобы вас исключили, вы бы уже плакали над обломками вашей палочки в своём родовом поместье Соболево.       — А как же та история с Гурамом? — Коля проследовал за мужчиной.       — Будем считать, я взял её на вооружение, — Ларин снова отхлебнул из своей фляжки, — и малейший ваш прокол повлечёт за собой последствия. Я сейчас не про невыполнение домашних работ или разговоры на уроке, а про кое-что посерьёзнее. Чтоб вы знали, фактически, я занимаюсь сокрытием преступления.       Гриффиндорец снова разнервничался. Измятый подол мантии был оставлен в покое, зато длинные кудри начали беспрестанно накручиваться на пальцы парня.       — Вы готовите покушение, — просто и без прелюдий начал профессор, — и я не хотел бы, чтобы это случилось.       — Откуда вы знаете?!       — Я мысли читаю, Соболев, — второй раз за сегодня повторил мужчина, на этот раз проговаривая фразу почти по слогам, — однако окклюменции вы, похоже, научились, раз я не смог найти ничего в вашей пустой голове. Конечно, блок довольно слабенький, но нужную информацию скрывает. Пять очков Слизерину.       — Что вы от меня хотите? — огрызнулся шестикурсник и сделал несколько шагов назад.       — Имя. И вы, как и ваша главная тайна, останетесь в неприкосновенности. Вы же не хотите вылететь из Хогвартса?       — Вы хотите сказать, что я предам своих друзей? — поджал губы Николай.       — Я хочу сказать, что вы можете сделать выбор, — Ларин встал с кресла и, даже не смотря на студента, подошёл к нему на расстояние около десяти дюймов так, что можно было услышать частые вздохи парня и его быстрое сердцебиение, — Соболев, вы ведь хотите спасти свою честь и шкуру. Меня всегда удивляло, почему вы оказались не на Слизерине, а как же иначе — изворотливый, хитрый, амбициозный. Жадный до славы. Если вы откажетесь, то я, конечно, сразу не побегу жаловаться директору, но если я замечу вас…       — Нет, — отрезал Коля и быстро направился к двери кабинета. — Всего хорошего.

***

      — Я до сих пор не понимаю, как вы сошлись, — Дима элегантно подал Ксюше руку, когда они спускались по лестнице с очень высокими ступеньками, — это же Ларин! Декан Слизерина! Взрослый мужчина, в конце концов!       Ушакова мило улыбнулась, легко спрыгнув с последней ступени и заговорила:       — Если б я знала, Дима, если б я знала, — она рассмеялась, преувеличенно долго, и Сыендуку начало казаться, что она искусно играет, но пауза была прервана в нужный момент, — ты представить не можешь, как я его боялась в начале года. Но я боялась его не как все остальные. Остальных он раздражал, он казался им чересчур придирчивым или правильным. А я, — она на секунду остановилась, — я смотрела на него с трепетом и благоговением. Да, я боялась его, но он также меня восхищал.       — А ты представь, если б «КЛИККЛАК’а» не существовало бы, Хованский никогда бы не использовал на тебе Левикорпус, и ты не решила бы сходить к декану его факультета, — хмыкнул пуффендуец.       — Возможно это и правильно, — пожала плечами девушка, — ничего не случается случайно, я думаю, — она резко остановилась, — смотри!       Они и сами не заметили, как оказались в совершенно незнакомом для них месте. Это была довольно просторная комната без окон, с одной дверью, через которую они и вошли, и скудным освещением, состоящим из пары древних светильников. Зато на стенах висело восемь огромных портретов.       — Кажется, мы в Боковой комнате, — задумчиво проронила когтевранка.       — Боковая комната? — удивился парень. — Я здесь никогда не бывал.       — Очень удобное место, когда опаздываешь на урок после завтрака или лень тащиться по лестницам, — хихикнула пятикурсница, — каждый из восьми портретов ведёт на один из этажей замка, и к каждому портрету существует свой собственный пароль. Куда пойдём?       Сыендук вздрогнул от неожиданности. Да уж, девчонка с Когтеврана знает о Хогвартсе больше него — человека, специально занимавшегося изучением замка. Вероятность того, что он упустил что-то из виду, была настолько ничтожной, что он сам не верил в неё. И всё же она оправдалась.       — На первый, чего мелочиться-то, — он поморщился.       — Отлично, смотри, — она схватила его за руку и подвела к одной из картин, — смертный ужас!       После этих слов портрет отъехал в сторону, а за ним оказался небольшой проход, который, в конечном итоге привёл их в запустелый коридор без портретов. Всё здесь находилось в лёгком беспорядке, что говорило о том, что в этой части замка мало кто бывает. По правде сказать, ребята были несколько удивлены.       — Что это? — Ксюша смахнула пыль с деревянной таблички какого-то из кабинетов.       — Классная комната №11, — деловито, с видом знатока, промолвил Дима, — во времена Гарри Поттера, кентавр Флоренц проводил здесь уроки прорицаний. Сейчас кабинет, похоже, никому не нужен, — он достал из кармана палочку и торжественно изрёк, — Алохомора!       Дверь со скрипом отворилась. В классе не было ничего, кроме пары окон и валявшегося посередине странного деревянного посоха. Впрочем, даже в таком запустении кабинет выглядел довольно уютно. Наверное, из-за солнца, со всех сторон пронизывающего кабинет. Пятикурсники осмотрели весь кабинет, пытаясь отыскать зацепку в подобном странном его положении, а Сундуков почти две минуты вертел в руках посох, надеясь, что это поможет. Его напарница только хихикнула, а в глазах её заблестел странный огонёк.       — Ревелио! — выкрикнула Ушакова, из волшебной палочки вылетел сполох синих искр, а комната в мгновение преобразилась — нет, теперь это была уже не комната, а лесная поляна, вся в диких травах и цветах. Вместо потолка над ними раскинулось синее звёздное небо. Пахло цветочным нектаром и чистым воздухом.       — Дух захватывает, — спустя минуту молчания промолвил Дмитрий.       — Потрясающая магия, — Ксения подтвердила слова друга, — Альбус Дамблдор был поистине гениальным волшебником.       Они снова замолчали ненадолго, думая каждый о чём-то своём. Звёзды, звёзды… Да, это место куда лучше подходило для класса Прорицаний, нежели уединенная комната Сивиллы Трелони в Северной башне, похожая на старинную чайную. Там всё время стоит странный красный полумрак, а окна открываются настолько редко, что там всё время душно и пахнет ароматическими веществами. Здесь же, казалось, сама природа подсказывает тебе будущее, а твоё дело — лишь правильно истолковать его. Но потом когтевранка вскрикнула, сильно напугав друга и отвлекая его от своих мыслей, и закружилась в неведомом танце вокруг него.       — Что? Что случилось? — испуганно вскочил он.       — Мы нашли идеальное место встреч!       — Ксюша! — также вскрикнул пуффендуец. — Ты гений!       — Знаю, знаю, Дима!       Ребята расхохотались, парень аккуратно обхватил талию девушки, она положила одну руку ему на плечо, а другой взяла его свободную руку, и они закружились в медленном танце. То есть, как закружились: они бесконечно наступали друг другу на ноги и смеялись, а в самом конце свалились на траву.       — Я почти завидую профессору Ларину, — улыбнулся Сыендук, рассматривая созвездия на потолке, — он столько времени проводит наедине с такой прекрасной девушкой.       — Перестань, Дима, — щёки пятикурсницы залились краской.       — Да ладно тебе, — он пожал плечами, — это же правда.       Но Ушакова почему-то этим ответом не удовлетворилась. Быстро вскочила, напряжённо дёргая пальцами, словно Сундуков оскорбил её, а не подарил комплимент. Дмитрий не понял этой странной перемены в её настроении. Он привстал, интересуясь:       — Что-то не так?       — Нет, — поджала губы Ксюша, — всё отлично. Просто вспомнила, что есть дела. Заколдуешь кабинет сам, ладно? — она обвела кабинет рукой. — Сальвио гексиа. Так его никто не увидит. Мы с Данилом отправим всем совы с датой собрания. Пока.       Она упорхнула, оставив друга в недоумении.