— Чёртовы слизеринцы!

      — Ох, профессор! — Ксения рассмеялась так сильно, как только могла, — вы словно магловский сборник анекдотов. Причём последние обычно не смешные, а ваши истории… — она осеклась и продолжила уже осторожнее, пытаясь подобрать слова, — простите, сэр, я опять о магловском мире… анекдоты — это такие истории…       Дмитрий Ларин улыбнулся и осторожно приставил руку к её губам:       — Мисс, я знаю, что такое анекдоты. Не утруждайте себя объяснениями, — он замолчал на секунду, но потом заговорил уже быстрее, словно желая вернуть время, потраченное на паузу. — Я из магловской семьи, мисс.       Глаза Ушаковой резко округлились, а рот слегка приоткрылся от удивления. Она была далёкой от предрассудков о чистоте крови, но этот факт почему-то вызвал в её теле сильную волну эмоций. Обычно она старалась так сильно не выражать их, боясь кого-то задеть, но сейчас…       — Вы удивлены? — мужчина сухо рассмеялся.       — Простите, сэр, — она попыталась выкрутиться из сложившейся ситуации, — я не хотела вас обидеть. Просто маглорождённый волшебник на Слизерине…       — Редкий феномен, знаю, — перебил её преподаватель, — но ведь это не самое главное, да? А как же амбициозность, хитрость, гордость?       — Это всё верно, — лицо девушки густо залилось краской, а взгляд опустился в пол, — просто сам Салазар Слизерин выбирал студентов по чистоте крови. Многие слизеринцы и сейчас придерживаются таких воззрений. Если кто-то из них узнает, то потребует вас в отставку.       Учитель пожал плечами, с улыбкой поднялся с кресла и сел перед ней на колени, заглядывая в опущенные глаза. Ксюше стало не по себе, но профессор только кокетливо ей улыбнулся.       — Но вы же не расскажете никому, да, мисс? — он вернулся к креслу и отхлебнул немного из чашки, стоящей рядом, на столике. — Я вам доверяю.       — Конечно, профессор! — пятикурсница быстро закивала.       Щёки её всё так же горели алым цветом. Возвращаясь к её эмоциональному диапазону, так сильно он раскрывался только у Ларина на уроках. Она была то смущённой, то радостной, то серьёзной и сосредоточенной, и, если бы кто-то из друзей видел её в эти моменты, клянусь, он бы ни за что этому не поверил.       — Почему вы меня так боитесь? — внезапно начал молодой профессор, тут же заставляя Ушакову побледнеть. Её лицо было почти такое же белое, как снег на холмах Шотландии в канун Рождества.       — Я? — дрожащими губами прошептала она.       — Не только вы, — задумчиво пробормотал мужчина, даже не глядя на бледное лицо студентки, — я про всех. Вы все так дрожите, когда я задаю вопрос, словно боитесь, что я стукну вас непростительным. Замолкаете, когда я прохожу мимо вас в коридоре. А над шутками смеётесь скорее из вежливости, а не потому, что они смешные.       — Ваши шутки правда смешные, — выдавила из себя подобие улыбки Ксения.       — Спасибо, но на вопрос вы так и не ответили.       Когтевранка пожала плечами и забегала глазами по комнате. Чёрт, он ведь сейчас подумает, что она его боится. Хотя, почему подумает, так и есть — она его боится! Все боятся. И не потому, что он какой-то опасный, просто чересчур строгий, не терпящий отговорок, немного угрюмый…       — Это всё? — преподаватель нетерпеливо постучал пальцами по столу.       Пятикурсница напряглась:       — Сэр, вы не могли бы не читать мои мысли?       — Простите, я не сдержался. Это как курение или алкоголизм — вредная привычка, от которой трудно избавиться, — он покрутил в руках кружку с уже остывшим чаем, — кто-то курит табак, кто-то пьёт огневиски, а кто-то без разрешения влезает в голову к чужим людям.       — А вы можете меня научить?       — Простите?..       — Лезть к чужим людям в голову, — робко пробормотала девушка, — то есть пользоваться легилименцией, если говорить без метафор, — она остановилась, будто задумавшись, но потом быстро продолжила дальше, — я бы хотела овладеть этой магией.       Ларин покачал головой и отпрянул. Как будто обжёгся об утюг, но успел вовремя одёрнуть руку. Слова казались какими-то нереальными.       — Это тёмная практика, Ксения.       — Но вы же используете эту «тёмную практику».       — Это моё дело, мисс, — он резко одёрнул её.       — Кто вы такой, профессор? — Ушакова наступала, будто пытаясь напасть. — Зачем скрываетесь под выдуманным именем? Маглорождённый волшебник на Слизерине — и правда нонсенс. Мне кажется, такого-то и в истории ни разу не было. Вы ведь, что-то скрываете, да? Боитесь, что вас уволят из-за этого? Вы можете не рассказывать ничего, научите меня легилименции, и я сама всё узнаю.       — Ушакова, уходите, пожалуйста, — Дмитрий пытался найти в складках мантии волшебную палочку, но её нигде не было.       — Расскажите мне правду, сэр.       — Хватит!       Холодный пот. Зажжённая лампа, тускло освещающая маленькую комнату. Бешеный стук сердца. Чёрт, это всего лишь сон, мерзкий кошмар, внезапно хватающий за горло и не дающий спокойно вздохнуть. Дрожь в пальцах не унималась, но было уже не так страшно — в конце концов, произошедшее нереально. И это хорошо. Девочка ничего не знает. Она не должна это знать.

***

      — Ох, профессор! — Ксения рассмеялась так сильно, как только могла, — вы словно магловский сборник анекдотов. Причём последние обычно не смешные, а ваши истории… — она осеклась и продолжила уже осторожнее, пытаясь подобрать слова, — простите, сэр, я опять о магловском мире… анекдоты — это такие истории…       Дмитрий Ларин улыбнулся и осторожно приставил руку к её губам, но осёкся. Рекурсия. Те же самые слова девушки говорила и во сне. И если сон был вещим или подсунутым в его мысли опытным легилиментом специально, отвечать точно так же было не обязательным. В конце концов, это его дело. Студентке, пускай даже такой приятной, как Ушакова, совсем не нужно знать о том, что он из магловской семьи. Субординация, и всё такое.       — Сэр? — пятикурсница смотрела на мужчину с выражением полного изумления на лице.       — О, простите, мисс, — он подобрал руку и схватился за кружку с чаем, стоящую рядом, — мне померещились какие-то странные звуки, я хотел на минуту установить тишину, чтобы разобраться. Замашки мракоборцев. К счастью, мне всего лишь показалось, — он снова улыбнулся.       Признаться, врал он довольно умело, и юную пятнадцатилетнюю особу это вполне могло убедить. И точно — когтевранка сделала пару глотков чая и жалостливо посмотрела на него:       — Вы очень много на себя берёте и очень много работаете, профессор, поэтому и мерещится всякое, — она попыталась сказать это как можно мягче и деликатнее, — это не моё дело, но мне кажется, вам нужно больше отдыхать.       На преподавателя это подействовало как животворящий эликсир: он резко вскочил и быстро зашагал вокруг их кресел (что, кстати, совсем не похоже на уставшего человека). Нужно было выпроводить ученицу, чтобы ненароком не вернуться к этому разговору снова.       — Вы правы, абсолютно правы, мисс! — радостно заговорил он, хватая в руки чашку и залпом глотая весь чай. — Мне и правда нужен отдых. Посему вы можете быть свободны. До встречи.       — Сэр? — Ксюшу такая смена настроения насторожила.       — Идите, идите! — Ларин чуть ли не за руку повёл её к двери. — Вы тоже устали. И вам тоже нужен отдых. И написать эссе по Защите от Тёмных искусств.       Он быстро вытолкал её наружу, а затерявшееся в сутолоке «до свидания» решил опустить. К счастью, девушка не была этим так уж расстроена. Она, хоть и не собиралась уходить рано, была довольно рада тому, что освободилась так скоро. А за дверью её и без того ждали.       — Почему так долго? — безразлично поинтересовался Кшиштовский, одной рукой поправляя галстук.       — Ты хотел сказать: «Почему так быстро?» — ехидно отозвалась Ушакова, хватая его под руку, и вальяжно направилась к лестнице. — Сегодня Ларин был какой-то странный. Сам меня выпроводил. Впрочем, это играет нам на руку.       — Может, у него новая любимая ученица? — всё так же безразлично протянул пуффендуец, за что был награждён возмущённым взглядом спутницы. Лицо последней даже окрасилось в ярко-красный, но скорее от гнева, чем от смущения. — Нас давно уже все ждут. Мне сказали зайти за тобой, чтобы ты нигде не задерживалась. Было так скучно, я даже начал скрести пальцами по двери класса.       — Это был ты? — рассмеялась когтевранка и по-дружески пихнула его локтём. — А я уже отправила Ларина на отдых. Мол, всякие звуки мерещатся.       — Может, ему и правда пора. А ты бы как раз больше времени проводила не за книгами, а с друзьями.       Ребята быстро прошмыгнули мимо Большого зала, спустились по главной лестнице и оказались рядом с Боковой комнатой. Они огляделись, пытаясь понять, нет ли поблизости учеников или учителей, но никого не обнаружив, вошли. В Боковой комнате как и всегда было тихо и душно.       — Смертный ужас, — прошептала Ксения, и один портретов отъехал набок, открывая за собой тайный ход. Удивительно, но кто-то добавил туда освещения с помощью нескольких левитирующих свечек, так что пробираться до заветного коридора теперь можно было не в полной темноте.       — Сундуков говорил, что тут будет здорово, но это просто какое-то волшебство, — восхищённо промолвил Миша.       — Ну да, мы же в школе магии учимся, — хихикнула пятикурсница, а парень, сдерживая смешки, толкнул её в бок.       В кабинете уже стоял довольный Сундуков, а на полу, возле окна, сидел Поперечный, читая какую-то увлекательную книгу. Когда отворилась дверь, они оба наставили на вошедших волшебные палочки, но внимательно разглядев ребят, убрали их и полезли обниматься.        — Миша, — с притворным возмущением начала Ксюша, освобождаясь от объятий, — ты сказал, что нас ждёт здесь целая толпа народа. Но их нет. И что это значит?       Несмотря на весёлые интонации Ушаковой, выражение лиц ребят почему-то стали серьёзными. Все разом замолчали, поджали губы, Поперечный отложил книгу и сухо проговорил:       — Да Нил, всё чисто?       — Угу, — подтвердил вошедший, слабо улыбнувшись девушке, — можем начинать.       — Начинать что?.. — удивлённо проговорила Ксения, но её прервал стук резко захлопнутой Сундуковым двери. Парень пробежался глазами по комнате, оглядел всех присутствующих и прошествовал к окну.       Когтевранка напряжённо сглотнула. В комнате словно стояло ощущение недосказанности, общей тайны, в которую, однако, почему-то не посвятили её. Она ждала объяснений, но друзья молчали, понуро опустив головы.       — Есть разговор, — наконец начал Кшиштовский.       — Что за разговор? — непонимающе отозвалась пятикурсница.       — Знаешь, какое самое ценное сокровище, которое только есть у человека? — откуда-то издалека начал второй пуффендуец, вышагивая по кабинету, казалось, оттягивая момент. — Не деньги, не магия, не даже дружба или любовь, — он на секунду остановился, посмотрел в глаза подруге и снова продолжил шагать, — память. Воспоминания — это всё, что у нас остаётся, когда у нас отбирают всё.       Ксюша оглядела друзей. Они все уныло смотрели на неё.       — К чему эти разговоры? — она всплеснула руками. — Хватит тянуть, говорите уже.       — У нас кое-что украли, — потерянно проговорил Ермаков.       — Воспоминания, — снова заговорил Дима, быстрыми шагами подходя к Ушаковой. Он взял её за руки. — Кто-то стёр наши воспоминания. В тот день, когда был лекторий, когда мы обнаружили Да Нила в коридоре, что-то произошло, и кто-то стёр нам память.       Ксения посмотрела на него с недоверием. Кто-то наложил на них заклятье забвения? В Хогвартсе? В самом безопасном месте во всём магическом мире? Слова парней казались сущим бредом, да и она не ощущала у себя в голове какого-то существенного провала. Да, тогда они немного повздорили с Ермаковым, парни оттащили его за угол, но потом этот конфликт как-то разрешился, они все вместе отправились в библиотеку…       — Ты пытаешься вспомнить, — медленно, почти по слогам проговорил Миша, заложив руки за спину и невесело улыбаясь, — пытаешься понять, что произошло после того, как мы оттащили Даниила за угол, пытаясь растолковать ему, что к чему, но ты не помнишь. Ты помнишь, что мы стояли там, что он препирался, но следующим идёт то, как мы весело болтаем, направляясь в библиотеку. Не отрицай.       — Откуда ты…       — Так у всех, — грустно пролепетал когтевранец, прерывая сокурсницу и отводя взгляд куда-то вбок. Он выглядел как-то особенно потерянно на фоне всех остальных, и его сине-бронзовый шарфик как-то странно гармонировал с этой грустью.       — Недавно мы сидели в библиотеке, — неожиданно вступил в разговор Поперечный, который в день лектория не пошёл с ними в библиотеку, а остался в Большом Зале, участвовать в дуэли, — и Миша рассказывал мне, про тот день, но в тот самый момент, когда он уже начал говорить про библиотеку…       — … Данила прервал меня и спросил: «В смысле, так как вы его уговорили?». И я с ужасом понял, что не помню, совсем ничего не помню, — поджал губы Кшиштовский, поправляя галстук. Он всегда поправлял галстук, когда нервничал.       — Потом они решили пойти ко мне, непосредственному виновнику этого события, — продолжил Ермаков, глядя Ксюше прямо в глаза. — Ведь, может, из-за интенсивной подготовки к СОВУ, голова Миши просто выкинула это воспоминание как ненужное, а я должен был это помнить наверняка. Но нет, моё воспоминание так же обрывалось на этом моменте.       — Со мной было то же самое, — невесело закончил Сыендук.       В комнате повисло молчание. Когтевранка отчаянно пыталась найти в своей голове разумное объяснение, но отыскать в голове крохотное воспоминание не получалось. В этом моменте не было ничего особенного или важного, но кто-то украл у них воспоминания, а никто не имеет на это права.       — Мы должны были поговорить с тобой без посторонних глаз, — мягко проговорил Дима, словно пытаясь её успокоить, — никому лучше не знать об этой ситуации. А нам нужно понять, кто же украл нашу память. Мы правы?       — Угу, — качнула головой пятикурсница, потерянно осматривая собственные руки. Пальцы занялись мелкой дрожью. До неё только начало доходить, что теперь у них в Хогвартсе появился новый враг.       — Ребята? — в кабинет заглянула аккуратная головка Анастасии Шпагиной, красные волосы которой сегодня были убраны две изящных косы. — Мы же не заблудились?       — Конечно, нет! — Ксюша мгновенно перестроилась, отодвигая парней от себя и встречая гостей. Такие странные перемены состояния происходили в ней нечасто.       В кабинет лёгкой бабочкой впорхнула Настя, а за ней проследовало, словно телохранители, два высоких слизеринца — Руслан Тушенцов и Даня Кашин. Сегодня они были в как никогда бодром расположении духа.       — Очень приятный коридор, — улыбнулся Руслан, приобнимая пуффендуйку за талию и на ходу здороваясь за руку со всеми сразу, — лично готов пожать руку человеку, заколдовавшему свечи ещё раз. Усовершенствованное Вингардиум Левиоса или что поинтереснее?       — Скорее всего, это Левиосо, — вмешался в разговор Кашин, — но всё равно красиво. Так кто это придумал?       — Я, — поджал губы Да Нил, но вместо насмешек получил от слизеринцев только радостные восклицания и подмигивания.       Вскоре вся компания была в сборе, кабинет трансформировался в большую лесную поляну, и все радостно переговаривались. Настя Шпагина плела девочкам венки, а парни пытались залезть на огромное дерево, стоявшее в центре, но Ушакова оборвала их веселье, напоминая, зачем они все собрались:       — Рада, что мы все собрались тут, в этом странном месте, и теперь можем обсудить наши дальнейшие действия.       Все кивнули, готовые слушать и внимать дальше. Шпагина теперь плела венок вслепую, уставившись на когтевранку, наугад вплетая цветы и травы.       — Мы пока не знаем ни точной даты, ни времени покушения, но готовиться к нему нам это не помешает, — продолжила девушка, про себя думая о том, что у неё не получается складывать слова в предложения, и она ужасный выбор для оратора, — я думаю, что нам нужно больше времени проводить с Русланом, чтобы, если что, кто-то мог помочь ему в любой момент времени.       — Это не будет выглядеть чересчур навязчиво? — перебила её Катя Трофимова, вытягивая правую руку вверх, как на уроке.       — Нам нужно попытаться сделать так, чтоб не выглядело, — коротко ответила на вопрос девушки Ксения, — те, кто общались с ним до этого, могут, собственно, продолжать это делать, а те, кто нет — просто аккуратно наблюдать.       — Мы будем наблюдать парами или в одиночку? И что, мы должны будем всё время следить за ним? — поинтересовался Кашин.       — Как хотите. Хоть впятером. Следить нужно будет между уроками и после них, я думаю, эти придурки не догадаются подстроить что-то во время занятий, — пожала плечами пятикурсница, готовясь отвечать на что-то ещё. Она сама не понимала, как неожиданно приобрела роль эдакого негласного лидера, хотя к этому никогда и не стремилась.       Внезапно вверх взметнулась худая рука Ермакова. Это было внезапно потому, что ему, как когтевранцу, Ксюша рассказывала возникшие идеи первому, а потому никаких вопросов у него быть не должно было.       — Дань? — удивлённо подняла бровь Ушакова.       — Я тут подумал, — нескладно начал он, вставая на ноги и оглядывая всех присутствующих, — что, возможно, они могут сделать всё куда более прозрачно. Что если Соболев вызовет его на магическую дуэль? Серьёзную дуэль. Например, ночью. Никто и не будет знать, что он ушёл. А сами будут ждать его там всей толпой, память сотрут, разбомбят какой-нибудь кабинет, усыпят и оставят его там. А наутро, явившийся туда преподаватель естественно потребует его исключения.       — Они могут вызвать на эту самую дуэль любого ученика, избить его и заставить рассказать профессорам, что это сделал Руслан, — вмешался Баженов, — это проще в реализации.       В комнате (точнее, на полянке) воцарилось молчание. Все попеременно глядели то на Ксюшу, то на Да Нила, будто пытаясь понять, что же делать дальше. Ответа не представлялось. Что если Ермаков прав? Скрытный Руслан ни за что не расскажет о дуэли, скорее решит, что сможет позже похвастаться триумфом. Он был сильным дуэлянтом, и сомневаться в том, что он сможет противостоять даже умнику Соболеву не приходилось, но противостоять толпе шестикурсников, кичившихся своей любви к Тёмным искусствам — это совсем другое.       — Ну и что делать? — наконец, прервав молчание, задал вопрос Сундуков, покрутив пальцем у виска. Ответом послужило только тихое «я не знаю».