Сборник имов от #aly_st0

— Оль, ты сдурела? — подруга выпучила глаза, а девушка продолжила лежать на боку. — Как это не будешь?! Ты все из-за своего Сашеньки переживаешь?! Да наплюй ты на него! — Кать, не кричи, и так тошно, — проглотив подступившие слезы, прохрипела Оля. — И вообще, уйди. Сказала же, что не буду праздновать. — Дура. Я вернусь вечером и мы пойдем в клуб, — бросила подруга и, быстро чмокнув Максимову в макушку, ушла. Оля поднялась на кровати и села. Голова кружилась, а все тело содрогалось от недавней истерики. Три дня, как они поругались. Три дня, как он ушел, хлопнув дверью. А сегодня, даже в ее день рождения — ни звонка, ни сообщения. Олю поздравили все: соседка с пятого этажа, бывшая стерва — одноклассница, родственники и друзья, и даже молодой преподаватель истории. Ее поздравили все, но только не человек, на отношения с которым она потратила четыре года своей жизни. А казалось, все было просто. Бытовая ссора по поводу грязной посуды. Куда еще проще? Ну, с кем не бывает? Но если бы она знала, чем обернется простое замечание в его сторону. Посуда летела на пол, разбиваясь на миллионы маленьких осколков. Любимая кружка Плисакина была со злостью выброшена с третьего этажа, а у ее любимой игрушки в виде кота были оторваны три лапы. Они вспоминали все старые обиды, кричали и бросали едкие колкие фразы. После ее очередного «я жалею, что встретила тебя», блондин бросил «я могу покинуть твою жизнь прямо сейчас» и ушел, забрав с собой только порванную игрушку. Когда до нее дошло, что она натворила, Максимова выскочила на улицу. Его не было видно, а на асфальте, в освещении уличного фонаря лежали осколки его кружки. Три дня она не жила. Лежала на кровати, постоянно плача. Оля не подпускала к себе никого. А сегодня, она была готова умереть. Шатенка ждала сообщения от Саши, хотя бы знак, весточку. Даже если бы он прислал букву сообщением, она была бы рада. Она бы все простила. Тихий стук в дверь вырвал ее из воспоминаний. — Сказала же, что не буду праздновать. — Это почему? Услышав голос, она вздрогнула и повернулась. Саша стоял в дверном проеме, оперевшись о косяк двери. Потрепанный, возможно пьяный, но такой родной. — Сашка… Подорвавшись с кровати, Оля кинулась ему на шею. Плисакин сжал ее в своих объятиях и зарылся носом в чистые волосы. — Прости, прости! Я дура, понимаешь? Дура! — судорожно шепча, Максимова начала сильнее прижимать к нему. — Саш, нужен ты мне! Я не смогу без тебя! Саш, я люблю тебя! Блондин что-то прошептал, а потом подхватил ее на руки и впился поцелуем в губы. Оля незамедлительно ответила на поцелуй, и Саша начал двигаться прямо к кровати. Блондин осторожно уложил ее, словно боясь причинить вред хрупкому телу. Но Оле было мало одних поцелуев. Они вместе были четыре года, она назубок выучила все его слабости. Резко толкнув Сашу, она села сверху и снова поцеловала его, только в этот раз более грубо. Парень улыбнулся и начал медленно задирать подол ее ночнушки. Его касания сводили ее с ума. И он всегда умело пользовался этим. Ночнушка была скинута, и Оля уже пыталась снять с него дико мешающие штаны вместе с футболкой. Они не церемонились друг с другом — все это было ни к чему. Она всегда стонала, когда он грубо сжимал ее бедра, когда кусал губы и оставлял следы на коже — Оле это все нравилось, а Саша все это знал. Через мгновение комнату разразил приглушенный стон. И все осталось в этой квартире прежним, кроме одного. На кухне его ждала склеенная кружка, а ее в коридоре — починенная игрушка.