Немного из жизни Хэнка

Что в его доме забыл лидер девиантов — совершенно отдельный вопрос. Гораздо больше Хэнка волнует тот факт, что его диван перевернут и, кажется, разорван. Он складывает руки на груди, ждёт объяснений, всем своим видом показывая, что сейчас эти двое рискуют познакомиться с лучшими матами из коллекции лейтенанта Андерсона. Как оказалось, пластмассовые независимые существа имели настолько толстую кожу, что даже стальной взгляд Хэнка не пробил эту броню. — О, Хэнк, здравствуйте, — кивнул Маркус, вставая с пола. Взгляд Хэнка значительно потяжелел, но лейтенант всё-таки кивнул. — Не волнуйтесь, новый диван скоро доставят. Играть с Сумо в столь закрытом пространстве оказалось плохой идеей. Приношу свои извинения. Коннор виновато смотрел в пол, и Хэнк невольно провёл параллель между андроидом и щенком. Вздрогнул. Из кухни выплыла пассия Маркуса. Хэнк почувствовал острую нужду выставить их всех к чертям. Норт презрительно скривилась, но всё же выплюнула приветствие. — Что же вы вдвоём забыли в моём доме? Маркус замялся, и Коннор наконец-то поднял голову. — Маркус пришёл обсудить кое-какие вопросы. — Опять революция? — вздохнул Андерсон так, будто эти девианты каждое воскресенье переворачивали порядки в Детройте. — Что вы, — улыбнулся Маркус. — Я надеюсь, диван будет тут сегодня же. — Конечно, Хэнк, — отозвался Коннор, расслабившись. Норт нахмурилась, но ничего не сказала, пока Хэнк, игнорируя маленькую секту, пошёл в ванну. Он слишком стар для подобного дерьма. *** — А ты не забыл, какой сегодня день? Хэнк часто слышал, чтобы женщины задавали подобные вопросы. Означали они всегда одно — ты где-то крупно облажался, забыв про какой-нибудь день муравьёв. Но одно дело были женщины. Когда же подобный вопрос задаёт робот — в пору прятаться под одеялом и накрывать голову руками, говоря, что ты в домике. К сожалению, домик этот не работал с Коннором, а потому Хэнк браво выдержал несколько секунд и спокойно кивнул. — И? — Коннор выглядел так, будто этот день жизненно необходим. Хэнк панически вспоминал все хоть сколько-нибудь значимые даты. Коннор нахмурился и закатил глаза. Где только нахватался подобного? — Хэнк, это не смешно! — Заявил Коннор. Хэнк осторожно кивнул, соглашаясь. — Да хватить ходить вокруг да около! — Вспылил Андерсон, когда Коннор кинул на него очередной странный взгляд. — Не помню я, какой сегодня день! — Неудивительно. С таким-то образом жизни. Хэнк был в восторге. Маленький девиант научился ворчать. Посчитав, что на этом всё, Андерсон врубил телек, обустраиваясь на новом диване. Пора бы уяснить, что если эта пластиковая зараза что-то вбила себе в голову, то это надолго. Вечером Коннор с непроницаемым лицом позвал его ужинать. — Твою мать, — одобрительно кивнул Хэнк, завидев на столе всякие вкусности. Да тут даже дорогой алкоголь и бургеры были! Его андроид опять сломался? Это возможно во второй раз? Коннор едва улыбался. Когда Хэнк выпил уже второй стакан коньяка, Коннор аккуратно втиснул ему в руки какую-то коробку. Хэнк недоуменно приподнял бровь. — Открой, — попросил Коннор. И хоть его лицо оставалось равнодушным, глаза как-то странно блестели. Андерсон сначала предположил, что Коннора настолько достал старый алкоголик, что он устроил ему прощальный ужин, а вот сейчас он откроет коробку и ему, бравому лейтенанту, придёт конец. Отметя этот бред, Хэнк снял крышку, доставая... свитер? Совершенно дикий, украшенный в цвета «вырви глаз», вызывающий кошмары у эпилептика, он был одним из лучших свитеров в жизни. Хэнк никогда и ни за что никому это не скажет, да и самому себе в этом признаться трудно, но Коннор смотрит радостно — уже все считал, паршивец. Хэнк встаёт, и Коннор мягко обнимает его, шепча совершенно неожиданное: — С Днём Рождения. И Хэнк безоговорочно счастлив.