***
Небольшой домик. Вход охраняют преданные Хокаге и советникам АНБУ. Все помещение напичкано фуиндзюцу, тишину нарушают только крики роженицы, Кушины. Роды идут тяжело, вот уже на протяжении более пяти часов Минато поддерживает печать, чакры уходит не слишком много, но он устал от филигранной работы. Плохо то, отметил про себя Минато, что печать очень нестабильна, любое вмешательство — и ее не станет. — У-а-а-а! — закричал младенец. — Поздравляю, у вас мальчик. Хороший, крепенький, — произнесла с облегчением Сарутоби Бивако. — Таджи, омой младенца, — распорядилась она, залечивая разрывы: ребенок вырос крупный, без осложнений не обошлось. Пока женщины работали, Минато держал печать, краем глаза выискивая опасность и вытирая слезы радости. У него родился сын. — Кушина, спасибо, — тихо произнес счастливый отец, сжав руку любимой. Он убрал мокрую алую прядь с лица тяжело дышащей, но счастливой супруги. Их глаза встретились — в глазах любимой Минато увидел счастье, любовь и облегчение, что все закончилось. Повернувшаяся в этот момент к счастливым молодым родителям Бивако-сама так и не задала возникший вопрос, только улыбнулась, словно боясь прервать молчаливый монолог двух любящих сердец. Воспоминания из собственного прошлого нахлынули волной, кольнуло сердце. Дети… их рождению радуешься, а по утрате плачешь. Обычно строгая и властная женщина отвернулась и отошла к новорожденному, оставляя пару наедине. — Отлично! — произнес Минато, хлопнув в ладоши. — Теперь настало время укрепить печать. Потерпи еще немного, милая. Вокруг была тишина, Минато прислушался, стараясь ощутить постороннюю чакру. Ничего. Намикадзе облегченно выдохнул, положил руки на черную печать на животе Узумаки, как со стороны работающих ирьенинов раздались глухие удары и звук падающих тел. — У-а-а-а! — Четвертый, отойди от джинчурики, — раздался тихий хрипловатый голос незнакомца. Перед моментально развернувшимся Намикадзе стоял мужчина в белой безликой маске, его тело скрывал темный плащ с капюшоном, накинутым на голову. На полу лежали с пробитыми сердцами Бивако-сама и Таджи. Враг убил акушерок очень быстро. Несколько факелов на стенах погасли, погружая часть помещения в тень. Маска скрывала личность врага, который застыл напротив Хокаге, приставив к горлу плачущего младенца кунай. Чакра вражеского шиноби показалась ему неуловимо знакомой. Они встречались? — Иначе жизнь ребенка закончится, не начавшись. «Как он прошел через барьер и двойную охрану? Все-таки нападение произошло… вот только один он или действует группа?» — с тревогой подумал Минато, сосредоточившись на враге, нахмурившись. — Отойди от джинчурики. Или тебе плевать на своего ребенка? — послышался нетерпеливый хриплый голос из-под маски. — Подожди, успокойся! — Минато попытался выиграть время разговором, осторожным взмахом руки оттягивая внимание мужчины от ребенка. — Кто бы ты ни был, чего ты хочешь добиться освобождением Кьюби? — Чего хочу добиться? — хрипло, растягивая слова проговорил мужчина. — С помощью Кьюби я создам мир, в котором не будет войн. «Я не могу активировать ловушку, пока у него на руках Наруто!» — с горечью подумал Намикадзе. — Итак, твой выбор: сын или джинчурики? — неизвестный в маске опасно приблизил кунай к маленькой шейке младенца, ему явно надоело ждать. — Минато! — с болью закричала Кушина, Намикадзе с тревогой увидел, что печать снова ослабевает и по лицу любимой ползет фуин. — Выбирай! С этими словами человек в маске высоко подкинул сверток с ребенком и метнул в него кунай. «Кушина не простит, если ты умрешь» — мелькнуло в сознании, а тело уже двигалось само. Минато успел перехватить малыша, ускорившись с помощью чакры, и одновременно с обретением опоры на стене активировал ловушку, которую враг прошел не замечая, словно был призраком, иллюзией. Человек в маске развернулся в сторону Четвертого со сложенной печатью, его слова заглушило потрескивание взрывных печатей, который враг успел незаметно для Четвертого прикрепить на пеленку младенца. — Наруто! — панически закричала Кушина, пытаясь приподняться. Четвертый в ужасе распахнул глаза, рефлексы шиноби не подвели. Минато пришлось сделать двойной скачок в пространстве по меткам, в первом он сорвал ткань со взрыв-печатями, а вторым переместился к Цунаде-химе. — Минато! — тревожно воскликнула вскочившая Цунаде, оторвавшись от бумаг на столе. — Ты цел, Наруто, — произнес с облегчением Минато, не обращая внимания на встревоженную женщину и прижимая к себе плачущего сына. «Но ему всё-таки удалось нас разделить. Нужно спешить, держись, Кушина!.. Пока он не сломает печать, она будет жива, но времени мало». — Где Кушина? — напомнила о себе Сенджу, с тревогой всматриваясь в лидера деревни. Она сделала несколько шагов к прибывшим, но, наткнувшись на взгляд Минато, отступила. — Цунаде-химе, присмотрите за Наруто. Я скоро вернусь с Кушиной, ей потребуется помощь, — ледяным голосом ответил Минато, в его холодных синих глазах словно промелькнула тень Шинигами. Цунаде, прошедшая две войны, непроизвольно напряглась. Передав сына, Минато сосредоточился на метках. Первым скачком он переместился за пределы Конохи и уловил метку Кушины совсем не там, где проходили роды. Он чувствовал, что время утекает сквозь пальцы. Благо, что на полуразрушенной скале неподалеку от того места, куда враг переместил Узумаки, у Минато находился один из припрятанных маячков. Переместившись на него, он увидел на открывшейся долине внизу, что мужчине в маске удалось извлечь Кьюби из ослабленной печати, и теперь демон застыл неподвижно рядом с камнем, на котором лежала Кушина. Она была жива и явно из последних сил пыталась приподняться. Находившийся рядом демон поднял огромную лапу и резко опустил ее на своего бывшего джинчурики. Минато Хирайшином метнулся к любимой, выхватывая ее из-под удара, и тем же способом перенесся с ней обратно на скалу. — Минато, где Наруто? — со слезами на глазах спросила обессиленная Кушина. — Он в безопасности. Прости, милая, я опоздал, — с болью в голосе ответил Минато, крепче прижимая супругу к груди. — Ты должен остановить его здесь и сейчас, он направляется в Коноху, — с отчаянием хрипло проговорила Кушина, крепко сжав одежду на его груди. Минато нашел глазами мужчину в маске, отмечая, что тот явно держит Кьюби под контролем. Демон после неудачи с расправой над Кушиной и не думал кинуться на них — он застыл, словно статуя, только резкие удары хвостами и оскал выдавали нечеловеческую ярость демона. На губах Минато появилась усмешка; пусть идёт в Коноху, там его ждет жаркий прием. Новый удар лапой Кьюби до конца разрушил скалу, на которой за секунду до того находились Четвертый и Узумаки.***
Оставив жену в надежных руках Цунаде-химе, сразу приступившей к своим обязанностям ирьенина, Минато переместился в свой кабинет. За окном наступила ночь, поэтому в помещении было темно, но Намикадзе хватало лунного света, проникающего через большие окна. Обойдя стол, Минато надкусил палец и, сложив цепочку печатей, приложил руку к стене. По Конохе зазвучал сигнал тревоги, люди на улицах замерли, переговариваясь, а после спокойным шагом направились в сторону убежищ, ропща на надоевшие учебные тревоги. — Хокаге-сама? — перед отступившим от стены Минато появилась дежурная тройка АНБУ, каждый преклонил колено перед Хокаге в ожидании приказа. — Журавль. Сообщение барьерной команде: активация Ограничительного защитного барьера над Конохой, на полную мощность. Выполнять. Рысь, Змея, — Четвертый, не прекращая отдавать приказы, подхватил со стула свой плащ с надписью «Тень огня четвертого поколения», набросил его на плечи и серьезно посмотрел на подчиненных: — Это не учебная тревога. Змея, на тебе оповещение чунинов и генинов о помощи в эвакуации гражданских. Я запрещаю им вступать в бой. Рысь, передай командирам АНБУ и джонинам приказ готовиться к бою, схема третья. — Кто противник? — не поднимаясь, хмуро уточнил Рысь. В отдалении прогремел взрыв, люди закричали в панике, раздался рев демона. От спокойствия АНБУ не осталось и следа, они вскочили и с тревогой смотрели на разгорающееся зарево пожара на окраине деревни и бледно-фиолетовое мерцание поднятого барьера. — Кьюби, — кратко прозвучало в ответ. Минато исчез в сопровождении характерного грома от использования техники. Следующим пунктом назначения Хокаге, как ни странно, стал не демон, бушующий на окраине деревни, пытающегося пробить барьер, не штаб, предусмотренный для таких случаев, а неприметный домик возле парка. После перемещения Минато быстрым шагом направился к двери. Чем ближе он подходил ко входу, тем больше хмурился. Намикадзе попытался сенсорикой обнаружить живых, но никого не сумел нащупать. Остановившись в коридоре, Намикадзе осознал причину своей тревоги — запах крови и гари. Он опоздал, снова? Кто посмел?! Словно призрак, Четвертый направился в сторону неровного отблеска света, где располагалась кухня. Источником освещения был огонь — в комнате весело разгорался пожар. Возле перевернутого котацу лицом вниз лежала пожилая женщина с кунаем в спине. Недалеко от нее, опираясь на окровавленную брызгами крови стену, сидел один из АНБУ, внук убитой. Его кунай был зажат в руке, но следов крови на нем не было, а на лице парнишки застыло удивление напополам с какой-то поистине детской обидой. Но не ради этих двоих пришел в этот дом Четвертый. Оставленный на попечении вдовы маленький четырехлетний мальчик с причудливой шевелюрой — жесткими красными волосами — вот кто интересовал Хокаге. Напротив входа стоял небольшой диванчик, из-под которого растекалась кровавая лужа. Обойдя перевернутый столик и убитую, Минато нашел мальчика за диваном — ребенку перерезали горло, и теперь его достаточно длинные волосы пропитались кровью, а на лице застыла гримаса ужаса. — Проклятье, — процедил Минато. О найденном сироте, потомке Узумаки с сильной кровью, способном выдержать запечатывание Кьюби, знали только четверо: Третий, советники и Данзо. Но только Хирузену было известно, где именно и с кем живет будущий возможный сосуд. Остальным были даны другие сведения. От осознания, что Третий, вероятнее всего, предал его, сердце Минато наполнилось обидой и разочарованием. На секунду прикрыв глаза, Минато осознал, что, как бы он не пытался этого избежать, будущим джинчурики станет его собственный сын — самое дорогое сокровище Намикадзе. Кушина его убьет.***
Сарутоби Хирузена не покидало плохое предчувствие с тех самых пор, как его жена ушла принимать роды джинчурики. Между ними не было любви, но Хирузен уважал Бивако, долгие годы совместного проживания послужили образованию крепкой дружбы между ними. Когда прогремел первый взрыв, он понял — Бивако высказывала ему свое недовольство сегодня последний раз. Заныло сердце. Пока он пытался понять, что именно пошло не так, руки привычно натягивали боевой костюм и проверяли снаряжение. Отбросив мысли о супруге, Хирузен поспешил в штаб. Путь не занял много времени. Отдельное помещение, служившее для штаба в экстренных ситуациях, было наполнено жизнью. Хирузен проводил взглядом очередного связного, быстро направляющегося к выходу с новым заданием. Уступив дорогу, Хирузен отметил пустое место Хокаге и переключил свое внимание на главного стратега Листа — Шикаку Нара. — Сарутоби-сама, — поприветствовал Шикаку Хирузена легким поклоном. — Где Четвертый? — задал главный для себя вопрос Хирузен. — Кажется, у нашего Хокаге возникли проблемы, — ехидно прозвучало от двери вместе со стуком трости, прежде чем Нара успел ответить. Хирузен хмуро взглянул на своего старого боевого товарища Данзо, входящего в комнату, — мне доложили о шуме боя, возникшем на оговоренном месте родов джинчурики. Значит, Намикадзе вступил в бой. Конечно, все отлично знали, что именно нужно делать в подобных ситуациях. Не раз и не два проводились учебные тревоги, и каждый шиноби знал, что ему делать. Особенно часто за последний год тревоги любил устраивать Минато. Хирузен нахмурился — Четвертый предполагал такой исход? Как невовремя. — Схема третья? — уточнил Хирузен, обернувшись к Шикаку. — Да. Сарутоби прикрыл глаза в согласии. Это лучший выбор. Но все равно… — Беру командование на себя, — устало прикрыв глаза, озвучил свое решение Сарутоби. — Тогда ты должен знать о полученной мною информации, Хирузен, — произнес Данзо, медленно приближаясь к хмурым Нара и Сарутоби.***
На окраине прогремели взрывы, тишину ночи разорвал далекий рев разъяренного демона. Учиха Фугаку в это вечернее время по приказу Четвертого дежурил, поэтому смог быстро организовать эвакуацию мирных жителей при первых звуках тревоги, благо, демон материализовался на окраине. Темноволосый, как и все Учиха, капитан полиции Конохи раздавал указы подчиненным, наблюдая за непрерывным потоком гражданских, которых шиноби защищали от падающих обломков разрушенных зданий на окраине Конохи. Увы, не всегда это удавалось, и земля окрашивалась кровью погибших — от разлетающихся камней, под вырванными с корнем деревьями или в банальной давке паникующих гражданских. Возле хмурого Фугаку появился знакомый АНБУ в маске Мыши. — Приказ из штаба: до полной эвакуации гражданских клану Учиха запрещено вступать в бой с Кьюби, — отстраненно произнес Мышь. Рядом стоящие Учихи-полицейские, прибывшие с отчетами об эвакуации, возмущенно зароптали — они стремились в бой. Фугаку мрачно посмотрел на АНБУ — Минато не мог не понимать, что джонины из клана Учиха смогут лучше задержать или отвлечь Кьюби. Свою задачу они уже выполнили, из возможного места схватки все эвакуированы. Или приказ отдал не Четвертый? Не нравится ему эта ситуация. Алое зарево пожара отразилось в виновато-понимающих глазах Мыши, видных через прорези маски. Получив кивок от Фугаку, АНБУ ушел Шуншином. — Капитан, от нас будет больше пользы рядом с демоном, а с эвакуацией оставшихся жителей справятся и генины с чунинами! Отдайте приказ хоть джонинам! — напряженно проговорил один из Учиха. Остальные невольные слушатели согласно зароптали. Фугаку с маской спокойствия на лице наблюдал за вспышками далекого боя. Он отметил, что рядом с Кьюби появился Гамабунта — значит, Джирайя-сама вступил в бой и не даст демону пойти вглубь Конохи. «Время пошло. Минато, где ты?» — Изао-сан, оставляю вас за старшего. Особо проконтролируйте, чтобы все четко выполняли приказ, — проговорил Фугаку, повернувшись к возмущающему джонину. Он знал, что, несмотря на все протесты, этот шиноби выполнит приказ. — Хай, — проскрипел Учиха Изао, осмелившись напоследок уточнить у капитана: — А как же вы? — А у меня приказ Четвертого, — активировав Шаринган, спокойно ответил Фугаку. Учиха переместился в нужную ему сторону и перешел на бег верхними путями. В голове всплыл недавний разговор. Так получилось, что со времен академии Намикадзе и Учиха были соперниками, стараясь во всем одолеть друг друга. Минато раздражала отстраненность и показательная холодность Учихи, но восхищали его сила и уверенность. Фугаку же бесили в сироте маленького клана вечная улыбка и доброта — он считал это слабостью. Два человека с противоположными характерами. Они не попали в одну команду, но после, во время войны, часто на опасных заданиях прикрывали друг другу спины. Постепенно соперничество переросло в дружбу. В тот день Фугаку нашел Минато на горе Хокаге. Тот стоял, облокотившись на перила, не отрывая взгляда от заходящего солнца. Наступал вечер, Коноха в вечерних лучах солнца была красива. Намикадзе обернулся и, приветливо кивнув, взмахом руки пригласил присоединиться. Они простояли в молчании несколько минут, и каждый, вглядываясь в родную деревню, думал о своем. — Зачем позвал? — словно сбросив наваждение, спросил Учиха. — Посмотреть на деревню с высоты, — с хитрой улыбкой прищурился Намикадзе, повернувшись к собеседнику. — Пфф. — Ладно, ладно, ты прав, не видами любоваться… Ты как всегда сразу предпочитаешь переходить к делу, — согласился Минато, за столько лет разобравшись в интонациях хмурого Фугаку. Намикадзе, перестав улыбаться, твердо посмотрел на собеседника. — Фугаку, у меня к тебе просьба, — сказал Минато, в его голосе слышалось волнение. Фугаку от такого непривычного тона друга заинтересованно приподнял брови. — Хн? — Ты ведь знаешь, что скоро у Кушины роды. И у меня есть непроверенные сведения, что, возможно, на нее будет совершено покушение с целью освободить Кьюби и разрушить Коноху… Я знаю, что в день гибели Нобу ты пробудил Мангекё, — Фугаку от слов друга непроизвольно напрягся и активировал Шаринган, но Минато и не думал отводить глаза в сторону, он смотрел на Учиху спокойно и с уверенностью в своих словах. Дождавшись, когда Фугаку деактивирует Шаринган, Минато продолжил тем же спокойным голосом: — Если неизвестные добьются своего, и Кьюби вырвется, пообещай мне, что придешь в назначенное мною место и удержишь его сколько сможешь своим додзюцу. Ведь ты сможешь? Подул сильный ветер, растрепал волосы собеседников, сорвал с деревьев листву и закружил ее в своеобразном танце, разорвав затянувшуюся тишину и молчаливую борьбу взглядов. Фугаку задумчиво перевел взгляд на приглянувшейся ему крупный лист, который плавно опустился в подставленную им ладонь. Он принял решение: — Обещаю. Прыгая с ветки на ветку, Фугаку отбросил воспоминания в сторону. Сейчас ему необходимо сосредоточиться на одном — как можно быстрее достичь оговоренного места, подготовленного для запечатывания Кьюби. Фугаку до последнего не верил в подобный вариант развития событий — но разрушенные дома и демон на окраине Конохи говорили сами за себя. Высокие деревья стали редеть, и перед взором главы клана Учиха предстала большая поляна, с трех сторон прикрытая деревьями. С четвертой возвышалась скала, у подножия которой протекала мелкая речушка. С тех пор как Минато показывал ему это место, ландшафт немного изменился: пропало несколько деревьев в центре, но зато появились камни — много камней. Учиха запрыгнул на дерево повыше и окинул взглядом поляну. Его брови в удивлении приподнялись — камни лежали не просто хаотично, оставляя достаточно большое пространство в виде круга посередине пустым, они образовывали сложную фигуру. Заготовка для барьера? Фугаку, к сожалению, плохо разбирался в фуиндзюцу, лишь на уровне простого потребителя. Учиха принял решение оставаться на опушке до появления Четвертого с Кьюби. Ему оставалось только ждать. Именно сейчас, в период тревожного ожидания, Фугаку стали одолевать сомнения. Правильно ли он поступил? Ведь как капитан полиции Конохи он обязан был находиться рядом со своими подчиненными. «Нет, с эвакуацией справится и Изао, — Фугаку непроизвольно потер глаза, словно стирая с них усталость и прогоняя сомнения, — мое место здесь. Если Кьюби не запечатать…» Время тянулось томительно медленно, и долгие минуты ожидания показались Фугаку вечностью. Тем неожиданнее оказалось появление точно в центре поляны демона и Минато вместе с его учителем — легендарным санином. Демон распластался на земле после перемещения, словно перед использованием Хирайшина на него уронили гору — или огромную жабу. Фугаку отметил последнее уже в движении, направляясь в сторону Кьюби и стараясь поймать его взгляд. — Фугаку, он твой! — крикнул Четвертый, тяжело дыша, — переправка демона явно дорого обошлась Минато — и исчез, оставив их разбираться с демоном. Демон, словно чувствуя, что его снова попытаются подчинить, собрался покинуть поляну. Но заряд жабьего масла, выпущенного санином, не позволил демону двинуться, что привело того в неистовство. Кьюби развернулся в сторону обидчика, намереваясь раздавить надоедливую букашку. И попал в ловушку — Мангекё Шаринган Фугаку заставил демона застыть на месте, не двигаясь. В алых глазах Кьюби отразилось додзюцу Учиха, и огромное алое тело завибрировало от ярости. Фугаку скрипнул зубами — контроль соскальзывал, не позволяя взять Кьюби под полное подчинение. Все, чего смог добиться Учиха, — это заставить демона замереть на месте. — Р-р-р-р-а-а-а!— яростно выл Кьюби, бешено вращая глазами в попытках сбросить технику. — Нам нужно будет время, Фугаку-сан. Справитесь? — напряженно спросил Джирайя, глядя на застывшего Учиху. Тот только кивнул, сосредоточившись на технике. Боковым зрением Фугаку видел, как саннин складывает печати и призывает небольшой каменный алтарь. «Кто же будет новым носителем? Почему алтарь такой небольшой, неужели маленький ребенок? — краем сознания удивился Учиха. Появление Минато со светловолосым младенцем на руках расставило все по своим местам. — Проклятый мир шиноби… Надеюсь, оно того стоило, друг, и жена тебя не убьет… если выжила». — Где Кушина? — встревоженно посмотрел Джирайя на Минато, на что тот только коротко качнул головой. В ответ саннин разразился такой отборной бранью, что Фугаку услышал для себя много нового. Появление Четвертого с ребенком также заметил и демон, из-за чего пришел в ярость и с утроенной силой рванулся из оков техники. Фугаку пришлось отрешиться от всего остального и направить всю чакру в Мангекё. Из правого глаза Учихи пошла кровь. Началась невидимая борьба — ярость биджу против силы Мангекё. То один, то второй хвост приходил в движение, оставляя в земле глубокие борозды, чтобы через секунду вновь замереть. Но в какой-то момент как будто что-то изменилось: глаза биджу окончательно утратили всякий проблеск разума, а тело начало биться в путах контроля почти непрерывно. Фугаку заскрежетал зубами, ожидая, пока боль из глаз уйдет. Когда жжение прошло, он отметил, что ребенка уже положили на алтарь, Минато с Джирайей встали каждый на своем камне, и синхронно начали серию печатей. Активированная ими техника поражала: камни, до этого лежавшие серыми грудами, вспыхнули белым, соединяясь между собой нитями прозрачного голубого света. Джирайя опустился на колено, руки его окутались свечением — он явно отвечал за подпитку техники. Вокруг же Минато резко закружились потоки воздуха, развевая волосы и плащ резкими порывами. Четвертый покачнулся, стараясь удержать технику, но быстро справился с минутной слабостью и сплел руки перед грудью в завершающую печать. Из камней вырвались прозрачные цепи, впиваясь и оплетая свою жертву. — Р-р-р-р-а-а-а! Дальнейшее потребовало от Фугаку всех его сил. Одна из цепей оплела талию Минато и трансформировалась в огромную призрачную руку. Он резко выбросил вперёд правую руку и бывшая цепь в точности повторила ее движение. Повинуясь воле создателя, она впилась в грудь демона, вытягивая из него злую багровую чакру, — но медленно, слишком медленно, а Кьюби отчаянно сопротивлялся. И чем больше чакры вытягивала техника, тем сильнее приходилось сосредотачиваться Фугаку, резь в глазах становилась уже почти нестерпимой, и ему приходилось постоянно подстраиваться под каждое изменение состояния демона. Наконец, Намикадзе резко дернул рукой, вырывая из демона бесформенный сгусток темной чакры, которая стремительным потоком устремилась в Минато. Как только поток чакры прекратился, Намикадзе пошатнулся, ослабив контроль над удерживающими цепями. Кьюби моментально воспользовался ситуацией и дополнительным выбросом чакры сбросил контроль непозволительно отвлекшегося — всего на секунду! — Фугаку. Мощным рывком лап демон вырвал цепи из камней и с оглушительным рычанием молниеносно ударил в сторону Четвертого. «Нет!» — мысленно закричал Фугаку, преодолевая резь в глазах и собирая остатки сил. По поляне прокатился оглушительный звук удара. Лапы Кьюби оказались зажаты в руках огромного темно-синего, почти черного призрачного воина, закованного в броню. Фугаку впервые активировал Сусаноо, но не смог материализовать его полностью, только туловище. Блокированный удар оказался колоссальной мощи, и ударная волна согнула в порыве деревья и заставила воду в речушке выплеснуться из берегов. Фугаку пришлось опереться на руки, чтобы не упасть, из его рта пошла кровь. Но он упрямо держал демона, не позволяя ему двигаться. Словно через вату до его слуха донеслись слова Джирайи, активирующего Печать Восьми Триграмм. — Будь ты проклят, Четвертый! — взревел Кьюби. Фугаку из последних сил поднял голову, чтобы увидеть, как произошло запечатывание оставшейся половины демона в младенца. Одновременно с этим с огромного воина стала пропадать сначала броня, потом мышцы и кости, чтобы развеяться окончательно. Уже теряя сознание, Фугаку увидел, как Четвертый упал на колени, харкая кровью.