Ну, что мечешься, дура? Что снуешь? Ведь не выйдешь отсюда! Издохнешь, не выйдешь! Да еще привыкнешь, примиришься! Мало того, что привыкнешь, но еще нам — мучителям твоим — руки лизать будешь! Хо-хо-хо…
А. П. Чехов
У Ноен, как и у любого другого человека (женщины), есть свои мотивы, какие-то личные причины поступать так, как она поступает. Совесть скребется где-то на подкорке. Она есть. Наверное. Просто не показывается на свет. Пропала где-то в тени и все. Все. Ноен продолжает помогать Тэхену, несмотря на его грубый отказ: отвлекает дежурящих медсестер, выключает на время видеокамеры и показывает служебный выход. По пути придерживает двери, потому что руки у Тэхена заняты, если вы не забыли. В руках у него чужая жизнь — это не в новинку. На заднем дворе, немного вдалеке, под раскидистым, но голым (сейчас только ранняя весна) деревом — опять же в тени — стоит серебристая хендай. Рядом с машиной высокий человек — пока тоже тень, а точнее силуэт: широкоплечий, мощный. Света от одинокого фонаря у самого выхода не хватает, чтобы его разглядеть. Оно и не нужно. Тьма прячет место преступления вместе с преступниками. Чем ближе к машине, тем отчетливее чувствуется запах сигаретного дыма. В темноте мелькает маленький яркий огонек. Слышатся тяжелые вдох и выдох. — Быстро вы, — мягкий голос, лишенный эмоций. Человек не двигается с места, только огонек мелькает туда-сюда: руки, рот, вниз, снова руки, снова рот. Горького дыма так много… — Теперь нужно так же быстро отсюда убраться, — Тэхен говорит негромко, вкрадчиво. Он слабо подкидывает мальчишку в своих руках, чтобы удобнее перехватить. — Лишние глаза нам ни к чему. Да. Ни к чему. Зачем им лишние жертвы? — Да, — соглашаются с ним и Ноен, и безыменный силуэт — хором. Хах. — Тогда открывай багажник, Джин, ну, — Тэхен широким шагом подходит ближе к машине, а названый Джином, наконец-то отмирает и, нажатием одной кнопки на пульте, послушно открывает багажник. Они вместе грузят Чонгука внутрь и с хлопком закрывают крышку. Ладно, что не гроба. Джин говорит Тэхену садиться в машину. Тот только тихо цыкает, но просьбу выполняет. Сам «курильщик» отбрасывает сигарету на холодную землю и тушит ее, придавив тяжелым ботинком. Два метра, которые разделяют Джина и Ноен, первый преодолевает за два шага. Он оказывается ближе, возвышаясь над девушкой почти на две головы. Огромная-огромная тень, которая ее поглощает. — Ноен? Это работает, как спусковой механизм: когда девушка поднимает голову, чтобы заглянуть мужчине в лицо, по ее щекам уже сбегают маленькие блестящие в свете фонаря капельки. — Зачем мы это делаем? — не поздно ли спохватилась, а? — Так будет лучше, — Джин опускает тяжелые руки на плечи девушки. Блестит обручальное кольцо на безымянном пальце — точно такое же, как у Ноен. — Кому? Кому-то — явно. Осталось только разобраться: кому именно.***
Когда Чонгук открывает глаза, вырываясь из небытия, он видит только тьму. Где бы он сейчас не находился, — здесь темно. Очень темно. Хоть глаз выколи. Ничего не разглядеть. Остается только чувствовать. А еще бояться того, что эта тьма может от него скрывать. Мальчишка дергает руками и вместе с этим своим воспаленным сознанием пытается переварить еще одну важную сейчас вещь: его руки туго связаны над его головой. Мало того, что он просто связан, еще и подвешен на чем-то так, чтобы не стоять вертикально, но болтаться, как туша мертвого животного в мясном отделе. Из-за сильного натяжения кожу на запястьях обжигает так сильно, словно ее лижет открытое пламя костра. Страх сейчас — естественная реакция организма. Это нормально. Но бояться неизвестности, и того, что за этой неизвестностью последует — невыносимо. Когда боишься чего-то определенного страшно совсем по другому. Сердце словно сходит с ума, и Чонгук, чтобы просто перестать думать, начинает считать свой бешенный пульс. Почти сразу сбивается и начинает сначала, — голова не поспевает за рваным ритмом. Голова вообще отказывается работать здраво и рассудительно, только назло подбрасывает самые страшные варианты дальнейших событий. Богатая фантазия в данный момент — оружие, что направлено против самого Чонгука. У мальчика вот-вот закончится выдержка. Он держит приступ паники из последних сил, потому что знает, что привлекать внимание в данной ситуации — не лучшая идея. Однажды в институте на пару к ним пришли сотрудники полиции и зачем-то очень долго объясняли, как стоит и как не стоит вести себя, если не посчастливилось стать жертвой похищения. «Жизнь — самое важное, что у вас есть, — говорил один из полицейских, сжимая в руках планшет с планом лекции. — Если вы оказались в подобной ситуации, то поступитесь собственными принципами. Ваша жизнь важнее. У похитителя есть собственный интерес, поэтому постарайтесь утолить этот интерес. Вотритесь в доверие. Будьте тихими и сговорчивыми. Покажите, что вы ему подчиняетесь. Докажите верность, если необходимо. Но ни в коем случае не вступайте в конфликт!..» На той лекции Чонгук впервые узнал о такой вещи, как стокгольмский синдром. Но он никогда не думал, что это знание когда-нибудь ему (снова) понадобится. Пригодится в жизни! «Стокгольмский синдром — это не психологическая болезнь, как многие ошибочно думают. Это защитный механизм. Это нормально. Так сознание подстраивается под внешние раздражители, чтобы не сойти с ума. В ряде случаев этот механизм спасает жизни людей. Поэтому не стоит противиться ему. В случае необходимости — это сохранит вашу жизнь…» А жизнь — это самое важное. Все хотят жить. Чонгук — не исключение из правил. Вроде бы эта лекция была приурочена к серии похищений людей. Кого-то из этих людей нашли, а кто-то до сих пор остается «без вести пропавшим». Чонгук не хочет быть причисленным ко вторым. Видимо поэтому сквозь липкую жижу страха он вспоминает и лекцию, и такие важные сейчас советы от полицейского: будь тих, будь сговорчив и послушен. Подчиняйся. Слушайся. Подчиняйся. Приручайся, как животное, которое заперли в клетке. Не причиняй неудобств. Молчи. Чонгук все мотает на ус и запоминает. Это работает, как инстинкт — на бессознательном уровне. Он не боец, чтобы вырывать свою жизнь силой (которой у него нет). Поэтому он просто будет подчиняться чужой воле. Силе, которая в данный момент времени стоит над ним и стоит выше, намного выше, укрываясь где-то там — в темноте. Он же должен сказать спасибо своему учителю из прошлого… (Должен?) Только если «это» спасет ему жизнь. Резкий скрип двери обозначает появление нового лица (кроме Чонгука и тьмы). Из проема двери постепенно расползается неприятный глазу желтый свет, который обнимает черный контур человеческой фигуры. Этот свет не дает разглядеть человека, только его силуэт. Лицо скрывает тьма. Может быть, это к лучшему. — Крепко спал, крольчонок? — не слишком анонимно интересуется гость. Имя всплывает первее воспоминаний о нем. Чонгук помнит это нарочно ласковое «крольчонок», а еще помнит какого-то Тэхена. Но какого именно вспомнить так и не получается. Он точно его знает, просто не помнит ни лица, ни обстоятельств при которых они познакомились. Ведь они познакомились, да? Иначе откуда Чонгуку знать чужое имя? — Чего молчишь? — голос кажется ближе. Вместе с ним мальчишка начинает слышать осторожный и тихий звук шагов. «Что-то» приближается к нему. Убежать прочь уже не получится. Остается только ждать. Но к чужим рукам и чужим прикосновениям Чонгук не был готов. (Словно все его кошмары разом обрушились на него, поглотили его с головой) Поэтому когда Тэхен оказывается совсем близко, когда мальчик ощущает холодные касания пальцев на оголенных участках кожи, — он срывается. Паника, которая и до этого момента сдерживалась из последних сил, выливается за края. Это стало последней каплей. Стакан полон. Истерика разрастается, как снежный ком. И Чонгук не сдерживает крика, что рвется из горла в отчаянии. — Кричи, — говорит Он, и Чонгук чувствует, как чужие горячие губы касаются мочки его уха. Ближе быть уже просто невозможно. Он пересек все допустимые границы. — Перестань молчать. Тебе же страшно. Кричи! И Чонгук кричит. Громче. Теряя голос, срывая его к чертям собачьим. Ему так страшно! Так… Невыносимо. Из глаз непроизвольно начинают литься слезы, сбегая вниз по щекам ровными дорожками и срываясь с острого мальчикова подбородка, они падают на чужое плечо. Неизбежность гложет. Что теперь будет? Дальше? Спрашивать страшно. Знать страшно. Но знать нужно. Они стоят так близко, пока крик не сменяется приглушенным хрипом, а затем и стоном. Тихим-тихим. И когда в ушах перестает звенеть, Чонгук слышит чужой смех. Истеричный смех, — словно отражение его крика. Ряд причин для «активации» синдрома жертвы примерно таков: долгое нахождение в замкнутом пространстве с преступником бок о бок, один на один и очень сильный страх перед обидчиком. И когда жертва перестает верить в свое спасение — она просто смиряется с положением дел. В этот момент психика подстраивается под новые условия жизни. Выживание, ради сохранения жизни, — вот в чем весь смысл. У Чонгука есть полный комплект! Пора подстраиваться под обстоятельства? На какое-то мгновение воцаряется тишина. Человек отходит от Чонгука, пропадая в темноте. Даже желтый свет не помогает его разглядеть. А потом — раз — и темнота сменяется ярким светом. Чонгук жмурится с непривычки, кожу щек больно стягивают высыхающие дорожки слез. Свет режет глаза. А потом так же резко, как пропадает тьма, исчезает и сильное натяжение на запястьях. Чонгук не успевает сообразить теряя равновесие и падая на пол, как бесхребетный мешок с картошкой. Первое желание — сжаться до размеров частицы. Или просто перестать существовать. — Давай проясним сразу, чтобы между нами с тобой не было недоговоренности, — говорит Тэхен, опускаясь на корточки перед сжавшимся Чонгуком. Он терпеливо ждет, когда мальчик посмотрит на него, чтобы увидеть это узнавание в больших, круглых глазах. — Я тебя не трону. Не сейчас, — нужное уточнение. «Не сейчас» может наступить через секунду, а может не наступить вовсе. Это уже не плохая перспектива. — Но у меня есть несколько правил, которые необходимо будет соблюдать. Первое и самое главное — никаких гребаных вопросов, пока я сам не разрешу задавать их, — по крайней мере есть вероятность получить ответы на все вопросы — рано или поздно. — И второе — если ты убежишь из этого дома… я тебя убью. Вытащу из-под земли, где бы ты не спрятался. И поверь, когда это произойдет, ты будешь жалеть, что остался жив. Понятно? Чонгук взвешивает в голове все «за» и «против». Пока Тэхен говорит, он старательно успокаивает самого себя. Психика самозащитится от страха и от окончательного слета с катушек. Люди выживают и не в таких условиях. Просто нужно принять правила чужой игры. — Да, — хрипло, но разборчиво. Твердо даже. Чонгук согласен. У него нет другого выхода. Отсутствие выбора, которого никогда не было и нет — горькая пилюля реальности. А все варианты ответов — сплошной обман. Сильные всегда подчиняют слабых, и если не ты, то тебя — обязательно. Вот как работают законы природы. Вот по каким правилам приходится играть.