Ах, какая у тебя была тяжелая жизнь! Сделаться палачом и убийцей — большой шаг вперед, не так ли? Каждый человек находит себе оправдание, и чем более подлым он становится, тем трогательнее у него история. Интересно, какую историю мог бы рассказать я?
Джо Аберкромби
«Воспоминания»
…Тот день запомнился Ему особенным. Тэхен мог расписать его по секундам, если бы у него попросили. Ранний подъем, скудный завтрак (тост и горький черный кофе), душ, больница, участок, новое задание… Как говорится: ничего не предвещало беды. Это был его обычный день. Но он им не остался. Все изменилось. Все. Пунктом назначения стала квартира в спальном районе на отшибе. Район оказался старым и грязным, скорее всего забытым городской мэрией напару с полицией и другими общественными службами. Дома здесь уже совсем обветшали, состарились и требовали либо капитального ремонта, либо банального сноса с заменой на новые, современные многоэтажки. Но никто не собирался пачкать руки, тратить (не) лишние деньги городского бюджета… поэтому район тихо умирал, превращаясь в «помойную яму», которая день ото дня выгоняла прочь простых людей и ютила внутри себя тех, кому в этой яме самое место: наркоманы, алкоголики, жулики, просто опасные личности, — этот список можно продолжать вечно. Все это концентрировалось на узеньких, темных улочках, процветая, будто бы даже с официальным на то разрешением. Так сказать: пока нет полиции все законно! Этим правилом тут пользовались с удовольствием. Тэхен не переживал по поводу не самой лучшей репутации места, в которое направлялся. Он спокойно вел машину, разглядывая скорбно покосившиеся пятиэтажки, неаккуратные свалки мусора у обочин, испачканные, где-то порезанные банеры редких магазинов, большинство из которых давно уже закрылись. Его не интересовали люди, не интересовала опасность, что могла прятаться в любом темном переулке. Он не боялся. Потому что он сам был и есть — опасность. Чего и главное кого ему бояться? Припарковавшись у обочины, чуть вдалеке от дома, в котором находилась нужная ему квартира, Тэхен вышел из машины и осторожно захлопнул за собой дверь. Улицы пустовали. Ранним утром уже (еще) тихо. Только дул крепчающий ветер, пробираясь сквозь черную кожаную куртку. Холодно не было, просто изредка по коже пробегал противный морозец. Воздух пах старыми домами, спиртом и помоями. Тэхен поморщился. Это место совсем не симпатизировало, ведь он не причислял себя к тем, кому здесь самое место. Поэтому, простояв на месте, рядом с машиной еще пару секунд, Тэхен легким шагом направился в сторону раскрытой настежь двери подъезда. Чужая квартира встретила незваного гостя запертой дверью. Тэхен, склонив голову к плечу, оценил степень сложности замка, хмыкнул: все проще простого. Замок старый, а потому его можно запросто вскрыть отмычкой. Тэхена не остановят даже новые механизмы, но он не мог не порадоваться тому, что ненадолго сократит потраченное на «задание» время. Вскрыв замок меньше, чем за минуту, Тэхен спокойно открыл дверь одной рукой, а вторую опустил внутрь кармана куртки и нащупал холодный металл старого складного ножа, готовясь к нападению. Хищник должен всегда быть готовым атаковать. И Тэхен готов. Всегда готов. Чужая квартира казалась совсем пустой: тут почти не было мебели да и просто каких-то вещей, которые бы обозначали присутствие здесь человека. Можно было сосчитать по пальцам: разобранный футон в углу единственной комнаты, пустая пачка от рамена рядом, забитая бутылками мусорка. И сам человек, нервно сжимающий между пальцев сигарету, стоящий у окна и нервно переминающийся с ноги на ногу. Тэхен не собирается скрывать своего присутствия. Сегодня это не было нужно. Справится так, как есть — честно до безумия. Не он же здесь самое слабое звено. — Ты все делал правильно, — говорит тихо. Человек у окна вздрагивает, резко оборачивается, выпучивая красные, налитые кровью и безумием глаза. — Все шло просто идеально, да? Как так вышло, что в конце оступился? — Я не смог… — качает головой. Отвечает незнакомцу так, будто пришел на исповедь к близкому другу. — Я не смог сдержаться! — дергается, отбрасывая сигарету, плюется на каждом слове, совсем не контролируя себя. Жуткое зрелище. Совсем еще молодой, но уже безумный. Дикий, но слабый. В этом его просчет. — Она сама напросилась! Сама! Я не… не смог. Я… А Тэхен все подходит ближе. Осторожно крадется, просчитывая каждый шаг. Его голова чиста и прозрачна, как стекло: он все держит под контролем. Даже время. А время в этом месте то замирает, то раскачивается, ломая вселенские законы. И вот уже пара метров разделяет Его и… кого? Кто этот человек? — Тише, — Тэхен качает головой, делая последний шаг навстречу. Он шепчет нежно, как шепчет мать маленькому ребенку, который не может успокоиться и все кричит навзрыд, пуская сопли. — Тише, — касается плеча. — Все хорошо. Все будет хорошо, — глаза напротив ему не верят, но парень не двигается, а просто смотрит в ответ, глупо моргая. Он ничего не понимает, и глаза у него совершенно пустые, в них ничего нет. Ни сознания, ни осознания. Ничего. И что последует дальше — тайна за семью печатями. Если бы знал, кто стоит пред ним, позволил бы он подойти к себе столь близко? — Я не смог, — повторяет еле слышно, выдыхая. Тэхен кивает снова, сильнее сжимая чужое плечо. — Я не… Складной нож звенит, когда раскрывается в тэхеновой ладони. Этот звон, как самая прекрасная в мире мелодия, всегда заставляет кого-то замереть, а кого-то наоборот — приступить к действиям. Такой чистый. Такой настоящий. Первозданно красивый. Первозданно пугающий… Говорят: у лезвия существует честь и душа, которых нет у пистолета. Пистолет — это всегда просто. Это мертвое оружие. И когда кто-то целится и стреляет, он нажимает на курок — это сразу труп. Но нож… Когда нож касается человеческого горла, то можно почувствовать чужое сердцебиение. И это чувство очень глубокое — оно ощущается всем нутром. Настоящая честь — в убийстве ножом. Так считает Тэхен, и его лезвие, рассекая воздух, находит новое… сердцебиение. Когда первая кровь пачкает тэхеновы руки, он не перестает смотреть в чужие глаза. Этот момент самый важный. Самый нужный именно для Тэхена. Ведь в чужих глазах он видит то, что каждый раз толкает его вперед — взгляд жертвы, что раньше считала себя охотником. В чужих глазах буквально рушится фундамент, рушится мир… в присутствии твари, что хуже его самого. Тэхен аккуратен, старается не пачкаться, но разве это возможно, когда руками вспарываешь чье-то брюхо, выпуская наружу литры чужой багровой крови? Тут не спасут даже тонкие перчатки, предусмотрительно надетые еще в машине. Ведь кровь мертвеца способна проникать многим глубже, чем мы можем себе представить. Но сейчас совсем не об этом. Когда-то Тэхена научили держать человека в сознании до последнего. Ничего сложного, просто одна из особых медицинских хитростей. Поэтому человек успевает увидеть то, как его вскрывают наживую, хлюпают его кровью, словно это ничто, даже успевает зацепить взглядом часть своих внутренних органов — Тэхен с удовольствием выставляет их напоказ. А уже после глаза жертвы стекленеют, останавливаются на одном месте, и их затягивает белой поволокой, они обращаются вовсе плоскими. Неживыми. Сердце делает свой последний удар, выталкивая наружу порцию крови и вместе со всем остальным останавливается навсегда. Навсегда замирает. И этот орган (пусть остановившийся, но еще горячий) — самое важное в человеке. Тэхен берет чужое сердце в руки, нежно поглаживая пальцами. — Прощай. Прощай — конец. А «игрушка-конструктор» теперь пусть станет объектом чужих проблем. На этом «работа» Тэхена здесь закончена. Быстро теряя интерес, насыщается агонией смертника вдоволь. Всплеск энергии, а потом приятная пустота внутри — вот, что это такое. Незаинтересованный взгляд падает на прежде незамеченный в углу телевизор старой модели. Толстый такой, с немного округленным, пузатым экраном. Тэхен хмыкает, стягивает с рук резиновые перчатки, выкручивает их на обратную сторону и засовывает в карман, чтобы потом выбросить по дороге. Шансов, что телевизор заработает один на миллион, и почему-то, именно сегодня Тэхен выигрывает лотерею. Пульт лежит на полу, рядом с телевизором. Надписи на кнопках стерты, но наличие единственной красной в верхнем левом углу облегчает процесс включения. Экран загорается, а Тэхен опускается на пол, радуясь, что в этот раз проведет время до приезда Юнги и Хосока немного веселее, чем раньше. Он сигналит ребятам о том, что закончил, а потом откладывает мобильник в сторону и поднимает взгляд. Выпуск новостей разбавляет репортаж из какой-то государственной больницы. Девушка с жемчужными зубами и широкой улыбкой что-то увлеченно рассказывает зрителям. Тэхен прибавляет звука, чудом угадывая нужные кнопки. Именно в этот момент кадр резко меняется, отдаляясь от девушки. Теперь перед камерой двое: какой-то парень (совсем мальчишка) и прежняя репортерша «с жемчужными зубами». Надпись внизу экрана — имя, возраст и место обучения — пустая информация для Тэхена, пока кадр снова не меняется резкой склейкой. Опять тот же парень (совсем мальчик) только теперь ближе, так близко, что можно разглядеть его в деталях. Сначала он долгое время не смотрит в камеру, опустив взгляд, но после одного единственного вопроса, резко вскидывает голову. Тэхен замирает на мгновение, как вкопанный. Сердце пропускает удар. Они смотрят друг другу в глаза… — Думаю, что такие понятия как «нужно» или «не нужно» помогать — неправильные. Ты просто либо хочешь помогать — и помогаешь, либо не хочешь — и не помогаешь. Третьего не дано. Слова кажутся смутно знакомыми: где-то, когда-то и кто-то их уже говорил… Потом вновь появляется глупая баба-журналистка. Тэхен подается вперед, но на этом телевизоре нет функции перемотки. Еще! Еще! Этого мгновения было недостаточно! Что там было написано снизу?! Имя?! Возраст?! Место обучения?! Верните обратно! Верните этого… мальчика обратно! Со злости Тэхен переворачивает телевизор, слыша как громко хрустит «пузатый» экран, разбиваясь. Он прожил долгую жизнь, а теперь пора на боковую. Еще одна смерть — такая же никчемная, как и предыдущая. — Блять! — выкрик в пустоту. Спасибо, что сейчас есть интернет, и на любой вопрос всегда найдется свой ответ. Ха. Тэхен узнает канал, а потом уже выискивает нужный репортаж. Проще простого. Теперь у него есть информация, которая только несколько минут назад была для него «пустой», а сейчас стала такой нужной. Тэхен включает и ставит репортаж на повтор. И если кто-то спросит у него причину такой острой нужды вновь увидеть того парня (совсем мальчишку), он уверенно скажет: «Глаза. Его глаза… такие же, как у меня».***
«Сейчас»
Ночь скрывает чужие лица за маской тьмы, заостряя черты, понижая тембр голоса до шепота, утяжеляя дыхание и расширяя зрачки, она делит мир на силу и на слабость. Ночь и тьма всегда шагают парой, как лучшие подружки, сплетаясь пальцами, и порой даже луна и звезды — не помощники и вовсе не спасители. Тебя ничто и никто не спасет, если ты не научился ориентироваться в темноте. Пиши: пропало. Ты равно, что слеп. Равно, что мертв. …Обычно Тэхен не сам выбирал новые «пункты назначения». За него было кому и решить, и выбрать. Но иногда проявлял собственную инициатив, как сейчас, например: порывшись в документах, выудил нужное, вычленил виновника, чтобы самостоятельно напасть на нужный след. Как ищейка. Как хищник и охотник в одном лице. В этот раз район попался близкий к центру города. Дома тут стояли новые совсем, только отстроенные, чистые, высокие и светлые. Из благ цивилизации: стальной забор вокруг жилого комплекса, искусственный зеленый газон на фоне еще голых деревьев, новенькая детская площадка, на входе кодовый замок, видеокамеры, охрана. Все по последнему слову техники. Все по последним правилам безопасности. Жаль только, что люди не понимают важного: никто их не защитит. Ни высокий забор, ни видео камеры, ни охрана на входе… даже кодовый замок — мимо. Ничто и никто не может гарантировать полной безопасности. Никому. Это нужно понимать. Это важно понимать! Везде есть лазейка. У Тэхена пара больших и выразительных темно-карих глаз, приятный низкий голос, опрятная и привлекательная внешность. Он как-то с ходу вызывает доверие и мастерски умеет заговаривать людям зубы, что пугает намного больше нотки безумства в его взгляде (ведь мало тех, кто замечает). Хочется понять, хочется объяснить: почему люди, с виду столь обычные, похожие на каждого из нас, скрывают внутри сердце и разум убийцы. Монстра. Хищника в стаде овец сможет заметить только точно такой же хищник. Поэтому Тэхену верят (нет здесь похожих на него), когда он говорит, что приехал навестить дальнего друга, когда говорит, что должен устроить сюрприз, упуская детали и прикрывая лицо от камер. Все схвачено — на лету. А мужики-охранники похмыкали только, покивали, даже пожали руки. И пустили. Вот так просто пустили! И высокий забор, которым люди защищаются от жестокого мира — больше не помеха. Несколько лестничных пролетов, чтобы не светиться в лифте с камерой без «слепых зон», шестой этаж, стальная дверь. Между делом, пока охранники переговаривались друг с другом, Тэхен узнал, что на дверях жильцов не стоит сигнализации (люди порой слишком болтливы не с теми и не в том месте). А зачем? Видимость защиты и так выше всяких похвал. Охранники на входе, кодовый замок, видеокамеры — всего навалом. Ох, этот глупый мир, и его не менее глупая показуха. Замки нового образца вскрывать сложнее, но это вовсе не проблема для Тэхена. В конце концов все их делают по нескольким стандартным моделям — нужно только понять основы. А дальше, как по маслу пойдет, если есть голова на плечах, а руки растут из нужного места. Сначала Тэхен взглядом находит камеру, пока стоит в ее «слепой зоне». Есть вариант отвернуть ее немного в сторону, чтобы сменить ракурс съемки. Еще имеется мысль просто накрыть ее чем-то сверху или банально оборвать провода. Везде одна и та же проблема — банальная хватка и не хватка роста. Но Тэхену везет и его роста тик-в-тик хватает для того, чтобы немного повернуть камеру, сменив положение «слепой зоны». Теперь дело за малым — вскрыть замок, не попавшись никому на глаза. Чудо, что в коридоре до сих пор никто не прошел — спасибо началу рабочего дня, когда даже школьники должны были давно разбежаться по своим школам. Дома никого нет — таков и был план. Квартира временно опустела. Тэхен медленно заходит внутрь, осторожно прикрывая за собой дверь. На вскрытие замка ушло больше времени, чем он рассчитывал, но судьба и сегодня оказалась к нему благосклонна — он вновь вышел сухим из воды. Везучий… гад. В квартире ничего необычного: две комнаты — родительская спальня и детская, кухня, ванная с туалетом, кладовая. Все в пастельных тонах, будто зефирное, обманчиво нежное. Тэхен обходит кругом, пока не останавливается напротив кладовой. Дверь поддается, Тэхен осторожно открывает ее, замирая на секунду, когда напротив видит собственное отражение — зеркало во всю гребаную заднюю стену кладовой. — Вот же блять, — он переводит дух, громко выдыхая через нос. В кладовой тоже нет ничего необычного: какие-то старые вещи, мешки с детской одеждой, трехколесный маленький велосипед, с облупившейся красной краской. Ничего необычного. Ничего, что здесь ищет Тэхен. А что он ищет? Или — кого? Выходит из кладовой, вновь оглядывается. Что-то не так. Чего-то не хватает. Родительская спальня, детская, кухня, ванная… Приходится совершить новый круг, попутно уделяя внимание мелочам. Вот семейное фото в родительской спальне: мужчина и женщина, два милых мальчика. Вот детские рисунки, прикрепленные магнитами к холодильнику — на кухне. Вот стопки школьных учебников — в детской. Обычная среднестатистическая семья. Счастливая семья, если так подумать — живут они прилично. Наверняка имеется добротный автомобиль, — какой-нибудь минивэн, чтобы влезали все вместе. Идеально. Но что-то же должно быть! Тэхен не мог ошибиться так просто. Вновь перед глазами двери кладовой, собственное отражение, что смотрит сквозь поверхность зеркала. Тэхен ни на что не надеется, когда выуживает из кармана зажигалку — секундная идея (как искра). Он подносит зажигалку к одному из краев зеркала, и когда пламя немного наклоняется от сквозняка, едва сдерживает хохот, рвущийся из груди, словно дикий звериный рык. Все оказалось намного проще, чем он думал. Мышцы соображают быстрее мозга, когда Тэхен уже берет в руки биту, что стоит за тем самым красным велосипедом, и с размаху бьет по поверхности зеркала. Осколки разлетаются, как брызги воды, несколько оцарапывают открытые запястья — голую кожу между рукавом и перчатками. Но он этого не замечает — все его внимание отдано небольшому черному проходу-провалу в стене. Стекло хрустит под подошвами ботинок, когда Тэхен перешагивает торчащие вверх, как пики скал, остатки зеркала, что продолжали крепко держаться в толстой деревянной раме. — А вот и твой храм, — разговор сам с собой. Шаг в темноту — не новость дня. Вот, что необходимо было найти Тэхену! Доказательство чужой вины… в чем бы эта вина не заключалась. В маленькой комнатке непроглядная тьма, Тэхен достает сначала небольшой фонарик из кармана, а потом находит во тьме выключатель света. Щелк. Светлее от этого не становится — хоть лампочка под потолком и работает без перебоев. Дело не в свете — в наполнении комнаты. Тэхену по боку, а человек неподготовленный схватился бы за голову в первобытном ужасе. — А вот и храм… Несколько бечевых веревок пересекали помещение. На веревках — прищепки… и фотографии, которые удерживают на весу прищепки. Много фотографий! На разный вкус и цвет! Тэхен оглядывает несколько, с отвращением поморщившись. В мире достаточно разной падали, но те, кто смеет поднимать руки на беззащитных детей — самые мерзкие из всех, кто бы что ни говорил. Поэтому стоит опустить ужасные детали, запечатленные чьим-то фотоаппаратом. Кроме веревок еще ноутбук на обшарпанном столе. Тэхен предпочитает обратить больше внимания именно на него. Он знает, что ищет, поэтому нужный файл вместе с папкой, что носит уже знакомое имя, находится очень быстро. Здесь новая пачка фото, — в электронном виде, и еще несколько видео. Тэхен запускает только одно, но почти сразу выключает. Нет. Даже у него есть рамки, за которые нельзя заходить. Это просто отвратительно. То, что хранится в этом компьютере — будто ящик пандоры, который уже открыли. И Тэхен приложит все свои силы, чтобы тайны, упокоившееся в нем, увидели свет.***
Ждать приходится не долго, Тэхен находит, чем себя развлечь, — ему такое не в новинку. Он терпеливо дожидается темноты, точно зная, что тот, кого он ждет придет один. Откуда? У всех свои источники информации. И когда входная дверь с щелчком открывается, Тэхен, все это время сидевший в темноте, просто встает с пригретого на чужом кресле места, и вытягивается во весь свой рост. Высокий и обманчиво тонкий. Он ни от кого не прячется, словно смерть, которая не нуждается ни в чьем приглашении — она просто приходит. Вот и Тэхен… пришел. Пришел, как смерть, как буря, как мститель, хищник и охотник — в одном лице. Его можно назвать как угодно. Смысл никогда не поменяется. Преступивший чрез нормы и ненужную мораль, он — не такой, как все. Не супергерой, но и не нормальный человек. Не злодей, но и не положительный герой. Он где-то между — золотая середина. Его можно не понимать, обзывать монстром и убийцей, а можно оправдывать. Можно обвинять, а можно укрывать под покровом тьмы от чужих ненужных глаз. Он — другой. Так получилось. Примите, распишитесь — вот вам еще одна жертва жестокого мира, который заставляет выбирать одну из двух сторон. Сильные и слабые. И так будет всегда. — Кто ты? — свет не ослепляет. Мужчина застывает в дверях спальни каменным изваянием. В нем ничего особенного. Совсем ничего. Опять же: его не заметишь в толпе и не выделишь из множества. В нем ничего особенного. Обычный человек. Самый обычный человек. Но мы уже поняли одну вещь: только хищник видит хищника в толпе. Поэтому роли в данный момент времени снова меняются, расставляя двух мужчин по двум противоположным сторонам. Тэхен не отвечает, просто бросает стопку первых попавшихся фотографий прямо в лицо хозяину дома. Фотографии разлетаются в стороны, опадая, как жухлые листья в осеннем листопаде. — А ты удобно устроился, да? — Тэхен хмыкает. Мужчина опускает взгляд на рассыпавшиеся вокруг него фотографии, а потом в ужасе возвращает обратно. Он смотрит на Тэхена, выпучив испуганные глаза, словно загнанный в капкан пушной зверек. — Жена, квартира… сыновья. Идеально. Идеальная семья, да? На зависть всем вокруг! — Кто… ты? — повторяется. Видимо растерял от испуга все слова. — Разве это важно? — Если ты из полиции, я могу… — лелеет надежду отделаться от правосудия. Ну, какой же глупец! Какая же мразь! Люди такие грязные! Порочные и неправильные, жестокие и злые. Имеют ли они право на власть в этом мире? На жизнь?! Вершина пищевой цепочки, вершина эволюции, самое разумное существо на планете! А грехов за всем человечеством столько, что если бы каждый прямо сейчас посвятил свою жизнь и жизнь своих потомков искуплению этих грехов, то и за миллиарды лет не расплатились бы. Какая же все-таки грязь! — Что ты можешь? — дает мнимую надежду. Разговорить убийцу или маньяка — втереться к нему в доверие. — Я отдам все! — повышает голос, чтобы ему поверили. — Слышишь! Все, что у меня есть. Только оставь меня в покое… прошу. Тэхен так сильно ненавидит людей. Для него люди не больше животных и, наверное, даже меньше. Животные следуют инстинктам: убивают, когда хотят есть, сношаются, когда необходимо продолжить род, не бросают потомства, пока те не окрепнут и не будут способны сами о себе позаботиться. Животные — правильные, а люди — нет. Поэтому большинству из них (самому неправильному), придется заплатить за свои грехи жизнью. — Встань на колени, — Тэхен не ждет сопротивления. — Встану, встану! — мужчина выполняет приказ беспрекословно. Жалкий и никчемный. Отвратительный. — Знаешь, что я понял? А? — Тэхен ухмыляется, увидев чужой, наигранно заинтересованный взгляд. — Чтобы найти преступника, надо обратить внимание на его жертв. Равно так же, чтобы понять его, — он сам опускается на корточки, чтобы оказаться взглядами с мужчиной на одном уровне. — Только такие же слабые люди, как ты, могут поднять руку на детей. Тебе самому как? А сыновьям твоим? Или им все нравится? — Я люблю их! — И поэтому трахаешь?! — Тэхен не удерживает сам себя, залепляет этому отбросу такую оплеуху, что тот заваливается набок. — Какая же ты мразь… Еще и оставляешь на память приятные воспоминания. — Пощади! Слышишь?! Я все для тебя сделаю! — Что ты можешь для меня сделать, кусок дерьма?! Что?! — Что захочешь! — старая шарманка. Тэхен подхватывает мужчину за ворот рубахи, чтобы поднять и заглянуть ему в глаза. — Ты не понимаешь! Пощади! Я всю жизнь жил в аду! Мне так больно… Всю жизнь больно! Ты не понимаешь… А когда они… Такие нежные, невинные… Я любил их! Люблю! — Больно, говоришь? — на тэхенов вопрос утвердительно кивают. — Правда больно? И сейчас — тоже? — Да… все время. Только они… Но договорить не получается — острое лезвие складного ножа врезается ровно под ребрами. В ответ неразборчиво булькает. Мужчина скулит, хнычет, его глаза закатываются, а изо рта начинает пузырится кровь. Тэхен его встряхивает и заставляет смотреть на себя. — Чон Чонгук, помнишь его? — внятного ответа не следует, только глаза чужие с полопавшимися капиллярами, выпучиваются еще сильнее, а из горла доносятся отвратительные хрипы в перемешку с кровью. — Ты говорил ему, что его никто и никогда не защитит, кроме тебя. Но я пришел, и единственное, что ты можешь для меня сделать — сдохнуть в таких муках, которые никогда и не снились. Кусок дерьма! — Тэхен выкручивает нож, вонзившийся в чужой живот. — Вот, что такое боль! Вот она! Ты ее чувствуешь?! Чувствуешь?! …В этот раз Тэхен изменяет не только способ убийства. Просто тихо убить? А потом так же тихо спрятать? Нет. Сейчас так не пойдет. Этот подонок заслужил больше, чем тихую и быструю смерть. Поэтому вечером, когда люди постепенно возвращаются домой с работы (кто-то с детьми, кто-то нет…), на лестничной клетке между третьим и четвертым этажом их терпеливо ждет еще живой, но уже обреченный… примерный семьянин и добросовестный работник. Вокруг него разбросаны стопки фотографий и заряженный ноутбук с плейлистом разных видео, стоящих на бесконечном повторе… Чудовища живут с нами по соседству. Никогда не стоит этого забывать.