Класс отбросов

Снова. Снова. Снова. Чхве Сора дрожит изнутри, стараясь изо всех сил не сорваться. Её горло отекает, а перед глазами всё плывёт от легкого головокружения, отчего ей становится боязно потерять равновесие. Ли Мина. Сколько ещё она будет издеваться? Сколько ещё будет настырно скидывать вещи Соры с парты и оскорблять? Что Сора ей сделала? Почему именно её одноклассница так невзлюбила? Потому что не отвечала на очевидные провокации? Или потому что её лицо просто не вызывает симпатии? Чхве просто пыталась превратиться в пустое место для ребят, чтобы её не замечали, чтобы её не существовало внутри их жизней, но почему же эта надоедливая Ли Мина продолжает издеваться и выводить Сору из себя? Почему! Почему! Почему! Сора настолько трещит по швам, что даже в потёмках своей души истерично хрипит и бьётся о стены, как выброшенная на сушу рыбёшка. Ещё малейшее поползновение со стороны Мины, и Чхве сорвётся. Её понесёт и остановить сможет лишь чудо. Потому что, когда рассудок поглощён внутренним демоном, терпеливо ожидающим своего часа, от Соры остаются только оболочка, имя и солёный вкус на губах. Сора боится этого своего состояния. Состояния, когда она не способна контролировать поток агрессии, сочившийся по её венам. Эти чувства, будто отравляют её сердце, лишая всех тормозов. Обычно, сорвавшись, девушка с безумием на дне чёрных как ночь глаз совершает преступление против себя. Против себя, потому что, очнувшись, её душа наполняется сожалением, а желудок скручивается от страха самой себя. Бояться отражения в зеркале хуже, чем дрожать от мысли, что где-то под кроватью живёт когтистое чудовище. Потому что от него можно сбежать, а от самой себя — нет. Быть может, ей нужно учиться бороться с этим, но каждый раз она только на время сдерживает своих демонов, накладывая запечатывающую печать. Окончательно победить их невозможно. Невольно в памяти девушки проскальзывают воспоминания, научившие её в прошлом пережить ту всепоглощающую боль, которая и породила в ней уродливых монстров безрассудства. Девушка плотно сжимала колени, яростно прогоняя из своей головы пугающий образ, который приводил её в ужас. Чёрное лицо, словно оставленные взвинченными движениями каракули — резкие и грубые — на белой бумаге. Вместо глаз две неровные красные блямбы, а вместо губ серая прорезь. Длинные тени рук тянулись к худому телу Соры, окуная бледную тушу во тьму и оставляя на коже безобразные следы. Всё это было, как кошмарный сон наяву. Теперь ей никогда не будет покоя, потому что эфемерный ужас ожил, превратился в осязаемое существо и проникал ядом вглубь Соры. Он отравлял её, губил и порой выворачивал наизнанку так, что казалось кости хрустят вместе с рассудком. Теперь он существовал взаправду, накидывал на шею девушки тугую струну её когда-то нежной, непорочной души и лишал кислорода, передавливая глотку до фиолетовых полос. Чхве резко отпрыгнула, больно ударившись спиной о металлическую стену, когда на её плечо внезапно легла чья-то рука. Глаза расширились, зрачки лихорадочно задрожали, а дыхание встало поперёк горла. Чужое прикосновение начало зудеть, заставляя девушку поежиться. Хотелось расчесать до крови злосчастное место, но всё тело из-за неожиданности окаменело. Паника вросла в её естество, больше невозможно различить, где друг, а где враг. Лучше пусть все вокруг исчезнут. Перед Сорой, смаргивая слёзы, стояла взволнованная бабушка. Её сухое, морщинистое лицо обрамляли неаккуратно лежащие седые, словно блёклое серебро, волосы. Бледные губы напоминали тонкую полоску, а припухшие мешки под глазами выдавали бессонные ночи. — За что мне это, моя внученька? — жалобно проскулила пожилая женщина и шмыгнула носом, усаживая свою худую, как трухлявая палка, тушку на прибитый к полу старый стул. Сглотнув, Сора крупно задрожала, ощутив озноб во всем теле, и глубоко задышала. Меньше чем через пару секунд за толстым стеклом показалась женщина лет тридцати пяти. На ней был серый потрёпанный комбинезон, бесформенно свисающий на костлявых бёдрах и плечах, а на запястьях сковывающими браслетами были надеты наручники. Её чёрные глаза были мрачными, затравленными и опустошенными, но увидев перед собой Сору, они вмиг наполнились отчаянной любовью к этой девочке. — Милая, — нежно проговорила заключенная, матушка девушки, растягивая обветренные губы в улыбку. У Чхве сердце сжималось, и виски пульсировали от всевозможных негативных чувств и эмоций, но она не могла найти в себе силы отогнать это от себя. Она опустила обеспокоенный взгляд, не смея посмотреть на осунувшееся лицо мамы, потому что воспоминания того дня нахлынули сбивающим с ног потоком. Это она во всём виновата. Из-за неё в отце проснулась похоть, а в матери ненависть. Всё из-за неё. Снова. Её снова раздирали тревога и агония, будто нечто злобное задышало в затылок. Снова зловонное и горячее дыхание чудовища проникало через ноздри внутрь. Снова по ушам ударяли её обессиленный крик и рычание бесформенного демона, глумившегося над ней. Снова кожу разъедало в тех местах, где были прикосновения ночного кошмара. Как это всё забыть? Снова воспоминания стояли перед глазами. Снова. Снова. Снова. — Сора! — вскрикнула женщина, когда девочка, не замечая ничего вокруг себя и за собой, с нарастанием заскулила и зажмурила до боли в висках глаза. Голос матери подействовал на Чхве, как шлепок по лицу. — Смотри на меня. В мои глаза и считай ресницы, представляя в мыслях, как запираешь демона за толстой дубовой дверью на металлический массивный замок. Спрячь его за исполинской преградой! Волнующий рёв монстра с каждой секундой в ушах звучал приглушенным и обесточенным. Он затихал. Но не исчезал. Грудь Соры судорожно вздымается, выдавая неровное и сбивчивое дыхание. Навсегда демона запереть печатью так и не удалось. Хватало девушке потерять на секунду самообладание, как монстр, оцарапывая длинными когтями лутку, вырывался наружу и приводил эмоциональное состояние Чхве в хаос. Но, выплеснув боль, его получалось снова запирать. И вот Мина норовит выманить чудовище из клетки. Она наслаждается застывшими слезами в безрадостных бездонно-черных глазах Соры, а он наслаждается, когда обидчики его боятся. Как прогнившая воняющая плоть, Ли заражает воздух и проникает в чужие легкие, оседая на органе и раздражая изнутри. — Ты как уродливый призрак Садако, только не умеешь быть страшной, — хмыкает над ухом блондинка, исказив накрашенные яркой помадой губы. Соре всё равно на кого она похожа, главное, чтобы Мина удовлетворилась и оставила её в покое. Ей необходимо, чтобы её больше никто не трогал. Потому что коленки подкашивает, а где-то глубоко в душе проносится приглушённое рычание. Но всё летит в тартарары, когда Ли грубо обхватывает пальцами подбородок жертвы и до пробивающей боли вжимает в тонкую кожу подушечки и ногти. Мина устремляется почерневшие от раздражения глаза ровно на Сору, а последняя судорожно рыщет взглядом по помещению, боясь зрительного контакта. — Хотя твои фиолетовые синяки под глазами поистине ужасны, — фыркает обидчица. Но Чхве её уже не слышит. Сердце в грудной клетке на миг замирает, а после оглушительно бьёт по рёбрам, угрожая пробить кости и вырваться наружу. Коснулась. Мина коснулась Соры. В ушах стоит звон, оглушая девушку окончательно. Всё вокруг делается в кашу и кружится перед глазами Чхве. Устремленные любопытные взгляды одноклассников превращаются в зияющие дыры, пугая и пробуждая внутри панику. Их лица, как в фильме ужасов, становятся безликими пятнами с кривой чеширской улыбкой, словно обезумевшие картинки. Они молчат, но Соре мерещится, будто школьники встали вокруг неё и потешаются над ней, тыча пальцы чуть ли не в лицо. Ей страшно. Металлический замок звякает, а монументальная дверь скрипит, выпуская монстра... Девушка на автомате судорожно впихивает руку в карман школьной юбки и в пальцами нащупывает канцелярский нож, но не успевает она поступиться в безрассудно, как её слух разрезает голос Чимина, напоминающий умиротворённую мелодию. — Может, сбежим? Шесть пар глаз удивленно округляются, взирая на юношу. Сора и та теряет весь пыл и хлопает ресницами, обдумывая, послышалось ей или все же нет. Её сердечко всё ещё неровно колышется под рёбрами, но уже не так зудит. — Как в романтических фильмах? — хмыкает Тэхён, подперев голову ладонью, и брезгливо морщится, представив, как он с воришкой бежит по школьному коридору, держась за ручки. Мерзкая картинка. К тому же сбежать перед уроком химии, который преподаёт никто иной, как Мин Юнги, весьма опасно и безрассудно. Отбросам запрещено покидать пределы класса без сопровождения классного руководителя. Это означает, Чимин предлагает нарушить правила. Занятно. — Мне надоело сидеть в классе, словно в тюрьме, и смотреть, как Мина достаёт Сору, — нарочито утомленно вздыхает Пак, пряча руки в карманах и отворачиваясь к окну, делая непринужденный вид. Он пытается не только всем остальным доказать, что ему всё равно на травлю, но и себе. Вмешиваться в чужие проблемы чревато, да и инициатива наказуема, поэтому Чимин максимально глушит совесть и болезненную тяжесть на дне желудка. — А мне вот весело, — ухмыляется блондинка, бросив на Сору презрительный взгляд. Жертва же с любопытством смотрит на воришку, мысленно задаваясь вопросом, действительно ли ему всего лишь надоело быть заключенным в этих стенах. Возможно, ей где-то в глубине души хотелось, чтобы хоть кто-то встал на её сторону или разочек защитил от таких ужасных людей типа Мины. Но Чимин точно это делает не для неё, потому что Сора видит, с каким скучающим видом юноша моргает. Ему нет до неё дела. — Ты предлагаешь плюнуть на запрет учителей покидать пределы класса? — уточняет Чонгук, отвлекаясь от онлайн игры в телефоне, и устремляет тяжелый взгляд на одноклассника. Тот в ответ лишь кивает. — Я не против, — внезапно поддерживает авантюру Намджун, вставая из-за парты. Вздрогнув, когда воздух в кабинете разрезал голос брата, Ёнджу поднимается следом. — Как и я, — вторит. На такую покорность перед родственником Ви кривится и фыркает себе под нос, невольно раздражаясь. Надо же, когда он к ней лезет — она всячески отбрыкивается, а стоит Намджуну что-то предложить или что-то сделать, как она безропотно повинуется и следует за ним. Что же, любого можно сломать и подчинить. — Ну, давайте. — Чон прячет мобильник в карман и закидывает на плечо рюкзак. Топтаться на месте времени уже нет, если они хотят дать дёру, ведь скоро химик придёт в класс, поэтому уходить нужно уже сейчас. Один за другим школьники выходят из аудитории, не оглядываясь, и только Чонгук останавливается почти на пороге, обернувшись. Что-то неспокойное пронизывает его косточки, заставляя приглядеться к непривычно притихшему Тэхёну. Буквально почувствовав пронзительные глаза бывшего друга устремлённые в точь на него, Ви поднимает голову и, встречаясь взглядами, растягивает губы в загадочной ухмылке. Чон хмурится, ощущая ползущее от пяток к макушке негодование, и поджимает губы, когда Ким игриво подмигивает. Чонгук понимает, что этот прохвост что-то задумал, он хочет что-то вытворить и кому-то это может выйти боком. Но это уже другая история, которая никоим образом не касается Чона. Поэтому юноша разворачивается на пятках и покидает класс. Помимо Тэхёна неподвижно за партой остаётся сидеть ещё и Сора, но только она попросту боится идти с одноклассниками. Ей давит на грудь их присутствие, их голоса, отчего воздух застревает ещё в горле, не давая ей даже возможности расслабиться. А ещё и эта Мина... — Идём? — она почти подпрыгивает на месте, когда её окутывает нависшая сверху тень и по перепонкам ударяет мягкий голос Чимина. Девушка поднимает голову и перепуганными глазёнками смотрит на воришку, ощущая, как пекут от продолжительного нервозного состояния щеки и скручиваются органы в увесистые узлы. Ей мгновенно хочется исчезнуть или раствориться в воздухе, чтобы избежать любой контакт с малознакомым человеком, но было что-то в чёрных глазах Пака такое, что не отпугивало и не отталкивало. Монстр, живущей в самом тёмном уголке души Соры, не пробуждается, глядя на Чимина. Поэтому Чхве, не задумываясь, осторожно кивает и на дрожащим ногах-тростинках поднимается с насиженного места. — А ты, Тэхён? — уже обращается к другому однокласснику Пак. — Позвоню кое-кому и догоню вас, - безапелляционно отвечает Ким, не поднимая взгляд с экрана мобильника и продолжая что-то шустро печатать. Чимин кивает и вместе с Сорой выходит из кабинета.

***

Одноклассники разбежались по разным сторонам: когда Чимин и Сора выходят в коридор, то оказываются наедине — двойняшек, Мины и Чонгука уже и след простыл. Оглядевшись, юноша опускает взгляд на молчаливую девушку и вздыхает. И что им вдвоём делать? Просто взять и слинять, оставив Чхве одну, не вариант, ведь он, можно сказать, сам её потащил за собой и теперь бросить как-то не комильфо. Возможно, лучше было бы пройти мимо и не звать Сору, чтобы не чувствовать это раздирающее чувство ответственности. Ответственности, которую он ненавидит. Быть чьей-то опорой тяжело и напряжно, пусть в данном случае ему просто необходимо какое-то время побыть с ней рядом. Рядом с этой девушкой даже стоять не комфортно, ибо её протяжное молчание и пугающий взгляд бездонных чёрных глаз заставляют нервничать. Воздух, сковывающий легкие, уже не кажется живительным, а сердце умиротворённым. Ко всему прочему ещё стоит добавить чувство вины за украденные серьги, которые спрятаны дома в столе. Сора же испытывает смешанные ощущения: она вроде бы и сама хочет покинуть стены класса, напоминающие железные прутья тюрьмы, а вроде ей боязно стоять рядом с Чимином и не чураться его. Люди — это самое страшное зло, способное разворотить чужую душу, истоптать и выжечь на ней глубочайшие раны, никогда не пожалев о содеянном. Один человек ломает другого и на останки плюёт кислотной слюной, уничтожая окончательно и бесповоротно. То же произошло и с Сорой. Родной отец предал, искромсал и довёл до безумия. — Давай, посидим на лестничном пролёте, который ведёт на крышу? — предлагает Пак, пряча руки в карманы школьных брюк. Ответом служит слабый кивок. Обречённо выдохнув, словно ему в тягость носиться с девчонкой, парень взглядом указывает в какую сторону нужно идти и ждёт, когда Чхве начнёт передвигать ногами. Её пальцы мелко дрожат из-за нервоза, а живот крутит в тошнотворном спазме, но она старается унять неприятные чувства. Сглатывает вязкую слюну и мелкими шажками направляется к выходу из коридора. Когда подростки выходят на лестничный пролет, Чимин кладёт на холодную бетонную лестницу пиджак и жестом приглашает девушку сесть. Сора очередным кивком благодарит и усаживается, сжав коленки до боли в косточках, которые из-за излишней худобы упираются друг в друга. Молодой человек, стоя чуть поодаль, косо наблюдает за одноклассницей, пытаясь понять её мысли, но тщетно. Девушка выглядит потерянной и в какую-то секунду Пак ощущает острую необходимость убедить её, что здесь, рядом с ним, она в безопасности, но в следующую секунду приходит озарение того, насколько глупы его мысли. Сердце нервно отскакивает и разгоняет по венам кровь. К чёрту рыцарство, оно приносит только больше мороки. — Ты ведь хотела напасть на неё со своим канцелярским ножом, да? — вдруг спрашивает Чимин, не глядя на одноклассницу. Все в кабинете, когда Мина снова издевалась над Сорой, видели, как молчунья почти завывала и крупно дрожала. В глазах Чхве тогда была непроглядная тьма и рука в кармане школьной юбки, что-то яростно сжимающая, навевала определённые мысли. Особенно, учитывая слухи о том, как она несколько раз нападала на школьников с острым предметом. Сора кусает щеки изнутри, стараясь не нервничать, и кивает в ответ. Её взгляд направлен на свои до уродства худые пальцы с торчащими косточками на фалангах. Интересно, насколько её вес ниже нормы? Надо же, довела себя до такого истощенного состояния, сама того не замечая. Прожила многие годы в тумане, ежедневно пожирая саму себя. От неё почти ничего не осталось ни душевно, ни физически. Полупустая оболочка с обесцветившейся картинкой. — А если бы ты её поранила? Сора отвлекается от своих рук и абсолютно равнодушным взглядом смотрит на одноклассника. Она точно слышит упрёк, да и прищур говорит о том, что Чимин не одобряет этот поступок, но, честно говоря, плевать. Ей и самой интересно, а что, если бы она навредила ей? Почему-то такой возможный исход не вселяет в сердце сожаления, как зачастую это бывает с другими. Наверное, Мина бы этого заслужила? Нет, это слишком жестоко! Но, разве поступки Ли не настолько же жестоки по отношению к Соре? Закусив губу, Чхве закрывает глаза и прячет лицо под толщей чёрных волос, оставив юношу в этот раз без ответа. Ей неприятно от самой себя, но в то же время желание сделать больно обидчице, как обезумевшая бабочка, колышется в животе. И всё же перед Чимином стыдно. — В любом случае, чтобы постоять за себя не нужно нападать на людей колюще-режущими предметами. Сора кивает, обняв себя за коленки, и исподтишка подглядывает за Паком через длинные пряди. Она видит на его лице смятение. Вероятно, юноша чувствует неловкость из-за витающей над их головами напряжённости. Молчание и периодические отрешённые кивки Чхве вводят в замешательство, отчего Чимин не перестаёт задаваться вопросом — как вести себя рядом с ней? — Как думаешь, нам сильно достанется от преподов за побег? — переводит тему Пак, надеясь выманить хоть какой-то нормальный ответ, а не эти полуживые жесты. Но Сора только пожимает плечами, почесывая щеку ногтями до красных полос. Она уже просто не чувствует боль. — Не боишься? — спрашивает, потирая ладони друг о друга — воздух застревает в горле. Чхве отрицательно качает головой. С чего бы ей бояться гнева учителя? Худшие в её жизни события давно случились, а сейчас она борется, точнее уживается, с их отголосками. Классный руководитель и завуч не такие страшные, как прикосновения. Чимин разочарованно цокает. — Ты не хочешь получить бюджетное место в университете? — отчего-то выходит раздражённо. Вообще, Сора учится в школе только потому что её просят об этом бабушка и мать. После выпуска ей хотелось бы сбежать, залечь на дно и раствориться, чтобы больше никогда не слышать чужое дыхание на ухо, чтобы больше никогда не чувствовать обжигающее и ядовитое тепло незнакомых пальцев на теле. Поэтому на вопрос Чимина девушка неопределенно пожимает плечами. — Странная ты, — выдыхает юноша, сдаваясь из-за сухих и безинформативных ответов одноклассницы. Сора же воспринимает слова парня, как некое обвинение, — она надувает губы и смотрит на серый бетонный пол, мысленно отсчитывая нервные удары сердца. Её все сильнее и сильнее начинает колотить, только в этот раз всё иначе. Поглощает её не та густая бездна, что холодной атлантической водой сдирает кожу, а пронизывающее до костей волнение. В глазах Чимина она до чёртиков странная. И совсем не нравится Паку, потому что от таких как Сора всегда появляются проблемы, но всё же что-то разжалобило юношу в ней. Возможно, это из-за того, что он чувствует перед ней вину за кражу сережек. По всей видимости, их подарил ей дорогой человек, и лучше если бы он вернул их хозяйке, но по подсчетам скоро ему понадобятся деньги. Он планирует заложить серебро в ломбард, а потому не собирается возвращать их Соре. Вот только сосёт под ложечкой от одной лишь мысли, что он ничем не отличается от Мины. Пусть Чимин ничего не делает, что выводит из равновесия душевное состояние одноклассницы, но всё же поступает по отношению к ней плохо. — Тэхён, ты здесь? — доносится голос Ёнджу, отчего Пак ощущает внезапное облегчение. Вмиг повеселев, парень переглядывается с Сорой и, после того как девушка поднимается с лестницы, берёт пиджак. Не отряхивая вещь, он накидывает её на плечи и спешит выйти в коридор. Дверь класса отбросов приоткрыта, что говорит о недавно зашедшей туда однокласснице. Чимин, не оглядываясь, двигается вперед, пока Чхве семенит следом. — Ну и зачем же ты пришла ко мне? Сама, — хмыкает Ви. Пак останавливается у косяка, заглядывая внутрь: Ким, склонившись над столом Мин Юнги, тщательно исследует папки с информацией о семи школьниках, а Ёнджу, скрестив руки, стоит за его спиной. Приложив палец к губам, Пак призывает Сору быть тихой, когда девушка хочет обойти его и войти в класс, и продолжает тайное наблюдение. — Ты так и не явился, — голос девушки звучит очень подозрительно. — Тебя это беспокоит? — не отвлекаясь от своего занятия, бросает Ви. Чхве, сообразив, что рыскает одноклассник, напрягается, затаив дыхание. Сколько всего из её прошлого может быть написано в её личном деле? Если кто-то узнает... это будет ужасно. — Что ты задумал? — спрашивает Ёнджу. — Развлекаю себя. — То, что там написано, тебя не касается. Тэхён издаёт надменный смешок. Следом он берёт папку с многочисленными цветными стикерами, открывает её и быстро пролистывает. Замирает и, водя по странице пальцем, читает. Что-то, написанное там, вводит юношу в шок. — Нихрена себе, — выдыхает он. — Тут трэш какой-то. — У кого? — любопытствует Ёнджу. — У нашей тихони. — Сора? — удивляется девушка. Кровь в венах у упомянутой стынет, а сердце останавливается. Они читают! Они видят это! Выведенные каракули её души выплеснуты наружу, они перед чужими глазами. То, что пронзает Чхве ежесекундно заточенными вилами, теперь доступно для других. Её бьёт крупная дрожь. Сора в поисках чего-то, что может спасти её, вытащить из зыбучих песков, жалостливо смотрит на Чимина, но видит только нахмуренное лицо и поджатые губы — он не собирается ей помогать. Да и понимает ли он, что происходит? Нутро девочки-призрака истошно пищит, но никто и ничего не откликается в ответ. Остановите их. — Послушай, я понимаю, что ты типа тут такой весь из себя крутой, но реально, не лезь туда, — с неприязнью говорит двойняшка, наклонив голову вбок. Тэхён раздраженно выдыхает и резко закрывает папку, беспардонно швыряя ту на стол. Чимин замечает, как вздрагивает Ёнджу и отступает на один шаг назад. Видимо, её всё-таки что-то пугает в Ви. Сын мафиози разворачивается к девушке и стремительно надвигается на неё, отчего она спешно шагает назад. В конечном счёте, она загоняет себя в тупик, когда соприкасается спиной с поверхностью стены, а Ким, не стесняясь, подходит к Ёнджу почти вплотную. Внезапно он трогает кончиками пальцев тонкую девичью шею и медленно, дразня, ведёт ими вниз к ключице. Застигнутая врасплох двойняшка дёргается назад, из-за чего глухо ударяется затылком об стену и морщится от неприятной боли. В груди у Соры сердце от представленной картины забивается резво и глухо, как жаждущая воли птичка в клетке. Подсматривать за кем-то до чёртиков волнительно, даже если ты лицезришь не что-то интимное и сокровенное. От одной только мысли, что ты становишься неизвестным, невидимым свидетелем какой-то сцены кровь в венах закипает и краска липнет к щекам. Такая неожиданная смена позиции Тэхёна застаёт Чхве врасплох, отчего переживания о информации из личного дела мгновенно выветриваются. — Ты мне неприятен! — выплёвывает в лицо юноше Ёнджу, уперев руки в его грудь. Тэхён позволяет себе лишнего, нарушает личное пространство одноклассницы, не заботясь о её чувствах, и приводит Ким в замешательство. С чего бы появляться такому нездоровому интересу к её персоне? Всё из-за сломанных часов? Если это так, то Ким Тэхён самый глупый и злопамятный человек на планете Земля, ведь люди не решают так проблемы и уж точно не так возмещают ущерб испорченным вещам. Как ни странно Сора понимает волнение и нервозность Ёнджу из-за излишней близости парня. Причём чересчур излишней. И слова о том, что он ей неприятен могут быть ложью — просто внутри девушки, как считает Чхве, горит отчаянное желание отстраниться, а потому нужно сделать хоть что-нибудь для результата. Неважно что. Вот только, судя по нахмуренному взгляду Тэхёна, такая самозащита его не устраивает. — Я-то тебе неприятен? — фыркает Ким, вздёрнув пальцами лицо Ёнджу за подбородок. — Это объясняет, почему ты, бросив своего любимейшего братишку где-то на территории школы, пришла ко мне с фразой: "Ты так и не явился". Сора сама чуть не давится воздухом от возмущения, но вовремя прикрывает рукой рот. А вот двойняшка эмоционально замахивается, чтобы оставить на золотистой коже парня красную пятерню, вот только реакции Тэхёна можно позавидовать: ловко перехватывает девичью руку и растягивает пухлые губы в ехидной ухмылке. Он сжимает пальцы, оставляя следы на запястье Ёнджу. — Я начинаю всё больше тебя ненавидеть! — рычит девушка, пытаясь выдернуть ладонь из захвата, но тщетно. — О, так ты испытываешь ко мне настолько сильные чувства? Я польщен, — весело хохочет юноша, словно потешаясь происходящим. — Продолжим шпионить или уже прервём их? — внезапно раздаётся над ухом Соры шепот, отчего сердце подпрыгивает к горлу и ухает в желудок. Громко взвизгнув, Чхве разворачивается и обескураженно смотрит на Пак Чимина распахнутыми глазами. Тот, удивившись такой реакции, вскидывает руки вверх, мол, я ничего такого не сделал. Зато теперь из неизвестного свидетеля Сора превращается в очень даже известного. — Ну и кто здесь такой любопытный? — как по щелчку на пороге перед подглядывающими оказывается Тэхён с откровенно недовольной физиономией. За спиной юноши стоит покрасневшая Ёнджу, пытающаяся прикрыть щёки густыми волосами. А вот Сора и Чимин хлопают ресницами, застигнутые врасплох. Чхве мало того, что испугалась Пака, так ещё теперь нервничает из-за пристального и тяжелого взгляда Ви. — Мы не хотели вам мешать беседовать и всё такое, — бурчит в своё оправдание воришка, перенимая на себя будущий гнев сына мафиози. — И всё такое, — безэмоционально повторяет Тэхён, упирая взгляд теперь в парня. — Слышишь, Ёнджу, наше общение уже похоже на «и всё такое». Ты рада? — хмыкает. — Какой же ты кретин, — злобно шипит двойняшка, побагровев от гнева. Вмиг она огибает юношу и выскакивает из класса, но сбежать не получается, ибо в конце коридора появляется разозлённый классный руководитель и остальные одноклассники.

***

Меньше чем через минуту семь отбросов сидят за своими партами, а хмурый Мин Юнги окидывает их липким и осуждающим взглядом. Конечно, он не надеялся, что самые отвязанные ученики школы возьмут и за день исправятся, но чтобы настолько глупо и бессмысленно бойкотировать! Только вчера ему казалось, что ума в некоторых из них побольше будет. Например, у Ким Намджуна, который успел за двадцать минут уже где-то вылакать бутылку крепкого пива. Такой выходки он ждал от его бунтарки-сестры, а вышло вон всё как. Сейчас же Ёнджу угрюмая не сводит глаз со своих рук, сжимая челюсти до выделяющихся желвак, а её брат клюют носом в повернутый верх-тормашками учебник биологии, когда перед ним стоит учитель химии. Побег Юнги, к слову, ожидал в первую очередь от такого пофигиста как Ким Тэхён, но, как оказалось, он даже из кабинета после звонка не высовывался. Зато сейчас сидит с победной улыбкой на губах и вертит между пальцев автоматический карандаш. Мину и Чонгука, которых преподаватель обнаружил курящими на заднем дворе школы, он отругал сразу, вот только эффекта ноль. Чон даже додумался беззастенчиво бросить пачку крепких сигарет на парту и закинуть ноги на стол, приняв отсутствующий вид. Мина же не изменяет себе и сразу, как очутилась на стуле, достала телефон и забегала пальцами по экрану. А вот Чимин и Сора выглядят виноватыми, чем чуток радуют Юнги — с ними не всё потеряно, их совесть окончательно не сдохла. Классный руководитель кладёт на стойку распечатки, которые ему совсем недавно передал Сокджин, и прячет руки в карманах брюк. Мероприятие, запланированное завучем, как никогда кстати. Может, ученики воспримут это как наказание — да и пусть. Поделом им, нечего идти поперек школьного устава и учительского слова. Если сначала Юнги хотел отсрочить их благотворительное мероприятие, то теперь наоборот — желает быстрее отправить туда. — Я ведь нормально попросил сидеть вас в классе и не устраивать никакой показухи, — произносит учитель Мин, ещё раз окинув усталым взглядом своих подопечных. Никакой реакции не следует — каждый продолжает делать вид, будто они одни в этой вселенной. — Было что-то сложное в моей просьбе, а, Мина? — обращается к самой наглой из присутствующих Юнги. Блондинка отрывает взгляд от мобильника и вопросительно смотрит на нарушителя её абстрагированного спокойствия. — А что, я одна, что ли, сбежала? — ворчит девушка. — И чья была идея? — Твоя же, оборванец? — тычет пальцем на Чимина. Пак кривит губы, мысленно проклиная одноклассницу, и прикрывает веки, надеясь избежать отчитываний. — Знаете, уже неважно, кто придумал. Виноваты вы все! — Но я ведь никуда не уходил, — оживляется Тэхён, не отнимая ухмылки. Повернувшись на голос, Юнги недоверчиво осматривает ученика. Он, конечно, собственными глазами видел, что Ким был в классе, но отчего-то его душа отказывается верить этому парню. — Виноваты все, Тэхён, — повторяет учитель, резким движением берёт в руки бумагу и вешает её на доску. — Завтра у вас благотворительное мероприятие. В классе повисает напряжённая тишина, даже Чонгук, который до этого старательно делал отрешенный вид, поворачивается к доске и прикусывает губу. — Мы будем таскать корма бездомной животине? — фыркает Мина, демонстративно бросив мобильник на парту. Мысль о благотворительности её явно не прельщает. Более того девушка, кажется, в бешенстве. — Нет, вы будете помогать персоналу на концертном фестивале для дома престарелых. — Фу, ненавижу стариков, — возмущается Ли, но тут же затыкается, потому что Юнги осаждает её тяжёлым взглядом. Эта чересчур болтливая девчонка начинает выводить его из себя. Всё-таки плохая у Сокджина появилась идея поставить его на роль классного руководителя отбросов. Хоть он тоже не любит стариков, всё же ему хочется стукнуть эту набитую дуру. Жаль, что ему нельзя, как преподавателю. — Тебя никто не спрашивает, идиотка, — с улыбкой смотрит на Мину Тэхён и подмигивает покрасневшей от злости девушке. И, как ни странно, но Ви она никак не перечит. — Этого никак не избежать? — уточняет Чонгук. — Тоже не любишь стариков? — с сарказмом фыркает химик. — Не люблю тратить свободное время впустую. — Ещё протесты? — У меня тренировка, — подключается Чимин, вздёрнув вверх руку. — А я просто не хочу. Завтра ведь суббота, выходной, — поддерживает нежелание других Ёнджу. — Замечательно, но я лично вас сопровожу на школьном автобусе, который заедет за каждым из вас на остановку. В классе раздаётся недовольное синхронное мычание. — Не обговаривается, ребята. Будет вам наказание за сегодня. А теперь достаньте тетради.

***

Звенит звонок с последнего урока и каждый спешно собирается, когда учитель выходит из кабинета. Хотя мысль о завтрашнем благотворительном дне заставляет всех семерых впасть в уныние. Кто придумал, чтобы школьники помогали всяким в свои законные выходные? Мало им раз в семестр устраивать субботник, так ещё и эта школьная причуда. — Мой первый отвратительный выходной в этом году наступит завтра. Чувствует моя обаятельная задница, что всё ещё впереди, — зевает Тэхён, закинув на плечо брендовый рюкзак. А ведь ему так хотелось выспаться, теперь всё летит в тартарары. — Неужели, ты жалуешься? — хмыкает Ёнджу, стоя около парты брата и дожидаясь, когда тот всё соберет. — У меня есть предложение, — поднимается со стула Чонгук, окинув одноклассников скучающим взглядом. — Что за предложение? — Я живу один, поэтому приглашаю вас всех выпить у меня, — озвучивает Чон и видит замешательство на лицах отбросов. Даже Тэхён искренне удивлён. — Мы ведь все теперь в одной лодке, разве нет? Я тоже не в восторге от всех условий и этой клетки, но хоть так немного расслабимся. Что скажете? Один за другим согласно кивают, удрученные внезапным проявлением маломальской дружелюбности со стороны самого отрешенного ученика класса, и лишь Сора до последнего мнётся неуверенная, что готова пойти. — Всё будет хорошо, — вдруг обезоруживающе улыбается Чимин, пытаясь уговорить Чхве. Девушка замирает, отсчитывая гулкое сердцебиение в груди. Не переставая безнадёжно из-за очнувшейся слабости смотреть на юношу, Сора еле заметно кивает. Зачем она это делает? Ведь это согласие может выйти ей боком. — Зашибись. Тогда в супермаркет за бухлом и ко мне.