Класс отбросов

С самого детства Чонгук больше всего на свете не любит ложь. Не любит, потому что она причиняет боль похлеще разодранной плоти от укусов пираньи. Не любит, потому что ей можно поперхнуться и умереть. Но отчего-то с ранних лет самые дорогие люди постоянно его обманывают. Смотрят невинно в глаза, нежно улыбаются и отравляют его организм угольным враньём. Так гораздо хуже. Лучше бы они никогда не притворялись и не делали вид, будто дарят Чонгуку всю любовь, что в них есть. Тогда ему было бы намного проще пережить предательство. Предательство матери, которая не так уж и дорожила сыном, как говорила. Предательство старшей сестры, которая, как оказалось, ни разу не была честна с младшим братом — она нагло просила о помощи, обогревая юношу обманчивым теплом родных объятий, а в итоге, получив своё, отвернулась от него. Предательство псевдодруга, Тэхёна, который обесценил узы, что были между ними за одну единственную ночь. Чонгуку было бы намного легче перенести все эти плевки в спину, если бы его подготовили с самого начала к этому беспробудному лицемерию. Когда ему было семь, матушка, чья жизнь была полностью сфокусирована на содержании двоих детей, ведь отец, променяв семью на спиртное, умер от цирроза печени, когда Чонгуку было четыре, нашла себе мужчину. Достойного, как говорила она. Бездушного, как считал Чон. Мама закрывала глаза на новоиспечённый метод воспитания детей — порка за плохие оценки и отсутствие ужина за шалости, — и Чонгук искренне недоумевал, почему она позволяет какому-то чужому человеку отнимать у их детей кусок хлеба и отменно хлестать ремнём по попе. Однажды он у неё решил спросить — думал, что она его очень любит и честна перед ним, — но женщина только отругала и обвинила его в испорченной жизни. Как оказалось, она попросту устала гробить себя на неблагодарных детей. Когда Чонгуку стукнуло четырнадцать, он выпросил у маминого брата ключи от гаража, чтобы там жить, ибо покоя в родительском доме найти не мог. Сестра начала водить в дом каких-то бандитов, пока мама и отчим работали, и вытворяла такое, что Чон еле сдерживал слёзы. Его тошнило от неё. От её протяжных стонов, от скрипучей кровати, которая своими звуками въелась в корку его мозга, от противных шлепков. Чонгук видел, как после секса, его сестра брала у этих парней деньги, а потом снова надевала на бёдра коротенькую юбчонку и исчезала на несколько дней. Он больше не мог оставаться в этом месте, где всё провоняло запахом дешевых сигарет и ложью. А буквально через год Чонгук повстречал Ким Тэхёна — самого невероятного лгуна за всю свою жизнь. Ви ловко втёрся в доверие, выведал всю подноготную и влез глубоко в душу, а потом просто... исчез, оставив напоследок едкую ухмылку и просьбу не беспокоить. Просто потому что ему надоело играть в друзей. А Чонгуку надоело быть преданным дорогими людьми, поэтому он больше не раскрывается и не впускает в свои душевные лабиринты никого. Хватит с него этих лживых уродов. Пройдя мимо супермаркета, школьник засовывает поглубже в карманы брюк руки, потому что мороз беспощадно кусает кожу, а он очень чувствителен к нему, и кидает безучастный взгляд на своих одноклассников. — Я знаю место, где точно продадут, — оповещает Чонгук, тем самым намекая на просьбу следовать за ним. Подростки продолжают молчать и перебирать ногами в нужном направлении. Кажется, никто из шестерых всё ещё не понимает, с какого перепугу все вместе идут к Чону, чтобы выпить. Они ведь не друзья, более того, некоторых из них можно назвать недругами. Но, возможно, дело в желании бунтовать и делать всё наперекор взрослым. Завтра ведь важное мероприятие, поэтому самым лучшим способом всё обгадить — это пьянство. Вот классный руководитель будет в бешенстве, когда заедет за школьниками и увидит их распухшие от гулянки лица. Чонгук и Намджун закупают семь бутылок соджу в захудаленьком круглосуточном магазинчике возле обшарпанной девятиэтажки под сопровождение внимательного взгляда продавщицы, которая намеренно не замечает, что перед ней подростки в школьной форме — только следит, чтобы никто ничего не прикарманил. На улице, когда парни выходят к ожидающим на крыльце отбросам, Чон впихивает пакет Чимину и комментирует: — Каждому по одной. Сора ошеломленно открывает рот, ужаснувшись тому, как громко застучали в пакете бутылки. Вообще, она не очень хорошо умеет пить, поэтому затея Чонгука кажется сомнительной ещё больше. Остальные же, судя по их невозмутимым лицам, не видят в таком количестве спиртного никакой проблемы. Чон останавливается напротив своих одноклассников, попутно выудив из внутреннего кармана куртки пачку Мальборо, зажимает одну сигарету в зубах и окидывает ребят зондирующим взглядом — примечает каждую деталь, каждую мелочь. Просто привычка, которая образовалась в нём пару лет назад из-за приобретенного... рода деятельности. Никому нельзя верить, поэтому нужно заранее искать в малознакомых людях что-то, что заставит сомневаться в них: нервные движения, беглые переглядывания или улыбка. Улыбка особенно опасна, ведь она способна обезоруживать людей. — И чего мы встали? — фыркает Тэхён. Чонгук косится на своего бывшего лучшего друга, одной своей аурой пытаясь того осадить, но не выходит — Ви такое не трогает, потому что страшнее его здесь быть не может априори. С досадой выдохнув, Чон быстро подкуривается и, махнув одноклассникам рукой, спешно направляется в не самый освещенный закоулок. Большинство послушно двигаются следом, а двойняшки нерешительно переглядываются, так и замерев у магазинчика. Всё это не привносит доверия. Предложение Чонгука слишком внезапное, отчего сомнение закрадывается вглубь и оголодавшей кошкой вгрызается в мозг, а эти тёмные переулки кажутся очень опасными. В каком же месте живёт этот парень? Намджун не раз читал на фейсбуке во всяких группах не самые приятные истории об этом районе. — Если ты сомневаешься, мы можем свернуть ко мне, — внезапно ухо Ёнджу обдаёт горячее дыхание, оставляя на нежной коже ожог. Девушка дёргается вперед, ощутив через ткань старенького пальто на талии ладонь, и хочет грубо отпихнуть от себя незаметно пристроившегося сзади Тэхёна, но тот ловко отпрыгивает от неё, убрав руки, и звонко хохочет. Ему нравится такая острая реакция. Ким пытается казаться перед ним дерзкой и недоступной, а ещё бесстрашной, но глазёнки перепугано округляются каждый раз, стоит ему её подразнить. Похоже, девчонка ловко управляется с обидчиками, которые нарываются на драки и совершенно точно не знает, что надо делать с двусмысленными шуточками Ви. Он сбивает с толку и напрягает. — Вы идёте? Отсюда сократим путь, — обернувшись, обращается к двойняшкам и Киму Чонгук, кивнув головой в сторону достаточно узкого переулка. Он сразу замечает встревоженный огонёк на дне глаз Ёнджу и ехидную ухмылочку на физиономии сына мафиози, а ещё улавливает тяжёлую и почти осязаемую враждебность Намджуна, направленную точно на приставшего к его сестре. Тэхён нашёл себе забаву — это для Чона очевидно. Вот только вмешиваться юноша не намерен, потому что его ничего из этого не касается. То время, когда Чонгук был бравым сторонником справедливости закончилось. — Идём, — хмуро говорит Ёнджу, решив разумно не устраивать очередную перепалку. Негромко рассмеявшись, Тэхён проводит взглядом резво сдвинувшуюся с места девичью фигуру, а потом непроизвольно натыкается на чёрный, пронизывающий до костей взгляд Намджуна. Он, видимо, вынашивает к нему неконтролируемую ненависть. Только вот Кима не затрагивает. Такого рода бесшумные угрозы в его сторону всегда выглядят пустыми и трусливыми, поэтому ему плевать. — Ух, как страшно, — артистично вздрагивает Ви, не пряча насмешки над братом Ёнджу, и проходит мимо, легко хлопнув того по плечу, словно приказывая остыть. — Кретин, — шепотом ругается Намджун, рассчитывая остаться неуслышанным, но Чонгук слышит всё, видит всё. Он давно перестал доверять людям, зато научился замечать каждую маленькую деталь, каждое едва заметное движение и почти неслышно брошенные слова. Ему важно быть готовым получить внезапный удар от окружающих его людей.

***

Местом, в которое Чонгук приводит одноклассников, оказывается стареньким гаражом в два этажа с прочной железной дверью и покосившимся козырьком у входа. Никто, кроме Тэхёна особо не замечает такие мелочи, как потрескавшаяся краска на бетонной стене, деревянная доска вместо коврика и затыканные тряпки в сквозящих отверстиях оконной рамы. Потому что пятеро из отбросов сами-то живут не в самых лучших условиях, но и Ким подмечает эти детали не потому что сам живёт в роскоши. Дело в том, что в памяти всё ещё хранятся картинки с прошлым видом этого места: гараж был ухожен. И намного выглядел лучше, чем сейчас. Стены были окрашены в грифельный цвет, посреди лежал украденный из родительского дома бурый ковёр, которого сейчас вовсе нет, а металлическая лестница, ведущая наверх, не была такой поржавевшей. Складывается впечатление, что Чонгук забросил своё жилище и приходил сюда только для того, чтобы переночевать. Странные, однако, ощущения испытывает в данную секунду Ви. Зато Чон знает, что за эмоции посещают бывшего друга — видит поджатые губы, удручённый взгляд и морщинки у переносицы из-за нахмуренных бровей. Отголосок жалости. Именно, Киму жаль Чонгука, потому что и без того бездольная жизнь парня превратилась в ещё более запущенную чёрную дыру. Теперь идея пригласить одноклассников к себе для выпивания не кажется такой интересной, потому что под языком моментально из-за Ви скапливается горечь. — Туалет находится за лестницей и там барахлит смыв, поэтому сильно не дёргайте его, на второй этаж лучше не подниматься, там только кровать, — информирует обо всём нужном Чон, запирая плотно дверь гаража. Неловко переминаясь с ноги на ногу, гости невзначай рассматривают обстановку жилища и пытаются чувствовать себя как дома, несмотря на то, что хозяин им такой роскоши не позволял. Ну, если не брать в расчёт дубак и не сильный запах сырости, то всё неплохо и местами даже уютненько. У некоторых условия проживания ещё хуже. — Ты сбежал из дома что ли? — предполагает Чимин, осмелившись взять на себя инициативу пройти вглубь гаража. — Это и есть мой дом. Вот ты, кстати, чтобы не исчезал с моих глаз, воришка, — фыркает Чонгук, бросив на пыльный матрас, который здесь вместо дивана, школьную сумку и чуть более аккуратно поставив пакет с выпивкой у самодельного деревянного столика. На замечание парня Пак лишь закатывает глаза, ничуть не оскорбившись. Уже привык. Да и называли его похуже. — А пожевать? Мы ничего не покупали из еды, — подмечает Мина, по-хозяйски плюхнувшись в разбросанные старые перьевые подушки на матрасе. От них несёт старьём, но девушка не зацикливает на этом внимание, с любопытством разглядывая Чона. Ей просто уже хочется выпить. — У меня есть вяленое мясо и рамён, — спокойно отзывается парень, стягивая с плеч куртку. Кидает вещь на спинку деревянного стула, сидушка которого выглядит невероятно твёрдой, а потом выразительно глядит на блондинку. Та отмалчивается, посчитав, что и такой перекус сойдёт, а Чонгук же просто не хочет делиться запрятанными булками. Он не очень-то щедрый, особенно, если учесть скудные наличные в кошельке. Мать и отчим уже давно вычеркнули его из своей жизни. Единственное, что их ещё связывает — это семейный реестр, в котором Чон всё ещё вписан. Чем занимается их сын, как добывает деньги для существование, с какими людьми якшается — как будто даже толики интереса нет. Всё, на что откликается родительница — это вызовы в школу и больницу, если он умудряется туда попасть. За обучение и то платит дядя, чувствуя какую-никакую ответственность за подростка. Может, дело в том, что свою семью он так и не смог создать, а может, совесть хоть у кого-то ещё дышит. Чонгук предпочитает не забивать этим голову, чтобы снова не наступить на те самые грабли доверия. — У тебя здесь типа мило, — хмыкает Тэхён, бесцеремонно залезает в пакет и расставляет по столу бутылки спиртного. Ничего не ответив бывшему другу, юноша подходит к скудной кухоньке и ставит на плиту железную кастрюльку, чтобы сварганить лапши. Помогать ему никто не спешит — здесь нет учтивых и галантных, которые всегда рады сделать что-то полезное для общества, да и Чону, собственно, эти фальшивые потуги ни к чему. Сам всё сделает. Он достаёт приборы: две пары железных палочек и пять деревянных одноразовых, которые бесплатно выдают в магазинах при покупке рамёна, и кладёт их на поднос, куда позже поставит ёмкость с едой. — А почему ты живешь не с родителями? — обращается с вопросом к Чонгуку Чимин, открывая крышки соджу и протягивая по очередности всем выпивку. Потихоньку ребята начинают расслабляться, расстегивая верхнюю одежду, но не снимая её, потому что в гараже до ужаса холодно. И как Чон тут обитает? А тот, кажется, и привык к морозящему воздуху, хоть и кожа у него чувствительна к нему. — Потому что моя мать обитает в дыре похуже этой, — беззастенчиво отвечает хозяин «апартаментов», ставя посреди стола поднос с горячей железной кастрюлей, когда заканчивает со всеми приготовлениями. Намечающийся разговор уже начинает нервировать, что отражается в его строгом взгляде. Но Чимин не замечает — он всматривается в этикетку на бутылке и думает, что ответ одноклассника очень... неказистый. Чонгук же, шмыгнув носом, отмечает, что его гости чувствуют дискомфорт из-за прохлады, поэтому с отрешенным спокойствием на лице врубает в розетку дешевенький обогреватель. Несмотря на то, что Пак никак не комментирует ответ одноклассника, его грудь распирает от жгучего желания расплескаться негодованием и осуждением. И что, что дыра? У него тоже не всё гладко. Да и место, где он живёт, пусть и не гараж, но так же разваливается от каждого дуновения ветра, и отопления нет уже почти месяц. За такую роскошь просто нечем заплатить. Но он всё равно рядом с мамой и сестрой, потому что в такие тяжёлые времена необходимо быть рядом с близкими. Сев за стол к остальным, Чонгук косится на воришку, поняв, что ответом тот остался недоволен. С одной стороны — всё равно, но с другой — вдруг хочется пояснить, что так лучше всем. — Мои предки с облегчением выдохнули, когда я ушёл от них. Чимин, взметнув взгляд к Чону, пристыженно сжимает кулак, чуть не зарядив им себе по роже, потому что... да потому что совать свой нос в чужие дела всегда табу, а он взял и полюбопытствовал, не забыв ещё укоризненно скривиться. — Рассказывайте, кто за что загремел в наш славненький класс? — с энтузиазмом заводит тему для беседы Тэхён, весело расплывшись, и мимолётно глядит на двух одноклассников по очерёдности. — Чимин и Мина, можете не отвечать, все знают, что один обворовал половину школы, а вторая — просто бешеная сука, — и снова растягивает губы в ослепительной улыбке. Только этот человек может звучать, как жестокий диктатор и улыбаться одновременно с тем, как лучик солнца. — Мне укол от бешенства поставили ещё два года назад, когда после школы покусал доберман, — фыркает Ли, уперев ступню в ботинке о край стола. Раздражённо выдохнув из-за беспардонного поведения девушки, Чонгук мерит её грозным взглядом и скидывает ногу. — Боюсь, что хронические недуги от одного укола не проходят, — продолжает наступление Тэхён, никогда и никому не давая поблажек. Последнее и самое обидное слово всё равно будет за ним, пусть смирится с этим. — Ты ко всем девчонкам так докапываешься? — вмешивается Чонгук, умело притворяясь, что не знает таких деталей о Ви. — Если хочешь, то могу и к тебе докопаться, только без контекста, солнце, — язвительно отзывается Ким, вскинув руки для убедительности. Хозяин жилища вздыхает, а после поворачивается к притихшим гостям. — На меня Ким Сокджин точит зуб ещё со времен, когда я разбомбил окно в столовую. А так, думаю, усугубилось всё дракой на втором этаже с одним долбаёбом, — пожимает плечами Чон, умело пряча от посторонних глаз неприязнь к своему бывшему лучшему другу. Из-за его тупых шуток уж слишком сильно хочется вмазать по смазливой физиономии, но драки сейчас ни к чему. Поэтому он, стараясь выглядеть максимально непринуждённо, хватает со стола одну из открытых, но никем не тронутых, бутылок и впихивает её в руки Тэхёну, тут же стукнувшись об неё своей бутылкой, отчего помещение разрезает несильный стук стекла об стекло. — Я курила травку в школьном туалете и подожгла спортзал, когда была под кайфом. Правда, подожгла громко сказано, немного подпортила мат и канат, — осмелев, признаётся в своих грехах Ёнджу и запивает ком в горле тремя глотками горького соджу. Она всё ещё не доверяет Чонгуку и не знает, для чего они здесь, но пока есть бесплатное пойло — всё неплохо. — Впечатляет, — одобрительно присвистнув, Мина ухмыляется. На такой комментарий двойняшка не может сдержать бесцветный смех, понимая, насколько она жалкая, раз меряется совершенным злом с другими. — И тебе ничего за это не было? — искренне удивляется Чимин, вспомнив, какой хаос творился с ним, когда его спалили на краже в столовой. — Ну, было, — нехотя признаётся двойняшка, скривившись. — Предкам пришлось заплатить за ущерб, да и потом, мне такой пизды дали — до сих пор мозг и жопа болят. — Кто дал? — Да все сразу. — По-моему твой ротик нужно помыть с мылом, крошка, — хмыкает Тэхён, соблазнительно облизнув уголки губ, и наклоняется вперед, чтобы их взгляды пересеклись. — Могу тебе в этом помочь. Ёнджу полыхает изнутри то ли от жгучей злости, то ли от его проникновенного взгляда. Он смотрит так, будто настырно рвётся под кожу. Так, будто собирается оставить на сетчатке её глаз безобразные ожоги. И пусть в ней просыпается какое-то странное желание ответить и сыграть в эту опасную игру, так просто проигрывать не в её стиле. Поэтому, собрав всю волю в кулак, девушка подаётся вперед, уперев локти в коленки, и почти по слогам выговаривает: — Гори в Аду. Тэхён улыбается шире. — Я и есть Ад, милая, — с придыханием говорит, из-за чего Ёнджу ёжится изнутри, но в лице не меняется. — А ты, тихушник, чем заслужил место среди отбросов? Или просто, как слепой котёнок, засеменил за своей сестрицей? — нападает на Намджуна Ви, резко отвернувшись от сестры того, к кому обратился. Отчего-то веселье Кима с каждым глотком всё больше угасает, зато в районе солнечного сплетения в геометрической прогрессии растёт какое-то неудержимое раздражение. Ему всё сильнее хочется облить дерьмом каждого и потопить там же. А всё потому что эти глупые выпады с уклоном на юношеский максимализм ничто с его деяниями. Потому что никто здесь не настолько омерзителен и ужасен, как он. Эти детишки думают, что действительно плохие ребята, но едва ли им доводилось сталкиваться с тем, с чем довелось Тэхёну. Даже Чонгук, переметнувшийся на тёмную сторону после предательства единственного друга, не совершал такие поступки. Поняв, что отъявленный негодяй обращается именно к нему, Намджун сжимается изнутри в нервный ком и судорожно начинает скрести ногтем этикетку на тёмно-зеленой бутылке. Он сейчас нервничает даже больше, чем, когда этот самый негодяй домогается его сестры. — Часто выпиваю в учебное время, — сиплым голосом из-за долгого молчания отвечает юноша, вперив в недруга тяжёлый взгляд чёрных бездонных глаз. Тэхён должен отдать ему должное, отчего-то из-за моргалищ младшего брата Ёнджу становится жутковато. — Сора? — игнорируя короткий ответ парня, Ви обращается к последней молчуньи их класса. Надо же, их коллектив прямо-таки можно охарактеризовать одной фразой: из крайности в крайность. Они либо долбанные отвязанные утырки, либо черти из тихого омута. Упомянутая заметно напрягается, вытянув шею и округлив глаза. Она судорожно задышала, надеясь, что вопрос обойдёт её стороной — все ведь видят и знают, что она не разговаривает. Но почему тогда Ким настырно на неё глядит и ждёт чего-то? Сама не понимая, почему под воздействием пробудившегося волнения, Чхве поворачивается к Чимину и с надеждой на него пялится, зато тот умело игнорирует её. — Да говори как есть, чего на него так беспомощно смотришь? Мы тебя не укусим, — заверяет Тэхён и косится в сторону блондинки, которая пристально, не скрывая презрения, наблюдает за девочкой-призраком и её попытками отмолчаться. — Но правда, если у Мины снова случится бешенство матки, то ты можешь пострадать. — Какой же ты идиот, — качает головой Ёнджу, но не сдерживается и растягивает губы в улыбке, кое-как успев подавить смешок. Эта шутка, и правда, вышла у него смешной. — Я слышал, что она напала на какого-то придурка с канцелярским ножом, вроде даже ранила, — сдаётся под напором умоляющего взгляда Чимин. Она теперь ему будет в кошмарных снах сниться, серьёзно. Один раз он ей помог, так что, она теперь будет постоянно вымаливать из него вот такие маленькие "презенты"? Вот точно же говорят — инициатива наказуема. — Оу, да я, оказывается, среди вас просто божий одуванчик. Всего лишь трахнул замужнюю училку, — Ви победно вскидывает руку с бутылкой вверх. — Выпьем же за нас, чтобы до конца года нам простили все наши грешки. Одноклассники воодушевлённо вскрикивают и выпивают, соглашаясь с тостом. Пусть никто вслух не говорит, но они все хотят, чтобы их проступки и отвратное поведение было прощено. Хоть кем-нибудь. Потому что быть отбросом навсегда... не очень привлекательная перспектива. — А я буду пить за то, чтобы тебя утопили твои грехи, бывший лучший друг, — шепчет себе под нос Чонгук так тихо, как только может. Он никогда не простит предательство Тэхёна. Никогда.

***

Отбросам хватает часа, чтобы знатно накачаться. Во-первых, закуски почти не было, а рамён они слопали за пару минут. Во-вторых, Чимин уже успел метнуться повторно в магазин за соджу. И каждому было плевать, что завтра намечался важный, по словам Мин Юнги, день. Суббота их законный выходной и точка! А химик сам пусть валит к своим старым дедам и бабкам. Сам пусть помогает им что-то там организовывать, а молодежь должна развлекаться. Вот с таким громким лозунгом Чонгук вытаскивает из-за какого-то угла неплохую музыкальную аппаратуру и врубает хип-хоп, чтобы все потрясли косточками. Одноклассники так и делают. Кроме Соры и Намджуна. Они предпочли остаться на своих местах и просто понаблюдать. Сначала это даже забавно. Тэхён всячески пытается пристроиться позади Ёнджу и уложить ладони на её бедра, но девушка так безобразно танцует, что случайно трижды вмазывает Киму рукой по лицу, хотя у него есть подозрения, что она делает это специально. Мина же, кажется, находится в своей тарелке — непринуждённо, двигаясь в такт, флиртует с Чонгуком и настойчиво пытается сократить между ними дистанцию. Она слишком пьяна, чтобы соображать и размышлять на тему — а нравится ли этот молодой человек ей, — а вот Чон вообще плохо пьянеет, потому прекрасно осознает, что лучше избежать всяческой близости с такой проблемной девчонкой, поэтому с незаинтересованным видом растягивает губы в усталой улыбке и отступает на каждый её шаг навстречу. Единственный Чимин виртуозно выплясывает в сторонке, будто сливается с музыкой воедино. — Им весело, — замечает Намджун, внимательно наблюдая за своей сестрой и напористым Ви. Может быть, дело в выпитом алкоголе, но Ёнджу, несмотря на свою неприязнь к Киму, выглядит очень весёлой и расслабленной. Давно он не видел её такой. В памяти всплывают лишь набитые отчимом синяки и кровоподтеки, поэтому сейчас, когда сестра выглядит такой беззаботной и дышащей, у юноши сердце почти разрывается. То ли от счастья, то ли от досады. Сора, услышав слова парня, скромно поворачивается к нему, но ничего не говорит. Ей всё ещё некомфортно в обществе одноклассников, но не настолько, чтобы избегать даже зрительного контакта. Сложно понять, какие смешанные чувства после побега внутри неё поселяются. Ранее не приходилось испытывать такие эмоции, потому что почти вся сознательная жизнь ушла на сражение с внутренними демонами, поэтому Чхве в некотором замешательстве. Незаметно улыбнувшись Намджуну, не сводящему с Ёнджу взгляда, Сора опускает голову, подумав о чём-то своём. Музыка резко выключается, заставив Чхве вздрогнуть от пронзительной тишины. — Эй! — громко привлекает внимание отбросов Чонгук. Когда взгляды всех устремлены на него, молчунья замечает, что тот тычет пальцем в её сторону. — Вы видели? Клянусь Тэхёном, девчонка-призрак улыбнулась! Чимин, облизав губы, смотрит на одноклассницу и пытается уловить на её лице отголосок той самой улыбки, но та выглядит только сконфуженной внезапным вниманием. — Не надо мной клясться, я дохнуть не собираюсь, — ворчит Тэхён, уперев руки в бока.

***

Наверно, Тэхён перебрал. Обычно он контролирует себя и попусту, без особого желания, в чужие трусики не стремится залезть, ну, разве что к какой-нибудь огненной красавице. Да и вообще, вопреки школьным выдумкам про его секс-легенды и похождения, парень не засовывал туда и сюда свой член, лишь бы кончить и вроде как удовлетвориться. У него есть целый список пунктов, которым должна соответствовать девушка, чтобы он обратил на неё внимание. И Ким Ёнджу отпадает сразу после второго. Слишком в этой дурной девчонке мало женственности. Её практически нет! Она на пацана в юбке смахивает. Словно Намджуна в бабские вещи переодели. Они ещё и похожи чертовски. Если бы не волосы и сиськи, то их легко можно спутать. Поэтому Ви откровенно не понятно, почему ему так хочется сейчас плюнуть на всё и утащить девчонку на второй этаж, чтобы конкретно так отжахать. Хочется до жаркой тесноты в штанах. Хотя нет, ему понятно почему — он пьян. Пьян настолько, что любая кажется красивой. Это сексуальное влечение вообще не к ней, оно просто возникло! Сегодня тот самый день, когда его посещает особое желание. Вот если он сейчас повернётся к Мине, то захочет её. Или нет? Просто Тэхён не очень любит блондинок. Ах, точно! Если повернётся к Соре, то… ну ладно, дело в другом. Среди его одноклассниц Ёнджу самая «более-менее» подходящая под его вкусы. А секса у Кима прилично так не было. Только и всего. Поэтому всё наслаивается на одно: продолжительное воздержание, алкогольное опьянение, Ёнджу... Шатаясь влево-вправо в ленивом танце, юноша уже третий раз пытается словить запястье сестры Намджуна, но снова мимо. Тогда Тэхён раздражённо рычит и хватает девушку за плечо, крепко вжав в её кожу пальцы. Если бы не бурлящий в венах алкоголь, затупляющий боль, то Ёнджу бы поняла, насколько красочный может появиться к утру синяк на руке. — Да отвали! — протестующе мычит девушка, стараясь высвободиться из стальной хватки парня, но тщетно. Каким-то чудесным образом у Кима получается силой уволочь сопротивляющуюся одноклассницу на второй этаж, пока остальные слишком заняты собственным алкогольным опьянением, чтобы заметить их. Она ругается матом и лупит Ви по лопаткам, но тот упорно игнорирует, таща её за собой. Будь она чуточку трезвее, то её ноги не были бы такими ватными и Тэхёну понадобилось бы больше сил, чтобы свершить задуманное. Парень грубо пихает Ёнджу, роняя её на скрипящую и пахнущую сигаретами кровать, когда они оказываются в нужном для уединения месте. Из-за преобладания в организме градуса, она беспрекословно валится на не заправленные простыни, злобно зарычав. Она и сама-то еле-еле ровно стоит, а с его помощью, так вообще перестаёт чувствовать почву. Пока девушка приходит в себя, садясь и разминая внезапно занывшее плечо, за которое её тягал Ким несколько минут назад, юноша уже несдержанными рывками расстегивает ремень на школьных брюках. Заметив слетающие в одну секунду штаны с крепких мужских бедер, Ёнджу изумлённо распахивает глаза и непроизвольно уставляется на выпирающий орган в узких трусах. Её сердце сжимается до крохотных размеров, холодя кровь, а грудная клетка кажется тяжелее в несколько раз. Ладошки потеют, а нервы натягиваются тонкими струнами до предела. Как будто в одну секунду всё алкогольное опьянение улетучивается, вселяя под корку мозга неконтролируемую панику. — Ч-что ты делаешь, Тэхён? — с дрожью в голосе спрашивает девчонка, пятясь на постели назад. Но отвечать юноша не настроен — его похотливое желание пронизывает насквозь всё тело. Он одним движением скидывает с себя школьный пиджак вместе с курткой, облокотившись коленкой о край кровати, хватает Ёнджу за лодыжку и тянет на себя. Двойняшка от испуга громко визжит, но из-за орущей внизу музыки, остаётся никем неуслышанной. Кожу в том месте, где касаются его пальцы, печёт, отпечатываясь там навсегда, словно убогий шрам. — Не брыкайся! — рявкает на неё Ви, когда в попытке защититься одноклассница дёргает свободной ногой и царапает юноше предплечье. — Да с чего бы! — возмущенно кричит на него в ответ и остервенело толкает, надеясь оказаться хоть на ничтожную капельку сильнее. А Тэхён из-за сопротивлений только злится и раздражается. Шумно выдохнув через нос и плотно сжав губы, парень грубо обхватывает её запястье и заламывает худые руки за голову, наваливаясь всем телом сверху. — Отпусти! Тэхён, блять, конченный ты козёл! — напугано всхлипывает Ёнджу, зажмурившись, когда Ким, словно глухой и озабоченный маньяк, задирает до груди школьную рубашку. Кажется, её сердце сейчас на кусочки от страха разорвется. Ужаснее всего, что внизу есть целых пять человек, которые способны ей помочь, но они попросту не слышат. Но через секунду Ви замирает, неожиданно для себя увидев багровые синяки на девичьих боках. Они уродливо расползаются по молочной коже, как какая-то зараза, отравляющая организм. Ведь он знает, что эта девчонка постоянно влезает в драки — это можно с легкостью понять, глядя на её подбитое лицо, — но Ким не думал, что всё настолько серьёзно. Чтобы заполучить такие боевые ранения, нужно как минимум биться не на жизнь, а на смерть. Он и сам упускает тот момент, как изящными длинными пальцами дотрагивается к посиневшей коже, почувствовав, как под его холодными подушечками Ёнджу судорожно вздрагивает. — Больно? — зачем-то интересуется Тэхён. Ему плевать на синяки, серьёзно. Абсолютно нет никакого дела до того, кто разукрасил её тело, он по прежнему собирается её просто трахнуть и свалить! Просто есть что-то в этом лишенное эстетики, стопорившее парня. Ему нравится, когда на коже остаются только его отметины. — Эй, Ромео, ты мог бы этим блядством на моей постели не заниматься? — раздаётся за спиной недружелюбный и тяжёлый голос Чонгука, нарушая весь тэхёновский настрой. Обречённо застонав и ругнувшись под нос, Ви ослабляет хватку, благодаря чему Ёнджу спешно высвобождается и ловко спрыгивает с постели. Ей вообще сейчас плевать абсолютно на всё: на свой потрёпанный внешний вид; на свое сошедшее с ума сердцебиение, норовившее довести двойняшку до сердечного приступа; на пересохшее горло; и на полыхающее нутро. Абсолютно на всё! Просто хочется немедленно сбежать отсюда, как можно дальше и спрятаться от Тэхёна, чтобы тот больше её никогда не нашёл. Но только девушка собирается позорно удрать с места происшествия, как её за то самое ноющее плечо останавливает Чонгук. Сердце пропускает удар. Всё это не закончилось? — Застегни нормально рубашку и поправь юбку. Твой братец, если увидит тебя в таком состоянии, точно расплачется, — строго говорит Чон, отпуская Ёнджу. Послушно всё сделав, она всё-таки уносит ноги. — Мой дом не место для твоих сексуальных утех, — упрекает бывшего друга Чонгук, скрестив руки на уровне груди и смерив пьяного парня презрительным взглядом. Тэхён раздраженно фыркает, медленно сползая с постели, и поднимает с пола брюки. — Это не дом, Гук, а гараж, — напоминает Ким, натягивая штаны обратно, и с третьей попытки застегивает ремень. Из-за повышенного градуса в крови моторика его рук значительно ослабла. Чёртова физиология, всюду ему мешающая. — Просто перестань. — Как поживает твоя сестра? — резко переводит тему Тэхён, осклабившись. Он знает за какие ниточки нужно потянуть, чтобы Чонгук отреагировал, как изученная досконально марионетка. На самом деле Киму не очень нравится напоминать другим об их боли, но ничего не может с собой поделать, потому что в нём её в разы больше. Потому что его боль давно преобразилась в мизантропию. — Ты специально делаешь так, чтобы люди ненавидели тебя ещё больше? — цедит сквозь зубы Чон, почти задыхаясь от проснувшегося гнева. Его ладони чешутся, а пальцы больно пульсируют от желания вмазать по этой нахальной физиономии. Тэхён умудряется одним натренированным движением руки снести тщательно выстроенный замок самообладания Чонгука. И это сраное «Гук» из его уст больно режет по мягкому сердцу, вынуждая душу кровоточить и заливать густой кровью все внутренности. Их дружба была бесценным сокровищем в мире лжи для Чона и что теперь? Теперь больше всех на свете Чонгук ненавидит именно Ким Тэхёна. Потому что он оказался ещё более лицемерной скотиной, чем остальные. — Это весело, — беззаботно пожимает плечами сын мафиози, с вызовом смотря в глаза напротив. Бесстрашный, двуличный ублюдок, — думает Чон, сжав до побеления костяшек кулаки. Этот жест не укрывается он проницательного взгляда Ви. — Хочешь ударить — бей. Не хочешь — отойди, — спокойно и безапелляционно. Весь пыл Гука сразу же угасает. И на одно мгновение ему становится очень жаль своего бывшего лучшего друга, являющегося на данным момент заклятым врагом. Никто в своём уме бы не захотел жить той же омерзительной и тошнотворной жизнью, что и он. Именно поэтому Чонгук молча отступает, пропуская Тэхёна. Последний лишь хмыкает и уходит, спрятав ладони в карманах брюк. Может быть, когда душа Чона перестанет так выворачиваться наизнанку, он и шибанёт бывшего друга по роже, но не сейчас. Сейчас ещё болит.