Класс отбросов

— У тебя даже доказательств нет, идиотка! — раздражённо выкрикивает Чимин, ощутив прилив негодования. Ему мерещится, что все вокруг, подобно стервятникам, окружают его, словно он — падаль, и метятся, чтобы больно клюнуть. Даже те, кто кажется должен быть на его стороне, стоят чуть поодаль и смотрят с презрением. Его сердце под рёбрами беспомощно трепыхается, а в горле сохнет — если он скажет, что вор не он, поверят ли? Никто и никогда не поверит ему. Ведь Пак сам создал себе такую репутацию. — Кроме тебя некому! — парирует девочка с пучком, почти захлёбываясь в слезах. — Прекратите говорить на повышенных тонах, — вмешивается Юнги, положив на плечо Чимина ладонь и надавив, будто осаждает. Щёки школьника багровые от переизбытка эмоций, а глаза потерянные. Химику может и хочется верить, что Пак не крал злосчастный плеер, но ведь девчонка права — больше некому. — Вы должны его наказать и заставить вернуть мою вещь, — говорит школьница, с надеждой глядя на классного руководителя отбросов, которые, к слову, стоят за спиной и с какой-то неприязнью взирают на разворачивающуюся картину. Чимин, загнанный в угол без доказательств своей невиновности, выглядит жалким и покинутым. И честно говоря, Ли Мина не уверена, что он не воровал, вот только ей на такие мелочи плевать — она вытворяет вещи и похуже, но разве Пак Чимин и она на данный момент не одна стая? — Скажи честно, ты взял? — обращается к своему подопечному Юнги, отчего юноша теряет последнюю нить надежды на то, что ему помогут. Плечи обессиленно опускаются, а в глазах застывает прошивающая насквозь тоска. И какого его удивление, когда за спиной слышатся возмущенные пыхтения других отбросов, раздосадованных из-за вопроса химика. — С какого перепугу на него вообще наезжают, а? — подает голос Мина, пугая своим диким взглядом девочку с пучком. Как-то слишком неожиданным для Мин Юнги становится резкая сплочённость проблемных детей, ведь только вчера ему казалось, что дружба между ними невозможна. Он внимательно глядит через плечо изумлённого Чимина и видит, как ребята желают отстоять своего одноклассника, возможно, даже не веря в то, что он непричастен к краже. И тут, видимо, дело не в том, что им важно душевное равновесие Пак Чимина, а в том, что их бесит тот факт, что взрослые всё равно на стороне нормальных. — Но… — скулит девочка с пучком, растерянно ища поддержку взглядом у своих подружек, только вот страх тех застилает глаза, поэтому они отступают и позволяют ей решить свои проблемы без их помощи. — Эй, Суа! Это твоё? — вдруг выбегает из леса худощавый юноша в кепке и вытягивает вперёд руку с плеером. Глаза «жертвы» округляются, а через мгновение на её устах появляется улыбка. — Я нашёл его на тропе, где мы бегали. — Так значит, ты и правда не брал её вещь, — полушепотом констатирует Юнги, с виноватостью посмотрев на Чимина. Юноша взирает на взрослого с мрачностью и откровенной обидой. Как этот человек собирается спасать их заблудшие души, если сам же презирает и не верит им? Врач, не верящий в реабилитацию пациента, не имеет права лечить больного. — На кой мне эта бесполезная херня? — раздраженно фыркает Чимин, не стесняясь выражения, и скидывает с плеча руку учителя, не заботясь о своей грубости и о том, что напротив стоит взрослый. Юнги морщится и отчего-то чувствует вину, поэтому не делает замечание Паку. Ему чертовски хочется курить и домой, а не морочить себе голову этой проблемной детворой. Собираясь вернуться в пансионат и закрыться в спальне, чтобы без лишних свидетелей расслаиваться, Чимин разворачивается на пятках и делает шаг, только вот оказывается остановленным не на шутку раззадорившейся Миной. Девушка ловко хватает одноклассника за предплечье и угрюмо на него смотрит. — Попридержи коней, чумазик, — произносит она, обходит химика, таща за собой Пака, и смело идёт к образовавшейся кучки ребят из параллели. — Эй ты, с шишкой на башке! Заметно вздрогнув, девочка, обвиняющая Чимина в краже, оборачивается. — Ты сама свою фигню просрала, но взяла на себя ответственность обвинить моего одноклассника в воровстве, — холодно комментирует всю сложившуюся ситуацию Мина, выглядя очень внушающей. — Теперь извиняйся, — приказным тоном выпаливает блондинка, подтолкнув ошеломлённого Пака вперёд. По спине Суа бегут мурашки, а сердце заходится в сумасшедшем ритме. Она перепугано смотрит на юношу, а тот, шокированный тем, что Мина, всё время подтрунивающая его, встала на защиту, стоит неподвижно и только ловит ртом воздух. Чтобы показать себя выше этого, Чимин должен заверить, что не нуждается в извинениях, но он не выше этого. Более того, ему настолько обидно и горько на душе, что эту мерзкую девчонку из параллели хочется втоптать в грязь, размазать по стенке. Что-то, что живёт в недрах его души — тёмное и коварное, источая вокруг своё зловоние, карабкается по ногам, впиваясь острыми когтями в плоть, и, добираясь до сердца, отравляет чернотой. Оно шепчет и настраивает поступить по отношению к этой перепуганной девочке гнусно. Уголки губ Чимина невольно дёргаются в самодовольной полуулыбке, а в глазах застывает голый кураж, поблескивающий устрашающими искрами. Ему безумно хочется этого возмездия. — Я не буду извиняться! — истерично взвизгивает школьница, напоминая загнанную в угол канарейку. Мина пугающе хохочет, выпуская Чимина. — Эй, может, хватит этого представления? — почуяв, что дело пахнет жаренным, реагирует на подростков Юнги. — Похоже, она ей сейчас вломит, — доносится до ушей химика развеселый голос Чонгука, из-за чего приходит в ужас, ибо теперь ему тоже кажется, что Мина собирается буйствовать. И только он делает пару шагов к своим подопечным, в надежде урегулировать конфликт, как Ли довольно резко обрывает смех и вцепляется в тот злосчастный пучок. Школьница роняет плеер и громко визжит, выкрикивая мольбы о помощи, пока блондинка рычит нечленораздельные звуки и таскает противницу, как тряпичную куклу. Жертва сумасшедшей блондинки падает на колени, расцарапывая нежную кожу в кровь, и рыдает в голос, пытаясь перехватить обидчицу за запястья и оттолкнуть, но ничего не выходит. Да и Мине не удаётся вмазать девчонке, которая отчего-то жутко бесит, потому что подлетает классный руководитель и одним рывком отталкивает Ли. — Совсем чокнулась? — кричит на неё мужчина. Блондинка дышит тяжело, как разъярённый бык и, напоминая самого настоящего дикого животного, глядит на потасканную девочку. Юнги помогает пострадавшей встать и оглядывает её ранения. Его не на шутку злит поведение Мины. Она ведь вообще могла не вмешиваться, но сделала даже больше, чем сам Чимин, который снова шокирован происходящим. Химик обеспокоено просит других школьниц присмотреть за жертвой выходок его подопечной, а сам разворачивается, угрожающе глядя на каждого из семи отбросов. Это немыслимо! Этим детям едва ли есть восемнадцать, а жестокости в них больше, чем всего остального. Даже сейчас, когда Ли определённо точно переборщила, другие шестеро веселятся, глядя на потасовку. Тэхён так вообще располагается на лавочке с зажатой в зубах не зажженной сигаретой и смотрит на происходящее, как на интересную сцену в фильме — ему только попкорна не хватает в руках для полноты картины. Юнги хочется взвыть и проклясть Ким Сокджина за такую подставу, но вместо этого он вцепляется грубой хваткой в предплечье Мины и силком утаскивает её в лес, где некоторые из школьников уже бегут по второму кругу. Девчонка не сопротивляется, ловко перебирая ногами, пока учитель задыхается в возмущениях. — Что ты себе позволяешь? — выплёвывает ей в лицо мужчина, когда останавливается в относительно уединённом местечке и подталкивает худую школьницу к широкому стволу высокого дерева. Она кое-как успевает притормозить ногами, чтобы не удариться спиной о твёрдую кору, и горделиво скрещивает руки под грудью. — Почему же Вы, учитель Мин, так же рьяно не защищали Чимина, как её? — попрекает химика Ли, вызывая в нём волну раздражения. Он вроде бы взрослый и разумный человек, но по венам растекается настолько ядовитая и жгучая желчь, что он ей поддаётся, выплёскивая яд в подростка. — Как будто тебе вообще есть дело до этого пацана, — рычит Юнги. — Давай начистоту, ты учудила этот финт просто, потому что ещё со вчерашнего дня бесишься из-за якобы несправедливого отношения к тебе. Но знаешь, что — поделом тебе. Ты заслужила такое отношение к себе, ведь ты ведёшь себя отвратительно! Мина поджимает губы, оскорблённо глядя на классного руководителя. У неё кровь в венах сворачивается, а в горле застревает ком. Это очень странно, ведь она зачастую слышала в свой адрес нечто подобное, а бывали слова и обиднее, но именно из уст Мин Юнги каждое слово превращается в острое лезвие и рубит душу насквозь. Нос и глаза щиплет от норовящих скатиться слезам по впалым от излишней худобы щекам, но они стоически перебарывает эти чувства. Впивается длинными ногтями до уродливых отметин в ладонь, стискивает челюсть, отчего начинают гудеть скулы, и смотрит на мужчину, как озлобившийся щенок. Сказать ничего не выходит, потому что все силы уходят на контроль эмоций. Юнги же её молчание расценивает по-своему. И оттого, понимая, что ничего не добьётся, шумно выдыхает и жмурится, стараясь прогнать от себя гнев. Сейчас бы перекурить. Он почти поддаётся желанию, потянувшись до внутреннего кармана спортивной куртки, но вовремя себя одергивает, глянув на красную от злости девчонку. — Сегодня я очень разочарован в тебе, — напоследок говорит химик и уходит обратно к скамьям возле крыльца пансионата, где остались остальные школьники. Когда Мина остаётся одна, со свистом выдыхает и присаживается на корточки, пряча лицо в коленках. — Это я в Вас разочарована… — хрипло шепчет, срываясь на тихий плач.

***

Воздух в этих местах сам по себе холодный, но при этом какой-то вкусный, что ли. Его приятно вдыхать и, кажется, нутро наполняется лёгкостью. Ёнджу никогда прежде не доводилось выезжать с классом на подобные мероприятия, ведь из-за плохой успеваемости и отвратительной дисциплины её вычеркивали из списка и твердили, почти вбивали в голову, что ей надо переосмыслить своё поведение. Но Ким считала — раз так, то и не нужны ей вовсе эти поездки с одноклассниками. Сегодня же, ощутив себя частью этого общества, двойняшке на душе тепло, хотя она, наверное, никогда в этом никому не признается. Время переваливает за обед, и преподаватель зовёт подростков перекусить, а после надо будет уже собираться и ехать обратно в город. Ёнджу возвращаться совсем не хочется. Дома отчим, не дающий покоя, и мать, по сути, допускающая, чтобы с её детьми вытворяли такие страшные вещи. Поначалу Ким думала, что у её родительницы нет выбора, ибо здоровье слабое и финансы не позволяют содержать двух детей, но разве причины тех или иных поступков оправдывают людей? Очень долгое время девушка убеждала саму себя, что нельзя быть эгоистичной, что им просто нужно выжить и переждать бурю, но чем дальше — тем сил в душе всё меньше и меньше. Она расслаивается и истощается. Что в конечном результате останется после сокрушительных страданий? Бесконечная пустота, зудящая своей бездонностью во всей грудной клетке? Но ведь тогда жизнь станет ещё большим кошмаром. Ёнджу хочет найти спасение из запутанного лабиринта, вот только каждый её шаг приводит в тупик. И окружающие, типа Мин Юнги, которые надевают на свои лица лисьи маски древних духов и пытаются «помочь», улыбаясь хищно и коварно, только дальше загоняют её в мрак. Нельзя полагаться на кого-то кроме себя, потому что никто и никогда не узнает, что творится в чужой голове. Никто и никогда не сможет предугадать удар в спину и силу его размаха. А падать внезапно ещё больнее. И Ёнджу не готова разбиваться окончательно. Вздрогнув из-за несильного щелбана в затылок, девушка поднимает голову и хмуро смотрит на лукаво улыбающегося Тэхёна. Он вдруг присаживается аккурат напротив неё и, уперев локти в коленки, укладывает голову в ладони. Ким всем телом напрягается, выпустив из пальцев ветку, которой рисовала по земле незамысловатые узоры, и сконфуженно моргает, с опасением дожидаясь от одноклассника очередной выпад. Но тот продолжает улыбаться чему-то своему и, кажется совсем не моргая, пристально смотрит. — Что? — грубо произносит Ёнджу, стиснув пальцы в кулак. Ей не то, чтобы докучает Ким Тэхён, он её уже откровенно бесит своей настырностью и упрямством. Да, она разбила его часы совершенно случайно в той потасовке, но может быть уже хватит? Что его так зацепило в ней, что теперь он пытается всеми силами выудить её из зоны комфорта? — Все уже идут в столовку, а ты решила погрызть вместо риса ветки? — беззлобно хмыкает юноша, чуть наклонив голову и продолжая изучающе разглядывать лицо собеседницы. Она и впрямь не очень такая со всеми этими желтоватыми от почти сошедших синяков пятнами и глубокими царапинами у губ, а ещё всю её красоту в кавычках дополняют припухлости под глазами. Не будь Ви настолько скучно, он бы точно никогда не обратил внимание на такую неряху. Девушка поворачивается в сторону кучки одноклассников, которые стоят неподалёку и ждут, оглядываясь на Кимов. — А где Мина? — уточняет Ёнджу, не приметив белобрысой макушки. Тэхён без особого интереса тоже поворачивает голову и вглядывается в отбросов. Раздражающей девчонки и правда нигде нет. Но, не посчитав важным заморачиваться, Ви пожимает плечами и выпрямляется, тут же тенью нависая над хрупкой девушкой. — Кстати, я её так и не видела после того, как учитель Мин увёл её в лес, — едва слышно комментирует вслух свои мысли Ким, игнорируя дрожь во всём теле из-за неприятного волнения по отношению к Тэхёну. Звонко цокнув, парень наступает на ранее брошенную двойняшкой ветку, с хрустом разламывая её подошвой кроссовок, и двигается к застывшим ребятам. — Её похитили духи этого леса, — вполне серьёзно говорит Тэхён, бросив суровый взгляд через плечо, отчего Ёнджу вскидывает брови, подозрительно покосившись на парня. Но не успевает она выдать в ответ сарказм, как юноша громко хохочет. Решив, что разумнее всего будет проигнорировать сумасшедшего одноклассника, она встаёт, шустро разминает затёкшие коленки и облизывает зудящий уголок губ от незаживающей уже продолжительное время царапины. — Эй, а Мина куда испарилась? — спрашивает теперь и остальных. На громко озвученный вопрос Ёнджу реагирует и химик, который до этого стоял к подросткам спиной и пытался словить сеть, крутя вокруг себя и так, и сяк руку, в которой крепко держит сотовый. — В смысле? — вместо ребят откликается Юнги, судорожно выискивая взглядом вечно злую блондинку. — Может, она уже в пансионате? — предполагает Намджун. Классный руководитель отрицательно качает головой, с ужасом понимая, что темпераментная девчонка после их не самой приятной беседы, видать, унесла ноги вглубь леса, чтобы кому-то что-то доказать. Или это попытка в очередной раз показать свой дрянной характер и доставить неприятностей всем остальным. Выругавшись себе под нос, Юнги запихивает в карман телефон и спешно идёт к тому месту, где её оставил. — Давайте разделимся и поищем её? Чонгук, пошли со мной. Упомянутый громко блякает, игнорируя строгий взгляд учителя, и лениво плетётся следом, пока остальные так и остаются стоять на месте, без особого энтузиазма глядя удаляющимся в спины. — Мне в падлу её искать, — честно признаётся Намджун, опираясь спиной о ствол широкого, но невысокого дерева. Сестра косится на брата и думает, что лучше и ей остаться равнодушной, ведь Мина совершенно не тот человек, который хоть как-то похож на хорошего друга, поэтому рвать жопу ради неё… но отчего-то какое-то беспокойство-таки есть. Ёнджу выдыхает и невольно поворачивает голову к молчащей вот уже, наверное, сотню лет Соре. Девушка выглядит абсолютно безучастной и отрешённой, будто она и есть тот самый дух леса, которого никто не видит и не слышит. Рядом с длинноволосой брюнеткой стоит Чимин и пытается всяческим образом заглянуть за лохматую прядь, чтобы что-то там разглядеть, но Чхве его чурается, чуть дёргаясь в сторону, и закрывается под слоем волос ещё больше. — Будешь? — предлагает бутылку с водой Пак, видимо, заметив покрасневшие щеки на всегда бледном лице и влажный лоб. Сора с некой трагичностью в бесцветных глазах глядит на парня, словно на неведомое этому миру существо, и судорожно хватает ртом воздух. Минуту-другую они оба, кажется, не дышат, а немного погодя Чхве опускает взгляд на протянутую воду и подрагивающими пальцами прикасается к верхней части бутылки, чтобы избежать прикосновения, и неуверенно обхватывает её крепче. Когда тара полностью переходит в руки к девочке-призраку, Чимин несмело улыбается и продолжает наблюдение. Эту странную и необычную картину созерцают все присутствующие, но не смеют что-то молвить. Во-первых, непривычно видеть, что Сора пытается с кем-то хоть как-то контактировать. Во-вторых, откуда вдруг в Паке появилась эта тяга к благодеяниям? — Я, в общем, пошел жрать, — оповещает всех Намджун и уходит, коротко глянув на свою сестру, словно зовя её за собой, но девушка только кивает и начинает колупать носком кроссовка землю. Интересно, почему ей не хочется идти в пансионат и набивать желудок, пока участь одноклассница неизвестна? Беспокойство? Ну если только совсем чуть-чуть. А вдруг с ней что-то случилось? — Вы тоже можете идти, — вдруг обращается к застывшим Чимину и Соре Тэхён, небрежно махнув перед их лицами рукой. Ёнджу замирает, с ужасом понимая намерения Ви остаться с ней наедине. Но зачем? Для чего? Закусив губы, она глубоко дышит и пытается не принимать всерьёз больно сжимающееся сердце. — Но… — сконфуженно выдыхает Пак, бросая короткий взгляд на девушку, словно всё понимает. Словно знает, чего добивается Тэхён и чего боится Ёнджу. — Какое «но», дружище? — нараспев протягивает каждую букву парень, осклабляясь. — Никакое, — быстро сдаётся Чимин и, кивнув напуганной девочке, уходит вместе с ней прочь. — Какого чёрта? — безэмоционально бросает Ёнджу, скрестив руки под грудью. Тэхён только пожимает плечами и, улыбаясь во всё лицо, крадётся тягучими шагами к ней, заставляя её душу в страхе дёргаться рваными конвульсиями. Но она умело прячет подальше от его глаз сильные эмоции, оставаясь внешне спокойной. — Мне казалось ты смелая девчонка, а тут вдруг ты так откровенно меня боишься, — низко говорит Ким, прищурив глаза по лисьи хищно. — Не придумывай того, чего нет, — фыркает Ёнджу, изнутри паникуя. Она так хочет казаться невозмутимой и смелой, но всё равно Тэхён разглядел на дне её шоколадных глаз беспомощный блеск страха, который девушка сама в себе презирает. Ей безумно хочется спрятать голову в песок, как страус, но не может — потому что под ногами твёрдая, промозглая земля и она не страус. — Фантазия не мой конёк, — забавно морщит нос юноша, качнув головой, отчего каштановые волосы причудливо дёргаются, укладываясь чуть вбок. — Отвянь, ладно? — напряженно выдыхает Ёнджу, впуская на лицо тень тревоги, когда замечает, как непозволительно близко подкрадывается к ней Ви. Ей становится жутко, а все поджилки трепыхаются, как помирающая рыба на суше. В носу зудит от проникающего аромата ментоловой жвачки и почти выветрившегося запаха сигарет, а тепло чужого тела, такое чувство, иглами врезается в её кожу и просачивается внутрь, несмотря на то, что Ким Тэхён останавливается от неё всё же примерно в шаге. Он не стоит к ней вплотную, но даже так, Ёнджу ощущает себя в ловушке. — Что, если я откажусь? — сходит на хриплый шепот Ви, разгоняя своим тембром по позвоночнику двойняшки табун мурашек. Она открывает рот, чтобы ответить очередную грубость, но вместо этого слишком громко вдыхает, выдавая всю себя с потрохами, ибо поистине пугается, когда парень резко шлёпает её по худой заднице. Позабавившись её реакцией, он негромко смеётся, всем своим видом показывая своё превосходство над ней. Он это сделал специально! Чтобы застать её врасплох и доказать им двоим, что прав. — Знаешь, я тебя не боюсь! — воинственно восклицает Ёнджу, уверенно глядя в глаза юноши напротив. Тот в свою очередь, наслаждаясь стычкой с одноклассницей, улыбается ещё шире, напоминая устрашающую версию чеширского кота. Он продолжительно молчит, позволяя девушке бесноваться, и выразительно смотрит в ответ. — Ещё раз так сделаешь: я вломлю тебе с локтя в нос, понял? — угрожающе рычит Ким, помрачнев. Но Тэхён остаётся невозмутимо довольным. — Ну я-то до твоей задницы дотянусь в два счёта, а ты до моего носа? — хмыкает он, подначивая её ещё больше. Да он ведь специально выводит её из себя, чтобы... чтобы, что? Упиваться чужими отрицательными эмоциями? Где-то в глубине души Ёнджу всё-таки побаивается Ви, но никогда в жизни в этом не признается. Именно поэтому ей надо взять страх под контроль и показать ему, чего стоит. Двойняшка впивается в одноклассника твёрдым и уверенным взглядом, стиснув руки в кулаки, отчего невольно приобретает внушительный вид. — Проверим? И кажется, именно этого он и жаждал. Провоцировал её, чтобы она показала мощь своего характера, чтобы перестала пытаться глушить негодование и выплеснула его наружу. — Ну давай, — небрежно бросает Тэхён, делая шаг назад. Девушка сжимает крепкие кулаки и решает не тушеваться, а идти напролом. Она уже столько раз ударяла других людей, что никаких препятствий быть не должно. Моральных, во всяком случае. Сократив расстояние между ними, Ёнджу замахивается и уже хочет смачно долбануть недруга по лицу, но тот уверенно перехватывает её запястье, больно сжав пальцы на тонкой коже, и рывком разворачивает девчонку спиной к себе, подобно тряпичной кукле. Двойняшка возмущённо пыхтит и собирается свободной рукой хотя бы поцарапать его, но так и застывает. Сердце в груди делает кульбит, а всё тело начинает мелко дрожать, потому что Ким Тэхён беззастенчиво впивается пальцами в её попу и властно сжимает, грудью прильнув к лопаткам. Ей становится невыносимо жарко, а щеки, кажется, полыхают с такой силой, что Ёнджу боится — останутся ожоги. Воздух в лёгких каменеет, становясь невозможно тяжёлым, а низ живота непривычно тянет. Голова кругом. — Так что, проверили? — опаляет ухо горячим дыханием Ви, самодовольно улыбаясь. Проверили. Ёнджу больше никогда в жизни не станет нападать на него в упор, ведь так одновременно приятно и страшно ей ещё никогда не было.

***

Сколько они так блуждают по этому густому лесу в поисках Мины? Юнги уже совсем за временем не поспевает. Зато он точно отсчитал шестьсот двадцать третий оглушительный удар сердца. Он беспокоится о девчонке, ведь она, наверное, в ужасе плачет где-то и пытается найти выход к пансионату. Следом за химиком всё такой же ленивой походкой поспевает Чонгук, зорко озираясь по сторонам. Вокруг глухо и начинает темнеть. Быстрее бы закончить с поисками и поехать домой. Шмыгнув носом, Чон бросает безразличный взгляд на суетливого классного руководителя. — Учитель, я могу быть откровенным? — вдруг подаёт голос брюнет, услышав странный звук, похожий на всхлип. — Сейчас не до откровенности, Чонгук, — строго проговаривает Юнги, даже не повернувшись к парню. — Вы всё делаете не так, — всё равно произносит Чон, пнув шишку и безучастным взглядом проследив, куда та улетела. Услышав упрёк, химик останавливается и сурово смотрит на подчинённого. — Хочешь дать мне пару советов? — саркастично хмыкает Мин. Чонгук, расслышав чётче девчачий плач, идёт в направлении звука, пропустив мимо ушей усмешку взрослого. — От Вас ждут всего лишь понимание, а осуждение только загоняет в угол, — как бы между делом объясняет Чон и замечает скрутившуюся в позу эмбриона на земле блондинку. — Я её нашёл. Вместо того, чтобы отреагировать на Мину, которая, наконец-то, обнаружилась, Юнги задумывается. Понимание? Какое понимание они хотят? Ему, действительно, интересно, о каком вообще понимании может идти речь. Но спросить у Чонгука не решается, потому что видит, как высокий брюнет подходит к Ли, наклонившись к ней. — Наматывай, давай уже, свои сопли на кулак и пошли, — без лишних лобызаний и попыток привести одноклассницу в чувство, хрипит осипшим от мороза голосом. Девушка вздрагивает, убирая руки от лица, и замыленным взглядом смотрит на своего спасителя, чувствуя, как в груди сердце просто обрывается от счастья. Её нашли! Завыв пуще прежнего, Мина совсем неэтично подрывается и сцепляет руки вокруг шеи Чонгука, шепча что-то несвязное и несуразное. Чонгук хмурится, явно не радуясь тому, что приходится возиться с девчонкой, но позволяет ей пускать сопли и слюни на его куртку. А замерший тем временем чуть поодаль Юнги смотрит на рыдающую блондинку и понимает, что у него сердце разрывается, потому что чувствует, как ей страшно и больно. И эту боль причинил ей он. Тот, кто по идее должен был протянуть руку.