Путь до рассвета

На следующий день Ванг-Нан вновь взял в руки заветный клинок, вновь всмотрелся в резкие, угловатые узоры на рукояти. Как будто это — лишь черновой вариант, самое начало работы, и результат её будет ещё обрабатываться и обрабатываться. Ему было интересно, сможет ли он повторить такой вызов, каким он был в прошлый раз, — ему не нужно было сейчас тестировать силу, он просто хотел поговорить c уже мёртвым товарищем. Заходя в комнату, парень забеспокоился, — вдруг его дух появляется лишь во время первого вызова?.. Жёлтый до этого никогда не активировал оружие, да и меч был ему непривычен, поэтому волнение было понятно.  — Активируйся! — громко сказал, практически прокричал, Ванг-Нан, закрыв пяткой дверь и подняв клинок повыше, так, чтобы тускловатый свет отражался на хорошо заточенной поверхности лезвия. И снова знакомое неяркое сияние окружает металл, — возможно, это напоминание о том, сколько огня прошёл этот меч и душа, томящаяся в нём, прежде чем принять наконец такую форму, угодную крысам, правящим в своём подполье. Забавно осознавать, что и там, наверху, ситуация тоже не очень радужная, — на троне, где сидит Захард, темно, так же, как и в этих подвалах, просто об этом мраке в светском обществе не считают нужным говорить. Как будто из клочков бумаги складывался образ Виоле. В этот раз он выглядел хуже, чем раньше, — как будто более уставшим, потрёпанным темнотой. Через силу улыбнувшись, мёртвый заметил, что не ожидал, что теперь его будут вызывать каждый день. Ванг-Нан грустно усмехнулся ему в ответ и посмотрел за окно. Там зону Избранных окутывали клубы сероватой пыли, которая, казалось, скоро заменит покоряющим Башню облака. Стоило ли ему вообще вызывать бывшего товарища по команде? Быть может, его вид обусловлен частотой активаций оружия? Если так, то на испытании он не сможет его использовать, и придётся полагаться только на старые-добрые Шинсу-бомбы… Как будто проследив за взглядом товарища, Виоле спросил: — Господин Ванг-Нан… можете ли вы показать мне мир, в котором я оказался? Парень всё ещё помнил, чем оборачивается его попытка взглянуть за спину вызвавшего его, однако у него была такая идея, — если Ванг-Нан будет перемещаться по комнате, выходить из неё, проходить по улице, то сможет ли он, Баам, увидеть мир? — Показать мир? Да, смогу, — Ванг-Нан улыбнулся. — Но перед этим… есть люди, которые хотели бы поговорить с тобой. Баам поднял голову. — Это может занять твоё время и твои силы, предупреждаю, — жёлтый уже пожалел о том, что это предложил. Переговоры могут оказаться вредными и для испытания, и для самого Виоле, но сейчас забрать свои слова назад он уже не мог. — Я готов. «Узнаю тебя. Безрассудно бросаться за теми, кем дорожишь…». Вспомнилась ночь, когда они в первый раз потеряли Кандидата в Убийцы, — красивая, тёмная ночь, когда даже Хранители приглушили свет ламп наверху, пустив по этажу лёгкий прохладный ветер. Кто бы мог подумать, что именно в эти прекрасные часы прогремит взрыв, не одну команду лишивший товарищей? Сердца, трепещущие от тоски, обиды и жажды мести, тлеющими цветками распустились на разбитых камнях. Не говоря ни слова, Ванг-Нан мысленно попросил прощения за ложный вызов, и силуэт начал растворяться у него на глазах, как и тогда, раньше. «Теперь нужно позвать других» — пронеслось в голове у жёлтого, и парень вышел из комнаты, предвкушая их волнение. Пара минут, — и вот у двери уже стоит Ли Су, за последние несколько месяцев утративший свою искреннюю радостную улыбку. Всегда в ней не хватало чего-то, как будто в тесто для печенья не добавили сахар. Сейчас улыбки нет и в помине: брови тревожно нахмурены, губы сжаты, а в тёмных глазах отражается внутреннее волнение. — Я должен поговорить с этим?.. — он взял из рук Ванг-Нана меч и задумчиво всмотрелся в блеск лезвия. Нет, конечно, Ли Су видел, как покойный ныне Хатсу активировал своё оружие, но никогда мечник не разговаривал с ним. «Как-то это… неправильно». Однако Ванг-Нан одобрительно кивнул, и Ли Су, глубоко вздохнув, с видимым недоверием произнёс приказ к активации. Снова свет, уже знакомый для Ванг-Нана, но такой новый для его старшего товарища, снова дрожащий силуэт, постепенно принимающий всё более чёткие очертания. Снова грустная приветственная улыбка. Снова. — Господин Ли Су, — протянул себе под нос Виоле, очевидно, опять прокручивая в голове воспоминания. — Вы хотели поговорить со мной? Ли Су замялся. Он давно уже не видел своего товарища, так, что практически забыл, как звучит его голос. Наверное, встреть парень его где-то на улице, должно быть, и не узнал бы… — Да. — Парень в спортивном костюме вспомнил, как сражался против Баама незадолго до его смерти, и его охватило жгучее чувство вины. В пылу ненависти он говорил, говорил и говорил, стремясь каждым словом ранить как можно глубже. Вот он, живой пример того, как быстро время стирает память, оставляя после себя лишь грязные штрихи, да вмятины на бумаге, которые уже ничем не разгладишь. — Извини за те слова, про товарищей… если ты помнишь. А вообще, я хотел спросить… ну… Ванг-Нан рассказал мне про души Куна, Кроко, Андросси и остальных. Что, мол, они тоже находят… — Простите, — прервал его Баам и покачал головой. — Они оказались слишком слабы. Настала очередь Ли Су тонуть в странном вязком омуте сожалений. Как будто пол под ним резко ушёл из-под ног, оставив капитана команды медленно падать куда-то в чёрную пасть бездны. «Меня одного держали в дураках всё это время» — думал он, стиснув зубы и вновь напоминая себе о событиях прошлого. — «Я один не знал ничего ни про Куна, ни про Баама». Парень всё больше позволял чему-то чёрному расползаться внутри, пока не одёрнул себя. «Это не моя вина!» — и снова поднял голову наверх, где дрожало эфемерное тело Баама. — Жаль, что мы сейчас не можем выпить вместе, — Ли Су широко улыбнулся, как улыбнулся бы любой, оказавшись на его месте. Все они пытались убедить своего мёртвого друга в том, что у них всё хорошо, а он отдал свою жизнь не напрасно. Показалось парню, или перед тем, как раствориться в воздухе, Баам пробормотал что-то, обращаясь то ли к себе, то ли к нему? «Что-то вроде "Мне тоже жаль". А может, и "Прощай"? или "Я тебя прощаю"?» — с пару секунд думал веснушчатый, тревожно вглядываясь в дрожащий, как от костра, но прохладный воздух там, где только что стоял давно потерянный мальчик с чистой душой. Ли Су вздохнул и развернулся. Странно было вновь увидеть человека, которого теперь не просто считали мёртвым, а он и был им, однако, в отличие от первой версии, более его нигде не существовало. Нигде, кроме клинка, который в один день притащил домой Ванг-Нан, поднимая высоко над головой. «Да-а, то был странный день» — протянул про себя капитан команды. Жёлтый просто уходил погулять, как он сам сказал, а вернулся лишь к закату, запыхавшийся, уставший, весь в пыли и ссадинах, но победно сжимающий у себя под мышкой какой-то свёрток. Глаза возбуждённо горели золотом, попавшим под луч света, язык заплетался, со лба медленно стекали капли пота, а руки дрожали, пока разворачивали ткань и бумагу. Меч, который он притащил в коттедж, парень с гордостью в голосе называл клинком, в стали которого растворена душа Баама. Вопросов особо никто не задавал, особенно — более молодая, набранная на верхних этажах Башни, часть команды, так как считала, что он просто бредит, хоть это и было странным для человека, так пышущего здоровьем. Ванг-Нан пытался как-то заинтересовать слушателей, но заставил их лишь относиться к себе чуть более настороженно, чем обычно. Те же, кому было не всё равно на находку товарища по команде, — Анак да сам Ли Су, — спросили у него, где он достал сие чудо-оружие. На что жёлтый потупился и сказал, что купил его на рынке у торговца диковинками, хоть и денег ему пришлось отдать немало. Проснувшийся от всего этого шума Лауре, поморгав глазами, заметил, что от клинка исходит сильная аура Шинсу, которое хочет вырваться наружу. Да, этот момент веснушчатый капитан хорошо запомнил, ведь после него интерес к мечу несколько возрос. И всё же — откуда реликвии FUG взяться в лавке рядового торговца?.. Что-то в истории жёлтого было не так, и Ли Су понимал, что тогда Ванг-Нан соврал. Но где? Раньше парень сомневался в том, что внутри этого меча находится то, что когда-то было его другом, но теперь, когда сам убедился в обратном, более актуальным становился другой вопрос. А точно ли меч был куплен на рынке? Разумеется, что Ли Су, что Анак, что Верди, в которой проснулся детский дух искателя приключений, спрашивали его о причинах ссадин, о том, почему он пришёл так поздно, даже о том, что это была за лавка, и как он вообще догадался, что это именно тот меч. Ванг-Нан объяснял всё тем, что едва поспел к закрытию, ведь хотел купить продуктов, и наткнулся на старую затхлую лавку с девушкой в капюшоне за прилавком. Тонкими руками она перебирала какие-то склянки со смолами, связки с сушёными травами, периодически ходила и смахивала пыль с оружия, висящего на стенах. Вряд ли у неё было много покупателей, ведь мало кто доверяет лавочникам-любителям в деле, касающемся выбора оружия или медицины, однако что-то заставило жёлтого остановиться у пыльного стекла. Ванг-Нан говорил, что клинок, который он держит в руках, бросился ему в глаза сразу — тем, что выглядел намного чище и новее прочего оружия здешнего ассортимента. Однако, несмотря на блестящее тёмное лезвие, рукоять выглядела недоработанной: обычно на ней пишут название оружия, а здесь оно было либо уже стёрто, либо ещё не написано. И это было второй причиной, почему жёлтый решил посмотреть на ценник. Третьей же стало всё-таки известное название, которое парню любезно подсказала продавщица — «Джу Виоле Грейс». Девушка объяснила удивлённому покупателю, мол, названо в честь Кандидата в Убийцы, а на ухо прошептала, заставляя кровь холодеть где-то внутри, что сделано оружие среди тех, кто считает его своим Богом. Свой рассказ Ванг-Нан завершал всегда на моменте, где решил купить клинок, и все вопросы к нему заканчивались. Ли Су отогнал от себя картинки недавнего прошлого, предпочтя сосредоточиться на настоящем. Следующей на разговор с Кандидатом соглашалась Анак, хоть она и признавала, что они были больше соперниками, нежели хорошими друзьями. В любом случае, подошла её очередь. Не успел капитан команды подумать о том, что ящерке не мешало бы вылезти к нему, как столкнулся с ней в коридоре. Девушка, как всегда, слегка хмурилась, как будто это — обязательная часть выражения её лица, однако теперь ещё и тащила за собой Йи-Хву, схватив за руку. Девушка выглядела едва ли не такой же, как и её проводница, разве что чуть более измученной и с отчаянием в глазах. Видно было, что идти куда-то — последнее, что она хочет. — Пожалуй, пусть с тем мальчишкой вместо меня говорит она, — объяснилась Анак с какой-то иронией в голосе, и капитан команды засомневался, — она точно из добрых побуждений это делает? — Уж ей-то точно есть что рассказать. Ли Су пожал плечами и поправил брюки, — не его дело, кто ещё проведёт беседу с мёртвым Баамом. Он побаивался только, что Йеон расскажет ему обо всех тягостях жизни здесь, в мире, который он покинул, ведь сама сейчас наполнена переживаниями, как кувшин с отравленным вином. Всё же он ещё многого не знает, и, пожалуй, не должен знать. Капитан команды посмотрел куда-то за спину Анак, — туда, где на стене висела фотография его команды ещё до ухода Куна. Уставшие, измождённые, отчаянно пытающиеся скрыть внутренние сожаления и боль лица смотрели на него с фоторамки. Каждый думает о чём-то своём, от мечты о тёплом ужине до воспоминаний о далёком прошлом. Или не очень далёком… Раздался глубокий вздох. Услышав его, Анак усмехнулась и пошла дальше, к двери, оставив Ли Су в коридоре. Тот буркнул что-то себе под нос, и в тот же момент уловил щелчок фотоаппарата и тихое хихиканье.  — Пополнение в галерее «Шип Ли Су»! — Верди залезла на кресло с ногами и хитро улыбнулась, глядя на капитана команды из-под ровной чёлки пепельного цвета. Очевидно было, что девочка оказалась очень довольна провёрнутой операцией по сбору компромата, и, в общем-то, не скрывала этого. Ли Су же только фыркнул что-то и закатил глаза, — не впервые он попадался так на её розыгрыши. Пока Ли Су беззвучно препирался с Верди, в комнату, где вызывали Кандидата, вошла Йеон и пару раз оглянулась по сторонам. Увидев огненную на пороге, Ванг-Нан шутливо присвистнул. Всё же за последние пару месяцев частота её посещений коттеджа вне своей комнаты упала практически до нуля, и увидеть её здесь казалось совсем невероятным. Парень подошёл к Анак, пока её спутница, потупившись, рассматривала пол, и тихо спросил её:  — Чего это она? Йеон скривила губы, — она всё прекрасно слышала. Её команда уже настолько привыкла не видеть её за стенами комнаты, что сейчас, похоже, каждое её появление вызывает у них искреннее удивление. Неужели, неужели нельзя делать вид, будто так и должно быть?.. Анак пробормотала что-то Ванг-Нану, и тот закивал, услышав её слова. Как только силуэт ящерки исчез в тенях коридора, парень повернулся к Йи-Хве и вручил ей в руки меч. Она явно не ожидала, что тот окажется таким тяжёлым, и едва смогла вовремя сделать вид, что даже и не задумывалась о такой возможной подставе. Ладонь приятно холодила чёрная сталь, слегка поблёскивающая в блеклом свете из окна. Эта прохлада медленно разливалась по линиям на руке, и казалось, будто вместе с ней туда затекает сам металл. А в лезвии клинка, если приглядеться, можно было даже разглядеть своё отражение, не искажённое узорами, как на рукояти. Кого она увидит там, если заглянет внутрь странного материала? Как будто бы чем дольше, чем пристальнее всматриваться в чернь, тем более ярким, более живым становится отражение; вот она даже словно видит тёмные растрёпанные волосы, усталые блекло-розовые глаза, кожу, бледную от недостатка света, слегка поджатые губы… Девушка встряхнулась и неумело помахала мечом в воздухе. Её никогда не учили, как нужно управляться с клинками, поэтому она, даже если бы и захотела, вряд ли смогла бы стать мечницей. Незнакомая тяжесть в руке не давала сосредоточиться на движениях. Да и какими они должны быть? Колющими? Режущими? Или, может, так как меч не очень длинный, было бы лучше использовать его подобно кинжалу, — перерезать артерию на шее, заходя со спины?.. Ванг-Нан кашлянул, и Йи-Хва вздрогнула, залившись краской от стыда. Она совсем забыла, погрузившись в размышления, что её товарищ всё ещё здесь, более того — он даже видел неумелые взмахи дочери Великой семьи, забывшей о том, зачем она здесь. — Активируй давай. Девушка кивнула и произнесла слова, которые тут же подсказал ей жёлтый, — сначала неуклюже, тяжело ворочая языком, как впервые говорят что-то на незнакомом им языке, стремясь как можно точнее воспроизвести все звуки. Потом она немного осмелела и повторила ещё раз, уже немного громче. Внутри заплескалась тревога, — что, если никто по ту сторону не ответит? Если, как говорится, лимит исчерпан? И, конечно же: а что, если это всё — просто обман, и никакого Виоле внутри меча нет? В глубине души Йеон просто надеялась на успех, стараясь не думать о том, что над ней, возможно, просто глупо пошутили. Глупо и жестоко. «Интересно, почему мисс Анак решила отдать свою очередь мне?..» — думала она, когда из языков чего-то, отдалённо напоминающего пламя, начала вырисовываться фигура Кандидата в Убийцы. Вот оно, знакомое хрупкое тело под мешковатой чёрно-серой одеждой, в которой парень был перед тем, как умереть. Знакомые тёмно-каштановые волосы с длинной чёлкой, закрывающей глаза. Знакомые тонкие кисти с длинными пальцами, на кончиках которых иногда загорались голубоватые огни, вспыхивающие маленькими лампами перед ударом. Сильные ноги, которые он всегда закрывал чёрными брюками, а теперь — незнакомыми штанами под стать одежде. Наверное, этим комплектом его снабдили в FUG. «Неважно» — она выдохнула, в изумлении уставившись на его фигуру. Взгляд почему-то не замечал поникших плеч, осунувшегося лица.  — А… мисс Йеон? — спросил он, немного растягивая слова, как будто только-только проснулся. — Вы тоже хотели увидеть меня? Девушка часто замотала головой из стороны в сторону, отводя взгляд.  — Это всё мисс Анак, — пробормотала она. — Это она должна была говорить с Вами сейчас, но зачем-то притащила меня. Виоле кивнул, и что-то внутри Йеон болезненно сжалось, когда она подумала, о чём, скорее всего, он захочет её спросить. Вообще-то, не слишком практично было использовать оружие с разумным духом внутри для бесед и вытаскивания воспоминаний из прошлого, ведь, в конце концов, никто не знает, чем это обернётся. Да и как ни посмотри, странно это — разговаривать с мечом. Но Виоле ничего не спросил, — по крайней мере, сейчас. Они просто стояли в тишине, как будто не знали, о чём можно поговорить в такой обстановке, и Йеон чувствовала, что время, которое может держаться эта неопределённая фаза призыва, медленно утекает из-под пальцев. Будто бы в один миг фантом может исчезнуть, оставив после себя лишь чёрный меч в руках. В то же время она ощущала и лёгкую тревогу у её собеседника, — она словно исходила от него волнами, отражаясь на эмоциях дочери Великой семьи. Наверное, он тоже понимал, что затягивать молчание так долго нельзя.  — Господин Грейс, — через силу начала Йи-Хва, борясь с желанием замолчать, — Вы же хотите спросить меня о том, как я умудрилась убить своих товарищей, верно? Что-то горькое задрожало у основания языка. Как-то странно, — она же не хотела об этом говорить? Виоле молчал. Может, он не хотел отвечать, может, ждал, что девушка сама даст ответ за него. А может, ему просто было неинтересно. Всё может быть.  — Я… не хотела. Правда, правда не хотела, — она опустила голову. Горло жгло от чувства вины, ведь Йеон знала, буквально чувствовала его боль утраты. — Вы уже наверняка слышали эту историю о том испытании. Я всегда считала Вас чем-то вроде… ну… если бы что-то пошло не так, вы бы помогли мне. Но сейчас вас не было. Девушка боялась того, о чём действительно думала. «Если бы я слетела с катушек, Вы спасли бы нас» — вот что она хотела сказать, давясь от странного, немного противного чувства внутри. Но не сказала. Как-то это слишком для неё.  — Я знала это, но не смогла собраться и впала в панику, — глаза начали наполняться чем-то тёплым, и дочь Великой семьи сжала зубы. — И я также знаю, что их смерть — моя вина. Моя и только моя. Виоле смотрел на неё, и понимал, что ничем не может помочь ей. Йи-Хва была права, — перекладывать вину на кого-то в данной ситуации было просто глупо. В смерти их общих товарищей виновата она и только она. Ещё немного, — и она заплакала; на ровном полу, точно жемчужины, рассыпались горячие слезинки, а плечи, закрытые лёгким свитером с небольшой горловиной, задрожали крупной дрожью. Тяжёлое, громкое дыхание, иногда прерывающееся хрипами, вызванными необходимостью сглотнуть слёзы, полностью заполнило тишину комнаты, но лишь ненадолго, — скоро она снова начала говорить, вспоминая каждую деталь того сражения, которое предпочла бы увидеть своим последним. Всего пару минут назад, когда она только-только стояла перед ним с клинком в руках, атмосфера в помещении была немного пыльной, но светлой, теперь же откуда-то повеяло холодом. Постепенно девушка опустилась на колени и впилась пальцами в пол. Виоле понимал, хорошо понимал её — он сам делал так же, когда во второй раз потерял всё, чем дорожил.  — Но, мисс Йи-Хва, Вы же стали сильнее за это время… — попытался подбодрить её парень, но прозвучало как-то неуклюже. Мысли ворочались в голове, требуя, чтобы их наконец выпустили наружу, но Виоле не знал, как это сделать. Йеон не ответила, только всхлипы стали чуть тише, — видимо, она напомнила себе, где находится. Ещё немного, и слёзы перестали капать на пол. Девушка через силу подняла голову на своего товарища, а затем и поднялась на ноги сама, в последний раз смахнув с глаз слезу.  — Я рада, что Вы живы, — выдавила она из себя, даже не пытаясь улыбнуться или заглянуть в глаза собеседнику. Несмотря на это, она говорила искренне, — как вообще можно врать в таком состоянии? «Я мёртв» — промелькнуло у него в голове, и эта фраза эхом отозвалась в желудке. Снова этот комок тревоги, который, кажется, уже и не думал покидать внутренности, дал о себе знать, шевелясь, заставляя Баама раз за разом прокручивать в голове плёнки мутных снов, — единственное, что приглушало покалывание изнутри. Глядя на Йи-Хву, сжимающую кулаки перед ним, ему ещё почему-то становилось жаль. И её, и других его друзей; иными словами, всех тех, кто каждый день, возможно, задумывался о нём. «Вы сейчас видите просто мою оболочку, но верите в неё так, будто она настоящая» — с обречённостью в голосе практически вслух сказал Баам. От этой мысли что-то внутри него взбунтовалось, и, видимо, от нахлынувшего чувства двойственности пространство перед Баамом превратилось в единое марево. Цвета частично смешались в общее серое пятно, расплывчатое и некрасивое. Да и изменилось и само его тело, — ноги словно наполнились мягкой овечьей шерстью, отказываясь держать владельца, а ладони, которые парень поднёс к лицу, постепенно стали полупрозрачными.  — Простите, — пробормотал он, чувствуя, как снова погружается в темноту. А Йи-Хва так и осталась стоять посреди комнаты, смахивая слёзы, беспорядочно бегущие по щекам. В груди дрожала какая-то густая смесь тоски и радости, медленно закипающая между рёбрами. Именно она, должно быть, и не давала ей успокоиться, ведь девушка то и дело говорила себе что-то на манер: «Вызов закончился слишком рано, так не должно было быть», — и это лишь подстёгивало всплеск её эмоций. В то же время посреди хаоса, творившегося у неё внутри, она спрашивала себя, как так вышло, что она разрыдалась, в то время как остальные на беседах с Кандидатом вели себя по крайней мере достойно, а не кидались на пол со слезами и никому не нужным нытьём о тяжёлой жизни. Ведь, в конце концов, она тяжёлая у всех живых, а, быть может, и у мёртвых тоже. Горячие слёзы оставляли солёные следы на гладкой коже, глаза будто горели, да и аффект постепенно сменялся вселенской усталостью, но, тем не менее, Йеон начинала чувствовать себя лучше, чем до прихода в эту комнату. Интересно, ей просто нужно было выговориться, или это всё Виоле виноват? Девушка помнила, как мечтала о его смерти в самом начале, на 20-м этаже от основания Башни. Потом как-то так сложилось, через ночи, проведённые за слежкой, да через еду, которую он готовил всем на завтрак, что отношение к нему начало постепенно, потихонечку меняться… «Пока не…» — подумала она и сглотнула неприятный комок в горле. Огонь. — Зажигалка, ты чего? — раздался удивлённый голос над ухом, и девушка вздрогнула. Оказалось, Ванг-Нан всё это время был здесь, он никуда не уходил, а просто наблюдал за всем, что происходило. Йеон снова стало стыдно за себя, но виду она не подала. — Я смотрю, беседа прошла нормально. — Ванг-Нан покосился на покрасневший нос собеседницы. — Угу, — кивнула она и, не говоря лишних слов, отдала ему на руки его же приобретение, после чего же чуть ли не бегом покинула комнату. «Странно…» — подумал Ванг-Нан. Он наблюдал за всей беседой со стороны, — сначала она просто смотрела в одну точку, широко распахнув глаза. Девушка не реагировала на ходящего вокруг товарища, будто вовсе не замечая его, а потом, через пару минут, жёлтый заметил, как по её щекам катятся слёзы, хотя она сама остаётся стоять неподвижно, как истукан. «Возможно, с её точки зрения всё выглядело немного по-другому» — догадался он, ведь не видел ни то, как её губы шевелятся в разговоре, ни то, как она, возможно, дрожит, когда плачет, — вообще каких-либо изменений в выражении её лица. В то же время, на подсознательном уровне Ванг-Нан догадывался, что что-то пошло не так в их разговоре. Жёлтый вздохнул: — «Пожалуй, на сегодня с беседами стоит завершить» — и убрал меч в ножны. А по другую сторону пространства в темноту вновь погружался Баам, растворяемый в ней, становящийся частью её. Как только его закинуло обратно в это место, слабость в ногах прошла, исчезли пятна перед глазами, хоть последнее вовсе не было удивительно ввиду кромешного мрака. «Должно быть, время вышло» — он без сил опустился на шершавую поверхность темноты. Было бы неплохо придумать для неё название, чтобы хотя бы на подсознательном уровне знать, где он находится. Назвать его Подземельем? Просто Подземелье напомнило бы ему о буднях, проведённых в тёмной пещере с рисунками на гладких стенах, где каждый день к нему из царства света спускалась девушка с веснушками на щеках. «Интересно, где она сейчас?» — он посмотрел наверх, туда, где, по его представлениям, должна находиться пустота, и тут же в его голову пришла ужасная мысль. — «А что, если господин Ли Су захочет использовать меня, чтобы убить её? Они же наверняка винят её во всём…». Смутная тревога скрутила живот, словно перед ним появился какой-то очень важный вопрос. Сейчас Бааму, как никогда, пригодился бы голос Провожатой, познакомивший его с этим миром, объяснивший, что это за место. Так, может, она смогла бы и рассказать, где же находится человек, за которым он поднимался наверх? «Оттолкнула бы она меня ещё раз, если бы мы встретились снова?». Сильная тоска задрожала в груди, сдавливая рёбра. Дыхание становилось всё более редким и глубоким, как будто лёгкий страх мешал ему, а губы сами собой сжимались в тонкую нить. Он не забыл её предательство, нет. Просто, быть может, сделать это было не её решением, и она тоже управлялась кем-то? Баам опустил голову и уставился на свои руки. Когда-то он протянул их ей, говоря ей, убеждая её, ведь казалось, что она никогда не будет желать ему зла. Она ведь и ушла просто потому, что желала исполнить свою мечту, и других причин не было. Просто, наверное, звёзды так сильно манили её к себе, что ради них она пошла на этот отчаянный шаг. Это же просто недоразумение, правда?.. Должно быть, от мыслей о смерти, сладко шептавшей ему в заложенные водой уши, он вспомнил о тех, кто тоже умер вместе с ним. В его снах, — а парень уже привык называть реальность, которая выглядела куда приятней действительности, сном, — каждый из них успел сделать что-то особенное. Кто-то его спасал, кого-то приходилось спасать, кто-то стал ещё сильнее, а кто-то остался тем же, кем и был. Баам мысленно перечислил их имена: господин Кун, господин Рак, мисс Хва Рьюн и мисс Андросси. Те, кто погиб, вытаскивая его из их общей преисподней, те, чьи души сейчас бродят неприкаянными тенями где-то здесь, в кромешном мраке. Глаза защипало. Баам, смахнув длинные пряди чёлки со лба, представил перед собой языки пламени и лица друзей, которые умерли не с ним. Очередные Избранные, не справившиеся со своим испытанием, но, наверное, одни из тех немногих «счастливцев», чьей костлявой стал собственный товарищ. Они для Баама были чем-то невероятно дорогим: одни помогли ему ощутить вкус внезапно заигравшего красками внешнего мира, другие вытащили из темноты навстречу мягкому тёплому сиянию, когда, казалось, всё внутри него умерло. Вновь потерять всё и остаться при этом в здравом уме казалось чем-то недостижимым. Однако же, Баам видел их снова. Парень даже не думал о том, что меч, который выкуют из смертельного раствора, окажется активируемым оружием такой силы, что сможет вызывать фантома в обычный мир. Другой вопрос: откуда Ванг-Нан его достал? Почему ценнейший артефакт оказался в руках обычного Избранного? Копаясь в архивах памяти (а времени, чтобы сделать это, было предостаточно), Баам обнаружил, что изначально меч должен был принадлежать Караке, убийце из FUG, который, по слухам, обладал одним из самых больших влияний. По крайней мере, так говорил фанатик в чёрном плаще, таком же, как у самого Виоле. Преданность Рифлезо снова вернула парня, застрявшего в темноте, на прежнюю волну. «Рахиль…». Вновь встряхнувшись, парень огляделся вокруг, вполне ожидаемо не увидев ничего, и снова подумал обратиться к голосу Провожатой. Вдруг она ответит ему? Пара ничего не значащих вопросов, — и разочарование, перемежающееся со скукой. Видимо, не в её компетенции было развлекать невзрачную душу, почему-то не растворившуюся во всепоглощающей пустоте. Тогда Бааму пришла в голову мысль попробовать создать дом, — в конце концов, при жизни он был неплохим Проводником. Знакомое покалывание в коже ладони и непередаваемое ощущение свободы и вседозволенности означало, что потихоньку над ладонью собирается в одну точку маленькое пятнышко света, маленькое пятнышко силы. Вернее, означало бы. На самом же деле ничего не произошло, — только ощущение тревоги, зуд в пальцах да странная пустота внутри, словно всё это тёмное пространство вокруг взяли и впустили к нему в лёгкие. Ужас, сначала бывший простым страхом, затопил желудок, мешая трезво смотреть на ситуацию. У мальчика из подземелий отобрали лучик света, а вместе с ним — гарантию его силы.