Путь до рассвета

Ванг-Нан складывал Шинсу-бомбы в кожаную сумку, — одну за другой, аккуратными рядами. Когда место в ранце из кожи цвета хаки закончилось, он прикрепил около пяти штук на ремень с дополнительными петлями специально для его оружия. Следующим шёл заветный меч, с которым он впервые пойдёт в настоящий бой; его нужно было натереть до блеска и тоже повесить на пояс. Мягкая тряпка, оставленная у себя в комнате покойным ныне Хатсу, легко скользила по чёрному металлу, хорошо справляясь со своей задачей. Закончив процедуру, жёлтый убрал клинок в ножны, в который раз залюбовавшись красивой резьбой, и вздохнул. Несмотря на внешнюю умиротворённость, внутри парень улыбался той слегка самоуверенной улыбкой, которая появляется, когда веришь в грядущий успех. Первое испытание, на котором он поймёт, готов ли заменить собой Хатсу, начнётся буквально через двадцать минут. Конечно, он никогда не достигнет уровня мастерства в деле, которому мечник посвятил всю свою жизнь, но в его силах хотя бы приблизиться к нему. Парень оглянулся на свою новую команду: вот уж кто не шутил и не смеялся, так это его товарищи. Ли Су колдовал над шпионом, помогающим собирать информацию; подобные, но куда более простые, использовала юная Мисенг. Анак, как всегда, сидела на столе в углу и болтала ногами — казалось, что она просто не умеет сидеть на стуле, как нормальные люди. Лауре вполне ожидаемо спал в углу, набираясь сил перед грядущей схваткой. Ванг-Нан слышал, раньше он помогал Хатсу, усиливая его оружие, но теперь ему приходилось выкладываться так же, как и остальным. Веспа поглаживала рукой копьё, на конце которого находился пузырёк со смертоносным ядом. Она негромко жужжала что-то себе под нос и улыбалась своей странной улыбкой, не присущей ни одному человеку. Посмотрев в другую сторону, жёлтый увидел Йи-Хву, задумчиво разглядывающую пчелу; а ведь не так давно она убежала бы из одной с ней комнаты, жалуясь в воздух. Рядом с ней крутилась Верди, тискающая своего осьминога. Общий шум прервал громкий голос Беты, уже одной ногой стоящего в светоче девочки с пепельными волосами. — Слышь, Ли Су, я тем парням из Крылатого дерева звонил, — в его голосе прозвучало плохо скрываемое презрение, — попросил лекарств для себя, ну и рассказал, что тут творится. Ли Су закивал, и его товарищ запрыгнул в светящийся сиреневый куб. «Раньше у нас Принц и Госенг складывали всё в светочи» — подумал он, и на душе разлилось приятное тепло. — «Хотя, пожалуй, людей там они ещё не видели!». С какой стороны ни посмотри, а жёлтый тосковал по своей старой команде, повсюду находя напоминания о них. Правда, они обычно резали по сердцу осознанием того, что он, Захард его побери, мог их спасти. Мог, но не стал, поддавшись панике и желанию спасти свою собственную шкуру. Глубокий вдох, — и парень чуть не подавился воздухом, услышав громкий сигнал к началу испытания. Команда рванула с места, оставляя после себя только клубы пыли на истоптанной дороге. «Поле, которое мы приготовили вам для этого испытания, представляет собой огромный круг с небольшим постаментом в самом его центре. Задача команды предельно проста, — первой добраться до него и схватить кубок-трофей. Однако, есть одно «но»: постамент окружают несколько кругов лабиринта, которые также необходимо преодолеть. Тупики, кольца и сетка сразу над бетонными стенами прилагаются. Взлететь не получится, слышите? И, конечно, ни один забег по лабиринту не был бы столь интересным, если бы не были предусмотрены места, где команды встречаются, чтобы добавить немного сражений. В конце концов, не зря же вы, Избранные, тренировали свои навыки боя?» — бодро вещал офицер, периодически посмеиваясь в микрофон, чем немало раздражал Избранных. Ванг-Нан нёсся вдоль стен так быстро, как только мог. Он бросал бомбы, чтобы расчистить путь, и дыхание сбивалось с каждым новым взрывом. Вдох-выдох, вдох-выдох. Вот ещё одна стена разлетелась в пыль, — и на ремне осталось всего два двуцветных шара. Он чертыхнулся, — прямо перед ним стояла, покачиваясь, девушка из команды противника. «Копейщик» — промелькнуло в мозгу, и парень вытащил меч. Свет блеснул на чёрном лезвии, и клинок встретился с гладким древком копья, выставленного для защиты. Послышался треск. Жёлтый наносил противнице удар за ударом, однако копьё летало в её руках, словно насекомое в воздухе. Ванг-Нан отпрыгнул к стене, она сделала то же самое. Выпад за выпадом, — они кружили среди камней. Вдох-выдох… И вот он уже жадно глотает ртом воздух. Паника. Шаг за шагом она теснила его к стене, и Ванг-Нан едва успевал отражать удары. Ещё пара секунд, — и острый наконечник прижат прямо к тонкой коже на шее. Стук крови в руках и что-то тёплое на ладони питали его яростью. Что же подпитает его страх?.. — Активируйся! Девушка вздрогнула, услышав его крик, и отскочила в сторону, на обломки. Ванг-Нан же всё ещё держал меч в руках и победно скалился. Но ничего не происходило. Секунда промедления позволила ей оправиться. Противница подпрыгнула к нему вплотную, словно кошка, и нанесла несколько сильных ударов, — в тот же миг страшная боль пронзила правую руку. Пара прыжков, — и она умчалась дальше по коридору, держа наперевес окровавленное копьё. Послышалось звяканье; это на землю упал клинок. Ванг-Нан стиснул покрепче зубы, чтобы не закричать. Предплечье горело адским огнём, разрываемое на куски тысячей импульсов. Попытка сжать кулак не привела к успеху, — парень лишь скривился от боли. Рядом валялся меч, так и не достигший своей цели, и жёлтому стоило неимоверных усилий опустить на него взгляд. Земля поплыла перед глазами, а к горлу подступил ком. Болевой шок напоминал о себе, но нельзя было сдаваться сейчас. Парень с усилием поднялся с земли, заставляя себя не смотреть на тёмное пятно, расплывающееся по зелёному рукаву, и красные капли, падающие на камни. Дрожащими пальцами левой руки он поднял меч и кое-как, со второй попытки, убрал его в ножны. «Его время вышло» — горько заметил парень и поковылял вперёд, на следующий круг. В голове, едва перекрикивая боль, стучала одна мысль: «Почему активация не сработала?». Он был точно уверен, что произнёс необходимые слова, даже был уверен в необходимости. Быть может, он и правда слишком часто активировал его вчера, когда говорил с Виоле? Воздух всё ещё дрожал, и раненому приходилось опираться на стену каждые несколько десятков шагов. Ванг-Нан прижимался лбом к холодному камню и чувствовал, как постепенно кровь внутри него успокаивается. Конечно, он всё ещё чувствовал острую резь каждый раз, как шевелил правой рукой, и ощущал красные струйки, медленно стекающие по онемевшим пальцам, но теперь страх уступил место ледяному спокойствию и слабой надежде: «Быть может, мы всё же победим?». Иногда из-за стен слышался крик, яростный или отчаянный, полный боли или страха. Всё, чего хотел Ванг-Нан, так это того, чтобы ни один из этих воплей не принадлежал его товарищам. Он шёл и шёл, иногда поворачивая то направо, то налево. Иногда его сердце замирало, когда он понимал, что заблудился, но парень быстро находил дорогу по собственному следу на стене и земле, про себя благодаря всех, кого знал, за то, что ни один враг до сих пор не нашёл его, абсолютно беспомощного в такой ситуации. Казалось, будто прошла целая вечность, пока всё ещё весёлый голос администратора не объявил победителя. Ванг-Нан замер и облокотился о шершавую бетонную стену, ожидая, когда к нему выйдет его команда. Ну или пока его не найдут здешние медики, уже прочёсывающие лабиринт на предмет тяжелораненых, что, возможно, было более вероятно. — Все, кто до сих пор способен передвигаться, поднимите головы! — Ванг-Нан послушно уставился в потолок, повинуясь голосу офицера. — Вам теперь предстоит самостоятельно добираться обратно в зал ожидания, и специально для этого мы отправили вам на часы карту! «О, карта? Замечательно» — слабо улыбнулся жёлтый и мысленно приказал часам появиться. Матовый серый шар тут же возник в воздухе: на экране горела надпись о получении нового сообщения. Вместе с шутливой запиской от на удивление несерьёзного администратора Ванг-Нан получил электронную карту лабиринта. Совсем недалеко от центра мерцала точка, означавшая, очевидно, его самого, и парень застонал, осознав, сколько ему ещё идти вдоль этих стен. Но ничего не поделаешь — нужно значит нужно. Точка медленно поползла вдоль линии, показывающей кратчайший путь до точки сбора его команды, иногда замирая и своим мерцанием напоминая владельцу, что идти необходимо. Ещё одну вечность заняла дорога до зала ожидания. Ванг-Нан приплёлся самым последним, — его встретили сияющий Ли Су, Веспа, сжимающая в руках кубок, Верди, для которой произошедшее было ничем иным, как развлечением, и остальная команда. Только заметив жёлтого у выхода из лабиринта, девочка подбежала к нему, но осеклась, увидев рану, и разочарованно поджала губы. — У-у… Не получится из тебя хорошей фотомодели с такой-то дырой в руке. Ванг-Нан фыркнул. — Я и не собирался. Отдалённо Верди напоминала ему Мисенг. Команда выиграла, но Ванг-Нан не ощущал в себе послевкусия победы. Все его старания победить оказались напрасны, ведь его завалил первый же попавшийся противник. Рана, оставленная копьём, всё ещё жутко кровоточила, но боли парень почти не чувствовал, — и не в такие переделки приходилось попадать. Ли Су уже звал медика, поднеся ладонь ко рту, пчела переругивалась с воздухом, нахваливая свой целебный мёд, но Ванг-Нан не слышал ничего из этого. Звуки доносились как будто из-под воды, а в глазах пульсировала тёмная пелена. Всё ещё тошнило, но уже не так сильно, как в первые несколько секунд, — парень быстро привыкал ко всем неполадкам в своём организме. Ещё немного, и он чувствует, как его аккуратно берут под руки и уносят куда-то. Тихий говор на ухо, и вдруг резкая вспышка боли. Парень резко вдохнул в себя воздух и открыл глаза. Прямо в вестибюле, на специальном столике, врач зашивала ему руку, вооружившись всеми необходимыми инструментами, названий которых простой Избранный не знал. Поймав на себе его взгляд, девушка только взглянула раз на своего пациента, а затем продолжила свою работу. Рука будто онемела, — боль не чувствовалась; только лёгкое покалывание в пальцах, да и, пожалуй, всё. Не было никаких ширм, загораживающих раненому процесс лечения, так что ему прекрасно были видны и белёсые кости, и красноватая плоть, и кровь, застывшая на инструментах; какие-то нитки, отдалённо напоминающие леску, лежали неподалёку. Ванг-Нан отвернулся, когда врач достала иглу. Быть может, в настоящих больницах подобные процедуры проводят и с более современным оборудованием, но вряд ли простой корпус для испытаний мог позволить себе подобное. А если и мог, то предоставление современной медицины Избранным без денег и влияния в планы директора точно не входило. Наконец процедура закончилась, и Ванг-Нан, морщась, вышел обратно к своей команде. Его встретил улыбчивый капитан, в кои-то веки действительно радующийся победе. Ли Су смахнул пот со лба и, дружески похлопав парня по плечу, поздравил его с победой. Жёлтый улыбнулся в ответ. Анак, увидев недостающего члена команды, закинула удочку изумрудного цвета за плечо и усмехнулась. Своим неосторожным жестом она случайно задела Лауре, уже свернувшегося в кокон из старого тёплого одеяла, но он даже не заметил этого — так глубок был его сон. Вокруг прыгала Верди: девочка уже настраивала фотоаппарат, позабыв о розовом осьминоге, парящем возле неё, и то и дело подскакивала к кому-нибудь из команды в поисках подходящего кадра. Вот, например, Веспа раздражённо тыкает копьём мягкое одеяло спящего товарища; или вот, жёлтый, — парень увидел, как девочка наводит на него объектив, и раздаётся щелчок. «Наверное, в её вкусе собирать уставшие лица» — вздохнул Ванг-Нан. Девочка пощёлкала пальцами перед носом Йи-Хвы, и та встрепенулась. Две секунды ушло на то, чтобы она вернулась обратно в реальность, и где-то половину этого времени на её лице держалось искренне растерянное выражение, но потом глаза снова залило безразличие. — Эй, ты чего? — нахмурилась Верди, не выпуская из рук камеру. Ванг-Нан ошибся, — Мисенг была такой тихоней в сравнении с этой девицей. Йи-Хва не ответила, а только отвернулась в сторону. Всё это время она думала, — начиная с момента, когда её команда покинула коттедж и направилась к арене, и заканчивая этими несколькими секундами. Мысли не отпускали её на протяжении всего испытания, прервав свой поток лишь на пару минут, когда девушка с окровавленным копьём преградила ей дорогу. Она немного хромала, видно было, что до этого ей пришлось сразиться с кем-то, но в глазах читались решимость и желание пройти дальше. Йеон же просто застыла, — от неожиданности ли, страха ли, а может, из-за видений, возникших перед глазами. Стоило только представить, как сгибается от боли этот человек, объятый языками безудержного пламени, как искажается его лицо в предсмертных муках, как вся ярость пропадала, и ничто уже не могло заставить девушку создать ни одного языка огня. Она просто физически не могла этого сделать, возможно, и потому, что на месте жертвы сразу представляла себе кого-то их тех дорогих ей людей. А может, боялась того, что огонь вмиг распространится по лабиринту через сетку, натянутую над бетонными плитами, и станет смертью для всех. Девушка с копьём, несмотря на беспомощность своей противницы, лишь хмыкнула, глядя на её растерянность, и побежала дальше, навстречу победе. Видимо, она решила, что терять с ней время было бы глупо, а может, просто устала от предыдущего сражения, побоявшись того, что дочь Великой семьи приготовила ей какой-нибудь неприятный сюрприз. Как только девушка исчезла за поворотом, Йи-Хва без сил опустилась на землю и подняла голову наверх, нервно сжимая в руках складки ткани лёгкого свитера. Так и сейчас, — её взгляд устремился куда-то далеко, за пределы мутного стекла вестибюля. Почему-то в этом месте потолок был удивительно серым и как будто пыльным, хоть обычно Хранители этажа и старались сделать искусственные небеса красивее, — лазурно-синими, например. Жёлто-бурые оттенки неуловимо проскальзывали в общую бледность поверхности, где среди серо-синих тонов догорающими фонарями светило пять неярких ламп, дарящих свет этому этажу. Ванг-Нану вскоре наскучило разглядывать лица товарищей по команде, как это до сих пор делала Верди, и он потянулся здоровой рукой к мечу на поясе. Лезвие, попав в руки владельца, подарило ему частичку своего мертвенного холода, и жёлтый окончательно забыл о своей боли. Осталась только смутная неудовлетворённость произошедшим. «Это оружие могло бы перевернуть Башню» — вздохнул Ванг-Нан и поднял меч повыше над головой, рассматривая, как свет играет на гладком лезвии. Даже когда команда отправилась обратно в коттедж, жёлтый не убрал клинок, а так и продолжил нести его в руках, периодически чуть-чуть подкидывая, пока не почувствовал лёгкое покалывание в пальцах. Стоило сменить руку, и оно проходило, а если оставлять меч, то становилось сильнее, превращаясь в лёгкую вибрацию. Парень забеспокоился и спрятал меч в ножны, но через пару десятков шагов уже позабыл о произошедшем. Команда Ли Су наконец добралась до коттеджа в самом сердце жилой зоны, уставшая и измотанная испытанием. Только шагавший впереди капитан открыл дверь, как его товарищи буквально ввалились в коридор, пропахший пылью и чем-то горьким. Не нужно было много думать, чтобы понять и то, как они горды собой, ведь на их лицах ещё оставались следы улыбок, стёртых раздражением и безразличием. Те, в свою очередь, были вызваны всё той же вездесущей усталостью. Ли Су оглядел их ещё раз, и, недолго думая, без лишних слов удалился на кухню, вернувшись уже с наспех составленной на поднос едой и стаканами с выпивкой. Парень мог бы (и рад был бы) делать так каждое испытание, но боялся, что в этом случае у команды слишком быстро закончатся деньги — как-никак, алкоголь тоже не даром отдают. Ну, а недостаток денег стал бы для их небольшого круга друзей дополнительной проблемой, которая камнем потянула бы их на дно. На самое дно этой мерзкой Башни. Ещё такой жест от капитана можно рассматривать как благодарность и похвалу одновременно, и означает он всегда одно и то же: «Вы хорошо постарались». Вот только никто почему-то не разделил его энтузиазма. Пара жадных взглядов, кинутых на содержимое подноса, — и всё. Никакой радости, никакой благодарности, как обычно бывало. Только лёгкое осуждение в тёмно-карих глазах, от которого мороз пробегал по коже. — Сейчас не время для этого, — Анак покачала головой и отвернулась. Ли Су вздохнул. — Да, пожалуй, — он сделал паузу. — Эх, идите сюда. Даже если всё прошло не так уж и радужно, нельзя оставлять без внимания пройденное испытание. И вот уже вся команда сидит за небольшим столом, выкрашенным в нейтрально-белый цвет, и молча откусывает всё новые и новые кусочки от фруктов. Относительно дешёвая, вкусная и полезная еда; вот только так просто ей не наешься. Периодически раздаётся звон стеклянных стаканов, которые кто-то то шумно ставит на стол, то случайно задевает ими блюдца. Почему-то все молчат; каждый погружён в свои мысли, которым место только в родной голове. Постепенно за ходом размышлений никто не замечает, как убывают кусочки на тарелках, и Ли Су вынужден доставать всё новые и новые порции. Уже вылез из светоча Бета; он исподлобья поглядывает на своих товарищей, как будто ожидая чего-то. Задумчиво ковыряется вилкой в тарелке Ванг-Нан, поджав губы и не обращая внимания на шумящую Веспу. Та отдельно от компании ест свои консервы, приобретённые ею на рынке; никакой другой еды она не признаёт. Остальные ели молча, иногда выдавая стандартные фразы вроде: «Подай соли» — и снова утыкаясь в тарелку. Чем-то обеспокоенная Анак ёрзала на стуле и в волнении помахивала длинным хвостом, покрытым жёсткой зелёной кожей, которая совсем немного недотягивала до чешуи. Лауре, разбуженный ею, вытащил руку из-под одеяла и, утащив свой кусочек, снова погрузился в сон. Оставалось ещё одно свободное место, между Анак и Бетой, и этот пробел в ровном ряду товарищей притягивал к себе взгляды. Каждый хоть раз за время обеда посмотрел на кожаную обивку спинки стула, и у каждого в душу закралось твёрдое зерно сожаления. — Всё, хватит, — Бета отодвинулся от стола. Все ожидали, что он сейчас встанет и уйдёт, но вместо этого парень облокотился руками о гладкую деревянную поверхность и поочерёдно заглянул каждому в глаза. — Я же вижу по вам, как вам это глаза мозолит. Приведите кто-нибудь сюда эту идиотку, мне надоело. — Наверняка она опять откажется от еды, — возразил Ли Су, чуть склонив голову в сторону говорящего. Всем им надоело. — Она умрёт с голоду, — заспанным голосом заметил Лауре, снова протягивая руку за едой. Ли Су только открыл рот, чтобы возразить ему, но он уже снова уснул — только одеяло мерно покачивалось в такт дыханию. — А ведь для коллекции нас всех, которые улыбаются после испытания, мне не хватает только Йи-Хвы… — пробормотала себе под нос Верди, залезая с ногами на стул и доставая фотоаппарат. Никто не ответил ей. Снова воцарилась напряжённая тишина. Избранные старались пережёвывать еду так тщательно, как только могли, а на тарелках быстро изучили каждую трещинку и каждый завиток незамысловатого узора на кромках. Никто не хотел продолжать разговор, неприглядный им всем, но каждый был уверен в том, что вот сейчас-то точно кто-нибудь предложит свою помощь. Людей же много, кто-нибудь да додумается. — И вот этот сброд ещё называет себя командой, — процедил Бета. — Да мы не команда, а просто левые люди, которым плевать на всех, кроме себя. «Кто бы говорил» — поёжился Ванг-Нан, — «Ты сам ведь убил всех своих друзей ради свободы, которую тебе наобещали в Мастерской». — Ладно! Ванг-Нан, дай сюда, — Верди соскользнула со стула. — А? Я? — Ну не я же! Ванг-Нан послушно сложил немного фруктов на поднос, и Верди, оставив камеру на своём месте, быстрым шагом ушла в коридор. — Вытащи её сюда, если сможешь!.. — крикнул Ли Су ей вдогонку, но девочка ничего не ответила. Команда понуро опустила головы, понимая, что сейчас Верди-Кукловод намного сильнее их всех, вместе взятых. Снова, стоило только открыть дверь, как Верди окружила мягкая темнота. В любое другое время она с радостью осталась бы в ней — вытянулась бы на тёплом одеяле и долго воображала себе парочек, которых она иногда заставляла сфотографироваться на улице, которых женила, сплетая им кольца из травинок и стеблей, за которыми наблюдала, тихонько хихикая. Они целовали друг друга, сплетаясь телами в полумраке, или тихонько переговаривались, склонив головы совсем близко друг к другу и касаясь пальцами щёк, или, обхватив руками за лопатками, один успокаивал второго. Всё, что могла выдать её фантазия, визуализировалось лучше всего именно здесь, в темноте. Кажется, девочка даже могла слышать их дыхание — глубокое или прерывистое, тихое или шумное. Однако сегодня она пришла в темноту не для того, чтобы воображать себе чью-то любовь. Сегодня перед ней, свернувшись клубком и прислонив коленку к стенке, лежит её товарищ, и её задача — сделать так, чтобы она не умерла с голоду, как сказал Лауре. Дверь осталась открытой, поэтому свет очерчивал контуры всех предметов внутри, да и саму девушку освещал неплохо. Она в каком-то отупении рассматривала свои руки, иногда чуть поворачивая их то в одну сторону, то в другую, однако взгляд практически не шевелился, будто стеклянный. — Я поесть принесла, — тихо сказала Верди, оставляя тарелку и украдкой поглядывая на девушку. — На столе стоит. Если захочешь, бери, — она сделала паузу. — Мы вернём его. Слышишь? Вернём. Верди сделала пару шагов вперёд, в то же время отчаянно пытаясь увидеть, что же такое Йи-Хва рассматривает в своих руках. Взгляд скользнул по запястьям, — и девочка поёжилась. По пальцам разлился леденящий холод. Закатанные рукава свитера обнажали длинные раны, тянущиеся от большого пальца на десять-пятнадцать сантиметров, сделанные, видимо, всего несколько дней назад. Раны были неглубокими и уже успели частично затянуться, но Верди хорошо представляла, как под ними открывается красноватая мягкая плоть. Розовая кожа вокруг уже слегка вздулась, а значит, от них на всю оставшуюся жизнь останутся тонкие нити шрамов, однако сильно бросаться в глаза они не должны. Силясь избавиться от неприятной картины перед глазами, девочка отвернулась и бесшумно зашагала к выходу из комнаты. Она знала, что полностью скрыть свой тактичный уход не выйдет, — тень за ней плясала, показывая, как близко к выходу она находится. Уже схватившись за ручку, Верди остановилась и тихо добавила: — Я очень хочу поскорее сфотографировать твою улыбку. И вышла. Кукловод закрывала за собой дверь, пытаясь вспомнить, как нужно повернуть ручку так, чтобы она не открывалась, когда почувствовала, как кто-то пристально разглядывает её спину. Быстро обернулась — и встретилась глазами с Бетой. Внимательный и слегка презрительный взгляд из-под коротких жёлто-зелёных ресниц было сложно выносить долго, поэтому девочка отвернулась, и каждый из них пошёл своей дорогой, как раньше. Ванг-Нан стоял на балконе, подставляя лицо порывам лёгкого ветра. Почему-то, на какой этаж бы не приехала их команда, они всегда снимали коттедж (в крайнем случае — номер), в котором был балкон, и чем выше, тем лучше. Парень обхватил костлявыми пальцами тёмные перила. Когда-то давно он вот так же стоял и смотрел вдаль, на огни зданий, вдыхая свежий ночной воздух и думая о том, что всё обязательно будет хорошо. «Почему "небо" так несправедливо к нам?». За свою долгую жизнь Ванг-Нан бесконечное множество раз терял. Обретал и снова терял, находил, а потом уничтожал. Как красноватый фонарик, манящий, притягивающий к себе до тех пор, пока к нему не приблизятся настолько, чтобы увидеть, — жёлтые бумажные стенки запятнаны кровью. Обычно они все погибали до того, как к ним приходило понимание, снова оставляя свечку, зажигающую этот фонарь против своей воли, в одиночестве. Каждый раз, встречая новых друзей, Ванг-Нан думал, что в этот раз с ними точно всё будет хорошо, однако каждый из них однажды оставлял его, являясь во снах, осуждая его. Команда Танг-Суйок не была исключением. Здесь, с ними, он мог забыть о своём прошлом, раствориться в мелких житейских проблемах, но вместе с бесчисленными жизнями он стирал из памяти и то, что всегда был свечой. Всегда. Парень снова привязался к людям, искренне полюбив их, пока однажды связи одного из них не убили его. Пока однажды один несчастный случай не унёс жизни всех, кто остался. «Небо» на этом этаже нельзя было назвать красивым. Скорее уродливым, — оно было абсолютно не к месту, неуклюже мечась между двумя состояниями, как морщинистый птенец, который только-только начинает оперяться и никак не может решить, быть ему послушным сыном своих родителей или отправиться на поиски приключений вне родного гнезда. Он моргает огромными круглыми глазами, громко пищит и прыгает от одной крупной ветки к другой, в глубине души надеясь на то, что мать вернёт его обратно под свои сильные крылья. Он не готов умереть, не готов бороться за свою жизнь, но всегда «за» чего-нибудь бесполезного и отчаянного, в последний момент прячась туда, где ему будет хорошо, лепеча что-то на своём, на птичьем. Одно всегда едино в нём, — нескладность и нелепость всего того, что он делает. Так и это небо — беспокойное, оно никогда не задерживалось в одном состоянии больше нескольких часов. И когда казалось, будто потолок этажа готов вот-вот разразиться дождём, или что вот-вот начнётся ужасающей силы гроза, в последний момент облака расползались, и лампы наверху начинали светить ярче. Такая вот игра погодой, где главной целью стояло, видимо, как можно больше ввести в заблуждение Избранных, раз за разом прививая уверенность в том, что «а вот сегодня точно будет ясно», и раз за разом разрушая её. Ещё одна шутка от Хранителя, — вечная пыль, мгновенно оседающая тонким слоем на всём, что попадает на этот этаж. Неподвижный воздух, мешающий вдохнуть; смог, окутывающий деревья, — буквально всё в воздухе мягко намекало на то, что здесь не рады людям. «А может, это, наоборот, карма?..» — Ванг-Нан вспомнил ужасающую силу, которой Виоле поразил его на первом их испытании. До сих пор его бросало в дрожь, когда он представлял занесённую над ним руку, окутанную голубоватым Шинсу. С тех пор парень редко использовал такой способ поражения противников, предпочитая собирать энергию в дома. Он никогда не пытался напасть на своих товарищей, как поначалу опасался Ванг-Нан, и в целом всегда был образцовым другом. Однако, Виоле был Незаконным, а значит, — особо опасным для всех жителей Башни. «Он мог бы разобрать этот потолок по кирпичикам». Жёлтый вздохнул. После смерти Виоле многое изменилось в жизни команды, ставшей ему домом. Медленно затихали огни на потолке; их свет становился всё тусклее и тусклее, начиная отдавать красным. Так всегда выглядели закаты в Башне, и ни один Избранный не знал другого конца дня. Тут позади раздался хлопок, и Ванг-Нан вздрогнул от неожиданности, — на балкон поднялся Ли Су. Похоже, ему наскучило болтать с теми, кто до сих пор остался у обеденного стола, и он решил уединиться; а может, знал, что жёлтый будет тут. Парень подошёл к перилам и облокотился о них, опустив взгляд куда-то вниз, на верхушки деревьев, растущих возле корпуса, но через несколько секунд запрокинул голову назад. Казалось, или Ли Су грустно улыбался, рассматривая гладкий потолок в вышине? Они стояли в молчании около минут, не чувствуя при этом какой-либо потребности в разговоре, будто так всё и должно быть, пока Ли Су не повернулся к своему товарищу и не усмехнулся: — Я слышал, Баам тоже так делал. Надеюсь, ты теперь не собираешься заменить нам его? Наверное, он надеялся как-то сгладить ситуацию, возникшую на обеде, шуткой, однако жёлтый почему-то не пошутил в ответ. Парень только легонько улыбнулся, не отводя взгляда от потолка. Тема Виоле, или Баама, как его называли первые друзья, быстро стала для команды чем-то особенно болезненным. Ворошить память было всё равно что переворачивать остывающие угли в затухающем костре, чтобы тот загорелся вновь, с той лишь разницей, что мало кому хотелось снова переживать этот огненный водоворот воспоминаний. И для Ванг-Нана они были ничуть не менее болезненны, чем для Ли Су или Анак, ведь, хоть они и знали Кандидата в Убийцы разным, он оставался единым человеком — их другом. Другом, которого не хотелось терять никому. Скорбь, на века разлитую по их сердцам, невозможно искоренить весёлой болтовнёй, также как костёр, под который некто постоянно подкладывает ветки, никогда не погаснет. За размышлениями прошла ещё не одна минута. Сумерки постепенно сглаживали границы между тенью и светом, растворяли в общем мареве острые углы эмоций, оставляя после себя неясную синеватую тревогу. Чем тусклее становился свет, тем серьёзнее становился Ли Су. Он всё сильнее сжимал в побелевших ладонях чёрные перила, опираясь на них всем телом, пока наконец не бросил в тишину: — Неужели та, кто превратил его в это, сейчас довольна? Говоря «это», он, наверное, имел в виду демона, заставлявшего Избранных сторониться Виоле, который поселился в нём после трагедии на этаже Испытаний. А может, он представил себе мальчика, падающего в раствор цвета пламени, смотрящего на ускользающий свет в последний раз своей короткой яркой жизни. А может, и обманчиво осязаемого фантома с грустным взглядом. Любого Баама, которого вряд ли ему ещё доведётся хоть раз дружески похлопать по плечу. Ванг-Нан повернулся к нему. Он уже слышал историю о девушке, за которой Виоле карабкался на Башню почти десять лет назад, и знал ту часть, где она обманула всю команду, впервые отняв у них товарища. Ли Су рассказывал немного о ней, и каждый раз, когда парень произносил её имя, состоящее из рычащих и шипящих звуков, в его глазах вспыхивало пугающее своей искренностью чувство ненависти. «Она отняла у меня всё» — говорил он тогда. — Мы должны снять её с этих высот. Пусть даже ради глупой мести, — Ли Су сдавил железо руками так сильно, что, казалось, оно сейчас согнётся. — Должны, слышишь? — Да. Ванг-Нан медленно кивнул, будто пытаясь осознать до конца обещание, которое он только что дал. Искать какую-то девчонку посреди огромной Башни, чтобы отомстить за смерть Незаконного, — да, это именно то, что нужно. Они оба снова замолчали, думая о чём-то своём, пока Ли Су не схватился рукой за коротко остриженные волосы. — Вот если бы тут был Кун, он бы точно знал, что делать… — в том, как он болезненно облокотился на перила, как стиснул зубы чуть ли не до скрипа, читалась сильная, тщательно скрываемая до этого тоска. — Забудь о том, что я сказал. Забудь. Хорошо?