***
Конечно, их родители были невероятно счастливы, что девочки сдружились: Софи каждое утро забегала за Молли, чтобы они вместе могли поехать в школу, они вместе занимались уроками и вместе гуляли вечерами. Все всегда и вместе. В таких случаях вы, рано или поздно, начинаете ненавидеть друг друга или безумно влюбляетесь. В восемь лет достаточно трудно понять, какого рода эти чувства, ведь до этого Молли нравился мальчик из параллельного класса — потому что у него были красивые волосы и вокруг него всегда было много других девчонок; Молли нравилась учительница английского — спокойная и добрая женщина, ради которой Молли старалась быть лучше остальных; Молли нравилась старшеклассница Жаклин — она была капитаном в черлидерской команде, вся такая ослепительно-невероятная, что когда-нибудь Молли хотела стать похожей на нее; и Молли нравилась Софи — ее лучшая подруга, ее соседка, человек, с которым она была всегда и везде. Не было какой-то определенной причины для того, чтобы Софи нравилась той, но Фармер буквально не могла оторваться от нее: то, как Софи ела, вырисовывала бабочек в тетради, совершенно бездарно пыталась научиться играть в футбол, расчесывала волосы — все это настолько восхищало Молли, что уже в восемь лет она знала, что влюблена в подругу. Когда Молли исполнялось десять, она закатила истерику матери, умоляя не приглашать никого на праздник, кроме Софи, поскольку она была не готова делить внимание с кем-то, кроме своей лучшей подруги, хотя у Молли всегда была целая куча приятелей. Сначала ее мать воспринимала это спокойно, но с настороженностью, однако, чем больше времени проходило, тем сильнее было очевидно помешательство Молли на Софи. Молли буквально не давала ступить и шагу без нее, постоянно держала рядом с собой и, в случае чего, кричала и угрожала тем, что перестанет совсем общаться, если Софи обменяет ее на кого-то другого. Конечно, мама не могла оставить это так, поэтому с одиннадцатилетней, уже почти взрослой, Молли разговаривали также по-взрослому, объясняя недопустимость такого общения. Ведь Софи не принадлежит ей, Софи не какая-то прихоть, и ей хочется общаться с другими детьми ничуть не меньше, чем с Молли. Молли не знала, о чем говорили ее родители с семьей Холл, но после этого разговора Софи больше не заходила к ней по утрам, чтобы они вместе ездили на утреннем автобусе в школу, и так продолжалось чуть больше месяца. Мать тщательно следила за тем, чтобы Молли общалась с другими детьми, а не концентрировала все свое внимание только на ком-то одном, и, казалось, это помогло. Уже через пару месяцев и у Молли, и у Софи было несколько близких друзей, а девочки возобновили общение без террора в сторону друг друга. Вся эта одержимость, казалось, забылась, и больше никто из них никогда не возвращался к этому. В одиннадцать лет Молли научилась притворяться. Не самое лучшее качество для ребенка, но пользовалась она им только в исключительных случаях. Например, когда говорила Софи: «Все нормально, у меня много домашней работы» на то, что подруга уходит гулять с ее новоиспеченными друзьями, или когда изображала вселенское веселье на дне рождения Софи, где было куча незнакомых, совершенно скучных детей. Но разве сама Софи не хотела этого? Чтобы Молли чуть уняла свой пыл и дала ей свободно дышать, разве нет?***
Софи долго крутила телефон в руках, прежде чем написала Молли. Она вообще уже не была уверена в том, была ли идея с ужином достаточно хорошей, или нужно было пригласить на какую-нибудь прогулку, ведь ужин звучит довольно претенциозно. С тех пор, как она увидела Молли тем самым вечером в баре, она не могла найти себе места, а решение оставить свой номер телефона ее другу — было слишком необдуманным. Не то чтобы Софи не хотела видеть Молли, но она старалась смотреть на ситуацию трезво: они не общались практически восемь лет, и никто не мог пребывать в уверенности, что это спонтанное желание поделиться чем-то новым из своей жизни, было взаимным. Возможно, они обе успели измениться ровно настолько, что не вынесли бы и часа друг с другом, но это можно было выяснить лишь при личной встрече, и никак не во время того, пока Софи работает. Набрав короткое сообщение с адресом ресторанчика, в котором она заказала столик, Софи отложила телефон, нервно меряя квартиру шагами и пребывая в таком стрессе из-за того, что завтра ей придется ужинать с Молли. Даже несмотря на то, что они были лучшими подругами, Софи никогда не знала, чего можно ожидать от Фармер, поэтому, каждая их встреча — это как коробка, полная сюрпризов, а учитывая то, что они не виделись столько лет… Софи не пыталась обманывать себя, в глубине души она ничего не забыла и, может, даже не отпустила ту ситуацию, но глупо было бы надеяться, что Молли стала бы ждать ее столько лет. У Молли никогда не было вот этого «завтра», у Молли — только здесь и сейчас. Даже в юности она часто закатывала истерики родителям, если ей было что-то необходимо, и до завтра, а тем более, до ближайшего праздника, это не могло ждать — из-за этого были и частые ссоры. Софи помнила, как Молли однажды взбрело в голову пойти купаться, когда вода была еще холодной, но Фармер требовала у подруги пойти с ней, и ее нисколько не беспокоило, что она могла заболеть — что и случилось — однако тогда Молли все же уломала Софи пойти с ней. Молли быстро скидывала с себя одежду и, резко войдя в воду, громко ругалась матом, отчего Софи заливисто смеялась и оглядывалась по сторонам, чтобы никто не стал свидетелем этой сцены. Кожа Молли блестела на солнце и была покрыта крупными мурашками, пока девчонка бежала до пледа, на котором невозмутимо сидела Софи, читая какой-то новый роман. — Очередная история про героя-любовника? — ехидно усмехнулась Молли, падая настолько близко к подруге, что та почувствовала, как мокрая и холодная кожа липнет к ней. — Детектив. — Да какая разница, — отмахнулась Фармер, оглядываясь по сторонам. — Куда ты дела полотенце? Я жутко замерзла! И вот они так и сидели, крепко прижавшись друг к другу до самого захода солнца, обсуждая бесконечное число прочитанных Софи романов и мальчишек из старших классов. И это было странно. Странно потому, что Софи совершенно не чувствовала интерес в обсуждении этих парней, и, казалось, Молли это делала тоже лишь из какой-то вежливости. Все, на чем могла сконцентрироваться Холл — это то, как колени подруги упирались в ее бедра, как иногда Молли утыкалась лицом ей в шею, когда заходилась в очередном приступе смеха — и это было приятно. Настолько приятно, что даже вернувшись домой, Софи не могла перестать думать об этом, желая остаться на том берегу как можно дольше, только бы Молли не прекращала…***
Молли опаздывала на пятнадцать минут и, матерясь про себя, буквально умоляла таксиста ехать быстрее. Она планировала уйти с работы чуть раньше, но Алиса внезапно задержала ее, дав срочное задание, которое нужно было решить прямо здесь и сейчас. Залетев в ресторан, Молли попыталась привести в порядок хотя бы волосы, которые топорщились в разные стороны, создавая впечатление, что Фармер работает не в офисе, а черт знает где. Пройдя вглубь помещения, она, наконец, нашла взглядом Софи, которая о чем-то общалась с официантом и улыбалась ему так, что какая-то неожиданная ревность встрепенулась в груди Молли. Софи была прекрасна, что, казалось, подойти Молли к ней чуть ближе — и она не сможет дышать. Все-таки годы давали свои плоды, и из миловидного подростка Софи превратилась в утонченную, невероятно красивую девушку. — Прости, меня задержали на работе, — присев напротив, Молли уловила взгляд официанта, который, кажется, совсем не ожидал увидеть в компании Софи девушку. — Ничего. Я заказала нам бутылку вина, надеюсь, ты не возражаешь, — мягко улыбнулась Холл. Сделав заказ, Молли, наконец, полностью сконцентрировала свое внимание на подруге. Казалось, что у них есть столько тем, которые они могут обсудить, и столько всего, что они могут вспомнить, но почему-то все поначалу казалось каким-то скованным и напряженным. Может, идея с вином была очень даже хорошей? По крайней мере, вино действительно помогло заметно расслабиться обеим, и все их реплики не звучали так, словно они отчитывались перед родителями о проведенных каникулах. Молли узнала подробнее о работе, на которой до этого была Софи, и что из этого ничего не вышло из-за отношений в коллективе, которые просто не сложились. Молли знала, что Софи поступала на архитектора, но это единственное, что ей удалось выяснить за прошедшие годы, поскольку со времени поступления они почти не общались. Сначала они пытались поддерживать общение, но оно почему-то очень быстро сошло на нет, и, словно так было правильно, обе оставили эти попытки удержать друг друга. — Так, а что интересного произошло у тебя за последние восемь лет? — Софи, заметно расслабившись, чуть откинулась на спинку стула, глядя на Молли с небольшой улыбкой. — Наверняка разбила кучу сердец. Я просто не вижу кольца на твоем пальце. На минуту возродившаяся паника сменилась ухмылкой, Софи говорила об этом спокойно, но с ощутимым интересом хоть как-то затронуть эту тему. Это было до сих пор немного неловко — говорить на личные темы, словно они были какими-то особенно табуированными, так что Молли не решалась спрашивать что-либо у подруги. — Ну, ты помнишь, что я поступила на юриста. Учеба была ужасно нудной, так что практически к середине второго курса я точно знала, что никогда не стану работать в этой сфере. Но университетская жизнь была веселой, не стану врать, да и много всякого было: и пьянки, и гулянки, и даже пару раз нас ловили копы за мелкие нарушения, но это так, ничего серьезного. Тогда мне казалось, что вокруг меня столько друзей, что я никогда не останусь одна, вот только стоило нам выпуститься из университета, как все тут же разошлись своими дорогами, и у меня остался лишь один приятель — Джон, как-нибудь я познакомлю вас. Ну и после универа я поменяла пару работ, и вот теперь тружусь в «Империи». Заметив, что Молли проигнорировала вопрос про личную жизнь, Холл не стала настаивать на этом. — Главное, чтобы ты была довольна своей жизнью, — коротко резюмировала Софи, делая очередной глоток вина. — У тебя все хорошо? Софи и сама не знала, почему спрашивала об этом, поскольку вопрос вышел несколько интимней, чем ей хотелось. Словно так она пыталась узнать о проблемах в жизни старой подруги, чтобы потом надавить на больное. — Да, все стабильно хорошо, — Молли неловко сделала несколько больших глотков и вернулась к основному блюду. — Ну, а что насчет тебя? Как долго ты планируешь оставаться в Чикаго и что думаешь делать дальше? — Сложно сказать. Мне нравится моя работа в баре, хотя я не назвала бы это работой мечты, но пока этого достаточно. К тому же, в свободное время я подрабатываю на фрилансе, беру архитектурные заказы. Мы с мамой много ругались, ей не очень нравится, что я прожигаю время зря, подрабатывая в баре, тем более, что в Бостоне мне всегда есть куда вернуться, и она умоляла меня одуматься. Молли молча вскинула взгляд на Софи, зацепившись за фразу, что ей всегда есть куда вернуться, но переспросить не решилась, что именно это значит. Трудно было представить, чтобы такая красивая и умная девушка как Софи была одна, но сильно лезть в чужую личную жизнь Фармер не хотелось. Вместо этого она решила перевести тему на что-то более нейтральное. — А твои родители, как они? Живут все там же, рядом с нами? — Смотрю, ты не часто посещаешь Алабаму, иначе, была бы в курсе, — ехидно заметила Софи, подливая еще вина им обеим. — Да, они все там же. Последний раз я была у них полгода назад, но в тот раз мне не удалось застать твоих родителей, а так мы всегда здороваемся. Родители рассказывали, что они даже как-то выбирались с твоей семьей на барбекю к новым соседям. Здорово, что они до сих пор общаются. — Оу, это камень в мой огород? — Молли приподняла бровь, и Софи тут же залилась краской от смущения. — Нет! О Боже, Молли, я не это имела в виду, — замотав головой, Софи чувствовала себя полной идиоткой, что ляпнула эту фразу. — В этом нет твоей вины, ведь мы обе… Мы просто обе прекратили это. Холл опустила взгляд, полностью переводя свое внимание на тарелку, поскольку эта тема была неожиданно неприятной и болезненной. Не было какой-то определенной причины для того, что они перестали общаться — это просто случилось, но, тем не менее обе понимали, что в то время все было по-другому, и обстановка между ними была гораздо напряженней. Быть может, сами не отдавая себе отчет, они решили, что так будет лучше, к тому же расстояние делало свое дело, и без постоянных встреч все переживалось гораздо проще. В университете были новые подруги и новые заботы, и это был отличный повод, чтобы просто притормозить. Плавно сменяя разговоры, обе даже не заметили, как время уже стянулось к позднему вечеру, и нужно было разъезжаться по домам. Распив бутылку вина, ни Софи, ни Молли уже не чувствовали скованности в разговорах, и все беседы были настолько интересными и перетекающими друг в друга, что казалось, будто бы они не виделись всего лишь месяц, рассказывая друг другу о прошедших событиях. Понимая, что одной встречей все не ограничивается, Софи предложила встретиться снова «как-нибудь на неделе», чтобы им обеим подходило время. Разделив счет, Молли помогла подруге накинуть легкий плащ, надеясь на то, что они не замерзнут на прохладном весеннем воздухе. Ожидая, пока такси приедет за Молли, Софи почему-то не выдержала, спрашивая, что волновало ее весь вечер: — Так, у тебя кто-то есть? Молли могла поклясться, как завибрировало у нее в грудной клетке от какого-то волнения и возбуждения, но она всеми силами старалась держать себя в руках и не выдавать своей встревоженности. Машина должна была вот-вот подъехать, и она подумала, может, она даже сможет избежать разговора, но Софи смотрела на нее с переполненным интересом, почти по-детски дергая в нетерпении коленями, как она любила делать в детстве. — Нет, — дернула плечом Молли. — Не совсем. Если задуматься — Молли не врала, у нее и правда никого не было. Стабильных романтичных отношений, как это принято считать, но вместо этого были короткие интрижки на одну или две ночи, а если повезет — на три. Однако говорить об этом Софи совершенно не хотелось, и дело было даже не в том, что Софи вдруг могла начать ревновать, а в том, что Молли до ужаса боялась показать себя с плохой, какой-то совершенно не серьезной стороны. Софи неоднозначно поджала губы и лишь кивнула головой, что так и не понять, что именно это означало. Молли до безумия хотела спросить у Холл в отношениях ли она, но язык словно прилип к ее небу, и она так и продолжала стоять у дороги, молясь лишь о том, чтобы ее такси скорее приехало. — Ты всегда пользовалась популярностью, это удивительно, — вновь протянула Софи, не глядя на подругу. — Но меня всегда мало кто интересовал, — пожала плечами Молли и облегченно выдохнула, замечая паркующуюся машину. — Мое такси. Тогда спишемся еще на неделе? — Обязательно. Неловко замявшись на месте, они обе не знали, что делать дальше — стоит ли обнять друг друга или поцеловать в щеку или, как незнакомым людям, разойтись без любого контакта? Софи сделала робкий шаг навстречу, вытягивая руки и будто бы предупреждая, что она собирается сделать. И Молли, неожиданно расплывшись в улыбке, прильнула к Холл, на короткое мгновение обнимая ее за плечи и практически тут же отстраняясь. Нельзя позволить себе слабость стоять в этих удушающих объятиях больше двух секунд.***
Софи давно отдавала себе отчет в своем незначительном флирте на работе. Это всегда было очень ненавязчиво и дразняще, что в какие-то моменты Холл ловила себя на мысли, будто бы это ее заводит. Парни всегда были скудны и однообразны в этом, но вот когда очередная хорошенькая девушка позволяла Софи флиртовать с ней — это дорогого стоило. И вот, когда в очередную среду Софи работала в баре, а очередная девушка делала ей недвусмысленные комплименты, Холл поняла, что не может перестать думать о Молли. Девушка, сидящая за барной стойкой, была хороша собой, но нужно ли это было Софи? Лишь на секунду она подумала о том, как пошло будет смотреться красная помада незнакомки на ее шее и губах, но эти мысли тут же рассеялись в раздраженном возгласе напарника. Софи почему-то казалось, что Молли до сих пор не простила ее, и где-то глубоко в душе она злится на все, что произошло у них в юности. Когда Софи было семнадцать, ее семья познакомилась с семьей Джонсов, а спустя какое-то время они фактически побудили Софи начать встречаться с Дастином — сыном Джонсов. Идея, по правде говоря, была отвратительной — как и любая другая идея сватничества, но тогда Софи, переполненная разрывающими ее новыми чувствами, поддалась. Родители без конца говорили ей о том, насколько Дастин хороший мальчик, настолько влиятельная у него семья, и что Софи будет с ним в безопасности. К тому же, до этого Софи никогда не была в отношениях, и таким образом родители пытались изменить в ней что-то, что казалось весьма странным для них. Когда Молли узнала о Дастине — она была вне себя от злости, что не разговаривала с Софи несколько дней, пытаясь разобраться, почему девчонка вообще должна идти на поводу у родителей и встречаться с каким-то первым попавшимся парнем. Софи и сама не понимала, почему вся эта ситуация поднимала в ней дух какого-то бунтарства, и когда Молли начала выспрашивать о парне, Софи нагло соврала, что влюблена. Не говорить же Молли и в самом деле о выгоде, о которой ей без конца говорили родители. Для Молли это было одним из главных потрясений юности. Она до последнего не могла поверить, что Софи действительно встречается с Дастином, а тем более вот так легко смогла отпустить Молли из своей жизни. Конечно, они никогда не клялись друг другу в вечной любви и даже никогда по-настоящему не обсуждали то, что между ними происходит, но сделать вид, будто бы этого никогда не было — было настоящим предательством для Фармер.***
Молли листала ленту новостей, когда на ее ноутбуке всплыло оповещение о новом запросе в друзья, и ее сердце учащенно забилось, заметив знакомое имя в заявке. Софи не писала ей несколько дней, с тех пор, как убедилась, что Молли благополучно добралась до дома после их совместного ужина. Не то чтобы Фармер рассчитывала на то, что теперь они с Софи вновь станут лучшими подружками, но где-то в душе она ожидала, что та напишет быстрее. Софи: Эй, ты не занята? Я нашла что-то, что заставит тебя рыдать от сентиментальности. Молли: Нет, страдаю фигней после работы. И я никогда не была сентиментальна! Софи: Окей, но я тебя предупреждала. Молли глупо улыбнулась последнему сообщению, а секунду спустя она глубоко вдохнула через нос, пытаясь обмануть собственное тело и сделать вид, что все в порядке. Софи прикрепила к сообщению песню, которая раз и навсегда ассоциировалась у обеих с их юностью. Молли никогда, ни при каких обстоятельствах не смогла бы забыть тот вечер, когда играла эта песня, и они с Софи валялись у нее в комнате, рассматривая потолок. Софи так многое хотелось сказать в тот момент, ей так сильно хотелось, чтобы ее подруга знала, как дорога ей, но ее губы и подбородок крупно дрожали, и Холл, казалось, не могла выдавить из себя ни слова. Она чувствовала тепло, исходящее от тела Молли, слышала ее ровное дыхание и, взглянув на нее, едва поборола в себе желание поцеловать ту. «Завтра, я сделаю это завтра», — в очередной раз пообещала себе Софи, прижимаясь чуть ближе к подруге. Молли: Такую песню трудно забыть. Софи: Я была бы глубоко задета, если бы ты не помнила. Случайно наткнулась на нее в ленте, бывают же совпадения! Молли: И ты тут же решила добавиться ко мне в друзья? Софи: Я давно должна была это сделать, но совсем замоталась с работой. Молли: Я не в обиде, у меня тоже много работы. Встретимся на выходных? Софи: Как на счет пятницы? У меня, наконец, будет выходной. Ты не представляешь, что творится в пятницу в барах. Молли: Прекрасно представляю! И я только за. Спишемся позже! Было ли это минутной слабостью? Возможно. Глупостью. Безрассудством. Да назвать чем-угодно — смысл в этом один и тот же. У Молли философия на этот счет очень проста: хочешь забыть одного человека — найди другого, благо вот искать никого не нужно и если набрать телефонные номера — кто-то да согласится приехать. У Молли почти навязчивые мысли о Софи, и она настолько одержимо гоняет ту самую песню на повторе, что исход вечера заранее очевиден. На этот раз трубку взяла Джули. Она, конечно, не любимица Молли, но сейчас выбирать не приходится, и благо, что Джули не строит из себя недотрогу, не ломается как предыдущая Эйприл, а радостно выдает, что будет у Молли через час — времени как раз хватит, чтобы купить пиццу и пару бутылок пива на углу дома. А когда радостная Джули бросается в объятия прямо у дверей, Молли понимает, что они вполне могут обойтись и без пиццы. — Я не думала, что ты позвонишь, — бормочет Джули сквозь поцелуи, и Молли даже не собирается ее переубеждать. — Я тоже не думала, что позвоню, — Молли ловит невероятный кайф, когда девушка под ней извивается от легких укусов в шею. — Но какая разница? И правда — какая? Джули не обращает на это никакого внимания, и даже иронично смеется себе под нос, а затем ловко стягивает свободную майку Молли через голову. У Молли всегда все легко, можно было бы понять и с первого раза, поэтому Джули не сердится. Фармер вообще предпочитает не записывать номера тех, кто любит строить настоящие драмы из обычного секса, в духе «так тебе понравилось?», «ты позвонишь мне?», «может, сходим поужинать?» — от таких добра не жди. Ведь если бы Молли хотелось настоящих отношений, таких, как показывают в фильмах или пишут в романах, они бы явно не начинались со спонтанного секса с незнакомками. Потому что в таком случае Молли плевать, любит ли эта женщина японскую кухню, хотела бы она детей, и какую самую странную статью она читала в своей жизни — все это не имеет никакого значения, если вы спите и расходитесь. Но в отношениях… В отношениях Молли была совершенно другой, и она считала такой подход правильным. Джули лежала голая и взмокшая, тяжело дыша и пытаясь привести свои спутанные волосы в норму. Молли стояла у окна и курила, наблюдая за вялым движением машин на улице. Она пыталась заставить себя перестать думать о Софи, но та буквально будто бы завоевала все ее мысли, и Молли хотелось держать с ней контакт каждую минуту. Секс с другими мог быть временным решением, но если Софи намеревалась остаться в ее жизни и дальше, то с этим нужно было что-то делать. Обернувшись к Джули, Фармер потушила сигарету и забралась рядом на кровать, безразлично ведя пальцами от груди к пупку. — Что это на тебя такое нашло? — беззлобно усмехнулась девушка, и Молли мягко улыбнулась ей в ответ. — Не знаю, песню послушала.