***
Чонгук с самого своего подросткового периода думал, что порноактеры живут жизнью, отличающейся от жизни обычных людей: гребут деньги лопатами, живут в дорогих квартирах с большими панорамными окнами и ездят на люксовых автомобилях. И он бы соврал, если бы сказал, что не думал об их повседневности: для него у них в спальнях стояли огромные стеллажи, на которых вместо книг расположены наборы из фаллосов и вибраторов разных размеров и цветов, на каждой стене висели позы из камасутры, а вместо DVD-дисков с фильмами под телевизором лежали диски с их же порнухой. Чонгук вроде вырос, расширился в плечах и поменял взгляд на вещи, но по-прежнему думал, что порноактеры живут именно так. И он был очень удивлен, когда, переступив порог квартиры семьи Ким, увидел вместо поз камасутры на стенах картины античных времен. К ним в затемненный коридор вышла миниатюрная женщина с шерстяной шалью на плечах и, стукнув по выключателю, заулыбалась так широко и искренне, что ее глаза превратились в карамельного цвета искры, а на щеках выступили морщины. Она точно не была похожа на порноактрису. Может, Тэхен решил пошутить и соврал? — Мам, привет, — Тэхен скинул обувь и, согнувшись немного, обнял женщину, что была похожа скорее на бабушку, чем на мать. Чонгук неуверенно разулся и встал за спиной Тэ, боясь как-то нарушить милые обнимашки. На самом деле он вообще понятия не имел, как себя вести. Ему впервые пришлось отправиться к родителям своей половинки. Тэхен отлип от женщины с надутыми губами и, по-теплому улыбнувшись, обернулся к нему, а его взгляд как-будто бы говорил «все будет хорошо». — Мама, это Чон Чонгук, — он запнулся на мгновение, — Мой парень. — Здравствуйте, — Чон поздоровался и согнулся на все девяносто градусов, — Меня зовут Чон Чонгук и я парень вашего сына. Женщина рассмеялась, дергая его за плечо, вынуждая выпрямиться обратно, и подошла ближе. Она была совсем маленькой, едва доставала Чонгуку до груди своим морщинистым лбом, но это не мешало ему бояться ее. Нервная улыбка на лице Тэхена никак не придавала смелости. — Твое лицо мне знакомо, — она прищурилась и ухватилась за щеки Чонгука, — Кажется, я тебя уже где-то видела. — Мам, он айдол. — Вот как, — она повертела его лицо в разные стороны, — А ты красивый. — Спасибо, — пробубнил Чонгук, смущаясь. Тэхен поспешил к нему на помощь и убрал ее руки с его лица: — Ему неловко, не стоит… — А сколько ему? — перебивая его, озвучила она вопрос, который Тэхен, наверное, боялся услышать больше всего. Чонгук, будто бы чувствуя вмиг наполнившее коридор напряжение, сглотнул и нервно уставился на Тэхена. Женщина выжидающе переводила взгляд с одного побледневшего парня на другого и молчала, поджав губы. — Мне двадцать, — осмелел Чонгук, прикусывая после язык. — Вот как, — ответила она, отводя задумчивый взгляд куда-то на картины. — Мам, — Тэхен попытался сгладить повисшее напряжение, — Я понимаю, что разница в шесть лет это много, тем более сейчас… — О чем ты говоришь? Забыл, наверное, что твой отец младше меня? Все нормально, — она улыбнулась Чонгуку, у которого вся жизнь перед глазами пролетела за эти несколько секунд, и, взяв его и сына за руки, потащила в комнату. Чонгук многое узнал о Тэхене из рассказов его матери. Он был единственным и поздним ребенком: когда Тэ родился, ей было за сорок. Он рос спокойным и рассудительным, иногда влипая в неприятности. Например, когда он был еще в детском саду, воспитатели теряли его из вида во время тихого часа, потому что он прокрадывался в их небольшой кабинет и играл там в куклы. Чонгук прыснул от смеха, слушая бормотания Тэ из-за этой нелепой истории, а женщина продолжила тыкать на детские фотографии и рассказывать. В школе, примерно с восьмого класса, над Тэхеном стали издеваться сверстники. И дело было не в его поведении или внешности, а в том, что кто-то из них узнал о бывшей работе его матери: может нашли видео с ее участием в интернете или как-то вычислили, кто знает. На него сыпались гневные и обидные комментарии, придумывались ужасные прозвища, но Тэхен все стойко выдерживал. У Чонгука мурашки пошли от выражения его лица, когда женщина рассказывала это, и он незаметно для нее стиснул его руку, переплетая пальцы. Но от нее это все же не ускользнуло, и она поняла, что на сегодня историй достаточно. На кухне их ждал ужин, над которым мать Тэ простояла все раннее утро, поэтому они не могли отказать ей. Когда попробовал, Чонгук подумал, что это очень вкусно, а еще что он ни разу за полгода отношений с Тэхеном не пробовал его стряпню, хотя знал, что он сам себе готовил. Первое время они мило разговаривали: Чонгук делился подробностями своей работы и вообще жизни, Тэхен вставлял кое-что, полностью выучивший его расписание, а женщина смеялась, из-за чего Чонгук мысленно понимал, что Тэ чем-то на нее похож. Но что-то показалось ему нечистым, когда женщина закончила есть и аккуратно положила запачканные приборы на салфетку. — Мама, нет, — сказал явно понимающий, к чему все идет, Тэхен. — Тэхен, да. Чонгук занервничал, хватаясь за стакан с молоком и делая небольшие глотки. Именно в этот момент женщина обратила свой взгляд на него и выдала со спокойным лицом: — Тебя устраивает размер моего сына? Все молоко оказалось на столе, Тэхен виновато протянул ему несколько салфеток, а потом прикрылся руками, смущенный ситуацией. Он, конечно, был приучен к извращенной стороне своей слишком опытной матери, но вот Чонгук — нет. Он очень сильно старался, чтобы до этого разговор не дошел, но, видимо, что-то пошло не так, и его мама вышла из-под контроля раньше, чем он смог спохватиться и взять себя в руки. — Ну так что? — улыбнулась она, когда смущенный Чонгук избавился от разлитого молока. — Мам, перестань, пожалуйста, — вступился Тэхен, — Это личное, не считаешь? Я привык к таким твоим вопросам, а он нет. — Мне просто интересно, почему ты сразу начинаешь ворчать? — Думаю, это у меня в отца. Он более сдержанный и имеет хоть немного чувства такта. — Ты намекаешь на то, что у меня его нет? — Это именно то, что я хочу до тебя донести уже очень долгое время. Почему ты не можешь меня понять? — Тэхен, перестань, — встрял Чонгук, почувствовав, что все идет к ссоре. — Послушай этого милого мальчика и не злись на меня, — забубнила женщина. — Да тут все против меня, оказывается, — Тэхен поджал губы, — Он все равно бы не смог ответить на твой вопрос, потому что я — принимающая сторона. — Почему? В прошлый раз ты и сверху был… — Мама, прекрати, — не выдержал Тэ, заливаясь краской то ли от смущения, то ли от обиды. Он не хотел, чтобы Чонгук слышал что-либо, касающееся его половой жизни в прошлом, а мама просто так взяла и напомнила об этом в присутствии Чонгука, — Мне нужно в туалет, — он встал и вышел из кухни. Чонгук в последний момент заметил, как он протер рукавом рубашки глаза. Наступила гробовая тишина, которую осмелился нарушить Чонгук: — Зачем вы напомнили ему об этом? — Боже, честно, я не специально. Разозлилась немного, — женщина сморгнула слезы, — Такая глупая ситуация. Такая глупая я. — Сегодня, когда мы собирались к вам, он сказал, что прошлое должно оставаться в прошлом, — Чонгук ухватился за стакан и стал всматриваться в его белесое из-за остатка молока дно, — Я сам вынудил его вспомнить прошлое, и сам же приревновал. «Я такой глупый», «Такая глупая ситуация». В тот момент я подумал именно так, и знаете, — он посмотрел на женщину, — Впервые почувствовал себя рядом с ним юнцом, ребенком, который не может рассуждать здраво и обижается по поводу и без. Он не только выглядит взрослым, он и есть настоящий взрослый с проблемами и трезвым взглядом на жизнь. И я не мог понять, когда же он успел так поменяться? Многие из моих знакомых в его возрасте еще совсем дети: гуляют по клубам, беспокоятся о пустяках и не решаются поговорить, когда это необходимо. А сегодня я понял. Вы, кажется, до сих пор не понимаете его чувства, верно? Он был вынужден повзрослеть еще в школе, потому что ваша профессия, пусть и бывшая, вынудила его это сделать. Он закрыл глаза на сплетни, не стал отдаляться от вас и не забился в дальний угол, как полагалось человеку его возраста. Он научился жить в реальности, которую вы же ему и создали. Почему он смог повзрослеть ради вас, а вы ради него — нет? Я уверен на сто процентов, что если бы кто-нибудь сказал бы слова, способные причинить вам боль, он бы попытался что-то сделать. Потому что он любит вас, и меня он тоже любит, поэтому и повысил голос сейчас. Его выдержка не железная, ваши постоянные напоминания и развязные вопросы накапливались, и сегодняшний послужил последней каплей. Ему сложно одновременно защищать меня и противостоять вам, потому что он нас любит обоих. Пожалуйста, ради него, сделайте выводы и повзрослейте. Иногда приходится менять свои приоритеты и себя самого ради других. А сейчас извините, но мне нужно к нему. Чонгук встал и, поклонившись, направился в коридор. Честно, он не хотел смотреть на лицо женщины, не хотел видеть ее эмоции. Ему было ужасно стыдно и больно, но так же он испытал то доселе незнакомое чувство. Чувство ответственности за Тэхена и за его безопасность и благополучие. Он извинится перед его матерью позже, а сейчас он хотел поддержать Тэ и принять его сторону. Постучав несколько раз в ванную, он дернул за ручку. Дверь оказалась открыта, поэтому он вошел. Тэхен, опирающийся о раковину, резко достал телефон и сделал вид, что с кем-то разговаривает. — Не притворяйся, я все видел, — сказал Чонгук, прижимаясь к его спине и обнимая за талию. Тэхен выдохнул, прикрыл глаза и стиснул свои пальцы на чужих-родных руках: — Ты невыносим. — Твоя мама беспокоится о тебе, но привычки просто так не меняются. Ей тяжело поменять свои взгляды на жизнь так же, как тебе будет тяжело перестать одеваться гламурно. — Ты снова на ее стороне? Их взгляды пересеклись в отражении, и Чонгук, не отводя глаз, медленно дотронулся губами до его шеи, вынуждая чужое сердце забиться чаще: — Я всегда буду на твоей стороне, потому что люблю тебя. Тэхен долго смотрел в его темные, сверкающие глаза в зеркале, чувствовал обжигающее дыхание на своей шее и то, как он жмется ближе, внушая тепло и нежность, и не мог понять: он говорит правду или нет. Довериться людям сложно, ужасно сложно. Тем более после того, как сердце уже было разбито однажды. Он параноик, раз так зациклился на возможном предательстве, но хотя бы сейчас он не хотел думать о будущем. Хотел жить настоящим, в той реальности, которую он сам для себя построил за шесть лет и которая включает в себя Чонгука, его тепло и дыхание. И кто знает, вдруг без его разбитого сердца не было бы ни Чонгука, ни работы, ни возможности стоять и размышлять об этом? — Пойдем, хочу домой. — Хорошо. Чонгук отпрянул, и Тэхен развернул его к себе лицом, пробегаясь холодными пальцами по нежной коже шеи. Он потянулся за легким поцелуем, и ему не смогли отказать. Покинув ванную комнату, Чонгук осознал, что где-то здесь все еще находилась мать Тэхена, а ведь он сказал ей то, чего, кажется, не следовало говорить. Он поспешил молча обуться, совсем не обращая внимание на то, с каким подозрением на него смотрел Тэхен. Когда он уже потянулся к входной двери, Тэхен громко сказал: — Мама, нам уже пора. Чонгук мысленно умер несколько раз, хватаясь за ручку еще сильнее, почти врастая в холодный металл. Из кухни послышался быстрый топот, и в коридор вышла женщина, а в руках ее находился небольшой пакет: — Чонгук-а. Он сжался и виновато поднял на нее глаза, но не встретил в ответ никакой злости или презрения: ее глаза все так же сияли карамелью, только припухли и покраснели немного. Она вручила ему пакет и приобняла за плечи, едва доставая: — Покушайте, как придете домой, ладно? — Хорошо, — все, что смог ответить Чонгук. — Ты очень хороший парень. Я так рада, что ты рядом с моим сыном. Она заулыбалась еще шире и, шмыгнув носом, повернулась к Тэхену, который отчего-то весь сжался, не зная, с чего можно начать и чем закончить. Она сделала несколько шагов к нему, потянулась маленькими руками и обняла крепко-крепко, пряча нос в сгибе его шеи: — Прости меня, пожалуйста. Твоя мама такая глупая, но она правда тебя любит и постарается исправиться. — Не говори о себе в третьем лице, — сквозь стиснутые губы прошептал Тэ, обнимая в ответ, — И ты меня прости. — Заходите к нам еще, ладно? — она отпрянула, стирая подступившие слезы, — Твой отец скоро приедет. Он будет рад узнать, что появился кто-то, кто будет заботиться о тебе. — Да, мам, спасибо тебе. Чонгук завороженно наблюдал за этой трогательной картиной, пока Тэ не стал легонько подталкивать к двери. Он еще раз поклонился и вышел, чувствуя, как Тэхен вкладывает свою руку в его и крепко сжимает. Они обязательно вернутся сюда снова и устроят ужин уже всей семьей, теперь он точно знал это.***
В машине всю дорогу царило молчание: Тэхен отчего-то думал, что все прошло просто ужасно, поэтому и не решался первым завести разговор, а Чонгук следил за светофорами и думал о том, что обязательно должен поговорить и с отцом Тэхена, кто бы он не был. — Слушай, — решил нарушить тишину в машине Чонгук, — А кто твой отец? — Он тоже бывший порноактер… Чонгук от удивления чуть не проехал на красный, но во время нажал на педаль тормоза, и машина резко остановилась, заставляя их болезненно скривить лица из-за тугого ремня безопасности. Он совсем не ожидал, что оба родителя Тэхена когда-то занимались подобным и, вероятно, на своей работе и встретились. — Нет, ты не понял меня, — Чонгук прокашлялся и нервно застучал пальцами по рулю. Он постарался сдержать свои эмоции, — Сейчас он кем работает? — Он конструирует модели самолетов. Авиаконструктор. — Серьезно? — второй раз удивился Чонгук, трогаясь, — Это же классно. Я бы хотел с ним пообщаться. — Правда? — глаза Тэхена сверкнули, — Я думал, тебе не понравился ужин. Моя мама всегда была странной и лезла не в свое дело, а сегодня я еще и вспылил. Прости за все это. — Ты шутишь? Твоя мама потрясающая, и ее вопрос вовсе не такой, каким может показаться. Она беспокоится о тебе и в таком плане тоже. — Но ей не стоило заходить так далеко в своих словах. — Да, это верно. Они подъехали к дому Тэ медленнее, чем планировали, потому что были пробки. Чонгук на вопрос «почему ты паркуешь машину, все равно же поедешь домой?» ответил, что хочет остаться у него. А это значило только одно: сегодня Тэхену не получится выспаться. Конечно, ему нравился секс с Чонгуком, вот только не тогда, когда ему вставать слишком рано. Чонгуку, конечно, хорошо. Он сейчас был в недельном отпуске, и Тэхен предпочел бы не знать, как он смог его себе выпросить: в компании большинство не переносило его, а из-за прибыли, что тот приносил, не могли уволить. Вот так вот и жили. — Слушай, мне завтра вставать рано, поэтому давай быстро, ладно? — сказал Тэхен, когда они преодолели порог квартиры, — Не хочу потом всю ночь отходить. — Боже, Тэ, я сейчас снова начну жаловаться, что ты со мной только ради секса, — снимая обувь, надул губы Чонгук и направился в спальню. Тэхен на все это лишь шикнул, складывая за ним туфли и аккуратно располагая их и свои в шкафчик. Сумку он повесил обратно за задвижную дверцу и пошел следом за Чонгуком. — Мама ведь дала нам с тобой домашней еды, не хочешь? Чонгук молча кивнул, всматриваясь в потемневшее небо за окном. На самом деле сегодняшний вопрос женщины заставил его задуматься. Они с Тэхеном полгода вместе, но еще ни разу не менялись ролями. Это немного беспокоило, потому что как-то начать говорить об этом для него было странным, а Тэхен не проявлял никакой инициативы, будто его все устраивало. Его тоже устраивало, но разве Тэ не испытывал чувства собственничества? Разве он не хотел завладеть им так же, как он всегда хочет? — Переоденься, не хочу, чтобы ты заляпал мне одежду, — раздался голос Тэ из кухни, и Чонгук оторвался от окна. Стянув с себя тэхенову черную рубашку, он потянулся к пряжке ремня, но остановился: — Тэхен-а! — Что? — Ты когда-нибудь хотел трахнуть меня? Воцарилась тишина, нарушаемая лишь кипением чайника и гудением микроволновки. Чонгук закусил губу и вслушивался, медленно расстегивая ремень. Наверное, получилось резковато, раз в течение минуты ответа так и не поступило. Чонгук с облегчением подумал, что его не услышали, поэтому решил больше не задавать таких вопросов, чтобы не чувствовать себя неловко, но звук чужих шагов заставил мурашки пробежать по телу. — С чего вдруг такие вопросы? — Тэхен стоял в проеме спальни с засученными рукавами. Его лицо было серьезным как никогда, но Чонгук решил не тушеваться и действовать до конца, раз уж начал. — Просто ты никогда не пытался завалить меня, вот и спросил. Ответишь? — Да я как-то не видел в этом необходимости. Поверь, если бы мне не нравился наш секс, я бы давно сказал тебе об этом. — Но дело ведь не только в этом, верно? — А в чем еще может быть дело? — Например, в моем тебе ответе. Может, ты боялся, что я скажу тебе нет? — Чонгук приподнял бровь, скрещивая руки и выжидая. Тэхен выглядел уверенно, поэтому он не мог проиграть. — Ладно, допустим я немного думал об этом, доволен? — Но почему не говорил? Тэхен отвел взгляд в сторону, пытаясь избежать встречи с чужим, прожигающим. — Ответь мне, Тэ. — Я боялся. Боялся, что после расставания тебе будет больно. Когда твоя роль пассивная, на автомате после каждого секса присутствует чувство, что тебя использовали. Я бы не хотел, чтобы ты чувствовал что-то подобное. — То есть ты думал, что мы расстанемся? — скрипя зубами, выдал Чонгук, почти вплотную подойдя к Тэ. Он отвел глаза на несколько секунд, а потом посмотрел вперед уверенным взглядом: — Да, я так думал. — Я не твой бывший, Тэхен. Я другой, как ты этого не понимаешь? — Я понимаю, просто… — Зря тебя уламывал столько времени? Разве я не сделал достаточно, чтобы доказать тебе. Больше не думай о подобном. Ты принадлежишь мне, а я хочу быть твоим. — Прости меня, — Тэхен потянулся за поцелуем, ладонями скользя по обнаженной коже живота, — Сегодня ужасный день, столько ненужных нервов и переживаний. Чонгук слабо простонал, втягивая его губы, сминая и с трудом успевая хватать кислород. Губы Тэхена всегда были такими запредельными, мягкими и вкусными, что с каждым разом хотелось больше и дольше. Он прижался к нему всем телом, чувствуя длинные пальцы на своей заднице и улыбаясь сквозь поцелуй. Руки Тэхена медленно стягивали с него брюки. — Давай устроим марафон. Мы давно этого не делали. — Нет, — выдохнул Тэ, носом утыкаясь в чужое покрасневшее ухо, — Мне завтра на работу. — Твои действия говорят об обратном, Тэхен-а. — Заткнись. Тэхен повалил его на кровать, седлая бедра и не давая пошевелиться. Нежные укусы в ключицы посылали волны жара по телу, и Чонгук горел, получая дорожки поцелуев туда же. Он сел, кое-как помог Тэхену избавиться от рубашки и припал к соскам, прикусывая и обводя языком. Они были словно конфеты на бронзовой коже, которые так сильно хотелось попробовать на вкус. Тэхен не был сильным, как Чонгук, но и слабым он тоже не был. Его тело имело изящные изгибы, словно у женщины, и контуры натренированных мышц, почти как у Чонгука, и его это устраивало, пока одному единственному это нравилось. А Чонгуку нравилось. Он каждый раз заходился в стоне, стоило только сжать в руках эту узкую талию и пройтись языком от солнечного сплетения до пупка и ниже. Он обожал его тело, обожал самого Тэхена, который сейчас похрипывал ему в шею и гладил руками перекатывающиеся мышцы его спины. Ухоженные ногти причиняли легкую боль, но ему это нравилось, и он мысленно умолял Тэхена вцепиться еще сильнее, чтобы было не оторвать. — Что ты…? — Чонгук запнулся, когда Тэхен буквально опустил его на кровать спиной и оказался меж разведенных ног. — Если мы сделаем это как обычно, я не смогу встать на работу. Поэтому я подумал, что сегодня трахну тебя. Чонгука бросило в жар. В паху завязался тугой узел, мешающий трезво соображать. Он лишь закивал, притягивая Тэхена ближе, затягивая в новый поцелуй. Откуда-то изнутри задрожало странное чувство, будто давая о себе знать, и Чонгук посмотрел из-под опущенных ресниц на Тэхена, что навис сверху. У него были дикие глаза, из-за оставшегося блеска казалось, что губы блестят от высокой температуры вокруг них, а его выпирающие ключицы и свет из-за большой изящной спины творили с сердцем Чонгука что-то невообразимое. Он часто задышал, будто до этого не дышал вовсе, и почувствовал, как возбуждение приливает снова. И только от одной мысли, что сегодня именно он будет стонать и вжиматься в кровать, пальцы на ногах поджимались, цепляя белую простынь. Под ворохом поцелуев, нежных поглаживаний и пошлых фраз на ушко, которые все равно не мог разобрать, он не заметил, как оказался полностью обнаженным, раскрытым, под взглядом мягкого и нежного Тэхена, что скользил глазами по его телу и облизывался, словно видел в первый раз. — Тебе очень идет быть снизу, ты знал? — шепнул он куда-то в загривок, кусая за плечо и сразу зализывая, оставляя дорожку теплой слюны. Чонгук простонал и вцепился в его волосы. Тэ шикнул, потянулся к тумбочке, чувствуя, как чужие руки схватили и не отпускают далеко, и достал смазку с презервативами. — Сегодня воспользуемся двумя, — сказал он, разрывая один, — Все-таки это спонтанное решение, и ты не подготовлен. — Что? О чем ты? — Да брось, ты же должен быть знаком с прелестями анального секса, — Тэхен надел презерватив на два пальца своей руки и стал круговыми движениями массировать сжавшее колечко мышц, отчего Чонгук попытался свести ноги вместе, утыкаясь коленями в его бока, — Я начну с двух. Это будет твое наказание, — он выдавил прохладный гель на чужой член, медленно надрачивая его и наблюдая, как капли стекают дальше, вниз, по яичкам к колечку. — Прохладно… — попытался заговорить Чонгук, но был заткнут поцелуем. Тэхен медленно массировал колечко, размазывая гель и на пробу надавливая. Чонгук шумно выдыхал в губы на каждое такое действие и прилежно держался за его широкие плечи. — Расслабься, это не больно. Тэхен медленно погружал два пальца, чувствуя, как тугие стенки расходятся в стороны, и не отводил взгляд от эмоций на лице Чонгука. Он захлопал глазами, его тело напряглось, а губы задрожали в форме буквы «о». Тэ слабо улыбнулся, целуя в нос замершее под ним тело, и стал двигаться внутри, иногда сгибая пальцы, подготавливая Чонгука для себя. Чонгук не сжимался особо, будто знал, что этим сделает только хуже. Стонал, когда Тэ задевал в нем простату, и удивленно смотрел в его глаза, словно не мог понять, что это только что было. Тэхену нравилось смотреть на такого Чонгука, нравилось ловить каждую его эмоцию россыпью поцелуев, нравилось неосознанно постанывать в ответ, когда увеличивал темп. Когда на смену пальцам пришел смазанный гелем член, Чонгук сжался, впиваясь коленками в чужие бока и кривясь. Тэхен нежно зацеловывал его лицо, говорил, что будет приятно, и не обманул. Буквально сразу Чонгука прошибла искра из смешанных чувств: было больно и хорошо одновременно. Он гортанно застонал, царапая Тэ плечи и спину, и медленно поддался навстречу, чтобы почувствовать подобное снова. Тэхен старался доставить ему максимум удовольствия, подарить самый крышесносный первый опыт и вбивался в него с оттяжкой, прижимаясь кожей к коже, впитывая его влагу и наслаждаясь стонами, которыми тот одаривал его. Когда Чонгук кончил, выгибаясь в пояснице и соприкасаясь с ним грудью, Тэхен понял, как сильно ошибался. Он так долго тянул, боялся надуманных последствий и избегал возможность увидеть Чонгука под собой, а ведь многое упустил. Ему, такому открытому и дерзкому очень шла эта роль: он так крепко держал своими бедрами, впивался требовательными поцелуями и стонал своим звонким голосом его имя, и у Тэ бежали мурашки и сладкое чувство того, что Чонгук теперь от него не скоро отделается. — Хах, это было круче, чем я ожидал, — Чонгук вышел из душа, вытирая мокрые волосы. Тэхен лежал в ворохе простыней и высунул голову сразу, как услышал его голос. — Ты должен лежать и умирать от боли в заднице, а не улыбаться во все тридцать два и говорить, что я был охуенным. — Боль от травм на репетициях почти такая же. Я научился терпеть, — Чонгук сел на кровать и наклонился к Тэхену, чтобы оставить на его губах поцелуй, — Признайся, ты очень сильно хотел позаботиться о моей больной заднице, поэтому злишься? — Я не злюсь, — пробурчал Тэхен, уворачиваясь и зарываясь в простыни снова. Чонгук рассмеялся: — Давай так: ты был настолько хорош, что теперь мне не больно. Тэхен заинтересованно высунулся, сверкая злостью в глазах, и сел: — Ладно. Так уж и быть. — Не хочешь дать мне номер своей матери? — Чонгук придвинулся ближе и расположился головой на его коленях, прикрывая глаза и по недоброму улыбаясь. Тэхен прищурился, запустил пальцы в его волосы и стал мягко поглаживать: — Зачем тебе? — Кажется, теперь я смогу ответить на ее вопрос. Голова смеющегося Чонгука была скинута на кровать, а следом прилетели подушка и парочка нелестных слов от Тэхена.