Имя...

       Тридцать минут, отведенные для задания, прошли слишком быстро. Таймер, который профессор Штейн навел в начале занятия, разразился звоном, поразив мертвую тишину, до этого стоявшую в кабинете. По классу разнесся стон отчаяния и раздражения. Судя по недовольному бубнежу девочки, которая сидела спиной ко мне, кто-то был еще больше недоволен своим творением. Девушка звали Марией. Она была типичной блондинкой со смазливой мордашкой и розовыми очками. Розовыми очками с линзами, толщине которых позавидует стекло, которое использовали при установке Сиднейского аквариума. Или эта девушка только хотела такой казаться. В школьной столовой она почти всегда сидела одна. И я кажется понял почему. Сколько она сидела, сколько рассыпалась в разнообразных прилагательных — все слова были направлены в сторону её напарницы. Позитивных комментариев была крайне мало. В основном критика внешности брюнетки: начиная различием в размере глаз и заканчивая слишком большим носом.        — Попробуй нарисовать красиво, когда один глаз смотрит вправо, а второй влево! — недовольно бубнила та, отчаянно жестикулируя в опасной близости от брюнетки. Было такое чувство, что если она махнет немного сильнее, то ударит оппонентку по лицу. Брюнетку, если мне не изменяет память, звали Эля. Полную форму имени я не знал, да и… Мы практические не общаемся, так что знать и не особо хотелось. Но такое отношение к девушки мне, мягко говоря, не понравилось. — Да и вообще, лица симметричны только у трупаков и крайне стремных людей!        — А бровей нет тоже только у «крайне стремных людей»? — спросил Штейн, забрав у блондинки листок из рук. — А вот у Эли например и брови, и ресницы присутствуют, а от этого портрет не стал «крайне стремным».        — Но… Ай! К черту! — Мария отмахнулась от учителя и отвернулась, продолжая чот-то бубнеть. Брюнетка же улыбнулась, поправив выбившуюся из прически прядь.        — Отлично, результаты вам объявит школьный психолог завтра-послезавтра. — он перевел взгляд на наручные часы. — Так, все кроме пары на осенний бал свободны. Ну, чего замерли? выходите пока я не передумал.        Пока я отвлекся на профессора, Кид уже скрылся. Черт, надеюсь я его в толпе найду. Поход до двери был настоящим приключением. Из-за узких дверей быстро возникла пробка. Пока толкучка не рассосалась, я начал высматривать черную макушку. Обладатель оной был найден довольно быстро. Он вышел в числе первых, а я стоял в конце очереди. Я крикнул ему, что бы он меня подождал, но он, похоже меня не услышал. В течении минуты я все-таки вышел из класса и побежал в сторону лестницы. Кид нашелся на первом этаже. Он стоял, прислонившись к стене. В руках у него было две пары курток, а на плечах появилась легка черная косуха, которая больше служила декорацией, чем согревающим тело предметом. Рядом стояла Патти, которая искала что-то в своей сумочке. Она повторяла: «Чёрт! Чёрт! Чёрт!» — то выбрасывая, то снова слаживая в сумочку маленькие пластиковые футлярчики и блокноты.        — Привет.        — Йоу! — вскрикнула Пати, махнув головой. Отвлеклась, она не на долго, почти сразу же вернувшись к осматриванию маленькой сумки. Она была настолько увлечена, что между губ протиснулся кусочек язычка.        — Привет. Ты сегодня какой-то тихий был… Оживился только на последнем уроке.        — Да так… Настроения не было… — возникло неловкое молчание. Оно начинало напрягать. Ни девушка, ни брюнет его разрывать не собирались, поэтому инициативу на себя взял я. — Чем вы заняты сегодня, в этот прекрасный субботний вечерок?        — Если я сейчас не найду свою помаду, я проведу день дома! — вскрикнула блондинка. По ней было видно, что день не задался. Эх, Патти, не у одной тебя.        — Я собирался встретить Лиз, когда она будет возвращаться с курсов. Да и то, выходить за ней придется часа через два. Так что, пока я свободен. А ты что-то хотел?        — Нууу, я хотел поговорить кое о чём… Желательно наедине.        — Не бойся! Я вас не побеспокою… — успокоила Патти. Она улыбалась, словно кот, который наелся свеженькой сметанки, победоносно держа в руках бледно-розовый, практически прозрачный блеск для губ. — Только, пожалуйста, курточку мне верни.        — Да нет, не спеши… — пропустив голос мимо ушей, девушка практически выдернула обе куртки из рук Кида, развернулась на каблуках и гордой походкой пошла в сторону лестницы. — Ладно, о чем ты там хотел поговорить?        — Пойдем выйдем.        Мы вышли на улицу. Утром было холодно, а сейчас яркое солнышко начало пригревать, пуская светлые рефлексы и согревая холодные пальцы. Дул ветер, достаточно сильный, срывающий с деревьев листву и приглашал её на страстный танец осени. На зеленом травяном ковре расплылись желтые пятна пожухлой травы, которая местами начала покрываться легким, медово-карамельным слоем. Желающих насладиться последними солнечными деньками оказалось много. По-большей части это были младшеклассники, бегающие на детской площадке. Издавая уж слишком громкие вскрики и возгласы, они распугивали птиц, присевших отдохнуть перед долгим перелётом.        — Ну так о чём ты хотел поговорить? На нас тут будет всем плевать, никто подслушивать не собирается.        — Обещай, что не пошлешь меня на три веселых буквы.        — Ладно… — вздохнул тот, оперевшись спиной о стену. — Я обещаю, что не пошлю тебя на хутор бабочек ловить.        — Эм… Ну… — надо было продумать наш диалог… Блин, я только сейчас я подумал, как странно будет звучать мой вопрос. Типа «Йоу, парень, а сколько лет твоему папке? Так. сколько лет назад он закончил школу? Кто с ним там учился?». — Вопрос весьма личного характера…        — Если вопрос не про метки — все нормально.        — Короче, сколько лет школе?        — В смысле? — его лицо выражало крайнюю степень удивления… Да, моя идея, как поход из Японии в Китай через Америку. — По-моему, ты говорил что-то про «личный вопрос».        — Чувак, ты обещал ответить на ряд моих вопросов.        — Ну ладно, современному филиалу примерно… Лет девятнадцать-восемнадцать… Плюс-минус пару месяцев.        — Постой! В каком смысле современному филиалу?! — блин, прозвучало слишком громко. — Я думал школе лет двадцать максимум.        — Здание было построено в начале пятидесятых, или конце сороковых. Сначала это должен был быть музей или галерея, но, с легкой руки моего дедушки, это здание стало лицеем с круглосуточным прибыванием. Затем стало ещё каким-то подобием старшей школы с возможностью загран. обучения… Деда захотел прикрыть лавочку, когда папа закончил школу. Продал здание, а вырученные деньки положил на счёт. Отец, когда закончил педагогический ВУЗ, снял все деньги и выкупил здание, сделав его обычной старшей школой. «Новым филиалом» — называют именно эту старшую школу, которой официально… Двадцать два года по-моему…        — Постой! — перебил его я. — На официальном сайте выпускники только за последние двадцать лет опубликованы.        — А, так вот ты о чем. Оставшиеся две группы просто не поместились, их можно поискать в архиве. Сразу говорю: одна из первых фотографий на странице — это не первые выпускники! Это выпускной класс моего отца. Они помогли ему со сбором средств, подбором кадров, а некоторые даже работали. Из начального коллектива остались Штейн и Медуза. И вроде ещё тетя Арахна возвращается.        — А встречи выпускников устраиваются или как?        — Ну, первое время их устраивали каждый год. Детей старались не приводить, но мадам Томпсон приводила своих дочерей, так как их отец работа по двадцать часов в сутки восемь дней в неделю и Мама приводила Элину. Помнишь, сегодня Маря была в паре с брюнеткой? Её зовут Элина.        — А осенний балл? Его тоже каждый год устраивают?        — Эм, ну тут такое дело… — он немного замялся, чтобы не сморозить чего-то лишнего. — Их раньше проводили раз в два года, но сейчас эта пытка проходит каждый год. Да и, мне кажется, что если прошлогодняя фигня повториться — они станут вообще незаконными.        — А что было в прошлом году?        — Так Мака все еще не рассказала? Вау, я думал, что она проболтается… Не, ты не подумай, я не говорю, что она болтушка. просто мы немного повздорили на том вечере… Так, тебе еще интересно, что там произошло?        — Мне ОЧЕНЬ интересно… — интересно, чем же он мог вывести Маку из себя… Они оба выглядят как максимально спокойные люди, да и адят они сейчас неплохо…        — Короче, в прошлом году Мы с Лиз были на осеннем баллу в качестве пары. Танцы, дефиле, песни — все как всегда. Но другая паралель: одиннадцатый класс притащил немного дешевого бухла и заныкали в кладовку. Когда официальная часть вечера кончилась, начались танцы, а учителя нас оставили, чтобы «не смущать бедных детушек». Тогда в выпускном классе учился малость отбитый Иван. Типичный хулиган. Коротко стриженный, голубоглазый, постоянно сонный — типичный русский Иван. И пил, как стереотипный русский. Он и предложил притащить алкоголь. Когда дешёвое пиво достали из кладовой, оно крайне быстро кончилось. Иван и еще пара парней повыше вылезли в окно сбегали в ближайший магаз и уговорили какого-то мужика купить им ящик вина или шампанского. Учащиеся вели себя слишком тихо, поэтому учителя начали немного беспокоиться и устраивать проверки. В итоге, что бы не получить по макушке, кто-то «гениальный», — он показал знак кавычек, — предложил влить спиртягу в сок и коктейли. Ну… Короче, почти все участники и гости выпили. А мы с Макой вообще пили из одного бокала. И, если учесть, что я слабо помню тот вечер… Скорее всего пьяны были мы оба. Мы немного поругали из-за ерунды… Я что-то ляпнул. И это что-то задело её. Мы поругались, а на следующий день — не вспомнили об этом. Наверное, мы бы даже не знали об этом, если бы не Эля… Короче, мы решили не вспоминать про этот конфликт и спокойно общались. Правда, мне кажется, что я тогда обидел не только Маку… Раньше, мы с Лиз были друзьями неразлей вода, но после того вечера… Короче, раньше она мне была как сестра. Старшая, вечно лезущая обниматься и готовящая просто обалденное печенье… Но после балла мы два месяца вообще не разговаривали, да и сейчас… Наши отношения не такие как раньше. и Патти совсем не хочет говорить об этом. Не дай её миленьким глазкам тебя обмануть! Нет, она хорошая, добрая, но! Она знает больше, чем показывает. Поверь, я знаю её с детского горшка.        — Вау… А кому-то влетело за… Алкоголь.        — К сожалению, или к счастью никто из учителей об этой фигне не прознал. Никому не влетело… Ты что-то еще хотел спросить или как?        — Да не, ничего… А сколько тебе?        — Шестнадцать.        — Эм… Ну… А… — я сделал небольшую паузу, подбирая слова получше. — Ты просил не спрашивать, но… А у тебя метка появилась… Нормально?        — Ты о том мифе, что «метка появляется точно в день шестнадцатилетия ни секундной позже?» — он отстранился от стены и положил руку мне на плечо. — Брось. Совершенно нормально ходить без метки и в семнадцать, и восемнадцать. Сейчас метки появляются к двадцати. Врачи сами говорят, что возраст получения отметки растет каждое столетие.        — Хорошо, спасибо… — я собрался направится домой. Список дел на сегодня: сделать домашку и провести беседу с отцом…

***

       По пути домой я решил зайти в магазин. Взяв с верхней полки бутылку холодного чая, я пошел к кассе. Народу было не густо, пара-тройка бабушек и дедушек на первой кассе, две блондинки, стоящие впереди меня в очереде, и парочка стоящая на третьей кассе. Девушки очень быстро расплатились за покупки и, сопровождаемые высоким писком, прошли к выходу. Со мной так же не возникло проблем, а вот касса, за которой стояла парочка, заглючила и никак не хотела выдавать чек. Тяжелый ветер мешал открыть дверь, но, приложив немного усилий, я все-таки её открыл. Желто-зеленые кроны деревьев, покрытый ковром листвы тротуар, запах свежеприготовленной выпечки, из бакалеи, стоящей напротив магазина. Путь к моему дому был не особо долгим, особенно если его срезать через старый склад. Так я и сделал. Перемахнув через метровый забор я оказался на территории склада. Он был заброшен.        Охранники появлялись тут достаточно редко, так как все, что тут еще можно было охранять — давно уже вывезли или разграбили. Пройдя территорию по диагонали, я нашел дыру в огромном сетчатом заборе. Дыра был небольшая, а обрезанная проволока была крайне остра. Я постарался, как можно аккуратнее, перелезть через неё, но… В последний момент, я зацепил особо острый, ржавый артефакт и порезал плечо. Блага царапина была не глубокая, всего пара миллиметров. Но про мою любимую толстовку этого не скажешь. Кроме пятен крови, которая достаточно быстро собралась по краям раны, на ней красовалась небольшая, но бросающаяся в глаза дырка. Я выругался, и пошел к сторону дома. В аптечке должна быть перекись и пластырь. Через лабиринты дорог, стенами в которых служили здания, я вышел на нашу улочку. Молодых соседей у нас почти не было. Одна молодая пара с ребёнком, жила в радиусе пятнадцати домов, все остальные дома занимали пенсионеры, взрослые люди, чьи дети вот-вот закончат школу и семейка Цубаки.        Достав ключ из заднего кармана джинс, я открыл дверь и вошел в дом. Отца, как и ожидалось, дома не было. Аптечка была в двух комнатах: на кухне и в ванной. Я пошел к аптечке в ванной. Маленький тюбик с перекисью был почти полон. Вылив немного прозрачного трехпроцентного раствора на ватку, я начал обрабатывать порез. Рана немного защипала, а кровь усилила свое течение, окрасив ватный диск в нежно розовый цвет. Когда рана начинала слишком сильно саднить, я еле сдерживал стон боли. Я ещё с детства не любил запах перекиси, йода, спирта и прочих медикаментов, которыми обрабатывают раны. В особенности спирт. Когда отец выпивал, запах спиртяги, казалось, впитался в стены нашей квартиры и ни за что, никогда не выветриться оттуда. Меня от моего «увлекательного» дела отвлек стук в дверь. Закрыв баночку и поставив её назад на полку, я надел свежую белую футболку, которая лежала в корзинке с чистой одеждой. Она все еще пахла порошком. Смыв с рук запах перекиси я прошел к двери. Я ожидал увидеть Блек Стара, сбежавшего из-под надзора учителя, или соседку, которая хотела одолжить заварку или сахар. Но там стаяла Мака. В руках она держала букет из больших и красивых кленовых листьев, с красивым градиентам.        — Привет! Надеюсь, я не помешаю…        — Да, нет, не мешаешь. Я просто не ожидал тебя увидеть.        — Я и не хотела приходить, если честно. Вернее, я не думала заходить, но… Короче, тебе попросили передать индивидуальное задание… — она достала из рюкзака, висевшего к неё за спиной, папку и протянула её мне.        — Спасибо, не хочешь зайти на чай? — сказал я, что бы не порадить волну неловкого молчания.        — О, спасибо, — она прошло внутрь комнаты, снимая бежевое пальтишко с хрупких плеч, обнажая белую блузку и черные, слегка облегающие брюки. Фигура у нее была «прямоугольник», ни грудь, ни бедра, не выделялись, но вкупе с милым личиком и большущими зелеными глазами, смотрелось органично и безумно мило… — конечно я останусь.        Я сразу же поставил чайник. Как оказалось, блондинка предпочитает холодный чай с мятой и одной чайной ложкой сахара. Я же хотел сделать себе кофе с молоком. Мы начали говорить про школу, про осенний балл, на который уже начали придумываться номер. Я старалася как можно более плавно перейти к теме прошлогоднего осеннего балла. Я отказываюсь понимать то, что двое самых спокойных человека в школе поругались из-за какой-то фигни.