Утро начинается, нет, не с кофе, а с кричащего будильника. Я проспал. Судорожно пытаюсь подскочить с кровати, попутно приводя в какой-нибудь относительный порядок волосы. Черт, черт, черт! Быстро подхватываю книги со стола и пытаюсь затолкать их в рюкзак. Я запихнул в него восемь учебников. Уроков у нас сегодня семь. Получается, я забыл выкинуть математику. Да и к черту, на часах без двадцати девять. Обычно, в это время я был практически напротив школы! Так, если я утром не поем, то возможно я ещё успею! Схватив те же шмотки, в которых я вчера щеголял, бегу на всех парах в ванную, едва не сбив тумбочку, на которой стояла старая лампа.
Ванная процедура заняла у меня пять минут. Моя спешка играет со мной злую шутку, я всё-таки сбил эту проклятую тумбу. Фух, лампа не разбилась. На лету надеваю штаны, застегиваю последние пуговицы на рубашке. Куда я сунул куртку?! Нашел! Она оказалась на самом видном месте — спинке стула. С курткой в правой руке и рюкзаком в левой, скачу по ступенькам вниз. Со стороны я, наверное, похож на оленя… Или на осла.
Накинул куртку на плечи, поверх рюкзак и трясущимися руками пытаюсь открыть замок. Черт! Открывайся, треклятая дверь! Прилаживаю ещё немного физической силы и вуаля! Дверь открыта! Я не слышу фанфары! Меня от смакования победы отвлек звонок телефона. Слава богу, что кто-то позвонил, иначе я бы его тут так и оставил. Хотя, он скорее всего уже разряжен. К чертям мою память и ответственность!
На дисплея высвечивается лаконичное и «скромное» «Классный классный».
— Алё, — бросаю я, выходя на холод.
— Можешь сегодня в школу не идти. Занятия отменили из-за гололеда и мороза, — я попрощался и бросил трубку. Спрашивается, а какого черта я так подскочил?! Не, ну, а вообще мне сегодня так не слабо повезло. Стоп, классный сказал гололеда? Выхожу за калитку и делаю пару неуверенных шагов по тротуару. Никакого… Черт! Когда я был мелким это казалось гораздо веселее и менее пугающим!
Я не упал, но выяснил, что подошва этих ботинок слишком скользкая. Придерживаясь рукой за забор, пытаюсь добраться до дома и не выходить оттуда, ну, хотя бы до часа икс, пока мороз не опустил лед и не превратил его в слякоть и лужи. Ещё пару раз не совсем удачно поставив ногу, я доковылял до двери, но услышал знакомый ещё с самого детства голос:
— Хей, Эванс, выходи кататься! Ха-ха-ха, я самый великий фигурист в этом мире! — Мимо меня прокатился Блек, роняя вываливающиеся из рюкзака книги и тетрадки.
— Иди ты в баню! Я сейчас тут чуть не убился! Спасибо, мне не понравилось!
— Да брось, пошли! Не превращайся в бабку-старушку! — «лучший фигурист» прекратил откатывать свое великолепное представление и едва успел ухватиться за забор, дабы не уехать вниз по улице. — А хотя, ладно, вечером в мак, как и договаривались, а пока живи!
— А ты к Цубаки?
— Я к ней изначально и шел. Нам всё же нужно как-то разобраться в наших… Отношениях, но… Знаешь, мне что-то жутковато… Хотя, кто кроме меня это сделает? — вопрос направленный в воздух.
Кто кроме меня… Всё таки он вырос и тут я отнюдь не про физические параметры. Он махнул рукой и направился в сторону остановки, периодически сокращая путь, проскальзывая по ледяной корке.
Блек прав, нужно взять себя в руки и, наконец, навести порядок в ящике наших с девчонками отношениях. Телефон в моих руках пищит и требует поставить его на зарядку. Всего девятнадцать процентов, да ладно, мы полчаса всего лишь поговорим и я домой сразу же вернусь… Пожалуйста, пусть всё будет
ТАК просто. Захожу в дом и, оставив рюкзак на стуле, набираю номер Маши. Цифры отлетают из головы, словно я их знал всю жизнь. Словно мне кто-то нашептывает их на ухо, опаляя своим горячим дыханием.
— Ало? — Маша ответила несвойственно ей, как мне показалось, быстро, я не успел выждать и одного полного гудка.
— Эм, Маш, привет… Я тебя не разбудил? — почти девять часов утра, а ты спрашиваешь у почти отличницы, а проснулась ли она! Не удивлюсь, если её вывели из школы тетеньки-технички.
— Не, я только проснулась, — голос у неё действительно был ещё сонный. Интересно, она всегда так «рано» просыпается? — Что хотел? Только не надо этого «я хотел просто узнать как ты». Хочешь что бы я у тебя на коленках посидела, или что-то погорячее?
— Нет! Извращенка, — что же она имела ввиду под этим «погорячее» я и думать не хочу! Девушка, я вас знаю… Да я тебя не знаю толком! — Нам нужно встретиться. Это важно.
Я конечно не самый честный человек, но даже я не смогу бросать девушку, хоть наши отношения и отношениями назвать нельзя, по телефону или по сообщению в ВК. При личной встрече, конечно, можно и по лицу получить, но… Значит заслужил.
— А, ну ладно… Может быть в центральном парке? Минут через тридцать-сорок, думаю, будет нормально.
— Д-да, нормально, пока.
— Ей, мы ещё увидимся! До следующего свидания, — она хохотнула и бросила трубку.
Ну что, парень, пора разбираться со всей той кашей, которую ты так старательно наварил. Кладу телефон в карман, вдыхаю, глядя в зеркало, поправляю одежду и волосы. Честно говоря, я выгляжу средненько, да и мое прихорашивание особо не помогло, а может быть сделало только хуже.
***
Блек Стра стоял перед резной калиткой, по которой всё так же полз виноград. На белых стенах дома можно было высмотреть каждый кирпичик, которые смотрели прямо в душу незваного гостя. Глубоко вдохнув и выдохнув, парень толкнул калитку и прошел по каменной дорожке к двери. Сердце колотило так, словно оно вот-вот выпрыгнет или взорвется, не выдержав взявшееся из неоткуда напряжения.
Занося кулак над дверью, синеволосый мысленно прогнал два варианта разговора с
его девушкой. Он не был уверен, что их сейчас можно назвать милой парочкой, да и, можно ли было их считать таковой раньше? Может вся эта ерунда с соулмейтами — просто бушующий инстинкт самосохранения? Нет, чувства же были, он же ценит и любит Цубаки. Да не за какие-то определенные черты её характера, не за мазки на картине её личности. Он любил её за то, что она — его судьба, а он — важная часть её жизни.
В он постучал костяшкой указательного пальца. Кажется, что эти несколько секунд растянулись на целую вечность. Он слышал шаги, но они были увесистыми и принадлежали
ТОЧНО не его милой Цу. И дверь открыла далеко не Цубаки. Нет, парень, а даже скорее мужчина, стоящий перед ним, был безусловно похож на неё, но сейчас его волновал другой вопрос: где же девушка?
— Орловские живут в доме напротив, — бросил мужчина пытаясь закрыть дверь прямо перед носов странного гостя, но ему помешал ботинок, вставленный в щель двери. — Повторяю, Орловские здесь не живут!
— Вы Масамуне Накацукаса? — в этой ситуации Блек гордился собой. Он часами мог сидеть за стихами, песнями или книгами, но только если он искренне пытался выучить материал, но результат был крайне слабым. Но, наверное из-за адреналина, его мозг начал работать лучше и смог припомнить имя старшего брата Цу. Ещё он подметил, что смог произнести и фамилию и имя с первого раза и это добавило ему пару очков самоуверенности.
— А ты? — брюнет ослабил напор и снова распахнул дверь. На улице было довольно прохладно, но мужчина, стоя в легких штанах и майке с коротким рукавом, даже не поежился. Стар мысленно сравнивал их: Масамуне был выше, шире и в плечах и в бедрах, но все ровно он казался очень аккуратным и каким-то миниатюрным. Скорее всего этот интересный эффект делали тонкие и длинные пальцы с тонкими запястьями и худое лицо.
Совсем как у Цубаки По нем было понятно, что он истинный японец. «Только не хватает меча и будет самурай» — подумал парень. Странно, у Цу не было таких ярко выраженным азиатских черт, или ему просто так казалось?
— А я пришел к Цубаки, хотел проведать её, нормально ли всё с ней?
— Ну, думаю можешь пройти. Она, небось, соскучилась уже по вас, паршивцах, — он отошел в сторону, давая парню пройти в дом. Приглашением синеволосый решил воспользоваться.
Дом был обставлен скромно, нет имеется в виду не стоимость мебели, а её количество: за столиком два стульчика, в гостинной, которую было видно в разъем полукруглой арки, два маленьких кресла и небольшой диван тоже на два места. Цветы, которых было всего горшка три, но они были так расставлены, что казалось, что ты входишь не в прихожую, а в маленькую тепличку. Приятный сладковатый запах домашней выпечки оказался искусной обманкой — это парень понял только когда увидел на тумбочке небольшой спрей с пирожком на этикетке. Все стены, которые Блек только видел, были светлых оттенков: прихожая, кухонька, которую парень видел лишь мельком проходя мимо, и гостинная в которой его попросили подождать.
Через пять минут к нему спустилась Цубаки в белой пушистой пижамке. Она ему показалась такой нежной и похожей на пушистого медвежонка. Брюнетка подошла к нему и села рядышком на диван. Они молчали и просто смотрели друг на друга. Блек понимал, что она извиняется, но только по своему, так, как может только она. Не словами, а глазами. И другое извинение синеволосы бы и не принял, да и, в извинениях не было смысла: он уже не обижался. Да и раньше обиды по сути и не было.
***
Я стоял возле самого входа в парк, на том де месте, где вчера мы с Макой разошлись в разные стороны. Руки мерзли, а максимальные сорок минут, на которые они договорились, уже практически истекли. Ну, как практически. Они уже истекли. Может быть она просто зашла с другого входа, или уже в парке, а я стою тут, как идиот. Хотя, я и есть идиот.
Тянусь к телефону и звоню на её номер. Она не подняла. Долгие гудки. Эй, вообще-то я хотел её бросить, а в итоге кинули меня! Сейчас мои мысли конечно просто отвратительны, но, блин, она меня кинула! Честно говоря это очень обидно. Мой приступ самобичевания прервал всё же позвонивший телефон.
— Алло?
— Эм, Эванс, прости, но я немного опаздаю. Там что-то очень серьезное?
— Да, там что-то очень серьезное. Это в той или иной степени повлияет на всю нашу жизнь. Прости, я сказал слишком пафосно, да?
— Ладно, тебя устроит через десять минут. На оговоренном месте? — её голос немного подрагивал. Мне кажется, что у неё что-то случилось. Что-то очень не хорошее.
Через десять минут она всё-таки появилась. Её щеки были красными от холода. Странно, мне кажется, что не так уж и холодно для того, чтобы организм так отреагировал. Когда она подошла ближе, я заметил, что покраснела только одна щека.
— Привет, — она помахала рукой, подходя ещё ближе. — Так, о чём ты хотел поговорить?
— Насчет нас. Наших отношений. Типа, знаешь, кто мы друг для друга? — я всю же присматриваюсь к её лицу. Они с Макой чем-то похожи, только зеленоглазая блондинка гораздо, гораздо роднее и приветливее. Наверное из-за более мягких черт.
— Ты ради этого меня вытащил?
— Не перепрыгивай с темы, — перебил её я, сам удивившись, как я смог так быстро выпалить эти четыре слова. — Кто я для тебя?
— Ты? Никто. Мы просто пару раз целовались — ничего такого.
— Стоп, что?! Тебя ни капельки не волнует то, что между нами было?!
— А ничего и не было. А теперь, если это всё, я пойду? — только сейчас до меня дошло, что пятно на щеке было следом от удара. И от девушки так же пахло мужским одеколоном.
— Маш, а что у тебя со щекой?
— Упала. Я не хочу об этом говорить. Мы просто друзья, окей?
— Эм, ну… Ладно… Пока?
— Пока. Увидимся завтра в школе, — она прошла ещё пару метров, развернулась и добавила: — в пятницу, сядем вместе на истории?
— Возможно.
В итоге все вышло не так уж и страшно, хоть у меня в груди и осталось странное чувство пустоты. Всё же, по-возможности, нужно стараться не бросать людей… Это бывает, мяго говоря, не очень приятно. Ну зато мы расстались на дружеской ноте, да?
Но меня всё ещё волнует след на её щеке. Я не гений, но даже мне понятно, что «упала» — просто отговорка.
