ирис
9 января 2019 г. в 16:00
Хосок видел его, стоящим у корпуса своего факультета, учитывая, что тэхёнин —
через квартал отсюда. Тэхён мечтательно перебирал пальцами краешки махровых розоватых лепестков у веточки букетной розы в руках. Хосок вовремя значения этой броскости никакого не придал, потому что в ту же минуту рядом с Тэхёном оказалось низкорослое хорошенькое создание в короткой форменной юбчонке (то самое, что Хосок без всякого стёба называет Твоё, а Тэхён усмехается печально) и мило смущение скрывало в аккуратных, хрупких бутонах на что-то, наверно, очень лестное, или же она боялась принять тэхёнину напористую проницательность, с которой этот парень смотрит вечно на всех без разбора из любопытства и меры не знает.
Хосок старался быть незаметней и пройти мимо влюблённой воркотни этих двоих, но не смог избежать ответной обыденной любезности, которую за привычку взял для себя Тэхён.
— Привет, — просто сказал он, когда Хосок оказался неподалёку.
Недолгая растерянная задумчивость Хосока позволила обоим растянуть эту жалкую обиходность и уловить коротким временным штрихом видимое небезразличие происходящего сейчас.
— Привет, — из вежливости поздоровался Хосок и улыбнулся машинально.
Тэхён не позволил себе обернуться вослед его ускользающей улыбке, которая, пусть такая сухая и будничная, нечто неродное и мучительное в нём побуждает колыхаться и с ума сходить по-юношески исступлённо от упрямых мыслей о нём.
Он не раз пристыдил себя за то, что поддался нерешительности, и жалел, что крепкий стебель розы вбирал нежность не хосокиных ласковых пальцев.
Этим же утром после пары занятий Тэхён нагнал его в одном из коридоров главного здания университета.
— Глупый ребёнок, — фыркнул Хосок, когда тот тормозил его шаг, вразвалочку пятясь задом точно перед ним. — Оставь меня в покое.
Тэхён забавлялся, потому что Хосок злился, сражённый тэхёнинским дурашливым обаянием, смерил свой застенчивый румянец, поджимая губы.
— Фригидный мальчик, — язвил в ответ Тэхён и притормозил специально.
Тот не медлил, взаимно оттолкнулся, не будучи пойманным на его внезапную манипуляцию, и на шаг отступил.
— Только потому, что я не поддаюсь на твои обольстительные провокации, ещё не значит, что со мной что-то не так, — деловито подметил Хосок и смотрел оскорблённо, с прищуром, на его насмешливое смазливое личико. Он продолжил с деликатным суждением: — А тебе стоило бы набраться хоть какого-нибудь приличия, прежде чем поутру радовать свою девушку цветами, а к обеду подбивать клинья ко мне. Это, как минимум, неприлично и подло.
Хосок усмирил строптивый нрав Тэхёна мрачной очевидностью и оставил его воле собственных угрызений. Но тот всё же продолжил следовать за ним на привычном расстоянии, смягчил свои настойчивые чувства к этому человеку, который из раза в раз искажал их притяжение, тем самым уничтожая в юноше всякую существующую рациональность.
Хосок — ощутимый, но недоступный для него и тем ещё более желаемый к постижению, как видимость Туманной Андромеды. Тэхёну важно наблюдать за ним на своём личном небосводе.
— Эту розу должен был держать ты, — без капли глупости и лукавства, мягко, с простым воодушевлённым трепетом признался Тэхён, глядя себе под ноги и пряча влюблённую полуулыбку.
Хосок усмехнулся добродушно, естественно, готовый вновь с изящной горделивостью отречься от тэхёниного влечения.
— Я бы её не принял, — смело отрезал он.
— Я так и подумал, — вызывающе заявил Тэхён. — Поэтому подарил её своей девушке, которая так кстати не опоздала сегодня на занятия, как обычно.
— Я тороплюсь, — тактично напоминил Хосок и как можно милее улыбнулся ему, лишь бы скрыть своё неудовольствие этой надоедливой особой. — Что-нибудь ещё или я могу идти?
Тэхён научился читать его между строк. Распознать досадливую колкость ему ничего не стоило.
— Мне хотелось видеть твоё смущение вместо её, — с заверенной прихотью в своих глазах произнёс он.
— Как я уже говорил, я бы не принял эту розу, — той же лёгкостью вторил Хосок.
— Я понял, — ответил Тэхён.
Он голосом выразил догадливость не ту, с которой обычно дают понять своё осознание сказанному, а ту сметливость, что Хосок не переступит свою принципиальность и ни за что не подпустит лишнюю чуткость тэхёниной страсти к себе.
Заметен стал его понурый взгляд.
Хосок удалился молча в знакомой надменной недосказанности, но хранимый тем же капризом, что и Тэхён, оттого и взаимно несчастным остался где-то на задворках собственного приглушённого неравнодушия именно к этому человеку.
— Я ирисы люблю, — внезапная хосокина милость в отдалении нещадным импульсом била по тэхёниным нервным окончаниям.
Он обернулся к Тэхёну, зажёг мановением падающих солнечных лучей, освещающие коридоры, свою обворожительную широкую улыбку и в скромной заигрывающей манере доверил ему свою снисходительность.
— Лазурно-синие, — добавил он и скрылся (ускользнул неизменно) за углом.
Тэхён не знал, куда счастье деть, поэтому руками в волосы зарывался, губы кусал, жмурился, боялся ликованием спугнуть надежду. Но радость так неудержима и, теснимая мерами рассудка, рвалася наружу сквозь улыбку.