Дышать легко.

       — Нет.        — Ирука! Ну почему?        — Мне это не нужно.        — Тогда просто составь нам компанию!        — Это плохая идея.        — Тебе нужно иногда куда-нибудь ходить кроме работы!        — У меня нет на это времени.        — Если ты переживаешь по поводу Юки, то…        Бессмысленный диалог с Котзумами наконец-то прервался стуком в дверь. Их кабинеты располагались по соседству, а чего они ошивались все свободное время только в его — Ирука понятия не имел. Пробовал намекать, говорить прямым матерным текстом и даже угрожать здоровью, но ничего из этого не возымело должного эффекта. Они каждый раз не разуваясь врывались в его «личное пространство» и «зону комфорта», и пытались его куда-нибудь вытащить. И каждый раз безуспешно. Но попыток своих упорно, нет — упорото (!), не оставляли.        На пороге показалась сияющая ослепительной белизной кипельно-белого халатика и фирменно-рабочей улыбки регистратор, держа в идеально отманикюренных ручках большую папку. Ирука спиной почувствовал, что Котецу как можно тише подобрал слюну, но тычка от Изумо все же получил.        — Умино-сан, к вам Учиха Саске. Плановый прием. — бета, цокая каблучками, подошла к Ируке и положила увесистый талмуд, являвшийся амбулаторной картой, на стол перед ним. Следом за ней в кабинет бесшумной темной тенью просочилось тощее тело одного знакомого подростка и без лишних церемоний уселось на стул для пациентов, по обыкновению пряча глаза за длинной челкой.        — Спасибо, Сасаки-сан. Вы можете идти. — Ирука придвинул к себе документ.        Еле удержав вздох облегчения и почти не касаясь пола, бета выпорхнула на волю. Котзумы тоже поспешили смыться. Внутренние распорядки не запрещали присутствовать одним врачам на приеме у других, чем его надоедливые коллеги всегда пользовались. Но не сейчас.        Сейчас все дело было в пареньке. Уж больно тяжелая и колючая была у того аура. Ну и взгляд конечно, от которого многим становилось по меньшей мере не по себе.        — Здравствуй, Саске. Как твои дела?        Парень поднял голову и посмотрел внимательно на Умино. На бледном лице не отражалось ни одной эмоции. Раскосые с черной широкой радужкой глаза, казалось, сканировали саму душу. С такими, как он, остро чувствующими ложь, необходимо всегда быть предельно честным: не допускались дежурные улыбки, выдавленное сочувствие, пустые вопросы. Учиха просто закроется в своем панцире, выставив наружу ядовитые шипы и весь прогресс от лечения можно пускать всем биджу под хвосты. Ирука спокойно смотрел в ответ и, к своей радости, выдержал эту проверку, уже успевшую стать ритуалом.        — Все как обычно, Умино-сан. — Учиха понял, что вопрос касается только его здоровья и врач не лезет дальше дозволенного.        — Приступов с последнего раза не было?        Учиха — крайне интересный с научной точки зрения, а в свете недавних событий — еще и крайне редкий клинический случай. Представители этой фамилии являлись носителями редких доминантных генов, передающихся в этом клане уже многие поколения. Проявлялись они только у восьмидесяти пяти процентов альф их семейства в форме синдрома, получившего название «Шаринган». Толчком к активации во всех известных случаях служил сильный стресс и почти всегда причиной была смерть кого-то из близких. Это накладывало отпечаток и на психику носителей. Невольно в рационально мыслящую голову Ируки прокрадывались мысли о проклятии и злом роке, преследовавшие клан на протяжении всего их существования. А после того, как Шаринган пробудился у старшего брата Саске, Итачи, тот на фоне обострения психического расстройства одной тихой лунной ночью вырезал всю семью. Весь клан. Фамильными мечами. От уже неходячих немощных стариков до грудных младенцев. И пропал без вести. Саске остался в живых только потому, что задержался на тренировке и позже обычного вернулся домой. Так это осветили в криминальных сводках. Что послужило настоящей причиной такого ужасного преступления — знал, видимо, только сам Итачи. В интересах следствия скрытыми от масс оказались еще несколько фактов, известных Ируке, как лечащему врачу, с подпиской о неразглашении: Итачи и Саске являлись омегами; Саске видел все своими глазами; у Саске тоже пробудился Шаринган. Впервые в истории Учих случаи проявления синдрома у омег. Но никому, кроме ученых, теперь не было до этого дела: ни покойникам, ни находящемуся в розыске Итачи, ни уж тем более Саске.        — Нет. Я бы сразу дал вам знать.        Всего раз в жизни, а не на картинке, Ируке довелось увидеть Шаринган своими глазами и впечатлений хватило на годы перед. Последнее, что он запомнил перед потерей сознания, был полыхнувший ярко красной радужкой с четыремя зрачками глаз, расширенный от ярости. Очнулся Ирука только на следующий день в палате интенсивной терапии, а о тех кошмарах, что видел — умолчал. И заявления не писал. Он не винил мальчика в случившемся. В ту их первую встречу он поддался своему любопытству и задал несколько вопросов о семье, за что и получил. Умино искренне сочувствовал Учихе. После того, что сделал его старший брат, парню по предписанию суда необходимо было раз в неделю посещать мозгоправа, а по факту пробуждения Шарингана еще и сенсора раз в месяц. Эти регулярные сеансы душевного изнасилования и психически здорового альфу могли искалечить. Что уж говорить про хрупкого подростка-омегу с отягощенной наследственностью, психотравмой в анамнезе и начавшейся гормональной перестройкой. Но надо отдать парню должное — последние пол года прошли без обострений. И даже течки протекали на удивление гладко. Лишь бы это не было затишье перед бурей.        — Это радует. Идем, проверим зрение.        Острота зрения, как и другие показатели, оставались в пределах нормы, что подтверждало отсутствие приступов. Осмотр за щелевкой также это подтвердил: новообразованные сосуды на радужке были запустевшими, дополнительные зрачки — спавшимися.        — Могу тебя порадовать. С глазами у тебя все в порядке. Пилокарпин* можешь больше не капать. И если и дальше все будет также, то Лютик** колоть не будем. — Ирука был доволен такой динамике и воодушевленно вносил записи в карту.        — Это радует.        — А что говорят психотерапевты?        — Что я делаю успехи.        — А течки? Цикл уже стабилизировался? — Умино больше всего волновало, как гормональный фон омеги влияет на синдром в целом, ведь Саске являлся единственным доступным для изучения случаем. Как бы циннично это не выглядело. Парень открыл было рот, но его прервал скрип приоткрывшейся двери. Оба уставились на появившуюся в проеме светловолосую лохматую голову нарушителя правил внутрибольничного поведения.        — Саске, ну ты еще долго? Здрасьте, Ирука-сан.        Ирука-сан спрятал лицо в руке и позволил себе усмехнуться. Это же Наруто. Он уже давно привык, что у парня напрочь отбиты чувство такта, уважение к старшим и хорошие манеры в целом. С этим надо было просто смириться. Тем более что знакомы они уже очень давно, еще с детского дома. А вот Учиха мгновенно рассвирепел и зашипел на молодого альфу:        — Я тебе сейчас башку оторву! Сказал же что приду!        — Не, я тебе не верю. Лучше подожду.        — Вот и жди за дверью, кретин!        — Сам такой! До свиданья, Ирука-сан. — не забыв попрощаться, Наруто хлопнул дверью. Те кто знал его лучше, очень бы удивились. Обычно в ответ на оскорбление вспыльчивый альфа сразу же затевал драку не скупясь на размах и выражения. Да и Учиха, всегда холодный и высокомерный со всеми, сейчас выдал чуть ли не годовую норму эмоций. Эти двое… В общем, выводы напрашивались сами собой.        Омега уткнулся лицом в ладони и что-то в них промычал. Из-под черных волос виднелись покрасневшие кончики ушей.        — Так что там с циклом? — спросил Ирука, первым взяв себя в руки после неожиданной сцены.        — Неделя через три месяца. Стабильны последние четыре. — Учиха тоже вернулся в свое прежнее состояние.        — А анализы?.. — врач порылся в карте: — А, вот они. Ну все хорошо. Что с альфой?        — Это вас не касается.        — Напрямую — нет. Но косвенно касается.        — Мы решили не торопиться, — щеки Учихи тронул легкий румянец.        — Это довольно мудрое для вашего возраста решение, — сказано это было скорее как мысли в слух, нежели как похвала. — Ты можешь бежать. Встретимся через месяц. — Умино поставил роспись и печать на справке, подтверждающей факт его посещения, и отдал ее Саске. Учиха ушел в своем репертуаре: не прощаясь и не оглядываясь, бесшумно прикрыв за собой дверь. Только после этого Ирука позволил себе откинуться на спинку кресла и закрыть глаза. На сегодня с работой было покончено, но до конца смены все равно оставалось еще двадцать минут. Можно было ненадолго расслабиться, наслаждаясь тишиной и ни о чем не думая.        — Ну так что насчет пятницы? Если в семь вечера собираться — нормально же? Умииинооо, одевайся поразвратнее! — из сладкой полудремы его вырвал голос Изумо. Котецу тоже уже был здесь, но слышно его не было, так как рот его занимал кофе.        — Да вы адекватные вообще?!