***
— На кой-чёрт нам в Техас, Ви? В ответ раздалась тишина. Двое невзрачных высоких силуэтов шли по присыпанной сухой землёй дороге, по обе стороны от которой росли маленькие, чуть больше полутора метров, деревья и кусты. Яркое октябрьское солнце две тысячи пятьдесят четвёртого было в самом зените и, к сожалению, всё ещё пекло голову, пускай общая прохлада немного покрывала тот эффект. Уильям шёл за своим проводником, таща небольшой рюкзачок вещей — в нём была только еда и пара фонариков. Сам мужчина шёл налегке. — Ладно-ладно, молчи. Но какого мы товары оставили? Оружие? Карты? — Они нам не понадобятся — мы не торговать туда идём и не стреляться. Дорогу я помню наизусть. — Это то самое место, в которое ты отправлялся два года к ряду, оставляя меня в том полуразваленном селе? — Оно самое. — «Оно самое», — хоть бы рассказал, что мне там нужно делать — всю жизнь представлял, чем буду заниматься на сходке наёмников. — Уменьшать свои шансы получить от них пулю. Всякий, кто приходит туда, получает своего рода иммунитет. Если, конечно, тебя запомнят и не будут на тебя охотиться. — Бред. Каков вообще шанс на то, что именно присутствующие будут на нас охотиться? Или какой, что вспомнят, если завидят издалека? — Шансы и на то, и на другое равные — очень маленькие. Давай уже без вопросов. — Знаешь, — парень немного переменился в лице и тоне, — неудивительно, что мне любопытно — мы ходим с тобой по миру два года, но только речь заходит о Техасе или Луизиане, как ты резко включаешь молчуна и смотришь в пол, думая, что это нормально. То есть, я понимаю — есть вещи, о которых не говорят, но теперь-то мы вдвоём идём в сторону юга, не думая останавливаться, а ты всё так же пялишься в пол, как и год назад. — Мы идём к Чёрному Золоту, — он притормозил и поправил косу. — Именно они додумались организовывать эти сходки, чтобы знать, кто ещё способен на грязную профессиональную работу. — У Золота же куча своих оловянных солдатиков, нет? — Полно. Но они, как ты и сказал, оловянные — это жители штата, вполне осевшие люди, ставшие солдатами ради безопасности своих родственников и семей, а не ради крови, так что у них другие задачи — они патрулируют довольно большие территории вокруг складов, зачищают города и посёлки Техаса — делают всё, но только в границах штата. — Зачищают от живых или от мёртвых? — Зависит. — Пф… Как всегда — ублюдки. — Ублюдки — ублюдками, но от них есть две пользы. Первая: они снабжают весь мир топливом. Да, не за бесплатно, но… — Но не будь их в этих складах, и мир сам бы смог снабжать себя. — И вторая, — проводник не обратил внимание на замечание, — они следят за Стеной. От Эль Пасо и до Браунсвилла. Чинят, латают, смотрят, охраняют — делают всё… — Чтобы им самим не настала жопа в том случае, если эта Стена падёт, — бестактно перебил Вейлона Уилл. — Я знаю. Но это не отменяет моего вопроса, от которого ты увиливаешь уже второй час: что тебе там делать? — Мне?.. Я там почётный гость — по старой, так сказать, памяти… А тебе, кстати, не мешало бы побриться, — тот только самодовольно фыркнул в ответ. — Говорят, они хотят расшириться — подмять под себя Луизиану и Техас окончательно, превратив всё в тщательно контролируемую территорию. Абсолютная власть как в старые… ещё более старые, чем «раньше» времена. — В обмен на?.. — На безопасность, разумеется. Наверняка они думают, что люди добровольно пойдут за ними или не восстанут, если их погонят силой… Думается мне, не получится у этих фанатиков ничего. Ни через год, ни через десять. Одно дело — следить за Стеной, чем зарабатывать себе уважение, а другое… — Буду рад видеть твоё лицо, когда всё окажется наоборот. — Опять ты споришь… Вот тебе моё слово: если они заполучат себе два штата — я отдам тебе свой револьвер.***
Вечерело. Уильям и парень остановились на ночлег в селении Старого мира со странно оптимистичным названием Джой\Joy. От когда-то деревянных домов не осталось практически ничего — какой-то странный грибок выедал тамошние деревья, словно кремовую начинку. Единственным более-менее целым местом оказался одинокий пустой гараж, сделанный из тонких листьев железа и балок — такой летом превращался в сплошное пекло. — Располагайся сразу. Когда закрою дверь — не будет ничего видно. — Может, пойдём и найдём какой-нибудь еды? — Ага, конечно. Поедим сырого мяса или попробуем обыскать посёлок, заброшенный полсотни лет назад. Знаешь, только в каких-нибудь очень глупых второсортных фильмах герой, попадая в безвыходное положение, садится в углу, тихо матерится про себя, бьется об этот угол затылком, и ему тут же падает с верхней полки спасительная коробка роялей в кустах. — Коробка… чего? — Это термин… выражение, которое пришло с востока Европы. В литературе оно означает: необоснованный поворот событий, сюжетный ход или разрешение проблемы. Чаще всего — положительный. Всё равно, что какому-то одинокому фермеру попадается в руки камень Майя, и окажется, что он знает их диалект и письменность, потому что его дед очень сильно этим увлекался, — Мальчик всё ещё смотрел недоумевающим взглядом. — Что, ещё больше запутал? Эх… Это… ситуация, когда спасение, обстоятельство или что-либо ещё появляется из ниоткуда. Это всё равно, что ты, который появился в Аду, — собеседник немного осёкся, подыскивая себе место для ночлега поудобнее. — Кстати, не скажешь, что ты там делал? Уильям рывком задвинул железную дверь и обтянул вокруг ручки и балки рядом цепь, что валялась в углу. Помещение накрыла почти полная темнота — свет проникал только через небольшие окошки, поросшие пылью и мхом. — Джеймс отправил меня. Сказал, что могу последовать за вами, если захочу. — Врёшь, — тут же оскалился Хантер. — Почему это?! — тот выглядел то ли испуганно, то ли удивлено. — Потому что Джей слишком берёг твою шкуру, чтобы позволить тебе пойти за нами в Ад. Врёшь? — Я!.. Немного. — То-то же. Я знаю этого человека дольше, чем ты. Не стоит пытаться вот так вот блефовать — только моё отношение к тебе ухудшишь. — Но он действительно сказал мне! Только вот… Он просто попрощался. Заранее. «Если мы не вернёмся до заката солнца, то дальше ты будешь сам по себе. Беги отсюда и найди жизнь, за которую потом не будет жаль». — Правду сказал. А зачем в Ад попёрся? — Что мне ещё было делать? Оставаться у военных? Даже если бы не нашёл вас живыми — у меня было бы оружие, припасы, которые я… — Которые ты вместил бы в один маленький рюкзачок? — Не столь важно. — Тоже правда. Но знаешь, остаться у военных — это неплохой вариант. — Это не мой вариант, — вспылил вдруг Мальчик. — Ни Эволюция, ни Единство, ни Чёрное Золото, ни!.. — Ты смотри, какой, — рассмеялся в ответ пилигрим. — Пришёл, не пойми, откуда; не знает, считай, ничего; образования вообще нет; но знает об Эволюции, о Единстве, о Золоте. — Просто… Только дурак о них не знает. — Ну, не скажи, не скажи… Впрочем, отрицать то, что люди, за которыми мы идём — те ещё идиоты, не смею. — Почему? — Болтают много. Закатное солнце медленно опустилось за горизонт. Небо ещё более медленно синело и темнело, уступая основную роль источника освещения звёздам. Уильям сидел на прогнившем от сырости диване и, пялясь в потолок, дремал, пока парень смотрел в окно, вырисовывая на нём рисунки пылью. Мимо медленно прошла какая-то одинокая группа заражённых, всё ещё ковыляя в сторону юга. — Они каждый год так? Мёртвые? Идут, непонятно куда, торопятся? — Угу, — сонно ответил охотник, — каждый год. Торопятся за Стену, чтобы здесь не умереть от холода. — А что за стеной? — Мексика. — А что в Мексике? — Мексиканцы, — он немного улыбнулся, смотря на странный узор в шифере, который создавала ржавчина. — Там тепло, Пацан. Теплее, чем здесь. И зимой, и летом. Вирус прогрессирует у экватора сильнее, чем где бы то ни было — ему ничто не мешает там развиваться. — А ты был за стеной? — Был. — И как? Что там? Есть люди? — Есть, — наёмник достал револьвер и взглянул на гравировку на нём. — Маленькие, одинокие, запуганные и загнанные в угол самой судьбой, но есть. Там что-то, очень близкое с настоящим адом, парень. Если здесь человек может удовлетворить свои самые банальные потребности: в безопасности, в здоровом сне и питании, в социуме — может задумываться о том, чтобы восполнять потребности морали и культуры, то там… Там нет даже самого банального. Каждый день — как последний. Отличное место для панков, если бы таковые ещё остались. — Ты там был до того, как стал пилигримом? Или уже наёмником? Кем ты вообще был до всего этого? — Человеком. Впрочем, я могу тебе рассказать, как попал туда, но взамен, ты ответишь на один любой мой вопрос и ответишь честно, — Уильям отлично понимал, что вероятность честного ответа была мала, но знал, что дети более склонны верить таким психологическим трюкам, как уговор. — Согласен на такой обмен? — Звучит справедливо, но… Хотя, давай. Я согласен. — Вот и хорошо. Чтобы стать наёмником нормального уровня — такого, чтобы твоими услугами интересовались Эволюция, Единство или то же Золото — нужно много попотеть. Некоторые идут к этому статусу десятилетиями, а другие — всю жизнь. Я столько ждать не мог. Пилигримом я был неплохим — знал о мёртвых и живых на всём континенте довольно много, так что когда мне пришлось взяться за пушку, я сразу пошёл в Техас — к Чёрному Золоту. Я попросил у них самое самоубийственное задание, которое у них только было для головорезов. Как думаешь, что они мне дали? — вопрос был риторическим, так что ответа он не дожидался. — Они предложили мне пойти за Стену и выкосить там всю верхушку одного картеля, который, якобы, хотел создать брешь в этой самой Стене. «Святая Смерть», — поэтичное название, не правда ли? — И что ты сделал? — Ничего. Я ждал и наблюдал за ними. Месяцами. Наверное, сезон я там точно провёл. Да, бомбу они действительно сделали, но, поверь мне, она бы только краску поцарапала, будь на той гигантской херне краска. Однако это не меняло моего заказа. Я разузнал достаточно о их планах, их мотивах и местах встреч и решил действовать. Но один против пятидесяти стреляться? Нет — это было не по-мне. Я просто пошёл к картелю побольше и сдался им, — то, что глаза слушателя округлились, было видно даже в темноте, — рассказал, что какие-то выскочки обокрали меня, всё время шепчась про бомбу, которую они применят «против самых сильных и самых опасных señores во всей Мексике». — У них был кто-то, кто понимает английский? — К счастью. Иначе, это бы плохо кончилось. Впрочем, нельзя назвать это удачным совпадением — многие, живущие на границе, знали или знают язык страны-соседа — издержки места рождения. В общем, на следующий же день эти ребята взялись за дело. Они выкосили всех меньше, чем за неделю. Не просто верхушку, а всех — трупами можно было бы дороги укладывать. — А ты? — А я попросил у главы картеля побольше голову Святой Смерти — якобы за то, что тот оскорбил меня, когда обворовывал. Старик согласился в обмен на небольшую услугу — был старых понятий, если понимаешь, о чём я. После — отпустил. Вернее, я сбежал, только получив голову на руки — не стоило там задерживаться, так как услуги, которую я был должен, я не оказал. Золото оценило подарок, который я им принёс. Восьмидесятый год я проработал на них и следующие пол года я — на Эволюцию, их близкого мудака-партнёра. Так что, как видишь, не всё решается силой — всегда есть рыба покрупнее. И для того, чтобы с её помощью уничтожить нужную тебе, достаточно всего лишь быть чуть-чуть умным и очень-очень маленьким. По крайней мере, в сравнении с ней, — Мальчик кивнул в ответ. — А теперь, собственно, мой вопрос: тогда, когда ты пришёл за мной в Ад, я видел тебя. Размытым зрением — да, не самым ясным сознанием — тоже да, но я готов поклясться, что видел тебя без противогаза — ты держал его в руке и стоял посреди редеющего облака, смотря на меня удивлённым взглядом — как ты не заразился? — какое-то время парень просто молчал, удивлённо таращась на своего путника, пока шумы за окном постепенно стихали. — Я не был там без противогаза, Уильям. Я не мог — сам знаешь. Может, тебе привиделось или… — Не играй со мной, Пацан. Я знаю, что я видел. — Я снял его лишь на секунду — в тот момент, когда увидел вас обоих в крови. Я начал задыхаться… Я заволновался. Переволновался. Но ты сам понимаешь, что я не мог бы туда прийти без него — я бы просто умер. В ответ наёмник смолчал. Он не поверил — не хотел. Слишком долго они смотрели друг на друга, слишком часто тот Мальчик дышал, чтобы остаться целым после. У него не было рационального объяснения тому, что случилось, а все нерациональные… были уж слишком надуманны, чтобы хоть в какой-то мере оказаться правдой. Через несколько минут ночь полностью вступила в свои владения, погрузив железную коробочку в абсолютную темноту. — Ладно, — сказал Хантер, перевернувшись на бок, — ложись спать — встаём рано утром. Ночь он практически не спал. Мысль о том, что двое братьев идут за ним по пятам давала ему силы закрывать глаза лишь тогда, когда дремота была слишком сильной, но ни в коем случае не спать. За окном постоянно шумела листва, постоянно колыхалась трава. Шёл ли это кто-то, или же просто ветер разносил последствия наступления осени по одинокой дороге — никто не знал, но старый охотник продержал револьвер в руке всю ночь, время от времени думая о том, кому он когда-то принадлежал, и о том, как бы поступил тот человек, окажись в похожих обстоятельствах. Впрочем, не только это его волновало — в Парселле, небольшом городе, который он и парень прошли ещё в самом начале, был один двухполосный мост, который показался ему весьма странным — вместо переправы, забитой людьми — того, что он ожидал увидеть — были только развалины. Свежие, только-только разрушенные. Утро наступило довольно быстро. Было ли то от того, что в некоторые моменты Уильям закрывал глаза, сам не зная, на сколько — возможно, но жаловаться, в любом случае, он не хотел — в этот вечер всё обошлось. Однако проснуться ему пришлось из-за звука выстрела, что раздался прямо у его головы. Охотник моментально прицелился на источник звука, а источник, в свою очередь, поднял руки вверх и выбросил пистолет Джеймса на пол. — Какого хрена?! — Я просто хотел узнать, как он работает, — тут же отговорился парень. — Ты ебанутый?! Ты не мог подождать момента, когда я проснусь и скажу, что нехрен тебе лезть к этой пушке, а?! — Так я же… Я же знал, что ты так скажешь — вот и!.. — Закройся. Пистолет сюда. — Но ты же сказал!.. — А ты сказал, что не умеешь им пользоваться. Выстрел произвёл — пользоваться умеешь. Пистолет. В руки Уильяму упал Smith&Wesson 1911 — всё такой же, каким был два года назад — предыдущий владелец даже слишком хорошо за ним следил. Наёмник потянулся и, поднявшись с дивана, сразу хотел кинуть оружие за пояс, но увидел, что в дальнем конце гаража, привязанная какой-то полусгнившей ниткой, висела старая консервная банка на уровне его груди — её вчера точно не было. — Просто хотел понять, как он работает? — парень просто засмущался в ответ. — Ну-ну. Охотник резко выпрямил руку и, спустя долю секунды, выстрелил — банка, подкинутая рывком, медленно упала на пол, волоча за собой кусок перестрелянной нитки. Удивлению юного спутника не было предела. — Нет ничего сложного в стрельбе на ближней дистанции по статичной цели — навёл и нажал на курок — никакой сложности, никакого искусства… То ли дело — лук или снайпер… — Научи стрелять! — почти завопил парень. — Хрена с два. — Почему?. — Потому что несмотря на то, что ты почему-то не пристрелил меня в обмен на нормальную жизнь, я всё ещё помню, как ты любишь тыкать стволом во всех, кто хоть немного несогласен с твоим мнением — не хочу оказаться в ситуации, когда ты, переполненный эмоциями, ещё и будешь знать, как их выплеснуть. И без «но», — остановил собеседник ответчика, уже раскрывшего рот. — Твой кредит доверия и так близок ко дну, а ты старательно копаешь ему яму. Придём в Мюррей — возьмём тебе что-нибудь из холодного оружия, чтоб от мёртвых смог отбиться, но на этом — всё. — Погоди! А «кредит доверия» можно восстановить?.. Улучшить? И что для этого нужно? — Серьёзно спрашиваешь? — Мальчик кивнул. — Время. Время и желание доказать, что ты — тот человек, на которого можно положиться. На всех работает. — И ещё… Давай идти сегодня немного медленнее — ноги болят. Шли они с той же скоростью, что и вчера. Вечерело. Серое небо затягивалось и постепенно темнело, рисуя темнотой узоры на тучах. До Ардмора оставалось совсем немного — ни мигрирующие на юг орды, ни внезапные завалы на шоссе, ни даже отсутствие еды не могло остановить двух странников, потому что у одного из них была мотивация, а у другого — отсутствие выбора. — Это что, дым? — Пацан указал пальцем на широкий чёрный столб, поднимающийся немного восточнее их маршрута; судя по ширине, горели или догорали явно не леса. — Да, это дым. И, кажется, он идёт оттуда, куда нам нужно. Пошли быстрее. Дым возвышался над тем самым посёлком. Над тем, что от него осталось. Уильям «Из Джонсборо» Хантер понял это почти сразу, но убедился, когда не увидел маленькой деревянной вышки, которая возвышалась на том маленьком полуострове — с её помощью жители и представители Чёрного Золота часто выходили в эфир с теми или иными целями. Мюррей считался одним из городов-перевалов между территорией организации и свободной землёй. В тот момент, когда в шестьдесят первом Золото объявило о том, что Техас и Луизиана по самым последним существующим границам являются их территориями и каждый, живущий на них, превращается в слабую пародию на крепостного раба, многие взбунтовались. Волна недовольства и несогласия проходила по всей стране — каждая радиостанция, каждая площадь маленьких селений, каждый чёртов бармен в баре был в курсе последних событий и гудел о них так сильно, как мог, осуждая такое решение. Но Кардиналы во главе с Отцом были настроены решительно — их прихвостни врывались в дома каждого в штате и требовали подписать «соглашение» — одобрение того, в каком положении оказался каждый средний житель штата. В том случае, если таковое не подписывалось — людей выпроваживали. С вещами или без. Против тяжело вооруженных редко кто возникал, а о тех, кто всё-таки осмелился, больше не слышали. В итоге, очень много несогласных оказалось за границей — в Мюррее и ему подобных городах, те места были последними, где организация приветствовала их, как людей. Выдворяли их оттуда уже, как животных. Уильяму тот перевалочный пункт больше запомнился из-за того, что он, будучи ещё мальчишкой, два года оставался там на месяц-другой, пока его спутник и спаситель Вейлон Тедарк уходил в Техас — за тем, что ему одному было известно. И ещё мальчишкой охотник и понял, что такие места были слабо приспособлены для жизни в современных реалиях — там не было стен, не было колодцев с водой, не было никакой инфраструктуры, полей для посева или полезных ископаемых в земле — просто куча домишек, содержимое которых жило день ото дня, пытаясь просто не умереть. Существовали они, обычно, до первой серьёзной эпидемии. «Мюррей горит наверняка по той же причине», — пронеслось у Хантера в голове. Ближе к посёлку, в двух сотнях метров, полностью заросших высокой травой, путники наткнулись на доказательство той теории — труп с простреленным лёгким. Парнишка, которому было около двадцати пяти лет, валялся на животе, раскинув руки в стороны, а голова его была направлена в сторону лесов. «Убит пару дней назад, — заключил старик. — Бледная кожа, пустой взгляд, тёмные пятна по всему телу, в ушах уже видны следы личинок. Да, от двадцати четырёх часов», — он достал револьвер и медленно пошёл вперёд. Всё ещё тлеющие дома давили одним своим видом. Уилл думал о том, что, вполне возможно, где-то там, в тех горелых стенах, лежали люди; о том, что, скорее всего, многие из них даже не получили своей пули, чтобы не мучиться настолько долго, насколько им пришлось; и о том, что кто-то да стоял среди этого пепелища, наблюдая за тем, чтобы никто не сбежал, кто-то ждал, пока утихнут крики. — Уильям, — шёпотом окликнул его парень. — Смотри — вон там. У одного из сгоревших деревянных домов виднелась одинокая женская фигура, просто сидящая под порогом. Бледная, худощавая, вся в крови, но ещё живая. Из-под капюшона вылезали длинные волосы, колыхаясь от ветра и закрывая временами фигуре обзор, но она никак не реагировала на это. Наёмник медленно подошёл к женщине, облачённой в неприметные мешковатые штаны да парку, и отдёрнул капюшон — всё её лицо было покрыто вздутыми венами, артериями — синими и фиолетовыми, как само вечернее небо. Капилляры в глазах лопнули, окрашивая белок в красный, сочилась кровь из десен, резались клыки. Мышцы челюсти были напряжены до предела, превращая выражение лица в оскал, от которого у нормального человека давным-давно свело бы скулы. Но, что главное, повсюду виднелись волдыри от ожогов, облезлый кожный покров, красные или коричневые участки, напоминающие кратеры. Парень попятился назад от увиденного, старик оскалился — то был диссидент. Фигура брякнула цепями на руках, прикреплёнными к железным балкам дома, заметив своих гостей, но это было большее, на что она была способна. Пожалуй, если бы её штаны были более светлого цвета, то гости увидели бы обильные потоки крови, идущие от позвоночника по бедрам, а если бы куртка не была столь объемной — увидели бы и перебитые кости хребта. Её дыхание было прерывистым, быстрым, громким и резким. «Не будь она прикована — уже напала бы», — с этой мыслью, он навёл ей револьвер на голову. — Что здесь произошло? В ответ раздалась лишь тишина. Пальцы на её руках немного подёргивались. Иногда она сжимала руки, сдирая себе кожу на ладонях ногтями, иногда — скалила зубы, постукивая ими от напряжения мышц, но молчала. — Я знаю, что ты меня слышишь. Говори, пока можешь. В ответ снова ничего не раздалось. Наёмник ткнул стволом в лоб девушки, намекая на то, что пора бы перестать выделываться. Краем глаза он увидел какую-то цепь на её шее. Рука потянулась, нащупывая какой-то медальон. — Убей меня. Голос звучал хрипло, сдавленно, очень тихо — будто бы ей стоило огромных усилий выговорить эти слова, но Хан знал, что, пускай так оно и было — она пересиливала в себе не боль, а жажду крови. Стадия диссидента была переходом от человека, подхватившего активные клетки паразита, до полноценного заражённого. Многие утверждали, что именно на том этапе человек был опаснее всего — находился ещё в сознании, охваченный нескончаемой яростью и неутолимым желанием убивать, пока его тело выдавало столько физического потенциала, сколько было способно выдать. На деле, россказни о «самом опасном» были преувеличением. Хантер дёрнул за цепь и сорвал бижутерию с шеи — в его руках оказался старый армейский жетон, имя на котором давным-давно стёрлось, а целая его часть, как и прочая информация, перекрывалась тремя кислотно-синими полосами, идущими вдоль и образующими что-то, вроде дельты реки. Он узнал его сразу — то был такой же жетон, какой ему выдал Хэнк Роуман. — Откуда у тебя это?! Что ты делаешь здесь с этим?! — она молчала, Уилл выстрелил мимо головы. — Отвечай! — Убей меня. — Уильям, что пр?.. — Не сейчас! Девушка молчала в ответ. Охотник нацелился в плечо и выстрелил. Диссидент взвыл и, даже не дёрнувшись, кинулся на стрелка, оскалившись до предела. Бесполезно — цепи держали крепко и не давали шевельнутся больше, чем на десятую метра. Уильям ударил заражённую по челюсти и, пока та была оглушена, схватил за горло, второй рукой крепко обжимая рану — чтобы было больнее. Только в тот момент из-под светло-земляной парки начала сочится кровь. Она взвыла то ли от боли, то ли от ярости. Её никто не слышал. — Говори, — взглянул пыточных дел мастер своей жертве прямо в глаза. — Говори, иначе это всё покажется тебе лёгкой прогулкой в сравнении с тем, что я с тобой сделаю! — Ха-ха-ха-ха-ха! Убью! Убью! Убей! Убей, пока не поздно! Убей! — смесь слюны и крови летела во все стороны. Внезапно, наёмник отпустил горло, просто смотря на женщину пустым взглядом и вытирая кровь со щеки. Через несколько секунд диссидент перестал брыкаться и замер в удивлении. — Убить, говоришь? Тогда обмен: ответь на то, что я у тебя спрошу. Ответишь — я пристрелю тебя. Не ответишь — мы оставим тебя здесь. К следующему счастливому случаю, который ты ждёшь уже несколько дней. Кивни, если согласна на условия, — по щекам женщины полились слёзы — наполовину красные, смешанные с кровью, кивок последовал за ними. — Что здесь произошло? — М… Мы… Ошиблись. Не договорились… Хэнк… Он не… — Хэнк, который Роуман? — кивок вновь послужил ответом. — Где он? Что с ним? — Мёртв. Они… все мертвы. Они выкосили нас… Как скот. Все… Они… — Кто они? — Напали… Одновременно… Ночью… Долгой-долгой ночью. Мы ошиблись, а теперь… Седьмые… Десятые… Первый… Все. Мы упустили их. — Кто это? О ком ты говоришь? — Убей меня. — Ответь на мой вопрос. — Я не знаю! — бросилась та на него, выгнув спину. — Убей! Убей! Убе-е-е-ей! — Заткнись! — Хан замахнулся на зараженную, та рефлекторно отвернулась. — Парень и девушка, что здесь были — приезжие, одеты не по погоде, с большими рюкзаками в ярких цветах — где они?! — Забрали. У Ред… Кладбище… У Ред. Ты их не увидишь. «Сука», — прошептал под себя Уилл. Река Ред была последним рубежом, отделяла Техас и Оклахому ровно по своим контурам. А кладбище Браун-Спрингс — местом встречи между двумя сторонами. — Убей. Убей. Я не хочу так… Я не чувствую… Убей, — наёмник прицелился в голову и в очередной раз выругался про себя. — Уильям… Она же человек. — Она не человек, Пацан. И, что куда важнее, мы условились. — Спа… Выстрел. Ещё выстрел. Контрольный. Уильям не двигался даже после того, как всё затихло — в его голове всё звучала фраза: «Хэнк мёртв», — наверное, это должно было быть больно, но нет — не было. Или было, но недостаточно — слишком много смертей в последнее время, слишком много потерь, которые некем восполнить. Было просто пусто. Наконец, убрав оружие, он сорвал со своей шеи такой же медальон и положил оба в карман — они пробудут с ним ещё совсем недолго. — Погоди… — опешил парень. — А у тебя откуда такой? И что за Хэнк? — Уже неважно. Просто… теперь мне нужно будет выпить за одного человека… За двоих, вернее — в память о паре хороших поступков. Об одном. — Я… И куда мы теперь? — К Браун-Спрингс. Давненько я не был на этом кладбище… Даже слишком. Когда они подходили к реке Ред, небо уже было синим. Ещё менее получаса, и ночь окончательно наступит, скрыв любые следы присутствия человека от любопытных глаз — стоило поторопиться. Мальчик, всё изредка жалующийся на гудящие от перенапряжения ноги, отставал на несколько метров. Старик, пытаясь подавить боль в бедре, возникающей при каждом шаге, только ускорялся. — Налево, — сказал он, войдя в лесную чащу. — До кладбища осталось минут десять ходьбы — будь наготове. Уильям достал из-за ремня кольт и снял его с предохранителя. Спустя секунду, остановившись, он протянул оружие парню, идущему позади него: — Думаю, не время выделываться. Такое время вообще редко наступает. Учти: затвор взведён. Прицелишься мушкой на цель и нажмёшь на курок — произойдёт выстрел, — спутник потянулся за стволом, охотник немного отвёл руку. — Без моей команды не стрелять. Или тогда, когда поймёшь, что всё слишком плохо. — И как я это пойму? — Штаны намокнут. Чем ближе они приближались, тем сильнее небо вступало в роль противника, скрывая всё в темноте. Хантер помнил наизусть: от шоссе и до точки сбора — ровно миля по тропе, не больше и не меньше. Но когда оставалось менее, чем одна пятая от мили, он свернул в леса. — Подойдём из тыла, — объяснял он свой план попутчику, всматриваясь в наполовину опавший негустой лес. — Смотри под ноги и не наступай на ветви — наделаешь шуму. Иди медленно. Стой. Напяль капюшон. Не смотри удивлёнными глазами, а просто напяль. Вот. Так-то лучше. Мне бы сейчас тоже не помешал, но обойдёмся тем, что есть, — наёмник достал из кармана маску-бандану, которой, видимо, побрезговали солдаты, и, натянув на нос, завязал на затылке. — Теперь пошли. Ещё раз: медленно. Между деревьями, стоящими как раз рядом с кладбищем, показалась искра света. И ещё одна. И ещё. Спустя секунду крадущиеся поняли — там был разведён костёр. Небольшой огонёк, видимо, обложенный камнями, ярко выделялся на фоне непроглядной тьмы. Было очевидно — сидящие там не ждали засады. Когда Уилл подобрался достаточно близко, то увидел, что у древних могил был разбит небольшой лагерь — две палатки, одна из которых явно была больше другой, костёр, обложенный камнями с каким-то казаном на них, и, что главное, одинокая мужская фигура низкого роста, стоящая на краю всего этого спиной к лесу. «Стой здесь», — жестом скомандовал старик парню и осторожно зашагал вперёд. Он знал, как нужно передвигаться бесшумно — в полуприсяде, осторожно переваливая вес с носка на пятку, не разгибая коленей. Предполагаемый противник, что странно, практически не шевелился, стоя у одной из палаток — казалось, будто он либо что-то высматривал, либо кого-то ждал. Второе, судя из количества спальных мест в этом лагере, напрашивалось куда сильнее. — Ну ты там долг… — начал мужчина, оборачиваясь, но договорить не успел — Хантер перекрыл ему рот рукой в перчатке, а второй прижал нож, предварительно вынутый из кобуры, острием промеж ключиц. — Слушай сюда, — начал он шёпотом, надавив сильнее, — одно движение, и ты труп. Хочешь жить — сотрудничай. Я тебе даю простой вопрос, ты мне — простой ответ. Срать я хотел, как — кивай, либо тихо мычи. Понял? — Мг-у, — с явно одобрительным тоном промычал пленный. Уильям медленно осел на колени, таща за собой жертву — чтобы из не было видно за палаткой. — Ты не вооружен? — пленный мотнул головой в стороны. — Парень и девушка, которых вы забрали из Мюррея — они ещё живы? С вами? — Мг-у. — Сколько ещё вас здесь? Кроме туристов? — мужчина поднял руку с двумя оттопыренными пальцами. — Вот блядь. А где?.. — Ханс, глянь-ка, что я нашёл! — голос раздавался из-за спины охотника, тот тут же отпустил рот пленника и достал пистолет. — Крикнешь — пробью горло. — Ханс? Ты где там? — темнота опустилась достаточно сильно, чтобы сливать большинство окружения в однообразный фон. — Слушай: стою я, знач, ссу, а мимо меня проходит этот… шкет! — «Чёрт — Пацан». — И, главное, так уверенно проходит — в упор не видит. Я его как схва… Ханс? Ты где, мудила?! Наёмник медленно поднялся с повисшим человеком на его руке. Нож был прижат ещё плотнее, чем раньше — даже, если в наёмника выстрелили бы, горло было бы перерезано. Вдалеке в свету отчётливо виднелась фигура Мальчика с руками в карманах и ещё кого-то, напоминающего собой медведя, выпавшего из далёкой-далёкой тайги. — Стоять. — Ох ты ж сука! — мужчина с заросшей рыжей бородой и смуглого цвета кожей перевёл свой нож с шеи Парня на Уильяма, а тот корил себя за то, что не выстрелил в тот момент. — Ты, блядь, кто такой?! — Это мой вопрос, — отвечающий откинул голову назад, сбросив волосы со лба. — Ты даже не представляешь, на кого навёл оружие, — сказал человек, в чью шею был нацелен тот самый нож. — Лучше просто отпусти, и мы разойдёмся мирно. — Мне нужны парень и девушка из Мюррея. — Хрена — захотел. А девственную шлюху тебе не подать?! — А ты сможешь? Я не торгуюсь, — охотник сделал на шее пленника небольшой порез. — Быстро. — Пошёл-ка ты нахер! Сколько тебе за них заплатили?! — Не дури, Андре — он настроен серьёзно. — Послушай своего друга. И нехрен меня подбивать ценой — самим, небось, дали не меньше моего. Быстрее! — Я сказал: пошёл ты нахер! Ты здесь их видишь?! — Погоди, Андре, погоди — этот старый действительно не знает, кто мы, — с большой осторожностью, стараясь не напрягать горло больше, чем позволяло лезвие, прошептал Ханс. — Так посвятите меня, о мудачье, любящее говорить загадками. — Мы — хреново Чёрное Золото. — Ты даже не знаешь, зачем мы здесь, да, приятель? — Плевать я хотел. Какая бы ни была важная ваша миссия — вы не получите тех людей. — Хреновы южане — хрен договоришься с этими сраными засранцами. — Ага — сказал грёбаный южанин, — акцент рыжего был действительно очень сильным. — Закрой рот и бросай нож — стоило бы носить при себе пушку, когда устраивали чистки и похищения. — О-о-о, тебе повезло, что ударный отряд ушёл в границы, выполнив своё дело, — Ханс попытался пальцем отодвинуть лезвие — только порезался. — В другом случае, ты был бы уже мёртв. — А я, ублюдок… — Андре явно волновался. — Знай, что мы встретим достаточно дебила, который угрожал бы Золоту в миле от Техаса — сто пудов взял бы грёбаную пушку. И хрена с два, скажу я тебе, я брошу нож — клади на пол ствол, отпусти Ханса, и разойдёмся по мирному, а не то… — Завали. Я нацелен тебе в голову и твоему идиоту-напарнику — в шею. Что мне мешает выждать удачный момент? — А что мешает мне перерезать горло этому сучёнку?! Краем глаза Хантер увидел, что парень смотрел на него странно открытыми глазами — тот всё время глядел то на него, то на свои ботинки. Присмотревшись в полутьму, наёмник увидел, что один из карманов, в которых были руки его путника, был гораздо больше другого. «Пистолет, — сразу промелькнуло у того. — Рыжий не нашёл у него пистолет». — Значит, смотри, — начал Хан, — я сейчас медленно отвожу свой нож от горла твоего друга. Ты же делаешь то самое с моим. Синхронно, как в балете. Потом я брошу ствол. — С чего мне, сука, знать, что не пристрелишь обоих после этого?! Бросай пушку и не выёбывайся! — Ладно. Ладно… — револьвер упал в сырую листву. — Теперь — ножи. Охотник медленно начал отводить лезвие от горла Ханса, при этом придерживая его тело второй рукой. Андре, конечно, не заметил той маленькой детали и начал поступать также. Впрочем, заросший мужчина также не понял и того, что нож отводил Уильям не куда-либо, а вбок — себе за голову. — Пора, — кивнул Хан, как только лезвие оказалось достаточно высоко, чтобы замахнуться. Выстрел. В куртке Пацана появилась одна небольшая деталь в виде круглого, немного больше, чем пенни, отверстия. Такая же появилась и на ветровке Ханса, у живота. Разница была лишь в том, что одежда мужчины начала краснеть от таких перемен, пускай это и совсем не было видно в слабом свете костра. Андре не успел ничего сообразить. Как только Хантер почувствовал лёгкий толчок от тела Ханса, он тут же отпустил его в свободное падение и взмахнул рукой. К счастью, Парень сообразил, к чему идёт дело, и упал на землю. Нож вонзился прямо промеж ключиц заросшему медведю. Он не взвыл, не закричал, не засопел (в отличии от его напарника, брошенного на землю) — лишь схватился за лезвие и, выдохнув, упал. Уильям тоже выдохнул и, подняв револьвер с земли, пошёл к Хансу. — По… Послушай… Ты не!.. Выстрел. Кусок от черепа, отстреленный пулей, отлетел куда-то в сторону. Настала очередь Андре. Парень стоял над поверженным пехотинцем Золота с нацеленным на голову пистолетом и медлил. Долго медлил. — Лучше… Лучше ты, — сказал он подошедшему Уиллу. — Я не такой. Не такой, как ты. — Я закончил твоё дело, — шепнул Хан, — заканчивай моё. — Я… Я не могу… Не могу… Старик рывком выхватил пистолет из дрожащих рук. Он не думал ни секунды. Выстрел. — Третий наверняка где-то здесь — с теми, кто нам нужен, — он вернул ствол Парню. — Подождём их, затаившись. Если я правильно понял — они вернутся совсем скоро. И они действительно вернулись совсем скоро — спустя меньше, чем час. И если две фигуры, идущие впереди, показались Хантеру знакомыми по понятным причинам — он искал их и помнил, что на них была за одежда, то третья казалась ему знакомым не пойми, почему. Лишь после того, как группа вышла в свет костра, огонь в котором Мальчик по указке старательно поддерживал поленьями, лежащими рядом, охотник смог увидеть лицо третьего противника и обомлел — позади Александры и Винни-Салливана шла Джанет — возлюбленная и жена покойного Хэнка из Детройта. — Какого хрена? — вырвалось у него изо рта. — Уильям?! — Александра первая узнала фигуру в плаще. — Мистер Уилл? — Винни выглядел ещё худее и бледнее, чем недели до этого. — Что за?.. — Стоять! — прицелилась на него жена его друга с того самого охотничьего карабина, Парень сделал то же самое в ответ. — Ты кто?! Твою мать… Хантер?! Какого?! Что?! — Вы задрали — это мой вопрос: какого хрена здесь происходит?! — охотник сжал руки в кулаки и оскалился. — Погоди… — глаза девушки глупо забегали, выискивая что-то на фоне. — Где Ханс и Андре? — Только вот не говорите мне, что эти двое… — Ты убил их?! — Уилл, это так? — Да пошли вы все нахер! — ткнул указательным пальцем в сторону собеседников Хан. — Хрена с два я бы стал жалеть каких-то мудаков из Золота, целящихся в меня! А если и должен был — какого хрена?! Пацан, убери пушку — это свои! — Свои в своих не целят. И… Ты «Хантер»? — Не сейчас! — Только вот не говори, что у тебя не было выбора, говнюк! — Джанет казалась слишком взволнованной — по щекам текли слёзы. — Его не было! — Заткнись! Заткнись! — она потрясла оружием. — Хэнк отдал жизнь за эту возможность, а ты!.. Убери руки от кобуры — я знаю, что ты пытаешься сделать! — Мне куда спокойнее, если в меня не целятся, либо я целюсь в ответ. — Вот я и целю в неё, Уильям. — Убери гребучую пушку! Оба! — Клянусь, Хантер, я!.. Выстрел. Ружье женщины откинуло немного вбок пистолетной пулей, попавшей в ствол. Выстрел. Крупнокалиберный снаряд пролетел прямо мимо бедра Уильяма и впился в дерево, что стояло прямо за ним. Джанет бросила оружие и, упав на колени, закрыла лицо руками — она плакала. — Всё зря… Всё!.. — Отличная работа, Пацан, — шепнул наёмник своему попутчику и выхватил пистолет из его рук. — Но вот эту хрень я придержу, пока что, при себе. Александра бросилась утешать вдову. «Видимо, эти двое знают, что произошло». — Салли, — обратился Хан к Винни-Салливану, медленно приближаясь и пряча оружие за поясом, — может хоть ты мне объяснишь, что произошло. — Да… Да, стоит, — глаза парня наконец сузились до нормальных объемов. — Деликатно выражаясь, Уильям, вы только что всё просрали. Дело в том, что эти двое — те, которых вы застрелили, были связными — они должны были переправить меня, Александру и миссис Джанет через Ред — в Техас, — Ви медленно отходил от девушек, дабы не раздражать их своей беседой. — Что вам всем нужно в Техасе? — Насчёт неё, — повёл ответчик в сторону плачущей фигуры голову, — лучше спросить её саму. А у нас… Дело. Личное, мистер Уилл, — парень тут же пресёк вопрос на корню. — Ты, блядь, издеваешься? Я прошёл через Ад, чтобы догнать вас, чтобы защитить и отплатить за спасение, а ты говоришь: «личное»? — Не моей инициативой было привлечение вас в наш маленький отряд. Да и, позвольте заметить… лучше своим приходом вы не сделали. Это факт, — Хан застыл с открытым ртом, не успев ответить. — Мы были практически у цели — завтра утром нас должны были забрать отсюда. Но теперь, когда связные мертвы, этого не случится. Много ли вы знаете безопасных дорог в Техасе? Много ли тех, на которых не стреляют, если нет пропуска? Нам нужно в Техас, Уильям. Настолько сильно, насколько можете себе представить. — Блядь… Блядь. Блядь!***
Ночь шла незаметно, практически в полной тишине. Пока все клубились вокруг палатки, Уильям сидел у костра, смотря на огонь — его уже в который раз одолевало одно и то же чувство, а разум посещала одна и та же фраза: «Всего этого можно было бы избежать. Выруби он его, а не убей. Выруби, а не убей». — Спасибо, что пришёл за нами, — сзади послышался голос Александры, она присела рядом и тоже уставилась на огонь. — Я даже не надеялась увидеть тебя после того, как мы покинули Ирен. Кстати, как тебе в нём? Приятно, не правда ли? — Я… Я думал, вы в опасности. Думал, вам что-то угрожает, раз ты пыталась нанять меня телохранителем. Почему? — Наш путь… Оказался куда безопаснее, чем я думала, Уилл. Стаи обходили нас стороной, бродячие мародёры — мы их и вовсе видеть не видели, а… — Зачем вам в Техас? — Ви не сказал тебе?.. — Нет. Так что? — Тогда и я не могу сказать. Во-первых, ты вряд ли поймёшь, а во-вторых, вряд ли поверишь и, уж тем более, вряд ли одобришь. — Попробуй. — Нет, — замотала она головой. — Это… Это не просто мой выбор, Уилл. Не просто моё решение, — он смолчал в ответ. — У тебя было ощущение, что ты создан только ради одной миссии в жизни? Что всё, что ты делал до неё или сделаешь после — неважно? Важен только… момент выполнения? — Да… — промедлив, сказал тот. — Один раз за всю жизнь у меня был похожий момент — пришёл из ниоткуда, вломившись в мою судьбу, и так же ушёл в никуда. Я его упустил. Потом же… Ничего не было. Я до сих пор не особо знаю, что делаю. Жизнь ради жизни, выживание ради последующего выживания. Впрочем, меня устраивает такой расклад, ведь, как я и говорил, я знал другое лишь в один момент из долгих пятидесяти лет… Это как-то связано с Техасом? — Да, — легко ответила она и не продолжила. — Да. Они сидели и молчали. Доски приятно трескали в огне, выпуская из себя влагу. Джанет успокоилась и, наконец, легла спать. Салливан и парень, служащие ей слушателями и успокоительным, тоже разошлись — всем хотелось поскорее забыть тот день. — А, парнишку, — начала вдруг девушка, — его действительно так зовут? «Парень»? — «Пацан». И нет, это просто прозвище, которое я ему дал. Нет у него имени. — Я думала, это твой напарник — Джеймс — ты тоже шептал это имя в бреду. — Этот? Нет… А Джеймс — он… Он мёртв. — Понимаю. Извини. — Не стоит — все умирают… Все когда-нибудь умрут… — Мистер Уилл? — окликнул Хана Ви, подошедший сзади. — Вы придумали, что мы будем теперь делать? — Да… Да, придумал, хоть и очень не хотелось приходить к этому решению. Я не много могу предложить вам один — не настолько я силен и полезен даже для того, чтобы ты ко мне на «вы» обращался, но знаю, кто может. Завтра, когда придут связные, я им сдамся, — странники хотели протестовать, но были остановлены жестом руки. — Дайте договорить. Я им сдамся, чтобы они провели меня в Техас и отвели в Гатри — там будет решение всех ваших проблем. Вы же, пока что, подождёте здесь — пару дней придётся переждать. «Что же в Гатри?» — там проживает некий Генрих Гаскойн — суровый старый испанский пьяница, любящий лошадей больше, чем любого из живущих, знающий английский также хорошо, как я — хинди. И вы оба понятия не имеете, как сильно он хочет выбить из меня всё дерьмо… Впрочем, это всё ещё тот, кто нам нужен — Кардинал Чёрного Золота. Уильям смотрел вдаль — на другой берег реки Ред и, как ему казалось, слышал удары плети и топот лошадиных копыт. Он понимал, что на следующий день ему придётся часто слышать и то, и другое…