Драконы: Война на Краю

Лес становился всё гуще, и очень скоро вершины скал скрылись за толстыми деревьями. Незнакомец, видимо, хорошо знал эти места, поэтому шёл сквозь густые заросли, без труда находя едва заметные тропинки. Двое других шли за ним по пятам, стараясь не отставать, что было весьма трудно. Ноги у незнакомца были длинные, а энергии — море. Иккинг был ещё слаб и потому с трудом догонял. Солдат, охраняющий его, несколько раз подталкивал парня вперёд, боясь отстать. Пройдя через лес, они вышли в узкую горную долину, с двух сторон замкнутую высокими скалами. Дорога, выходя из неё, убегала куда-то вниз, а перед глазами оставалось только слегка голубоватое небо. Уже рассветало, и окружающие скалы и деревья немного меняли оттенок. Было прохладно, ветра почти не было. Незнакомец спокойно шёл через долину, смотря только вперёд, изредка оборачиваясь к двум сопровождающим. Он так и не нашёл способа погасить огненный меч Иккинга, поэтому нёс его в руках зажжённым. Преодолев долину, процессия начала спускаться вниз. Едва подойдя ближе к склону, Иккинг увидел, куда его ведут. Это была деревня, немногим больше их родной, состоящая из аккуратных, тонко оформленных домиков, расположенных в несколько площадей, каждую из которых венчала статуя или что-то в этом роде. Посреди самой большой такой площади находилось углубление в форме арены с несколькими рядами каменных скамеек. На небольшой трибуне с одной стороны стоял каменный трон, скорее всего, предназначенный для вождя. Слева и справа от него там же стояло несколько каменных кресел поменьше для ближайших советников. Вероятно, это было место для собраний, аналог большого зала. В деревне почти никого не было, учитывая время, это было неудивительно, но некоторые всё же решили начать день раньше остальных. Незнакомец, даже на секунду не остановившись, пошёл по дороге вдоль склона к деревне, знаком отдав команду следовать за ним. С такого ракурса поселение было хорошо видно, Иккинг замер, стараясь рассмотреть его, но, снова получив кулаком в спину, вынужден был догонять остальных. Вниз тропинка спускалась очень круто, и идти надо было осторожно, по крайней мере, большинству. Незнакомец, казалось, совершенно ничего не боялся. Он бодро шёл по склону, едва не переходя на бег, так, что остальным приходилось, спотыкаясь и чуть не падая, догонять его. Он будто бы получал некое эстетическое удовольствие от таких «упражнений», но даже когда дорога стала не такой крутой, он ничуть не сбавил шагу. Лишь минут десять спустя, незнакомец, обернувшись, заметил, насколько остальные от него отстали. Буркнув что-то себе под нос, он постоял несколько секунд, отмеряя глазами расстояние до подчинённых, и после, так и не дождавшись, пока они его догонят, снова быстрым шагом двинулся вперёд. Войдя в деревню он, тем не менее, немного сбавил ход. На улице находилось несколько человек, и, присмотревшись к ним, Иккинг понял, что они не слишком любят незнакомца. Женщина, стоящая на крыльце, мимо которого проходила процессия, со страхом смотрела ему в глаза, кое-как стараясь изобразить уважение. Как только он отошёл на почтительное расстояние, её лицо преобразилось. Из поражённо-напуганного оно сделалось презрительным, и Иккинг не мог не заметить этого. Бросив что-то шёпотом ему вслед, она продолжила то, чем занималась — развешивала бельё. Примерно так же поступали и остальные, кого Иккинг увидел в деревне. Пожилой викинг, видимо, страдающий бессонницей, судя по его смятым глазам, с нескрываемым ужасом разглядывал огненный меч, а, провожая незнакомца глазами, что-то забубнил, причём Иккингу даже удалось расслышать несколько слов: «…Она в нём нашла…», «…вон огонь аж зажёг…», «…и это ещё называется…», а особенно ему запомнилось одно обращение — «Сущий Жуть». Двое озорников почти в два раза младше Иккинга, похоже, затеявших что-то рискованное за спиной родителей, не скрываясь, буравили незнакомца косым взглядом, а один даже хотел бросить в него камень, но его более рассудительный друг не позволил. Упорно делая вид, что ничего не происходит, «Сущий Жуть» вывел их на главную площадь. С другой стороны к нему приближался крупный человек, одетый в кольчугу тонкой работы, с четырёхрогим шлемом, украшенным орнаментом в форме герба этого племени. Герб Иккинг заметил уже давно: жёлтый дракон, вероятно, из класса разящих. Из всего этого можно было сделать вывод, что этот человек и есть вождь. Он имел длинные, до плеч, аккуратно убранные огненно-рыжие волосы, пышные усы немного короче, а подбородок был чисто выбрит, как у Плеваки. Внешне он чем-то напоминал Стоика, и лишь немногим уступал ему в размерах. Незнакомец подошёл к нему почти вплотную, положил правую руку, согнутую в кулак, к левому плечу и кивнул. Вождь повторил этот жест. — Кого ты привёл к нам в такой ранний час, Хлод? — спросил он незнакомца. Голос был хриплый, но приятный. Только бросив взгляд в сторону Иккинга, вождь долго не оборачивался к Хлоду, пристально разглядывая парня, но как-то по-доброму, как старого друга, которого не видел много лет. Хлод стоял и молчал, ожидая, когда на него снова обратят внимание, начал что-то бормотать и наконец, рассердившись, ответил. — Этот юноша был пойман на косогоре к северо-западу отсюда, — по-солдатски, с лёгкой тенью презрения и злости сказал он, знаком приказав подвести Иккинга ближе. Не дожидаясь очередного удара в спину, парень подчинился. Несмотря на такое не слишком тёплое приветствие, у него было хорошее предчувствие относительно Танов и вождя. — Он не из нашей деревни, это точно, — закончил Хлод. — Значит, чужак? — так и не обернувшись, продолжил вождь. В отличие от своего собеседника, он говорил спокойно, не выказывая недоверия. — На косогоре? — Я готов исполнить любой ваш приговор, — гордо произнёс Хлод, бросив удовлетворительный взгляд в сторону Иккинга. Но вождь, взглянув наконец на собеседника, заметил это и поспешил разочаровать его. — Сначала поговорим с ним, а потом уже приговоры! — незнакомец помрачнел. Это, похоже, было совсем не то, чего он ожидал. Отвернувшись, он демонстративно вложил меч в ножны и, забыв, что держит в руках меч Иккинга, едва их не сжёг. У одного из солдат вырвался непроизвольный смешок, но даже при этом Хлод упорно делал вид, что ничего не происходит. — Назови себя, чужак, — произнёс вождь, подойдя к Иккингу. — Моё имя Иккинг Карасик, — все стоящие рядом, в том числе вождь, удивленно переглянулись. Произнесённые слова словно громом поразили их, и только Хлод также хладнокровно смотрел в пустоту. Ожидая конец разговора, он принялся изучать огненный меч и ещё раз попытался его выключить, вертел во все стороны, при этом отворачиваясь от всех, пытался нажимать на узоры и орнаменты. — Иккинг? — удивлённо переспросил вождь. — Тот самый? Человек, сумевший приручить ночную фурию? — С чего это нам тебе верить? — холодно закончил Хлод, забросив свои попытки. — Беззубик! — Иккинг позвал своего дракона специальным зовом. Несколько секунд он стоял, пытаясь разглядеть его, но ничего не происходило. Он понимал, что, если Беззубик не прилетит, таны ему не поверят, по крайней мере, Хлод, судя по его выражению лица, об этом точно позаботится. К тому же, он хорошо знал своего дракона: Беззубик всегда спит очень крепко, особенно после таких приключений, и теперь, подумал Иккинг, его уже не добудишься. К тому же, как он сюда доберётся? Он же не может лететь без всадника. Но, простояв в тишине с минуту, он заметил какое-то шевеление со стороны склона, с которого только что спустился вместе с Хлодом. Шелестя сухими листьями и поднимая песок, из долины выскочил дракон. Ночная Фурия. Сбежав, или, скорее сказать, скатившись со склона, он со всех лап кинулся к деревне. Несколько раз пытаясь взлететь, Беззубик, падая, поднял шум и, похоже, даже разбудил кого-то… Наконец он добрался до главной площади и, мимоходом разглядывая ошарашенных танов, подполз к Иккингу. Улыбаясь, он положил голову прямо на руки хозяину и, закрыв глаза, стал подлизываться. Парень погладил его и попытался тихонько отмахнуться. — Да, да, я тоже рад тебя видеть, — уговаривал он Беззубика. Наконец, поддавшись, дракон отполз от него и, разглядывая всё вокруг, как любопытная ворона, сел рядом. Воспользовавшись новообретённой свободой, Иккинг вновь повернулся к вождю танов. — Один всесильный, это действительно ночная фурия! — в голосе вождя читалось не только удивление, но и какая-то удовлетворённость, чувство собственной правоты. Словно бы он поспорил с кем-то и выиграл. И Иккинг даже знал этого «кого-то». — Простите, вождь, но это ничего не меняет. Он явился вооруженным! — Хлод показал вождю огненный меч, вслепую взмахнул им, видимо, надеясь задеть Иккинга, но тот вовремя увернулся. — Только для защиты, — ответил парень, переводя дыхание. — От кого же? — поинтересовался Хлод. «От тебя», — мелькнула мысль в голове Иккинга, но ответил он другое, не собираясь провоцировать Хлода, хотя уже был уверен, что ненавидит его всем сердцем. — Мы не знали, кого встретим на этом острове, — сказал он. — Хлод, убери этот огонь, — вмешался вождь, кивая на зажжённый меч. — Это невозможно, вождь, что бы мы не делали… — с маской полной уверенности ответил ему собеседник, под «мы», конечно, подразумевая только себя — Эй! — Иккинг выхватил меч из рук зазевавшегося Хлода и одним движением пальца погасил его. — Дай сюда! — с явной досадой в голосе отрезал тот, забирая меч обратно. Со всего размаха воткнул его в землю и продолжил:  — Кто знает, зачем он привёл сюда этого… — Хлод, тряся руками и кивая головой в ритм произносимых слов, приблизился к Беззубику. Без тени сомнения он, подойдя, начал разглядывать дракона, и, видимо, даже намеренно провоцируя его, взмахнул рукой в нескольких сантиметрах от его морды. Беззубик встал в боевую позу и зарычал. Хлод резко отскочил, рухнул на спину, причём явно не случайно. Иккинг бросился успокаивать дракона. — Тише, братец, тише. — Убери его от меня! — в ярости завопил Хлод. — Успокойся, Беззубик, всё хорошо, — дождавшись, пока тот немного остынет, Иккинг повернулся к Хлоду, помог ему встать. — Как вы? — Эта тварь пыталась меня убить! — воскликнул тот, вскакивая на ноги, и вырвал руку. Беззубик завыл ещё яростнее. Парню снова пришлось успокаивать его: — Ну, братец, давай повежливее. И вас это тоже касается! — бросил он Хлоду. Тот, шепча что-то себе под нос, ушёл за спины собравшихся на площади людей. Собралось уже человек двадцать. Кто-то стоял тихо, стараясь разглядеть ночную фурию, кто-то смеялся, смотря на хмурое выражение лица уходящего Хлода, кто-то просто зевал и весьма грубо интересовался у соседа, зачем было поднимать его в такую рань. Но все, безусловно, были увлечены происходящим. — Так что же привело тебя сюда, юноша? — спросил наконец вождь, убедившись, что перебранка закончилась. — Надежда, — глубоко вздохнув, собравшись с мыслями, ответил Иккинг, внимательно наблюдая за выражением лица собеседника, боясь сказать что-то не то. Он понимал, что сейчас, возможно, решается судьба тысяч невинных людей. Он твёрдо сказал себе: «У тебя получится!», — и продолжил: — Тысячи наших друзей и близких лишились своего дома. За этой скалой, — он указал на неё, — семнадцать кораблей, для которых уже нет в этом архипелаге родной гавани. — И ты хочешь, чтобы мы приютили их? — спокойно спросил вождь. — Мы не знали, что встретим на этом острове людей. Мы только надеялись найти место, которое могли бы назвать домом. Хотя бы временно. Если вы имеете что-либо против, мы немедленно покинем эти воды. Вождь только сейчас заметил, что на площади собралось много народу. Все, как один, глазели на происходящее, перешёптывались и что-то обсуждали. Всем не терпелось узнать, чем закончится это «утреннее представление». И, похоже, не только им. Беззубик, угомонившись, только разгорелся любопытством. Он аккуратно подползал к некоторым из собравшихся, заставляя их прижиматься к соседям, обнюхивал их, пристально смотрел на них большими глазами и, вдоволь насмотревшись, полз дальше.  — Что вы все собрались. Здесь нет ничего интересного, расходимся! — немного неуверенно обратился вождь ко всем присутствующим. Часть ушли сразу, другие остались, и потом, увлекаемые уже толпой, пошли. За минуту площадь опустела: остались только вождь, Иккинг, Беззубик и двое солдат. — Мне бы хотелось поговорить с тобой наедине, — обратился вождь к Иккингу. Достав меч, вошедший в мягкий грунт чуть ли не по самую рукоятку, и быстро вложив его в ножны, парень пошёл за ним. Вождь провёл его до большой хижины, по всей видимости, его собственной и, оставив двух солдат за дверью, завёл внутрь. Беззубик, тенью проследовав за ними, остался там же. Солдаты явно не испытывали большого удовольствия от такой компании, но не подавали виду, хотя любопытный дракон разглядывал их внимательно. В доме было довольно уютно, хотя и немного тесновато. Вся комната была заставлена различного рода предметами: от старых, начищенных до блеска, боевых трофеев до корзин с тряпками и пустых листьев пергамента. Хотя их было довольно много, ощущения хаоса не создавалось, каждая вещь лежала на своём месте. Если их не считать, комната была довольно просторна. Посередине стоял наскоро накрытый стол, на нём — три деревянные кружки, несколько блюд. Вождь в несколько широких шагов подошёл, сел в большое кресло, знаком попросил Иккинга сесть рядом. — Заветы наших отцов, — сказал вождь, потирая подбородок, — и их отцов, и отцов их отцов велят нам помогать братьям в час великой нужды. Но откуда я могу точно знать, что твоим людям можно довериться. Кроме твоего слова у меня нет ничего. — Я понимаю, вы уже идёте на риск, доверившись мне, — ответил Иккинг. Спокойная атмосфера явно была ему приятна и думалось ему здесь намного лучше. — Мне, как вождю, хорошо известно, что значит безопасность подданных. Именно поэтому я и прошу вашей защиты. — Значит, вождь? Честно, не ожидал, — спокойно продолжил тан. — Мало кто становится вождём так рано. Надеюсь, я не… — слегка опешив от собственных слов, закончил он. — Нет, всё нормально. Я и сам это понимаю. Мой отец был мне примером, он был великим лидером. Я даже сейчас не уверен, смогу ли я стать таким. Но у меня не было выбора, — он тяжело вздохнул, вспоминая последний год. — Да, так себе из меня вождь, если я потерял свой остров. — Поверь, иногда даже сильнейшим приходилось оступаться. — По себе, вы, наверное, не знаете? — хмуро спросил сам себя Иккинг. Но Атгар, именно так и звали вождя танов, ответил ему: — К сожалению, нет, — и хмуро посмотрел на боевые трофеи, которые, судя по виду, были намного старше его. — Почему «к сожалению»? — удивился Иккинг. — Потому что не оступается только тот, кто не делает ничего. И, увы, это про меня, — пояснил Атгар. — За свою жизнь я лишь шёл по течению. Это безопасно, спокойно, но… так… — Скучно? — предположил Иккинг. — Нет, скучать мне не приходилось. А вот размышлять о будущем — да. Каким запомнят меня потомки? Да и каким вообще запомнить одинокой парусник, что бесконечно идёт вниз по реке, ожидая конца? — Иккинг не знал, как ответить на этот вопрос. Может, думал он, тихое и безоблачное правление, лишённое сюрпризов — это и его судьба? Может, и ему стоит не бежать за своим отцом, стараясь всегда быть первым, а просто жить, как другие. Никаких громких речей, рисковых походов, беготни за драконами… тихая и спокойная жизнь. Но жутко скучная, мелькнула мысль в голове. Действительно, что ему останется делать? Просто следить за всеми. Зная себя, Иккинг понимал, что это не выход. Но каким же он будет вождём? Эта мысль впервые посетила его. Отец всё время говорил с ним об этом, но он никогда не слушал. Даже сейчас он не мог вспомнить ни одного его совета. За прошедший год он как-то пытался адаптироваться к ситуации, очень много ему помогали. Но теперь, когда они лишились своего острова, и все говорили ему, что сейчас, как никогда нуждаются в лидере, что же он будет делать? — Знаешь, Иккинг Карасик, ты мне нравишься, — сказал, наконец, вождь каким-то тёплым, отеческим тоном. Иккинг отвлёкся от своих мыслей. — Мне хочется доверять тебе, но без решения совета деревни я ничего не смогу сделать. Я соберу его, и мы всё обсудим, — он подозвал стоящего за дверью воина: — Алат, труби сбор! — Благодарю вас за великодушие, — на глубоком выдохе ответил Иккинг. — Я должен сказать остальным, — через открытую дверь ринулся к Беззубику, мимолётным взглядом дав тому команду готовиться. — Подожди! — внезапно остановил его Атгар. — Что? — в недоумении спросил Иккинг, остановившись в метре от своего дракона. — Для нас обоих будет лучше, если ты останешься. По крайней мере, на время совещания. — Но… на корабле даже не знают, где я. Как я могу сказать им, что произошло? — парень хотел добавить: «Они будут волноваться», — но не стал, хотя в глубине души понимал, что они действительно будут волноваться. Особенно Астрид… — Твой дракон сможет долететь туда один? — спросил вождь, Иккинг отрицательным жестом дал понять, что нет, но внезапно ему в голову пришла одна мысль… и он поспешил обрадовать уже успевшего расстроиться вождя. — Постойте, возможно, и сможет. Что скажешь, Беззубик? — обратился он к дракону. Тот замотал головой и, подтащив хвост почти к самым глазам, попытался лапой указать на него. Иккинг, улыбнувшись, начал возиться со стременем. Обычно он, оказавшись в седле, активировал механизм стремени железным протезом, и во время полёта держал ногу в статичном положении, оставляя хвост открытым. В случае необходимости он мог сделать поправку на ветер или свернуть хвост перед посадкой. Конечно, он мог открыть его вручную, просто повернув стремя, но возможности закрепить его в таком положении механизм не предусматривал. Но если бы ему удалось как-то заблокировать его, например, вставив что-то между шестерёнок, то Беззубик смог бы долететь до корабля. Правда, Иккингу пришлось бы потом ремонтировать стремя и не забыть об этом, но всё лучше, чем выслушивать мозговыносящие нравоучения от Астрид. Он попытался повернуть стремя, но, вздрогнув, выпустил его из рук. Оглушительно громкий вой заставил его заткнуть уши. Трубили сбор. Вздохнув, Иккинг продолжил работу. Наконец повернув стремя, а потом найдя в одном из боковых карманов железную ось покрепче, парень аккуратно вставил её между двумя шестерёнками и, убедившись, что такая конструкция не развалится во время полёта, обратился к своему дракону. Беззубик, внимательно смотря на все эти приготовления, понял, что его ждёт, и решил помешать Иккингу. Сначала он просто слегка подталкивал его в бок, потом попытался вырвать у него ртом ось. — Да, братец, я знаю, ты не привык летать один, — кое-как изобразив понимание, сказал Иккинг, Беззубик в ответ надулся, прекрасно давая понять, что никуда не полетит. — Ну, не привередничай! Беззубик! — без эффекта. — Ну ладно, как знаешь, — до боли неестественно сказал Иккинг. И без лишних слов стало понятно, что у него созрел план. Беззубик насторожил уши. Достав небольшой листок пергамента из голенного кармана и старенький угольный карандаш, закреплённый на поясе, Иккинг принялся за написание письма на корабль. «Астрид. Я на острове. Со мной всё в порядке, но сейчас вернуться не могу, поэтому это письмо принёс Беззубик…» — Надеюсь, нам хотя бы разрешат пополнить наши припасы. Хотя, в трюме ещё осталась огромная корзина рыбы. Надо бы сказать Астрид, чтобы кому-нибудь её отдала, — якобы самому себе сказал Иккинг. Беззубик просто загорелся. За время плавания беглецы, не зная, сколько придётся плыть, очень экономили еду, и даже драконам доставались считанные крохи. Каждый из всадников даже отдавал им часть своего, лишь бы те не оголодали совсем. Беззубика же, пока Иккинг валялся без сознания, только немного подкармливала Валка, но у неё тоже был дракон, и двоих она полностью обеспечить так и не смогла. Беззубик, от природы гордый и независимый, до этого ещё никогда не уступал никому в споре, но сейчас чувство голода взяло верх. — Беззубик? Чего это ты вынюхиваешь? — Иккинг легонько пощекотал дракона под шеей, отчего тот задёргался и, закрыв глаза, покатился по мокрой от росы траве, после, вскочив, стал буравить Иккинга жалобными глазами. — Ладно, получишь ты свою рыбу. Если будешь хорошо себя вести, — акцент Иккинг сделал на последнюю фразу. — Ну что, по рукам? — Беззубик невинно закивал. — Вот и славно, — сказал Иккинг и снова обратился к письму. »…На острове живут люди. Племя, называющее себя Танами. Я говорил с вождём и, похоже, он на нашей стороне, готов нас приютить. Главный вопрос, что скажут другие из племени. С одним, по имени Хлод, я уже познакомился, и, кажется, мы оба были не слишком этому рады. Надеюсь, остальные окажутся более сговорчивыми. Если всё пройдёт хорошо, мы хотя бы…» — Иккинг слишком сильно нажал на карандаш, и кончик треснул, засыпав пергамент крошечными уголёчками. Закусив губу, парень небрежно смахнул их, только усугубив положение. От каждой крохи остался внушительный хвост, и на пергаменте теперь было написано: «А……ид. Я на….строве. Со ….ой всё в поря….е, но сейчас верну.ься….е могу, п….тому эт. п.сьмо п….нёс Беззубик. На о……ове живут лю…. Племя, назыв.ющее себя Т.нами. Я говор.л с во.…ём, и похо…….н на на….й стороне, …тов нас при….ить. Главный во….ос, что скажу. другие из племени. С одним, по им…ни Х.од, я уже познако….лся, и, п.хоже, мы о.а были не с.ишком этому рады. Надеюсь, ос.альные окажутся.олее сговорчивыми. Есл. всё пройдё. хорошо, .ы хотя бы… Не глядя, нащупав голень, Иккинг понял, что у него закончились листки. Тот, что он достал, был последним. Пришлось как-то выкручиваться. Немного поколдовав над уже имеющимся текстом, Иккинг закончил и снова перечитал письмо: «Астрид. Я на острове. Со мной всё в порядке, но сейчас вернуться не могу, поэтому это письмо принёс Беззубик. На острове живут люди. Племя, называющее себя Танами. Я говорил с вождём, и похоже, он на нашей стороне, готов нас приютить. Главный вопрос, что скажут другие из племени. С одним, по имени Хлод, я уже познакомился и, похоже, мы оба были не слишком этому рады. Надеюсь, остальные окажутся более сговорчивыми. Если всё пройдёт хорошо, мы хотя бы получим временное убежище. Сообщу, как только смогу. Иккинг P.S. В трюме осталась рыба. Накорми Беззубика, а то он уже скоро, наверное, меня съест». Свернув черноватый листок, он кое-как привязал его к лапе Беззубика, и тот, пленённый обещанной ему корзиной рыбы, пересилив себя, взмыл в воздух. Солнце поднималось всё выше, в деревне становилось светлее. Уже многие выходили на улицу заниматься привычными утренними делами, но, зная о предстоящем совете, на площади не показывались. Проводив взглядом улетающего Беззубика, Иккинг вернулся в дом. Атгар сказал, что совет соберётся только через полчаса, и предложил остаться пока внутри, на улице было ещё довольно холодно, поднялся ветер. Иккинг согласился. Хотя сейчас они могли поговорить, обсудить предстоящее совещание, парень молчал. Мысли в его голове смешались: что подумают остальные, когда Беззубик вернётся без всадника? Что скажет совет танов, примут ли они их? И куда они отправятся в случае провала? Хлод явно был настроен враждебно, а что, если и остальные подумают тоже самое: что он чужак. Что он опасен. И как они отнесутся к их дружбе с драконами… Чтобы как-то отвлечься, Иккинг устремил свой взор на зал совета. Начали собираться люди. Старый однорукий викинг, одетый в грубую кожу, с неровно выбритой бородой и короткими усами, слегка прихрамывая на левую ногу, спустился вниз и занял место на краю арены, лицом к бухте, закинув огромный крюк назад. Таинственная фигура в плаще, на вид девушка лет двадцати — двадцати двух, явно стараясь не попадаться на глаза прохожим, постоянно оглядываясь и поправляя капюшон, выбрала место недалеко от трибуны. Молодой крепкий воин, в полном, хотя и не слишком опрятном вооружении спустился по каменным ступенькам до середины и занял своё место, аккуратно поставив рядом с собой топор, который до этого нёс на плече, пристально следя, как бы его кто не стащил. Ещё несколько воителей постарше, особо ничем не примечательные, заняли места напротив трона вождя. Про них стоит сказать разве то, что самый крепкий на вид из них нёс огромную секиру, два топора и клинок, тогда как остальные были безоружны: неизвестно, рекрутировали ли они крупного тащить их снаряжение и если да, то каким образом. Иккинг улыбнулся, пытаясь представить себе эту сцену, или же он просто любитель вооружиться до зубов. За ними пришли три пожилые знахарки, шесть викингов, одетых в плащи, несколько солдат и уже известный нам Хлод. За короткий промежуток времени почти все места оказались заняты. Кресла на особой трибуне справа заняли Хлод и пожилая женщина, а слева, оставив одно свободное место, крупный воитель лет тридцати, очень внушительный с виду. Пришёл он одним из первых и сразу, заняв своё место, начал разглядывать всех прибывших. Пять или шесть раз он оборачивался, глядя в сторону дома вождя, и наконец, ещё раз окинув взглядом полный зал, встал и пошёл к нему. Теперь Иккинг смог разглядеть его полностью: рост был почти два метра, в плечах, наверное, косая сажень, одним словом — великан. Этот великан имел рубленную, практически квадратную челюсть, что только ещё больше придавало ему внушительности, выбритый до ровной щетины подбородок, волосы его были уложены в несколько прядей, через левый глаз проходил жуткий шрам. Мастерски изготовленная железная кольчуга плотно обхватывала тело, нигде не повисая и, судя по уверенной походке воителя, обратного эффекта также не было. Такое Иккинг видел впервые, кольчуги в их родной деревне, да и на других островах тоже, вообще были странными: на кого их не одевай, они всё не в пору. То железная рубаха висит на тебе, как старый мешок, то едва натягивается, но потом всё равно мокрой тряпкой повисает от плеч до кончиков пальцев, зато невыносимо жмёт в районе живота. Особо не повезет тем, кто получил кольчугу от старого худощавого дядюшки. Надеть-то тебе её придётся, куда денешься, а вот снять её — если ты в плане фигуры пошёл в дядю, может, и ничего, максимум — повиснет мешком, но если же нет — жди беды. Плевака, каждый раз, когда разговор заходил о кольчугах, вспоминал историю о викинге, что всю жизнь ходил в кольчуге, поскольку не имел возможности снять её, причём с каждым разом кузнец только добавлял новых красок в свой рассказ. А завершала её всегда одна и та же фраза: «Вот именно поэтому я давно забросил эту затею». Как же возможно было, что есть на этом архипелаге тот, кому кольчуга пришлась бы совершенно в пору? Либо ее делали прямо с него, подумал Иккинг (а быть манекеном для собственной кольчуги у кузнеца, по крайней мере у тех, с кем раньше он встречался, подвиг славнее, чем одолеть красную смерть), либо он встретил совершенного викинга. Кое-как отогнав назойливые мысли, Иккинг твёрдо дал самому себе клятву: близнецам ни слова. Великан твёрдым, уверенным шагом приблизился к дому и, переступив через порог, обратился к вождю. На Иккинга он в принципе не смотрел. — Вождь, весь совет в сборе. Ждут только вас, — отчеканил он. Атгар встал, вышел на улицу вместе с великаном. Иккинг пошел за ними, остановился у двери. Вождь с великаном обсуждали предстоящее заседание. — Второй хранитель придёт? — спокойно спросил Атгар своего собеседника. — Нет, вождь! — твёрдо ответил тот. — Всё ещё не выздоровел? Алва говорила, он идёт на поправку. — Она не лгала, — не менее твёрдо продолжил великан, — но Хворь Локи очень коварна. Пока нет полной уверенности, что он здоров, все, кто рядом, в зоне риска. А я не вправе подвергать опасности ваше здоровье и здоровье членов совета. — Твоей заботе, Хускарл, я неоднократно был обязан жизнью, — мягко произнёс Атгар. — После этого кто я, чтобы просить тебя об услуге. — Вы — вождь, и любое ваше слово для меня закон. Я живу, чтобы служить вам и вашему роду, — ответил Хускарл, при этом явно не желая выделиться или добиться чего-либо. Судя по манере сказанного, это был простой ответ. — Тогда слушай. Хоть раз в жизни послужи себе, — фальшиво-приказным тоном сказал Атгар. — Только себе. Поживи по-настоящему. — Но… вождь, — Хускарл, бывший до того непреклонным, осёкся. Непонятно как, но казавшегося только секунду назад неустрашимым воина такой «приказ», похоже, напугал. — Вы… вы отрекаетесь от меня? Считаете более недостойным охранять вас? — Нет, конечно, нет, — поспешно поправил его вождь. — Просто, ты мог бы… взять выходной. Короткий отпуск? Любому из нас иногда надо отдыхать. — Но вы ведь не это имели в виду, говоря об услуге? — поспешил сменить тему Хускарл, понимая, что под таким давлением начальника (по крайней мере, так казалось со стороны) скоро сломается. — Ведь я прав? — Ничего от тебя не скроешь, Хускарл, — улыбнулся вождь, забыв о своих советах и сосредоточившись на совещании. — Потому мне и доверили оберегать вас, — снова это не звучало как похвала самого себя или что-то подобное, а как простое утверждение. Похоже, Хускарл считал это чем-то обыденным, необходимым, без чего просто не мог представить свою жизнь. И было непонятно, проявление ли это гордости или же наоборот, скромности. — Я внимательно слушаю. — Если не считать места Авальда, в зале есть свободные места? — Нет, вождь! — абсолютно, нотку в нотку повторил Хускарл. — Тогда сегодня тебе придётся оберегать двух вождей, — Хускарл поднял голову, осознавая важность поручения, которое получает, и старался показать вождю полную готовность. — Иккинг Карасик, вождь племени Лохматых Хулиганов и наш гость, будет присутствовать на совещании. Ему предоставлено место по левую руку от престола. — Этот чужак? — слегка ошарашено переспросил великан. — Я не вправе обсуждать приказы, но вы уверены, вождь, что он не опасен? — Я ему верю. — Тогда верю и я, — с какой-то кислинкой в голосе сказал Хускарл, но всё же стараясь при этом держаться строго. — Будет исполнено. Атгар пошёл дальше к залу совета, а Хускарл развернулся, подошёл к Иккингу. — За мной! — буркнул он и пошёл догонять вождя. Иккинг резвым шагом двинулся за ним. Все трое поднялись на трибуну. Седовласая женщина, сидящая в кресле справа от трона, улыбнулась Атгару, а сидящий рядом Хлод разговаривал сам с собой, хмуро глядя в сторону. Весь зал находился в ожидании. Хускарл жестом показал Иккингу его место, крайнее каменное кресло слева от трона, и, убедившись, что он сел куда надо, повернулся к остальным. Он начал твёрдо, вкрадчиво: — Таны, храбрые братья, верные сёстры! По приказу вождя Атгара этот совет собран для принятия решения. Сегодня утром на наш остров прибыл чужак верхом на ночной фурии! — эхо удивлённого вздоха прокатилось по залу, но Хускарл продолжил, даже не сделав паузы. — Назвал себя Иккингом Карасиком, вождём племени Лохматых Хулиганов с Олуха. Сказал, что за ним — флот беглецов, лишившихся родного острова. Что скажете, вождь? — Благодарю, Хускарл! — поклонившись вождю, тот вернулся на своё место рядом с Иккингом, Атгар встал на его место и продолжил: — Наши обычаи и заветы наших предков обязывают нас помочь братьям с Олуха в час нужды. Наше поселение способно принять столь неожиданных гостей, и каждый из вас, я надеюсь, тоже, — на одном дыхании произнёс он и, глубоко вздохнув, закончил: — Что скажете, таны? — Скажем, — резко вскочив с места, вмешался Хлод. Встреченный недовольным гулом он, однако, ничуть не растерялся, даже скорее напротив. — Вам не давали слова! — возмутился Хускарл. — Нет, пусть говорит! — отрезал Атгар, заставив Хускарла замолчать, затем снова обратился к совету: — Я даю слово Хлоду Тирифману, моему ближайшему советнику, другу и будущему вашему вождю… — насилу выдавил из себя вождь и, опустив глаза, сел на свой трон. Хлод, разогретый новой волной гнева со стороны части присутствующих, гордо встал на то место, где недавно стояли Атгар и Хускарл. — Вождь наш, как всегда, верно говорит. Но он упустил из вида одну очень важную деталь. Уже несколько столетий таны соблюдают нейтралитет, не вмешиваясь в дела остальных племён архипелага, непринимающих нашего благородного стремления к миру. Их войны и конфликты уничтожают их самих, и те, кто не понимает этого, такие же слепцы, как и тиран истерелов, — испуг овладел большей частью совета при одном упоминании Норберта. Все с каким-то слепым презрением смотрели на Хлода и ещё больше возмущались, что смотрел он в тот момент не на них. Развернувшись, он бросил прямой взгляд на Иккинга, лицо его заиграло ехидными красками. Парень и сам был удивлён. Если Хлод знает Норберта, то он может знать и то, что с ними произошло. Эту мысль Иккинг сразу заклеймил как «страшно подумать», ведь прознай он об этом, таны ни за что бы их не приняли. На одно мгновение Иккингу даже стало стыдно, что он не рассказал об этом сразу, но выбора ему не оставляли. — Можем ли мы жертвовать столетиями мира и процветания, пригревая у себя на груди змею, в любой миг готовую вонзить свои ядовитые клыки в самое наше сердце? Братья, сёстры, таны, внимайте моим словам. Нельзя позволить чужакам свободно разгуливать по нашей земле! — неестественно пафосно сказал Хлод, жестикулируя, размахивая руками в такт произносимого, показывая жестокие фигуры. Особо неприветливые всё ещё гудели к началу этой речи, но под конец наступила гробовая тишина. Никто не решался сказать первое слово. Удовлетворённый такой реакцией оратор, демонстративно закинув плащ на спину, зашагал на своё место. К безмолвному совету вернулся Хускарл. — Да прав он! — выпалил кто-то, дав команду всем остальным к перепалке. — Кто знает, что задумал этот «Икинг»! «Верхом на фурии!», «Как мы можем ему доверять?», «Нашли, кого слушать!», «Он дело говорит!» — только это успел разобрать Иккинг в том шуме и хаосе, что охватил зал совета. Каждый уже, похоже, забыл, что от него требуется, и хотел только одного: возразить соседу. Всё это напомнило Иккингу собрание драконьего клуба, с разницей лишь в том, что вместо одной Астрид и одного Сморкалы, грызущихся друг с другом, вместо одной Забияки и одного Задираки, не отстающих от них, здесь их были десятки. Обычно, если перебранка переходила стадию «небольшая», Иккингу приходилось завершать её старым испытанным способом: кричать во всё горло, чтобы они замолчали. А поскольку сейчас перебранка явно уже перешла эту грань, Хускарл, похоже, тоже знакомый с этим приёмом, также решил им воспользоваться. — Тихо!!! — обрывисто воскликнул он, причём так громко, что всем, кто бы рядом, кроме Хлода, пришлось заткнуть уши. Совет замолк в ту же секунду. Не дёрнув даже мускулом на лице, Хускарл продолжил уже обычным голосом. — Если ни у кого больше нет возражений, мы приступаем… — Есть, — перебила его девушка в плаще. Всё время до этого она спокойно сидела на своём месте, даже в перепалке участие не приняла. — Назовитесь! — Хускарл, ты меня уже много лет знаешь, — она говорила очень быстро и совершенно открыто и Хускарла назвала по имени, что насторожило Иккинга. Сам Хускарл явно был не меньше удивлён. Девушка одним резким движением сняла капюшон. Солнце осветило аккуратно расчёсанные, искусно заплетённые огненно-рыжие волосы, спокойное миловидное лицо, покрытое редкими веснушками, добрые серовато-голубые глаза. Но, переведя взгляд с неё на сидящих на трибуне, парень удивился. Никто из них, похоже, не был рад её появлению. Вождь тяжело вздохнул, повернув глаза в сторону, пожилая женщина бросила грустный взгляд на рыжеволосую, Хлод снова начал что-то бормотать, Хускарл ударил себя по лицу раскрытой ладонью. — Ада, сколько раз повторять, не появляйся здесь во время совещания! — с упрёком и раздражением в голосе окликнул он её. Девушка, показавшаяся Иккингу на первый взгляд весёлой и беззаботной, вмиг сделалась невероятно серьёзной. Проигнорировав Хускарла, она обратилась к совету. — Что же вы? Решаете, как поступить с тем, кому даже не дали ничего сказать, — приняв уверенную позу, закинув волосы назад, сказала она. — Пусть Иккинг сначала скажет нам, чего он хочет, а потом мы решим, как нам лучше поступить. Что скажете? — Детка, послушай! Уже сто двадцать восьмой раз ты врываешься в зал совета без спроса, вмешиваешься без дозволения!.. — с укором начал Хускарл, но седовласая женщина, привстав, остановила его. — Подожди, Хускарл. Ада, хоть я и не могу закрыть глаза на твой дерзкий поступок, здесь я с тобой согласна, — обратилась она к девушке, а затем к вождю: — Что скажешь, Атгар? — И я тоже, — поддержал он её. — Госпожа Алва? При всём уважении… — Хускарл не мог позволить себе возмущение, поэтому говорил несколько «смущённо», — вы одобряете её? — Не одобряю, — спокойно ответила Алва. — Но она говорит правильно. К чему все эти дебаты, если мы даже не знаем, кого решаем принять? — Вождь? — Хускарл, хоть и осознавая бессмысленность этого обращения, потому что знал, что вождь уже принял решение, всё же спросил. — Хускарл, я с ними согласен. — Как скажете, вождь, — покорно подчинился Хускарл, хотя в его глазах так и читалось: «Ну всё, Ада, совет закончится, и я тебе устрою…».