Драконы: Война на Краю

В темноте, в глубоко укрытой от дневного света пластами промёрзшей земли темнице сидел одинокий узник и томно ожидал чего-то. Его глаза уже настолько привыкли к темноте, что самый тусклый и убогий огонёк, судорожно потрескивавший за наглухо затворённой дверью темницы, уже заставлял его щуриться. Оголодавший и замёрзший, узник всё ещё сохранял ясность ума. Под замогильные завывания собственного желудка и прерывистое дыхание, сопровождаемое хоть сколь-нибудь тёплым паром изо рта, он хладнокровно рассуждал. О чём, неведомо было никому, кроме него самого. Его рассуждения прервались внезапно. Как будто внутренний голос дёрнул его в один момент и заставил обернуться. Его взгляд приковала к себе крошечная щёлочка в камне. Маленькая норка, чудом сотворённая чьими-то трудолюбивыми лапками. Там, в толще холодного камня, вдруг засиял огонёчек. Послышался тонкий пронизывающий писк, и из щёлки показался дракончик — детёныш огневиха. Несмотря на то, что узник не знал и не мог знать, который сейчас час, он был уверен, что сейчас именно то самое время, в которое маленький друг приходил к нему и вчера, и позавчера. Драконы — удивительные создания. Безо всяких часов они умудрялись определять время с точностью до мгновения, и всегда были верны себе. Люди на подобное просто не способны. Хотя узник всё ещё дивился тому внутреннему голосу, что так точно подсказывает ему, когда ждать гостя. «Наверное, я уже понемногу становлюсь драконом», — подумал он. Пленный инстинктивно прищурился, глядя на дракончика: маленький комочек света спокойно заполз ему на ладонь. Промерзшие, почти утратившие чувствительность руки дрогнули от внезапного прилива тепла. Узник совершенно не боялся обжечься: малыш не смог бы навредить ему, даже если бы захотел. — Ну, давай, иди сюда, — прошептал пленник. Он приблизил малыша к самым глазам, даже несмотря на яркий свет. Как будто тёплое приятное облачко коснулось его лица. Веки невольно сомкнулись, и в глазах пленного остался только огненно-желтоватый отсвет. — У, мой хороший, — приласкал он дракончика. Тот мило запищал, глядя на друга своими крошечными, как песчинки, глазками. Вдруг из-за двери до ушей узника донёсся звук грубых тяжёлых шагов. С каждой секундой он становился всё громче и всё чётче. Почуяв угрозу, огневих быстро шмыгнул в свою норку, и помещение снова погрузилось в абсолютную темноту. Но было понятно, что ненадолго. Суровые шаги принадлежали никому иному, как Норберту. За ним по пятам, тихо и бесшумно, стараясь даже реже дышать, семенили двое его солдат. Один нёс в руках связку старых ключей. Второй в одной руке держал факел и всеми силами старался, чтобы он не потух, что вполне могло произойти в царившей кругом сырости, в другой — пару кусков зелёного каменного хлеба. — Открывай, — обыкновенно спокойно приказал вождь, когда они оказались у двери. Служака быстро подбежал к самой двери и, перебрав десяток ржавых ключей, воткнул один из них в замочную скважину. Ключ сразу поворачиваться не стал, и воин стал лихорадочно дёргать его вправо-влево, то и дело незаметно поглядывая на вождя, который уже начинал терять терпение. Наконец замок поддался и дверь чуть приоткрылась. Норберт жестом сказал солдату, что более в его услугах не нуждается, и, пока тот рысцой убегал обратно к выходу, вождь схватился за дверную ручку и дёрнул дверь с такой силой, что она могла бы слететь с петель. Норберт вошёл в камеру к заключённому, за ним последовал солдат с факелом и, с презрением взглянув на хлеб, что всё это время нёс в руках, выкинул его в угол крохотной комнатушки. Вождь на мгновение обернулся туда и, едва удержав злобный смешок, обратился к пленному. — Ну что, старик, ждал меня? — поинтересовался истерел. Заключённый даже не повернулся к нему. — Смотри мне в глаза, — холодно потребовал Норберт. Пленный повернул голову и посмотрел на своего тюремщика. В его взгляде не было ненависти. Только печаль… Не глядя нащупав факел, который всё ещё держал в руках его помощник, Норберт выхватил его, и поднёс к лицу старика. Тот, щурясь от яркого света, отвернулся. Истерел усмехнулся. — Боишься света? Как последняя крыса, — слегка пренебрежительно бросил он. — Отвыкнуть от света трудно. Но ещё труднее — привыкнуть к нему снова, — прошептал пленник, однако достаточно громко, чтобы это услышал Норберт. — Хватило смелости подать голос? — чуть изогнув бровь, спросил Норберт. — Твой план провалился, — сказал он чуть улыбаясь. — Вождь Иккинг у нас в руках. И скоро все его друзья присоединятся к нему. — Я не понимаю, о чём ты говоришь, — спокойно сказал старик, понемногу приоткрывая глаза. — Всё ты понимаешь. Это ведь ты организовал тот побег, верно? — так же спокойно спросил истерел. — Ты надоумил девчонку искать помощи у Иккинга. Неужели ты всерьёз надеялся, что они смогут одолеть меня? Я думал, ты не настолько наивен. — Я ничего такого не делал, — ответил пленный. — Тогда с чего это вдруг ты не воспользовался своей свободой? Они все ушли, а тебя поймали там же, на берегу. Надеялся пошпионить? — безразлично, даже слегка скучающе спросил вождь. — Вовсе нет. Просто не хотелось оставлять тебя, — всё так же размеренно произнёс старик. — Ложь, — Норберт прищурился, пытаясь понять, что на уме у пленного. — Не притворяйся, что тебе жаль меня. Это уже не сработает. Ты совсем меня не знаешь. — Знаю, — улыбнулся Хьялмар. — Я знаю тебя, но того, кем ты пытаешься быть, я совсем не знаю. — Не желаешь видеть истины? Твоё право. Но это не позволяет тебе шептать ту ложь, в которую ты сам веришь. Замолчи, — пленный подчинился. В лице вождя он прочитал сомнение. — Запомни, старик: я тот, кто я и есть. Я — Норберт Фальтсон, вождь истерелов. И нет в этом архипелаге того, кто мог бы меня остановить. Ни Иккинг, ни ты, ни твоя новая подружка, — отрезал истерел и, посчитав этот разговор бессмысленным, пошёл прочь. — С чего ты вдруг заговорил о ней? — мягко произнёс Хьялмар. Норберт застыл на месте, будто окаменев. — Хедер, так ведь её звали? — Я имени не спрашивал, — чуть обернувшись, сказал вождь. — Обман — не лучший помощник. — Ты хочешь сказать, что я обманываю тебя? — холодно спросил Норберт. — Не меня, — преспокойно ответил узник. — Меня ты не проведёшь. Обманываешь ты только себя. Пытаешься скрываться за этой маской, но я знаю, что за ней. Вождь истерелов дрогнул. Гнев, так умело сдерживаемый, давил на холодный разум, пытаясь вырваться на свободу, но истерел подавил его. Он вождь, ему нельзя поддаваться эмоциям. Иначе он потеряет самое главное, что должно быть у каждого вождя, и что на деле есть у единиц. — Вдвое урезать питание пленных. А этот сегодня пусть поголодает, — приказал он всё ещё стоявшему рядом воину, о существовании которого благополучно забыл на какое-то время. Исполняя приказ, солдат с отвращением подобрал с пола куски хлеба, которые принёс, и ушёл, только для того, чтобы снова их выбросить. Норберт вышел из тёмной камеры. Послышался поворот ключа в замке, а после быстрый шаг вождя. Хьялмар, немного томно посмотрев на закрывшуюся дверь, снова обернулся к стене и с надеждой взглянул на тёмную норку. — Иди сюда. Он ушёл, — позвал он огненного малыша. Дракончик откликнулся и, с ужасом пополам с любопытством выбравшись из своего убежища, подлетел к пленнику, — Иккинг здесь, в крепости. Ты знаешь, что делать, — спокойно сказал старик. Дракончик кивнул. — Тогда лети… малыш, — улыбнулся Хьялмар и, проводив улетающего друга, устремил взгляд в темноту.

***

Иккинг вздрогнул — пощёчина заставила его очнуться. В ушах всё ещё звенело, но боль уже почти прошла, хотя затылок по-прежнему намекал о свежем синяке. Парень осмотрелся вокруг: он лежал на деревянной доске в трюме незнакомого судна. Его со всех сторон окружали солдаты истерелов, и один в данный момент навис над ним, внимательно разглядывая.  — Проснулся, наконец! — громко, словно нарочно надеясь оглушить парня, сказал он и, нахмурив брови и пощипывая свою небрежно отпущенную бороду, отступил на несколько шагов. — За мной! Не будем заставлять вождя ждать! — сказал он стоящим рядом истерелам и когда те, схватив Иккинга, поставили его на ноги, жестом велел следовать за ним. Солдаты, крепко удерживая руки парня, повели его вперёд. Иккинг не сопротивлялся: он понимал, что в этом нет никакого смысла. Стараясь не обращать внимания на порой чрезмерную грубость своих конвойных, он разумом на короткое время перенёсся отсюда обратно на остров Танов. Он проиграл, думал он, и теперь их драконы достанутся Норберту, а драконы всадниц погибнут. Прямо перед ним, живее и прекраснее, чем когда-либо в его снах, стояла Астрид, всё ещё обнимая и поглаживая уже безжизненную, холодную чешую… Иккинг словно подошёл к ней ближе. Он видит слёзы, стекающие с лица воительницы, такие настоящие и искренние, он ощущает в руке её дрожащие ладони… С корабля солдаты повели его внутрь крепости: осмотревшись вокруг, Иккинг сразу понял, что они находятся на небольшом острове. Прямо за его спиной находился причал, переполненный боевыми кораблями со знакомыми парусами: огромный голубой дракон, призывающий шторма. Перед ним возвышался бастион: каменные ворота были далеко вдавлены в стену и в окружении полновесных каменных башен в одночасье превращались в пасть жестокого зверя. И эта пасть была готова проглотить Иккинга. Проведя пленного под аркой, с двух сторон замкнутой железными решётками, между которыми, оставаясь над головами солдат, находился механизм, обрушивающий на головы врагов, которым не посчастливилось оказаться в этой ловушке, тонны кипящего масла и подожжённого геля кочегаров. Любой, кто неугоден вождю истерелов, оказывался в этом кипящем бульоне. Даже солдаты истерелов, проходя под воротами, то и дело оборачивались и с опаской поглядывали на этот механизм, как будто он мог прикончить их собственноручно. Внутри крепость представляла из себя один большой военный лагерь. Отовсюду летели стрелы, везде звенели мечи и топоры, отовсюду слышались яростные крики впадающих в боевое безумие истерелов. От этого крика даже храбрейшему из викингов стало бы не по себе, думал Иккинг. Снова глубоко погрузившись в свои мысли, парень и не заметил, как их привели ко входу в подземелье. Хотя Иккинг и не знал этого точно, но был уверен, что его ведут именно туда. У входа он заметил человека: ту самую женщину, которая и поймала его на острове. Её лицо снова скрывал капюшон, но холодный зелёный глаз, только и заметный под ним, налился злобным удовлетворением. — Быстрее, ведите его внутрь! — холодно приказала она. — Вождь уже ждёт! — Вы слышали приказ! Вперёд! — прикрикнул командир на своих подчинённых, и те, крепче обхватив парня, толкали его дальше. Иккинг послушно шёл за ними, ожидая встречи с ним — с Норбертом Безумным. Чем глубже они спускались, тем холоднее становилось. Изо рта солдат повалили пар, один из них задрожал, но не выпустил пленника. Иккинг этого холода будто совсем и не чувствовал: его сковал другой, куда более страшный холод, который приносило ему осознание случившегося: он в плену у Норберта. Его уже не раз ловили и бросали за решётку в прошлом, но никогда ещё это не ставило под угрозу существование его друзей и его племени. Теперь, когда он стал вождём, он не может позволить себе попадаться. Но всё же попался. Иккинг снова видел перед собой Астрид. Он видел, как она смотрит в пустоту, потерявшая всё, что у неё было: своего дракона, своих друзей… и его. Наконец, вот он, стоит прямо перед ним — в небольшой комнате, где горел очаг, вероятно, чтобы хоть как-то развеять холод подземелий. Норберт стоял к Иккингу спиной, задумчиво смотря на танец огня, сложив руки за спиной. На мгновение промелькнула мысль о том, что этот человек вряд ли бы развернулся спиной к врагу, пусть и столь миролюбивому и честному, как Иккинг. Но тут истерел мог позволить себе расслабится. На этот раз он в своей крепости, в окружении своих верных воинов, в любую секунду готовых исполнить роковой приказ. Сам же Иккинг связанный, скованный. Ударом кулака в спину солдат велел парню склониться. — В этом не было необходимости, — вождь, не оборачиваясь, махнул рукой, и воины сделали шаг назад от пленного. Иккинг поднял взгляд на истерела. — Как тебе моя крепость? — спокойно спросил Норберт. — Где я? — сохранив несокрушимость в голосе, спросил Иккинг, слегка дёрнув плечами, немного затёкшими за время, пока его волокли сюда. — Форт Купраниум, — коротко ответил истерел. — Зачем вы привели меня сюда? — спросил Иккинг, поднявшись на ноги. — Я не подпишу ваш договор, что бы вы не придумали! — Договор? — переспросил, изобразив удивление, Норберт, чуть оборачиваясь так, чтобы одним глазом видеть Иккинга. — Нет, друг мой, — Норберт задумался на мгновение, чуть отведя взгляд в сторону. — Знаешь, давай поговорим, как друзья, а не как враги. Если хочешь, я могу снять всё это, — истерел неопределённо махнул рукой на путы. — Друзья? — с сомнением переспросил Иккинг. — Мы не друзья, и вряд ли ими будем. — Очень жаль, Иккинг. Мы очень похожи, — задумчиво молвил Норберт. — И в то же время мы разительно отличаемся. Я признал это, и надеюсь, ты тоже признаешь, — вождь истерелов посмотрел на одного из бойцов, и указал на путы. — Но… — хотел было возразить воин, на что вождь усмехнулся. — Мы там, откуда не выбраться без посторонней помощи. Всего два выхода. Тот, через который тебя привели, Иккинг, — он посмотрел в зелёные глаза парня. — Но там ты не пойдёшь. Сотни викингов таки сумеют остановить тебя, сколь искусным воином ты ни был бы. А другой путь проходит через все подземелья, где тоже воинов не мало. Так что даже не думай сбежать, — и вновь посмотрел на воина. Тот понял, что, если не исполнит приказ, его тут и убьют, потому поспешил заняться путами Иккинга. — С такими, как ты, я не веду переговоров! — твёрдо сказал Иккинг, лишь только ему освободили руки. — Не будешь говорить? Значит, предпочтёшь слушать? — лукаво поинтересовался Норберт. — Твоё право. Только не здесь. Слишком уж много… посторонних ушей, — вождь бросил слегка презрительный взгляд на стоящих рядом солдат. Истерелы, даже будучи не самыми сообразительными в архипелаге, обомлели и чаще задышали. — Капитан! — Что, вождь? — встрепенулся их командир. — Отведи-ка нашего… гостя, ну, скажем, в камеру пыток, — невероятно спокойно, будто бы это и не приказ вовсе, а вежливая, ненастоятельная просьба, произнёс вождь истерелов. — Быстро, — добавил он пол-ртом в конце. Солдаты, быстро придя в себя, сократили дистанцию до парня и хотели снова схватить его, но вождь жестом остановил их. Иккинг, чувствуя явное превосходство противника, послушно пошёл вперёд. Норберт размеренно следовал рядом с ним.  — Не бойся, тебя я пытать не буду.  — А я и не боюсь! — возразил Иккинг.  — Напрасно, напрасно. Не будь ты таким… особенным, что ли, тебя бы ждала страшная судьба, — всё так же вызывающе спокойно сказал вождь.  — А что, это настолько страшно?  — О, мои пытки настолько ужасны, что если ты умрешь в начале, можешь считать себя счастливцем, — похвалился истерел. — Представляешь, большинство просто не выдерживали и сходили с ума. Нет, твоя голова нам ещё пригодится. Пока что. А, вот мы и пришли, — в толще мёрзлого камня показалась маленькая деревянная дверь с крошечным решётчатым окошечком. Именно туда они и шли. Солдат истерелов открыл дверь своим ключом и пинком дал Иккингу понять, что он должен зайти туда первым. Парень подчинился и, войдя в маленький проход, оказался в одном из самых жутких мест, в которые он когда-либо попадал: со всех сторон его окружали всевозможные адские машины, придуманные изощрёнными умами для причинения жуткой боли. Различные механизмы для растягивания, вспарывания и дробления костей. Один вид подобного бесчеловечного применения механики вызвал бы отвращение у любого, а, поскольку Иккинг и сам был механиком, он понимал, как и что должно работать, понимал, зачем нужен каждый из этих аппаратов боли, но даже представлять не хотел, что испытывает человек, которому не посчастливилось оказаться здесь… Иккингу велели сесть напротив стола, усеянного ножами и точилами для них, и приковали к стулу цепью так, что он не мог пошевелиться.  — Отлично, — сказал Норберт. — Как только постучу три раза, можно заходить. Поняли? — солдаты, кивнув, вышли из комнаты (от которой у них, похоже, тоже мурашки по коже пробегали). Норберт подошёл к столу и, опираясь на него, посмотрел на своего пленника.  — Удобно? — цинично спросил он.  — Не очень, — ответил парень. Истерел только усмехнулся. — Зачем я здесь? Я всё уже сказал!  — Ты в этом уверен? — поинтересовался Норберт. — Мне так видится, что далеко не всё.  — Зачем я вам нужен? Если хотите меня убить, не тяните! Оставляете мне жизнь, зачем?  — Понимаешь, Иккинг, у тебя есть то, чего у меня пока что нет, — просто ответил тот.  — И что же это?  — Подумай: у меня есть армия, есть армада, но у тебя есть драконы, — пресно ответил вождь истерелов. — Более того, у тебя есть вожак драконов. Твоя ночная фурия.  — Беззубик! — парень снова попытался вскочить, но цепи крепко удерживали его. Норберт стоял всё так же смирно. — Где он?  — Позже. Иккинг, ты же тоже вождь и прекрасно понимаешь, в какое затруднительное положение ты меня ставишь, — холодно сказал Норберт, потирая подбородок. — Ты ведь понимаешь, что я не смогу спокойно уснуть, пока хоть один из членов твоей шайки на свободе. Но с другой стороны… Истерел, спокойно отвернувшись, подошёл к противоположной стене, увешанной трофеями, в основном, черепами самых разных драконов. Осторожно он снял самый маленький из них и, манерно держа его одной рукой, вернулся к столу. — Скажи-ка, кто это? — Страхожор, — ответил Иккинг. — А что тебе известно о страхожорах? — парень задумался. Ещё раз посмотрел на череп: круглый, словно солнце, он смотрел на него своими пустыми глазницами. — Не знаешь? Ну так вот, страхожоров по праву считают одной из самых опасных стай в архипелаге. А всё потому, что они прекрасно чувствуют друг друга на расстоянии. Куда приходит один, туда сразу же подтянутся и остальные. Но это же стало и их слабостью. Стоит одному попасться в сети, остальные сразу же бросятся туда же, — ехидно закончил вождь истерелов и поставил череп на стол. — Теперь всё понял? — Понял, — неохотно признался Иккинг. — Значит, ты согласен оказать маленькую услугу одной моей знакомой? — Нет! — твёрдо ответил Иккинг. Улыбка с лица Норберта сразу исчезла. Он быстро подошёл к двери и трижды постучал. Дверь открылась и на пороге показался командир.  — Похоже, он ещё недостаточно созрел для откровенного разговора. Уведите его и заприте в самую тёмную камеру, — обыденно приказал истерел. — Но… вождь? — Что ещё такое? — Самая тёмная камера… ну… занята, — в недоумении произнёс воитель. Норберт схватился ладонью за лоб.  — Ну так посади его во вторую самую тёмную камеру! — абсолютно разочарованно сказал он им. — Нет, ну с кем приходится работать? — издевательски спросил он у Иккинга, когда того уже отвязали и, подталкивая в спину, вывели из комнаты и повели дальше, вглубь крепости…

***

Собрав столько, сколько они могли себе позволить, драгоценной травы, всадники нагрузили корзинами всех имеющихся в их распоряжении драконов, кроме Розы Ветров. Ада и Рыбьеног кое-как уговорили Хускарла позволить разнокрылам помочь им, хотя тот и выражал свои опасения на их счёт. Он ещё раз напомнил Аде о её боевом шраме, который остался у неё с прошлой встречи с ними, и согласился только при условии, что она не будет подходить близко. — Адамина Норманн, ты не заведёшь себе дракона, пока я отвечаю за твою безопасность, — не принимая никаких возражений, объявил он. Ада, хотя и была недовольна, всё же согласилась. Сейчас жизнь бедных хвостоколов и жизнь Розы Ветров намного важнее, решили они с Рыбьеногом. Наконец, процессия тронулась. Ада, как и раньше, шла впереди, только уже вместе с Рыбьеногом. Они, как обычно, что-то с неподдельным интересом обсуждали. Но от наставнического удовлетворения Рыбьенога, как и от горящего искренним восторгом взгляда девушки, ничего в тот момент не осталось: они оба были взволнованы. Страх за дракона, пусть даже и не своего, не позволял ни одному выдавить из себя даже улыбки. Роза Ветров слабела буквально на глазах. Хедер и Хускарл вместе помогали ей идти, и девушка изо всех сил старалась подбодрить своего дракона, но ей не удавалось даже успокоиться самой. Ещё несколько минут пролетело в напряжённом молчании. Ада и Рыбьеног заметно сбавляли шаг, потому что видели, что Роза Ветров за ними не поспевает. Но, даже несмотря на это, дистанция всё равно увеличивалась, а несчастный дракон полз всё медленнее. Наконец она, изнеможенно взвыв, остановилась и упала. Хускарл, Хедер и подбежавшие Рыбьеног и Ада склонились над ней. Зеленоглазая с надеждой посмотрела на Ингермана, как будто тот мог что-то чудесным образом сделать, хотя и знала, что это не так. Парень разочарованно покачал головой. — Дальше она идти не сможет, — грустно подтвердил он. Хедер всё ещё с надеждой посмотрела на всех собравшихся, молясь про себя, чтобы они смогли сделать что-то, и не пришлось бросать дракона. Ада подозвала жестом своих новых друзей. Стоило ей только свистнуть, к больной на помощь поспешили два разнокрыла. И без того нагруженные тяжеленными корзинами с травой, они подхватили Розу Ветров. Хускарл, молниеносно отреагировав, прикрыл собой девушку, когда драконы подлетели к ней, но Ада, решительно обойдя его, вышла вперёд. Хедер про себя поблагодарила её и тихо продолжила дорогу, томно шагая рядом с Хускарлом. — Вам холодно? — заботливо поинтересовался мужчина. — Нет, — снова всхлипнув, произнесла девушка. — Тогда почему вы дрожите? Неужели, это всё действительно… из-за дракона? — в голосе Хускарла чувствовалось искреннее удивление, но с уважением и лёгким трепетом, каким бывает удивление младенца при виде необъятного мира. — Роза Ветров… я просто не могу поверить, — с дрожью в голосе произнесла Хедер. — Я не должна была позволить… этому случиться. — Вы не виноваты, — понимающе ответил Хускарл. — Все мне так говорят. Все и всегда, — Хедер сразу вспомнились и Иккинг, и Хьялмар. Они оба были так добры к ней, и обоих сейчас рядом нет. Иккинг улетел, а где сейчас Хьялмар, она и не знала. Неужели она больше никогда его не увидит? Эта мысль впервые посетила её после того злосчастного вечера. — Но я уже начинаю сомневаться… Сколько людей уже жертвовали собой из-за моих… моих ошибок. Если бы я не была такой глупой, многого можно было избежать. — Каждый, на ком висит тяжёлое бремя, всегда считает виновным себя, — обыкновенно монотонно сказал Хускарл. — Может, это и к лучшему. — Не всегда. Признать вину — не значит искупить её. — Тогда как это сделать? — настойчиво спросила Хедер. — Что это значит? — Я не знаю. Алва всегда повторяла это раньше, когда вождь принимал важные решения, — без тени смущения произнёс Хускарл, и с какой-то иронией в голосе закончил: — Я слышал это столько раз, но так и не понял сути. — Так и не поняли? — переспросила Хедер. — Нет. Наверное, мне никогда не приходилось принимать важные решения. Я исполнитель, функция. И вполне доволен этим. Бремя власти не по моим плечам, — закончил Хускарл. Хедер едва заметно улыбнулась, но, если бы не была в таком состоянии, как сейчас, это даже могло показаться ей забавным: плечи у Хускарла были размером со скалу, рука толщиной с вековое дерево и мускулы железные. И тот факт, что что-то может быть ему не по плечам, казался Хедер абсурдом. Но тан настолько искренне произнёс эти слова, что не поверить было невозможно. — Мы на месте! — крикнула Ада находящимся в конце колонны. Из-за деревьев показался купол Цитадели: огромное каменное строение, величественное, даже будучи окруженным непроглядым лесом, возвышалось над скалами. Стены были уже практически восстановлены, хотя местами ещё оставались трещины и даже большие дыры. Но умелыми руками новых обитателей их становилось всё меньше. Между высокими сваями, сколоченными для починки крыши, и землёй то и дело летали драконы, самым заметным из которых был, конечно, Грозокрыл. Гордо размахивая двумя парами своих крыльев, он вместе с Валкой быстрее всех поднимал дерево и камень работягам наверх. Но стоило только нашей колонне показаться из леса, дракон тут же приземлился и Валка, уже успев понять, что что-то произошло по грустным лицам Ады и Рыбьенога, подбежала к ним. — Вы собрали полесник? — настороженно спросила она. — Собрали, — без обычного энтузиазма ответила Ада. Валка в недоумении снова оглядела всадников, надеясь найти причину их беспокойства. В этот момент из леса вышли и Хедер с Хускарлом, а за ними драконы — Сарделька и разнокрылы, несущие на себе Розу Ветров. Едва увидев подобную картину, всадница подбежала к Хедер. — Что случилось с Розой Ветров? Её ранили? — явно встревоженная не меньше остальных спросила Валка. — Она ослабла, у неё жар… — безжизненно ответила Хедер. — Похоже, она тоже заболела. — Этого я и боялась, — вздохнула всадница. — Не она одна. — Что? Кто? Ничего не отвечая, Валка проводила наездников внутрь. Ада с Рыбьеногом сразу занялись разгрузкой: нужно было как можно скорее выжать сок из полесника и помочь больным драконам. Хускарл присоединился к ним. Хедер, пораженная известием о других больных, молча следовала за Валкой. В главном зале, рядом с недвижимо лежащими хвостоколами, была и Громгильда. Едва подавая признаки жизни, змеевик тихо стонал и подёргивался от прикосновений отчаявшейся хозяйки. Астрид стояла рядом и заботливо гладила и успокаивала дракона.  — Астрид! — окликнула Хедер подругу. Девушка обернулась. В её глазах, полных грусти, промелькнула искорка надежды, но, будто вспышка в небе, исчезла. Астрид и Хедер подошли ближе друг к другу и неохотно звякнули наручами. — Привет, Хедер. — Громгильда? — обескураженно произнесла девушка. — Она заболела. Иккинг боялся не зря, — призналась златовласая. На её глазах разнокрылы принесли в зал Розу Ветров и положили её рядом с Громгильдой. — И она тоже? — спросила Астрид. Хедер горько кивнула.

***

— Ада, — позвала зеленоглазая. — А ты не знаешь, где на острове можно найти… морских слизней? — немного покраснев, спросила она. — Для Розы Ветров? — спросила Ада. Хедер удивленно взглянула на неё, — Атлас Драконов, том второй, страница сто двадцать пятая. Шипорез, привычная еда, — пояснила она. — Ты все это наизусть учишь? — Рыбьеног говорит, у меня хорошая память, — девушка улыбнулась. — Конечно, знаю. Вон там, за скалой, есть выход на пляж с песочной губой. Там довольно мелко, и я точно помню, что там были морские слизни. — Спасибо! — поблагодарила Хедер Аду и бросилась бежать. Ада между тем уже поощрила новых друзей заслуженной наградой. Для такого дела Валка пожертвовала четыре корзины рыбы из бесценного запаса наездников. Хотя преподнести этот подарок лично рыжевласая так и не смогла: Хускарл всё же настоял на своём, и драконов пришлось кормить Валке. Однако взамен потраченных припасов невероятно быстро привезли новые. Из деревни Танов по приказу вождя доставили два десятка коробов, доверху наполненных диковинной рыбой, овощами, каких викинги никогда не видели, и мясом яка, кабана и курицы. Особенно огромным был короб с курятиной. Решив хоть чем-нибудь приободрить расстроенных всадниц, Валка сразу отдала этот короб Астрид. — Побалуешь хотя бы бедняжку Громгильду чем-нибудь, — ласково сказала она. Златовласая от души поблагодарила наездницу и, подняв огромную корзину, понесла её в стойла, куда было решено перенести всех больных драконов. Хедер вернулась через несколько часов в покрытой водорослями экипировке, с илом на лице и руках и с двумя полными вёдрами морских слизней. Она выглядела как никогда изнеможденной и буквально валилась с ног от усталости. Она уже настолько привыкла летать, что длительный поход через горы пешком был для неё серьёзным испытанием. Но, даже изнемогая и падая, она казалась довольной. Наконец-то она могла порадовать Розу Ветров её любимым лакомством, особенно сейчас, когда она болеет. Девушка отнесла свою добычу в стойла и закрылась там вместе с Астрид. Весь оставшийся день они почти не выходили оттуда. Взяв с собой только полесник и угощения для больных друзей, они ни на шаг от них не отходили. Хедер не могла даже заняться ужином, и добровольцем вызвалась Ада. Больше часа она сидела у очага, искренне стараясь справиться с поставленной задачей. Получившийся в итоге результат даже превзошел её ожидания: краснобокая рыба приятно благоухала и даже овощи были не слишком сильно переварены. Голодные всадники сразу же набросились на рыбу, и почти всю её съели в первые же несколько минут. Овощи почти полностью съел Рыбьеног и даже похвалил Аду. — А что это за рыба? — полюбопытствовала Валка после ужина. — Никогда такой не видела. — Мы их называем красноперами, — просвятила всадницу Ада. — Они проплывают мимо нашего острова по тёплому течению два раза в год. Очень ценная добыча для рыбака. Девушка ещё раз оглядела собравшихся: близнецы, прикончив свою красноперую рыбу, принялись и за овощи. Но вместо того, чтобы есть их, они принялись выяснять, росли ли они когда-то на дереве или их ловили в море, как рыбу. Сообщение Ады о том, что их вырастили в огороде, весьма шокировало близнецов. Тем временем Сморкала, нещадно чавкая, поглощал второго краснопера, пока рядом с ним на столе стояли две одинокие плошки. Ада до самого конца ждала, что девушки всё-таки придут на ужин, и не только не спешила убрать предназначенные им тарелки, но и честно положила в каждую из них еды. Но время шло, весь остальной ужин, кроме пары совсем непригодных в пищу овощей уже был съеден. Доев свою порцию, Сморкала дважды покушался на порцию Хедер, что, впрочем, не мешало ему ворчать, что Аде не стоило поручать ужин. Наконец, когда почти все разошлись, Ада, уже замечая жадную улыбку на лице Сморкалы, решительно подошла к столу и загородила собой оставшуюся еду. — Я отнесу это в стойла Астрид и Хедер, — сказала она твердо. Сморкала хмыкнул, Валка одобрительно кивнула. Ада взяла плошки и медленно вышла из обеденного зала. Войдя в комнату, оборудованную под стойла, Ада подошла сначала к Хедер, потом к Астрид и рядом с каждой поставила их тарелку. Обе были заняты одним и тем же и не сразу заметили гостью. Хедер, все ещё чумазая и грустная, методично растирала шкуру своего дракона соком полесника, пока та с аппетитом поедала собранное для неё угощение. Астрид точно так же натирала кожу Громгильды, но та почему-то отказалась от принесённой курицы. Хозяйка несколько раз уговаривала её поесть, но та всякий раз фыркала и отворачивалась. — А, это ты, — сначала слегка вздрогнув, сухо произнесла Астрид, когда заметила Аду. — Иккинг всё ещё не вернулся? — Ещё нет, — ответила Ада, поставив плошку с едой рядом с корзиной полесника. — Как она? — обеспокоенно спросила она, взглянув на Громгильду. Астрид, не ответив, снова взяла из короба целого цыпленка и протянула его своему дракону: — Давай, это твоё любимое, — приложив все усилия, чтобы улыбнуться, сказала девушка. Но Громгильда снова отказалась. Астрид, тяжело вздыхая, положила угощение обратно. — Чего это она привередничает? — Не знаю. Раньше так любила, а теперь нос воротит, — разочарованно протянула златовласая. — Ну давай, поешь хоть что-то, — Астрид взяла одну из рыб, которые принесла ей Ада, и снова протянула змеевику, но снова получила отрицательный ответ. — Не понимаю. — Может, она просто потеряла аппетит из-за болезни? — предположила Ада. — Так бывает. — Может быть, — согласилась девушка и, грустно взглянув на заходящее солнце, задремала. — Иккинг, ну где же ты…