Мелкий, ты меня убиваешь

POV Питера: Прошел уже месяц с нашего с Недом Потрясающего приключения, как мы его прозвали. Я однажды упомянул это прозвище при Тони, и в мгновение ока он трансформировал свои часы в перчатку и отвесил мне два жгучих шлепка. Не знаю, кто из нас был в большем шоке, но он определенно пришел в себя быстрее и предупредил, что, если я еще хоть раз назову свою идиотскую выходку «Потрясающим приключением», то мой зад окажется еще более воспаленным, чем в прошлый раз. Я сказал ему, что это просто шутка, но он только строго пригрозил мне пальцем, назвав это полной херней. «Куда, черт возьми, девалось его чувство юмора?» - гадал я, обиженно надувшись, когда он отправил меня в свою комнату заниматься домашней работой. Когда это известный бунтарь Тони Старк превратился в такого скрягу? Ну, хотя бы в школе дела стали получше, по крайней мере, в социальном плане. После того, как Флэш столкнулся с нами в полицейском участке, наш статус в школе несколько повысился. Теперь мы были не просто самыми занудными задротами в школе полной задротов - мы стали бунтарями. Мы прогуливали занятия, мы сбежали из дома, и нас арестовали. Флэш теперь с каким-то даже уважением смотрел на нас, и ни разу с того дня не называл меня «Пенис Паркер». Мы не стали друзьями или типа того, но он прекратил травить меня… по большей части. Но должен признать, эта новая популярность оказалась не только классной, но и раздражающей. Глупый Флэш постоянно заговорщицки нам ухмылялся, словно знал о нас что-то особенное, хотя на самом деле он не знал абсолютно ничего. Многие расспрашивали у нас подробности того, за что нас арестовали, почему мы сбежали, и чем мы занимались, пока нас не было. Мы с Недом давали какие-то неопределенные ответы, но, казалось, люди все равно хотели тусоваться с нами. Добавьте сюда тот факт, что никто не забыл, что я лично знаю и работаю на Тони Старка. Так что следом посыпались вопросы о том, как я с ним познакомился, что я делаю для него и встречал ли я когда-либо других Мстителей. И хотя студенты, казалось, были в восторге от наших с Недом проделок, учителя с ними были не согласны. Они смотрели на нас обоих с разочарованием и осуждением. Их снисходительность и понимание, которые они проявляли ко мне после смерти тети, стремительно испарились; с этого момента, по отношению к нам, они перешли к решительным действиям. После нашей встречи с учителями все стало только хуже, потому что теперь они знали, кем были мои опекуны и были в курсе, что эти самые опекуны очень интересуются моими школьными успехами. Достаточно будет сказать, что теперь за мной как коршуны наблюдали не только учителя, но и одноклассники; и от этого я чувствовал давление. Я так хотел, чтобы все стало как раньше. Я хотел снова стать лузером, которого все игнорируют. Стать тем учеником, которого учителя любят и которому доверяют. Ну, по крайней мере, со мной была ЭмДжей. Она, как и Нед, явно была послана мне богами. Я признался ей, почему я сбежал, избегая упоминаний о Человеке-пауке, разумеется. Она все поняла, однако это не помешало ей отвесить нам с Недом по подзатыльнику за то, что мы были такими идиотами. К несчастью, она считала, что то, что сейчас происходило с нашими учителями и одноклассниками, было скорее забавным, чем раздражающим. Мой домашний арест в итоге продлился три недели, и это было почти невыносимо. С другой стороны, у меня было время, чтобы подтянуться по всем предметам и исправить мои оценки, и это очень сильно порадовало моих опекунов и учителей. Очень медленно я работал над тем, чтобы снова вернуть их доверие. Получив разрешение снова выходить в костюме Человека-паука, я почувствовал невероятное облегчение. Было так приятно снова проноситься по городу, помогать людям и отвлекаться от стресса, постоянно преследующего меня из-за необходимости хранить столько секретов о своей жизни. Еще одним плюсом того, что я больше не был под арестом, стало то, что я мог беспрепятственно ездить на базу Мстителей. Там мы вместе с Наташей и Роуди решили научить Вижна играть в видео игры, и в итоге были ошеломлены, когда он немедленно победил нас всех. После этого Наташа, хитро ухмыльнувшись, предложила сыграть в Твистер, где к концу игры остались только я и она. Наше противостояние вышло довольно напряженным, и, в конце концов, Наташа победила, но только потому, что она всю дорогу смущала меня, пока я не сделал ошибку. Я обвинил ее в жульничестве, но она только улыбнулась и снисходительно потрепала меня по голове. Я почувствовал непреодолимое желание ответить ей, но решил сдержать свое искушение при себе, когда кинул быстрый взгляд на Тони и Хэппи, которые резко покачали головами и замахали руками. Тони и Пеппер сдержали свое обещание, и проводили дома больше времени, что чаще всего было просто замечательно. Я получше познакомился с Пеппер, узнал, за что Тони полюбил ее так сильно, и как она стала единственным человеком, который может контролировать этого мужчину. Она была забавная, умная, с ней так легко было разговаривать, и она даже помогла мне разыграть Тони. Это был совершенно детский розыгрыш, но она полностью отдалась ему, и это стало для меня настоящим шоком! Пеппер взяла на себя всю первую часть розыгрыша, облив Тони медом с ног до головы, едва он вышел из лифта, после чего я, с помощью фена, покрыл его тысячами разноцветных перьев. Тони, совершенно оглушенный, несколько секунд осматривал себя с ног до головы, выкашляв по ходу парочку перьев. Мы с Пеппер просто умирали со смеху, и к моей радости, Тони присоединился к нам. Когда мы умудрились хоть немного успокоиться, он начал носиться за нами по всей комнате, без труда поймав взвизгивающую от восторга Пеппер. Как только она сама оказалась покрыта добрым слоем меда и перьев, они оба переключились на меня. - Никаких супер-способностей! – крикнула Пеппер, когда я запрыгнул на потолок. Я обиженно надул губы и, отвлеченный тем, что Пеппер пыталась столкнуть меня вниз с помощью метлы, не заметил, как Тони вскочил на стол и, подпрыгнув, схватил меня и вместе со мной приземлился на пол. - Попался, Паучонок! – воскликнул он триумфально, и мы оба с кряхтением свалились на пол. Секундой позже появилась Пеппер и обильно полила нас еще большим количество меда. - Аааа! – завопил я одновременно с криками Тони: - Где, черт возьми, вы взяли столько меда?! Я не остался в долгу и, схватив мешки с перьями, бросил один Тони, и мы оба вывалили на Пеппер все содержимое. Этот дурдом продолжался еще целый час: мы носились по квартире, бросая друг в друга мед с перьями, а также подушки, шоколадный сироп, зефир, сырую и готовую пасту (за что, Тони?), кетчуп, мороженое и все, что попадалось под руку. К концу вечера в нашем пентхаусе не было ни одного чистого уголка, а мы были покрыты всевозможной едой. Лежа на полу, задыхаясь от усталости и восторга, я не мог перестать думать о том, как сильно я люблю эту семью. К сожалению, такое блаженство не могло продолжаться вечно. Может я просто неудачник, но, казалось, я не могу долго продержаться без неприятностей. Хотя иногда оно того стоило… по крайней мере так убеждал я себя, сидя в кабинете директора в ожидании Пеппер. Хорошо, что в этот раз дома была она, а не Тони. Ее, может, и не обрадует то, что я натворил, но она хотя бы не будет ругать меня так сильно, как Тони, и уж точно, ей даже в голову не придет надрать мой зад. Итак, вы, наверное, интересуетесь, почему я оказался здесь? Драка. Да, я, Питер Паркер-Старк ввязался в драку в школе, и я даже не мог оправдаться тем, что был пьян. И с кем же я подрался? С Флэшем? Неа, хотя до недавнего времени он был единственным человеком, с которым я когда-либо мог бы захотеть подраться. Нет, я подрался с парнем, с которым раньше мы вообще почти не пересекались. Его звали Тедди Майерс, но, как и Флэш, он предпочитал, чтобы к нему обращались по прозвищу. В отличие от Флэша, однако, у него было абсолютно нелепое прозвище - Медведь. Да, вы не ослышались. Медведь. Что за идиотская кличка. Когда Флэш, по большей части, отстал от меня, этот болван, казалось, почувствовал себя оскорбленным моей внезапной популярностью, а в особенности тем, что я работаю со знаменитым Тони Старком и стажируюсь в Старк Индастриз. Почему это так сильно его взволновало? Да потому, что он подавал заявление на стажировку в СИ уже не один раз. Он в выпускном классе, лучший ученик на курсе. Капитан футбольной и бейсбольной команд. Его девушка – руководитель группы поддержки. Классический красавчик, самый популярный и богатый парень, который добился успехов не только в спорте, но и в учебе. А еще он был первоклассным задирой, прямо как Флэш, но поскольку я был всего лишь десятиклассником, у него не было причин приставать ко мне. И до недавнего времени так оно и было. Он начал с того, что попросил меня замолвить за него словечко перед Тони, или, хотя бы, в СИ. Я отказал. Я уже был наслышан о его репутации, и я не хотел лично ручаться за кого-то вроде него. Разумеется, я не сказал этого Медведю (хахаха, какое же тупое имя!). Однако, мой отказ не отпугнул его. Он продолжил докучать мне, умолять, угрожать, так что, в конце концов, я просто не сдержался и выпалил, что если после четырех лет подачи заявлений его до сих пор не пригласили на стажировку, значит вне зависимости от того, что я скажу, это не восполнит те качества, которых ему, по видимому, не хватает. Думаю, не нужно пояснять, что он не оценил мои мудрые слова. Ну а поскольку он был хулиганом, он стал нападать на меня. Мне как будто пришлось иметь дело с более крупным, подлым и опытным Флэшем. Он не разменивался на глупые детские клички типа «Пенис Паркер». Он сразу приступил к подножкам и пинкам, причем доставал он не только меня, но и Неда. Как и вся школа, он был в курсе смерти моих дяди и тети, и не гнушался того, чтобы использовать это против меня. У Флэша были границы. Да, он был задирой, но он никогда не осмеливался трогать мою семью. По правде говоря, он даже высказывал соболезнования после смерти каждого из них. Но как я уже сказал, Медведь (окей, я просто не могу продолжать называть его этой глупой кличкой) – Тедди абсолютно без зазрений совести отпускал шуточки по поводу их смерти. Он сказал, что они погибли из-за меня. Сказал, что вероятно они умерли от стыда за то, что их племянник такой педиковатый лузер. Сказал, что вероятно они всю жизнь жалели о том, что взяли меня к себе, и что я, несомненно, разрушил их жизни. Черт, да мои настоящие родители, наверное, просто сфальсифицировали свою смерть, чтобы избавиться от меня, потому что они больше не могли меня выносить. Я могу стерпеть, когда меня обзывают. И могу стерпеть грубые толчки; но я не могу стерпеть, когда обижают Неда, и уж точно я не могу стерпеть, когда смерть моей семьи используют против меня. Но что причиняло мне боль больше всего, так это то, что я действительно обвинял себя в смерти дяди Бена и тети Мэй. Это продолжалось всю последнюю неделю, и я просто не мог больше терпеть. Я годами справлялся с травлей Флэша, испытывая только раздражение, разочарование и ярость; но это никогда не становилось настолько невыносимым. И настолько болезненным. Конец моему терпению пришел сегодня, когда в перерыве между вторым и третьим уроками Тэдди снова завел свою шарманку. Он даже не пытался устроить сцену; просто проходя мимо меня он громко заметил своему другу, что кем бы ни были сейчас мои опекуны, им бы следовало быть поосторожнее, или они тоже подохнут. Это не звучало как угроза в адрес Тони или Пеппер. Однако, это затронуло мой укоренившийся страх, который таился во мне после всего, что произошло в моей жизни. Я действительно был в ужасе, что какая-нибудь моя оплошность приведет к их смерти. Едва эти слова сорвались с губ Тедди, я с силой врезал ему своим рюкзаком, из-за чего он свалился на пол. Пока он, оглушенный, сидел на полу, я схватил его за горло, грубо поднял на ноги и впечатал спиной в шкафчики. - Больше не смей никогда обсуждать мою семью или опекунов, - громко прошипел я ему угрожающим тоном, которым обычно разговариваю с преступниками. – Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, и, если ты хочешь, чтобы твое симпатичное личико осталось нетронутым, ты перестанешь упоминать их и разговаривать со мной, ты все понял? – Тедди пытался вырваться из моей хватки, его лицо покраснело от недостатка воздуха. - Питер, хватит! – услышал я крик ЭмДжей, которая безуспешно пыталась оттащить меня. Одновременно с ней я услышал и крики учителя: - Прекратить, прекратить! Что здесь происходит? – Он протиснулся через окружавшую нас толпу, и, увидев, что я делаю, удивленно выпучил глаза, – мистер Паркер, сию же секунду отпустите его! – приказал он. По правде говоря, не приказ учителя побудил меня отпустить Тедди, а недоверчивый и испуганный взгляд на лице ЭмДжей, которая широкими глазами смотрела на меня. Я отпустил Тедди, и, глядя как он, рухнув на пол, пытается глотнуть воздуха, я почувствовал, что меня сейчас вырвет. С каждой секундой удовлетворение, что я ощущал до этого момента, сменялось растущим чувством вины. В этот момент учитель схватил меня за руку и грубо потащил за собой в кабинет директора. Директор попытался выпытать у меня, что произошло, но я отказывался отвечать, до сих пор оглушенный тем, что я натворил. Мне сказали сидеть на месте. Вероятно, они отправились переговорить с Тедди, чтобы узнать его историю; и как только они все выяснили, они связались с Пеппер. Пеппер приехала вскоре после их звонка и с замешательством и беспокойством посмотрела на меня. Она искренне не понимала, почему я ввязался в драку, и она доверяла мне так сильно, что не могла избавиться от мысли, что произошла какая-то ошибка. Но как только ей рассказали историю Тедди, ее замешательство сменилось шоком и огорчением. Она все еще была обеспокоена, но теперь она требовала объяснений. Я упрямо отводил взгляд, не желая признаваться, что чуть не задушил другого школьника из-за глупой реплики. Огорчение Пеппер возросло до той точки, когда оно уже стало разочарованием; и все же, я заметил, что она до сих пор была обеспокоена. Несмотря на хаос, что сейчас творился в моих мыслях и эмоциях, я не мог не почувствовать облегчение, что даже после всего, что она услышала, она все еще переживает за меня. Все закончилось тем, что меня на два дня отстранили от школы. Хоть я и отказывался отвечать на вопросы, другие школьники за меня рассказали о том, как Тедди третировал меня. Только поэтому меня отстранили всего на два дня, а не на неделю, хотя могли и вовсе из школы исключить. Пеппер поблагодарила директора за проявленное понимание, после чего забрала меня домой. Всю дорогу до дома она пыталась меня разговорить, но я не мог заставить себя выговорить хоть слово. Я не мог понять, почему бы мне просто не рассказать ей обо всем. Возможно, все дело в чувстве вины и потрясении, которые одолевали меня из-за того, что я сделал. Возможно, мне было стыдно. А возможно, все дело в удовлетворении, которое я до сих пор ощущал. Я просто не хотел разговаривать. Мое молчание, однако, не обрадовало ее; и обычно спокойному, терпеливому и понимающему поведению Пеппер пришел конец. Едва мы оказались в пентхаусе, она стала строгой. - Питер, прекращай это, ты меня слышишь, юноша? – распекала она меня. – Это отношение должно измениться сейчас же. Объясни мне, что произошло. Мои собственные упрямство и замешательство сменились раздражением и разочарованием. - Это не твое дело, - нарочито спокойно выплюнул я. Она презрительно фыркнула, опустив руки на бедра и впиваясь в меня взглядом. - Тебя на два дня отстранили от уроков, потому что ты придушил другого школьника и ударил его об шкафчики. Учитель был вынужден приказать тебе отпустить его. У мальчика остались синяки на шее, так что не смей мне говорить о том, что это не мое дело. Сжав кулаки, я разгневанно посмотрел на нее в ответ. - Я просто защищался. Я устал от его травли, так что просто показал ему, что мне это надоело, - объяснил я, скрестив руки на груди. – Ну вот, я все сказал, я закончил. - Ну нет, мистер, мы еще далеки от окончания разговора, - с яростью заявила Пеппер, надвигаясь на меня, – этого объяснения недостаточно. Я понимаю, что тебя травили, и мне очень жаль, Питер, - сказала она уже мягче, - но что такого он сказал, чтобы заслужить подобную реакцию? Ты же знаешь, что ты в сотню раз сильнее, чем любой из этих ребят, так что заставило тебя подойти так близко к тому, чтобы выдать себя и почти убить его? – воскликнула она, сердито вскинув руки в воздух. Я тяжело дышал, охваченный собственным раздражением и гневом. Я не хочу делать этого сейчас. Не хочу, чтобы она знала. Ей не обязательно знать это. - Я не хочу обсуждать это, - процедил я сквозь стиснутые зубы, - разговор окончен. – После этих слов я развернулся, чтобы уйти, в ярости от того, что она просто не хочет отстать от меня. - Питер Паркер-Старк, не вздумай уходить от меня, - выплюнула она, догоняя меня и хватая за плечо. Развернув меня, чтобы посмотреть мне в глаза, она заявила: - Даю тебе последний шанс поговорить со мной, прежде чем я позвоню Тони, и тогда уже ты будешь объяснять ему, что происходит. Мои глаза начали жечь слезы разочарования, и я вырвал руку из ее хватки, все же постаравшись сделать это достаточно аккуратно, чтобы не ранить ее. - Ну, так звони ему, - выплюнул я, - Мне плевать! И я не буду разговаривать с ним. Вы меня не заставите. – После этих слов я пошел прямо в свою комнату и запер за собой дверь, громко хлопнув ею перед этим. Я крепко вцепился в волосы, сопротивляясь желанию сломать или пнуть что-нибудь. Я не буду разрушать свою комнату в приступе гнева. Почему я просто не рассказал ей обо всем? Почему я настолько упрям? Почему я был настолько глуп, что набросился на Тедди? Я годами игнорировал Флэша, но не смог и неделю выдержать Тедди. Жалкий. Что, если бы я убил его? Я сглотнул, чувствуя, как сердце ускорило свой ход от одной только мысли об этом. Что, если бы я убил его? Я сжимал его горло. Я мог сделать это даже без особых усилий. Если бы я держал его чуть дольше, или сжал чуть сильнее, Тедди был бы уже мертв. А за что? За то, что сказал мне всю это глупую чушь? Я соскользнул на пол и прислонился спиной к двери, прокручивая все возможные последствия в своей голове. Пеппер так злится на меня. Я никогда не видел ее такой расстроенной. Почему я был таким придурком? Почему я просто не поговорил с ней? Меня охватило нервное возбуждение от осознания того, что прямо сейчас она разговаривает с Тони. Я был на грани слез, и я судорожно вздохнул, пытаясь сдержать их. Его не обрадует мое поведение. По правде говоря, он, вероятнее всего, будет в ярости. Он вероятнее всего… нет, я не позволю ему. У меня было полное право постоять за себя! Да, я мог убить этого ублюдка, но не убил же! Я контролировал себя! Его шея была ранена, также как и его самооценка. Он это заслужил. Я не двинулся с места, мои эмоции прыгали с вины на страх и ярость, и обратно. Я опустил голову на руки, проклиная себя, Тедди и даже Тони за эту глупую ситуацию. Если бы Тони не появился в моей школе, никто не узнал бы, что я на самом деле на него работаю; и Тедди никогда не появился бы в моей жизни. POV Тони: Когда я прибыл домой, я не стал заморачиваться с посадочной площадкой, решив вместо этого приземлиться прямо на балкон в жилой зоне. Выйдя из костюма, я стремительно вошел в комнату и поспешил к сидящей на диване Пеппер. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что она винит во всем себя. Она позвонила мне полчаса назад и сообщила обо всем, что наш ребенок натворил в школе. Ввязался в драку с парнем, о котором я никогда раньше не слышал, и, чтоб его, придушил мальчика. О чем, черт подери, он думал? Пеппер рассказала мне, что этот мальчик травил Питера, но я все равно не понимал. Питер годами терпел этого мальчишку Флэша и ни разу не отомстил ему, так почему сегодня все вышло по-другому? Драка расстроила меня, но, честно говоря, намного больше меня расстроило то, как он обращался с Пеппер. Именно это рассердило меня больше всего. Пеппер всем сердцем любит этого подростка, и всегда проявляла к нему только доброту. Она не заслужила от Питера подобной ярости или грубости. Обхватив свою будущую жену руками, я поцеловал ее в щеку и попросил еще раз рассказать, что произошло. Услышав это второй раз я совершенно не успокоился, наоборот, моя ярость только возросла. - Тебе не за что винить себя, Пеп, - обратился я к ней мягко. – Этот болтливый паучок не имел никакого права так обращаться с тобой. Он знает, что не должен ввязываться в драки и вести себя так неуважительно. Пеппер что-то проворчала мне в грудь и отодвинулась. - Я не понимаю, откуда в нем это отношение. Он всегда относился к нам с таким уважением. - Ну, очевидно, ему настолько комфортно рядом с нами, что он решил, что может немного повыпендриваться, - заметил я, одаривая Пеппер кривой улыбкой. – Теперь, прости меня, я должен разобраться с нашим непослушным маленьким паучком. Уверяю тебя, он принесет тебе самые искренние извинения, когда я закончу. Пеппер тяжело вздохнула, но все равно кивнула головой. - Тони, помни, что ему всего пятнадцать, - попросила она, - он – просто мальчик, который очень многое пережил, так что, пожалуйста, не будь с ним слишком строг. Он не обидел меня. Я выгнул бровь, слушая, как она защищает его, после чего просто кивнул. Я понял, что она хотела сказать мне. Она не хотела, чтобы я позволил своим чувствам к ней затуманить мой разум. Я целеустремленно подошел к комнате Питера, и, трижды решительно постучав, попытался открыть дверь. Я тяжело вздохнул, когда понял, что она заперта. Да уж, после сегодняшнего я точно заменю замок на тот, что нельзя запереть изнутри. - Парень, открой дверь, - приказал я, но ответа не последовало. Ну, разумеется, это не могло быть так легко. - Питер, открой дверь, - повторил я приказ, но он так и не ответил. Я фыркнул и спросил Пятницу, находится ли он в комнате, и она ответила, что да. Ну, хорошо, пора переходить к более активным действиям. - Питер, даю тебе три секунды, чтобы открыть эту дверь, иначе я просто выломаю ее. И я предупреждаю: если мне придется ее сломать, первое, что я сделаю, как окажусь внутри, это выдеру тебя, – сообщил я ему резко. – Ни один из нас не хочет этого, так что открой эту дверь сейчас же. - Отвали, - пробормотал ребенок, и голос его звучал так, будто он стоит прямо за дверью. Должен признать, что был немного ошеломлен тем, что он внезапно почувствовал себя таким бесстрашным. - Один, - начал считать я, всей душой надеясь, что он придет в себя и откроет дверь. - Два, - продолжил я, чувствуя, как накаляются мои нервы, как и всякий раз, когда я собираюсь надрать мальчишке зад. Я, честно, не ожидал, что он ослушается такого простого приказа, как открыть чертову дверь. - Три, - разочарованно прошептал я. Я закрыл глаза и глубоко вздохнул, настраиваясь на то, что я собирался сделать. Клянусь, мой маленький паучок, должно быть, является моим дальним родственником, иначе как объяснить, что он постоянно ведет себя точно так же, как я в его возрасте. Я вынуждал свою мать считать до трех огромное количество раз, даже при том, что знал, что в итоге я просто получу несколько дополнительных болезненных шлепков сандалью. Трансформировав часы в руку Железного человека, я схватил дверную ручку, сломал ее и затем толкнул дверь так, что она вылетела с петель. В ответ раздался болезненный вскрик Питера, который свалился на спину. Похоже, он прислонялся к двери. Мальчик широкими, напуганными глазами уставился на меня, будто не ожидал, что я смогу открыть эту дверь. Серьезно, малыш? Я едва успел бросить на него взгляд прищуренных глаз, как он в мгновение ока вскочил на ноги и запрыгнул на потолок. - Я не спущусь, - заявил он, пытаясь произнести это непреклонно; однако с дрожью в его голосе он скорее походил на испуганного ребенка, поэтому моей единственной реакцией была выгнутая бровь. Он впился в меня взглядом, не совсем понимая, почему я промолчал. Я не приказал ему спуститься. Я не отругал его за попытку сбежать от меня. Я просто строго смотрел на него, скрестив руки на груди. Пытался ли я выглядеть устрашающе? Нет. По правде говоря, я боялся, что, если открою рот, я позволю своей ярости и разочарованию говорить за меня. А еще я не хотел кидатся новыми угрозами, которые я совершенно не желаю воплощать в жизнь. Мне и так уже придется сначала выпороть ребенка, и только потом поговорить с ним. Я не хотел этого, но, если он с самого начала настолько упрям, я полагаю, что будет лучше покончить с худшей частью как можно скорее. Я не сомневался, что он станет намного более разговорчивым, когда будет лелеять воспаленную пятую точку. Со мной всегда так было. Я был упрямым маленьким засранцем, который ставил себе целью действовать на нервы всем окружающим. Мою маму это совсем не радовало, и в итоге я постоянно оказывался с воспаленным задом даже до того, как мы могли бы откровенно обо всем поговорить. А иногда бывали такие моменты, когда я сам был бы только рад поговорить с ней, но моя мама все равно предпочитала сначала выпороть меня, потому что она полагала, что сначала меня нужно поставить на место, прежде чем она сможет верить моим словам. Я упоминал о том, что в юности постоянно лгал? Ага, я был худшим кошмаром любого родителя; но она все равно любила и никогда не отталкивала меня. Я почувствовал, как мое сердце снова заныло от воспоминаний о ней, и мне стало интересно, что бы она подумала обо мне сейчас? Что бы она подумала о Питере, и о том, как я обращаюсь с ним? Гордилась бы она мной? Была бы разочарована? Глядя взволнованного паучонка, я отмахнулся от мыслей о матери. Уже намного спокойнее, я просто спросил: - Готов спуститься вниз? Он покачал головой, закусив губу, всем своим видом напоминая ребенка, попавшего в неприятности. - Ты собираешься выпороть меня, - обвинил он меня, как будто я собирался сделать что-то плохое. Я пожал плечами, присаживаясь на его рабочий стул. - Я предупреждал тебя, приятель, - ответил я буднично, - тебе все равно рано или поздно придется спуститься, так что давай упростим это для нас обоих, и ты просто спустишься, чтобы мы могли покончить с этим, идет? Чем дольше ты будешь тянуть, тем сильнее ты будешь волноваться, а в таком состоянии у тебя есть склонность принимать глупые решения. Он нахмурился, но не стал отрицать мои слова. Однако, вместо того, чтобы подчиниться, он просто бросил на меня сердитый взгляд, заявив: - Я не спущусь, потому что ты не должен шлепать меня за то, что я не открыл дверь. Я не хотел разговаривать, так что тебе просто следовало уйти. Я склонил голову на бок, расстроенный, да; но, помимо этого, мне было чрезвычайно любопытно, что же довело моего ребенка до такого состояния. Он впервые открыто возразил мне. Глубоко вздохнув, в попытке сохранить спокойствие, я ответил ему: - Я не собираюсь шлепать тебя за то, что ты не открыл дверь. Я собираюсь отшлепать тебя за драку в школе и за твое неуважительное отношение к Пеппер. Если ты хочешь продолжать этот спор, я добавлю к этому списку неповиновение, и в итоге все кончится тем, что твоей заднице будет только хуже. Тебе выбирать. Я заметил, как парень сжал кулаки, а его лицо покраснело от гнева. Это что-то новенькое. Он никогда не спорил со мной, и не бросал мне вызов. Я встал на ноги, чувствуя необходимость показать, что я не в настроении терпеть его выходки. - Отвали! – выплюнул Питер, и я отчетливо расслышал в его голосе не только гнев, но и огорчение. Что-то грызет его изнутри. - Питер, спускайся сейчас же, и объясни, наконец, что, черт возьми, происходит в твоей голове, - приказал я, – расскажи мне, почему ты в такой ярости и почему ты огорчен. Проклятье, используй слова и прекрати эту детскую истерику! - Я не хочу говорить с тобой! – в сердцах прокричал он. - Почему тебя вообще волнует то, что я подрался, а? Этот парень был полным козлом, он обвинил меня в смерти моей семьи! Я просто решил защитить себя и придушил его, ничего особенного! - Ничего особенного?! – в недоумении повторил я. Он же не может действительно так думать? - Да, ничего особенного! – заявил он, скорее от безысходности, чем в ярости, – в любом случае, это твоя вина, что он вообще стал меня доставать! Если бы ты не приехал ко мне в школу, и не устроил этот цирк вокруг того, что знаешь меня, он бы никогда не начал приставать ко мне, так что отвали! – прорычал он, тяжело дыша от переполняющего гнева. Я был встревожен и растерян этим обвинением. Однако мой маленький паучок уже так накрутил себя, что я понимал, что, если продолжу с ним спорить, все станет только хуже. Решив отступить, я поднял на Питера разочарованный взгляд. - Ладно, я не в настроении спорить с тобой, - сообщил я ему строго, – так что я просто изложу тебе суть дела. Тебя ожидает порка, малыш, но я не собираюсь больше стоять здесь и слушать твои оправдания, дожидаясь, когда ты перестанешь выпендриваться. Когда ты будешь готов встретиться с последствиями и поговорить - ты найдешь меня. До тех пор ты должен оставаться в своей комнате. Это понятно? – уточнил я, и он одарил меня неуверенным взглядом. Однако я ничего не сказал, ожидая от него подтверждения, что он все понял. Он ограничился едва заметным кивком, и я поспешно покинул комнату, сопротивляясь желанию ударить в стену от отчаяния. Чертов маленький паршивец! Пеппер, ожидая в конце коридора, бросила на меня вопрошающий взгляд. - Я слышала конец разговора, - сказала она, - что произошло? Я мысленно вздохнул и пересказал ей наш с напыщенным паучком небольшой диалог. - Этот мальчик сказал Питеру, что он виноват в смерти своей семьи? – переспросила Пеппер, и я, скривившись, кивнул. - Так он сказал мне, хотя не думаю, что хотел, - заметил я, - но это объясняет, почему он напал на парня. - Он все еще винит себя в смерти своего дяди, - заявила Пеппер, и я нахмурился, проходя на кухню и облокачиваясь на кухонную стойку. - Вероятно и в смерти Мэй тоже, - добавил я, и она облокотилась на стойку рядом со мной. Она опустила голову мне на плечо, и я поцеловал ее в макушку. - Ты правда думаешь, что после того, как ты сказал Питеру, что собираешься отшлепать его, он когда-либо решится выйти и поговорить? – спросила она, с любопытством глядя на меня. - Ага! – ответил я с улыбкой. – Парень слишком хороший, он не сможет злиться долго. Он придет к нам, когда вина начнет съедать его изнутри, поверь мне. Услышав мое заявление, она удивленно выгнула брови, после чего кивнула. - Полагаю, нам повезло, что у него нет твоих генов, а? Я закатил глаза, не сдержав тихий смешок. - О да, повезло. Если бы он был моим родственником, он бы рассмеялся мне прямо в лицо, а к настоящему моменту был бы уже очень далеко. Кстати, об этом, Пятница, дорогая, - позвал я, - пожалуйста проверь и сообщи мне, если наш домашний паучонок решит покинуть территорию. - Разумеется, сэр, - ответила она. Пеппер расстроено вздохнула, зарываясь пальцами в волосы у меня на затылке. - Прости, что выдернула тебя домой из-за этого, я просто не знала… - Шшш, не извиняйся, - перебил я ее, - я буду здесь всегда, когда буду нужен тебе. - Просто мне кажется, что он лучше реагирует на тебя, чем на меня, - сказала она, - и я рада этому, правда. Вы двое так хорошо общаетесь друг с другом. - Просто вам с ним нужно проводить больше времени вместе, - парировал я, – у нас с парнишкой много общего, поэтому мне легче понять его. Но он любит тебя, - добавил я мягко. - Я знаю, - немедленно ответила она, целуя меня в губы. Она отпрянула, как мне показалось, слишком быстро, и когда я потянулся за еще одним поцелуем, она только ухмыльнулась мне, сообщив, что умирает с голода. - Я собираюсь что-нибудь приготовить. Пожелания? – спросила она, и я покачал головой, спрашивая в ответ, чем я могу ей помочь. Я не желал размышлять над злостью, волнением и разочарованием на паучишку, а поэтому решил просто помочь Пеппер с готовкой и немного поднять ее дух, поскольку я был уверен, что она переживает за Питера не меньше моего. Мы приготовили обычную пасту, так что это не отняло у нас много времени, и вскоре мы закончили и разложили еду по трем тарелкам. - Я отнесу это Питеру, - сказала Пеппер, но едва она обернулась, она застыла на месте, глядя, как бунтующий подросток неуверенно выглядывает из-за угла. Мой живот скрутило от этой картины, и я поспешил заговорить до того, как Пеппер начнет кудахтать над ним. - Готов к разговору? – спросил я, и он, закусив губу, ответил мне одним медленным кивком. - Хорошо, возвращайся в свою комнату, - приказал я, отодвигая тарелку и поднимаясь, чтобы последовать за ним. - Тони, серьезно? – спросила Пеппер, вставая у меня на пути, - разве он не может сначала поесть, или поговорить с нами? – настаивала она, но я покачал головой. - Я предупреждал его, Пеп, так что я собираюсь выполнить обещание, - объяснил я. – Я знаю, я все еще новичок в этих родительских делах, и пока не очень хорош в этом, но я знаю, что, если ты говоришь что-то своему ребенку, ты должен выполнять это. То есть, так написано в этой дурацкой книжке, что ты заставила меня прочитать. Пеппер удивлено выгнула брови, вне всякого сомнения пораженная тем, что я действительно прочитал книгу, которую она мне дала. Но сразу после она тяжело вздохнула, грустно мне улыбнувшись. - Хорошо, - выдохнула она, отступая, чтобы дать мне пройти. Я бросил на нее полный благодарности взгляд, прежде чем пройти мимо. - Ты замечательный отец, кстати, - сказала она, когда я проходил рядом с ней; в ответ на ее слова, я просто с признательностью посмотрел на нее, прежде чем направиться в комнату ребенка. Когда я вошел, Питер, который был уже весь в слезах, одним своим видом дал мне понять, что он действительно готов слушать меня; и глядя на него, мне стало намного сложнее оставаться строгим, что уж говорить о том, чтобы довести его наказание до конца. - Я, ах, Тони, я… - начал он неуверенно, но я заткнул его резким взмахом руки. - Сначала порка - потом разговоры, - сообщил я, колдуя над часами. Плечи Питера поникли, и он угрюмо кивнул. Боже, это полный отстой. Почему он выглядит как пнутый кем-то щенок? Это нечестно! От одного взгляда на него мне хотелось заплакать. Изо всех сил оттолкнув эти эмоции, я поспешил покончить с этим как можно скорее. - Ты знаешь, что делать, - только и сказал я, присаживаясь на его кровать. Ребенок бросил на меня умоляющий взгляд, но все же сделал, как я сказал. Одним движением я уложил его на свои колени и стянул штаны. Мой маленький паучок уже громко шмыгал носом, крепко вцепившись руками в одеяло. - Итак, мой юный и мятежный паучок, - заговорил я строго, - ты в этом положении из-за твоего сегодняшнего поведения. Драка – это серьезный проступок, но неуважение ко мне и Пеппер? Ты просто вырыл себе более глубокую яму; поэтому, я сначала надеру тебе зад, и потом мы поговорим, а не наоборот. На этих последних словах я начал опускать мою руку, стремительно покрывая ударами каждый дюйм голой кожи. Как и всегда, подросток начал дергаться и громко плакать всего после нескольких шлепков. Бедный малыш, такой чувствительный. Я продолжил опускать руку, пока его пятая точка не приобрела насыщенный темно-красный цвет. К этому моменту он открыто рыдал, как обычно умоляя меня остановиться. Но только когда его просьбы стали неразборчивы, я, наконец, прекратил наказание. Он, как всегда, надрывался от рыданий, и я почувствовал себя настоящим монстром. Я натянул на мальчика штаны и помог ему подняться. Я немедленно притянул его в объятие, почувствовав облегчение, когда его руки обернулись вокруг меня. Знание, что ему все еще нужно мое утешение, помогало мне не ненавидеть себя за то, что именно я стал причиной его слез. Ребенок выплакивал свою вину и боль в мою рубашку, полностью намочив ее, но мне было все равно. Только когда он прекратил плакать, я аккуратно отодвинул его. У него вырвался стон, который буквально разбил мне сердце, но я должен был увидеть его лицо, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. - Как ты, дружок? – спросил я мягко, и он только кивнул головой, вытирая слезы правой рукой. Левой он крепко вцепился в мой пиджак. Я опустил руку на его мокрую от пота голову, и он, наконец-то, встретился со мной взглядом. Еще одна волна облегчения накрыла меня, поскольку я не увидел в его глазах злости, только просьбу о прощении. - Я в порядке, - пробормотал он, еще раз шмыгнув носом, прежде чем стереть остатки слез с лица. Взъерошив его волосы, я улыбнулся и сказал: - Пойдем, поедим, а затем мы поговорим о драке. Я не думаю, что мы должны обсуждать твое отношение, согласен? Я чувствую, что ты понял, что ни Пеппер, ни я не были в восторге от этого. Питер кивнул, ослабляя, наконец, хватку на моем пиджаке, и вышел. Я шел в нескольких шагах позади него, устало потирая лицо руками. Когда мы зашли на кухню, Пеппер набросилась на ребенка с объятиями, утешениями и заверениями, что его полностью простили. Я только с улыбкой покачал головой. Она такая курица-наседка. Пеппер сохранила еду теплой и не ела без нас, чтобы мы могли поужинать все вместе. Мы сели за стол, и я завел с Пеппер легкую беседу. Мы не принуждали ребенка к разговору, и притворились, что не заметили, как он в течение всего приема пищи неловко ерзал на стуле. После ужина мы все вместе приступили к мытью посуды, и едва мы закончили, я в упор попросил ребенка объясниться. Я не хотел ходить вокруг да около или собирать семейный совет или вроде того. Я просто хотел, чтобы он, наконец, высказался; и он, к счастью, сделал это. Он рассказал о том, что именно Тедди сказал ему. Рассказал о том, что чувствует вину за смерти дяди и тети. О том, что вывело его сегодня из себя, и как он боится того, что кто-то из нас пострадает после того, как он в очередной раз сделает что-то не так. Он сказал, что почувствовал некоторое удовлетворение от того, что причинил Тедди боль. Да, он все еще чувствует вину, но ему было приятно осознавать, что он постоял за себя. Я сочувствовал ребенку. Мне тоже захотелось смять голову этому глупому хулигану, но это все равно была неправильная реакция. Однако ни Пеппер, ни я не зациклились на этом, поскольку намного больше нас обеспокоила вина Питера и то, как отчаянно он переживает за нас. Пеппер отлично справилась с этим, обсудив с Питером смерть его дяди, а затем и его тети. Я ненавидел то, как сильно он винил во всем себя. Мне было больно смотреть, как он плачет от горя и угрызений совести по поводу того, что произошло. Он так молод, но уже столько пережил. Пеппер крепко приобняла Питера рукой, пока он безуспешно пытался сдержать слезы. - Я-я понимаю, о чем вы, н-но это пр-просто так трудно, - признался ребенок, и еще несколько слез скатились по его щекам, – я не понимаю, почему все это произошло. Я не понимаю, почему им всем пришлось умереть. А что если вы умрете? – спросил он с отчаянием, переводя взгляд с Пеппер на меня, - Что если из-за чего-то, что я сделаю, вы погибнете? Или… или даже не из-за этого! Вы важные, знаменитые люди, а ты, Тони, чертов супергерой. Куча людей хочет убить вас, что, если у них получится? Я не хочу еще кого-то потерять. Я не переживу это! Я не смогу! – выкрикнул он, и, наблюдая за его страданиями, я почувствовал, как к моим собственным глазам подступили слезы. Я так хорошо понимал его эмоции. Я понимал, что значит бояться за своих любимых, бояться того, что может их смерть сделать с тобой. Я вспомнил разговор, который состоялся у нас с Пеппер несколько лет назад. Угрозы неизбежны, и я должен защитить то единственное, без чего я не смогу жить, - тебя. Мы обменялись с Пеппер взглядами, и я увидел в ее глазах отражение своих мыслей. Как же мы похожи. - Эй, Паучонок, - заговорил я мягко, - я понимаю, что ты чувствуешь. Он посмотрел на меня полными слез глазами, желая услышать любые слова утешения, которые я мог бы сказать ему. Это так неправильно. У пятнадцатилетнего мальчика не должно быть столько боли в глазах. Я не должен заверять его, что люди не будут умирать, или что он никогда не останется один. - У меня есть такой же страх, - признался я хриплым голосом, – я в ужасе, малыш, что люди, которых я люблю, пострадают из-за меня. Я совершил столько ошибок, в результате которых гибли люди. Большую часть своей жизни я отталкивал людей, потому что боялся позволить кому-то привязаться ко мне, – я чувствовал, как бешено колотится сердце, пока я изо всех сил пытался сохранить самообладание. - Когда погибли мои родители, я винил во всем себя. В этом не было смысла, но я все равно винил во всем себя. И я никому не сказал об этом, потому что мне просто не к кому было обратиться. Мне было так плохо, что я отталкивал всех. Я делал им больно до того, как они могли бы сделать больно мне; а затем, из-за того, что я не мог справиться с виной и болью, я напивался. Я напивался, я принимал наркотики и..и делал много всего, чтобы пережить это. Пожалуйста, не поступай как я, приятель, - умолял я. - Есть так много людей, которые переживают за тебя и хотят помочь, - продолжил я, и в моем голосе было намного больше эмоций, чем я хотел бы признать. Я почувствовал раздражающий ком в горле, и мне пришлось бросить умоляющий взгляд на Пеппер, дав ей понять, что сейчас ей следует взять все в свои руки. Какое же счастье, что она меня поняла. - Мы любим тебя, Питер, и мы всегда готовы быть рядом с тобой, чтобы обсудить все, что хочешь. Тебе не нужно прятать все в себе, или в итоге все выльется в подобную проблему, - заметила она, погладив мальчика по растрепанным волосам. Питер только кивнул, с благодарностью глядя на нас, но промолчал. Мы, вероятно, просто перегрузили его. Посмотрев на часы, я увидел, что сейчас только половина седьмого, но одного взгляда на подростка мне хватило, чтобы понять, что он истощен. Однако я не хотел приказывать ему идти спать, потому что знал, что он откажется из принципа. Он же подросток, и для него просто неслыханно ложиться спать в полседьмого вечера! Однако, понимая, что сон ему просто необходим, я предложил посмотреть фильм или что-нибудь по телевизору. Он согласился, и мы с Пеппер усадили его между нами на огромном диване, включив по телевизору какую-то глупую комедию. Не думаю, что кто-то из нас действительно следил за сюжетом, поскольку наши мысли витали вокруг всего, что произошло сегодня. В дополнение к происшествию с Питером, я так же размышлял о Заковианском соглашении. Сегодня я встречался с некоторыми представителями ООН, в частности с гражданами Заковии, Германии и России. Я пытался заручиться их поддержкой, чтобы сместить Росса. Они согласились почти сразу, и это удивило меня, но, я полагаю, достаточно одной встречи с генералом, чтобы мгновенно его возненавидеть. Остается загадкой, как этот мужчина вообще умудрился получить свою должность. Это не лучшим образом характеризует нашу армию, если у нас такие генералы. После того, как мы обсудили Росса, я высказал свои идеи по некоторым поправкам, которые было необходимо внести в соглашение. Я не хотел, чтобы кого-либо из супергероев вынуждали раскрыть их личность, если они не хотят. Возможно, достаточно будет, чтобы за них поручился кто-то, чья личность уже известна, вроде меня; что значит, что я смог бы поручиться за Питера, как только ему стукнет восемнадцать. Еще я хотел, чтобы ООН поменьше контролировала действия Мстителей. Я объяснил свое беспокойство тем, что выходить с ними на контакт каждый раз, когда мы отправляемся на задание, будет чревато потерями многих жизней. Если мы будем тратить драгоценные минуты, или, что более вероятно, часы на получение разрешения, наша миссия будет провалена, даже не начавшись. Я едва сдержал стон, чувствуя, как от всего этого у меня раскалывается голова. Почувствовав мягкое прикосновение к плечу, я посмотрел на Пеппер, которая озабоченно глядела на меня в ответ. Я улыбнулся ей, внезапно осознав, что мне, вероятно, следует последовать собственному совету и начать чаще открываться перед ней. Она указала на Питера, и мои губы еще шире расплылись в улыбке, когда я увидел, что он, прислонившись к ней, крепко спит. - Хочешь, чтобы я унес его? – спросил я тихо, но она покачала головой. Я понимающе кивнул и набросил на них покрывало. Мы оба вернулись к просмотру фильма, но вскоре усталость взяла над нами верх, и мы тоже заснули.