Мелкий, ты меня убиваешь

POV Тони: Я в недоумении уставился на бумаги, которые нашел в закрытом сейфе на складе. Я просматривал старые документы родителей в поисках моих детских фотографий, которые СМИ никогда не публиковали. После того, как Питер показал мне свой альбом, они с Пеппер уговорили меня найти фото, и вот он я, сижу, по уши зарытый в старые коробки. На мгновение я задумался над тем, почему я ни разу не нашел время на то, чтобы составить опись этих вещей или отсканировать все документы и фотографии. Полагаю, я просто не был готов к тому, чтобы смотреть на них. В общем, я как раз методично просматривал документы, - скривившись, когда наткнулся на фотографию меня в футболке Капитана Америка, - когда на глаза мне попался этот небольшой сейф. Любопытство сгубило кошку, но, удовлетворив его, она воскресла, верно же? Однако, как оказалось, не в этот раз. Я легко вскрыл сейф (ну ладно, я просто сломал замок), но, к моему удивлению, обнаружил там только закрытую ячейку. Что же мои родители так усиленно пытались спрятать? Я вскрыл ячейку и нахмурился, когда в руках у меня оказалась одна папка с документами. Моим первым предположением было, что это – документы ЩИТа, но это просто не имело смысла. Папа не стал бы хранить подобные материалы в домашнем сейфе, когда он мог легко зашифровать их в электронном виде и хранить где-то в безопасности подальше от дома. Финансовые отчеты? Тоже не то. Нет, это явно ЩИТ. Пожав плечами, я вытащил папку и углубился в чтение первой страницы, потом второй, третьей, и четвертой, и пятой. Не веря своим глазам, я перечитывал их снова, снова и снова. Я понятия не имел, зачем я делал это, потому что я отлично запомнил их содержание еще с первого раза. Это не может быть правдой. Это просто… как такое возможно? Это просто бред. Должно быть, какая-то шутка. Но папа никогда не шутил… по крайней мере надо мной. - П-пятница, - задушено прошептал я, – просканируй это. Сейчас же. Я разложил бумаги на столе офиса, который я занял. Едва Пятница через телефон просканировала все документы, я приказал ей начать поиск по совпадениям с названиями компаний, именами, местами, датами. Искать абсолютно все. - Мне нужна любая информация, которую ты обнаружишь, - сказал я, с радостью отметив, что мой голос, хотя бы, стал чуть громче и увереннее. - Да, сэр, - ответила Пятница. – Желаете, чтобы я связалась с мисс Поттс? Вы, кажется, немного расстроены… - Не вздумай ни с кем связываться, - выплюнул я. – Твоя задача – проанализировать документы, все ясно?! - Да, сэр, - услышал я холодный ответ. Я тяжело дышал, проводя дрожащей ладонью по волосам. Я начал лихорадочно рыться в остальных коробках в комнате. Несколько часов я провел за изучением каждой коробочки, контейнера, сумки и папки. Я пересмотрел все их вещи, книги, документы и альбомы. Несколько человек по очереди звонили и писали мне, но я проигнорировал их всех, наказав Пятнице беспокоить меня только в случае крайней необходимости, и сообщить всем, что я занят. Я как раз изучал содержимое последней коробки, когда на глаза мне попалась мамина библия. Мне всегда казалось странным, что она хранила ее, в то время как сама не была религиозной. Однажды я даже спросил ее, верит ли она в Бога, и она ответила, что не уверена в этом. Затем я уточнил, зачем тогда она держит в своей комнате библию, но она только улыбнулась, после чего похлопала меня по щеке и отослала меня прочь. Мне было не настолько интересно, чтобы спрашивать ее еще раз. Мысленно напомнив себе, что это будет слишком хуевым клише, ну да похрен, я открыл библию. Сюрприз, Тони! Это и правда библия! А что ты хотел тут найти? Закатив глаза, я рассеяно начал переворачивать потертые страницы, удивляясь тому, как у женщины, которая даже не верила в Бога, оказалась такая потрепанная библия. Я пролистал уже где-то треть, когда наткнулся на сложенный между страницами лист бумаги. Проклятье. Мысленно чертыхаясь, я схватил документ, сразу обратив внимание на его ветхое состояние, словно его много-много раз держали в руках. Стоило мне развернуть его, я в ту же секунду побледнел, вглядываясь в написанное. Мой живот скрутило, поэтому, опасаясь того, что меня может стошнить, я вскочил на ноги и, сжав бумагу в руке, выбежал из комнаты. Мне срочно необходимо было на воздух. Да, свежий воздух – это то, что мне нужно. Я едва сдержался, чтобы не выбежать из здания как какой-то сумасшедший. Являя собой образец спокойствия, я степенно вышел на улицу и сделал глубокий вдох, наслаждаясь ощущением прохладного воздуха на моей потной коже. - Сэр, я завершила исследование документов, - заговорила Пятница, и я кивнул, присаживаясь на капот машины. - Они настоящие, - пробормотал я, и она подтвердила мои слова, сообщив, что все имена, места и даты верны. - Кто-то знал об этом? – спросил я скорее риторически, но она все равно ответила. - В базах ЩИТа не было данной информации, но упоминания об этой больнице встречались в файлах Пегги Картер, - сообщила она мне, и я невесело хмыкнул. – Нет ни одной копии документов, кроме тех, что есть у вас, по крайней мере онлайн, - продолжила она мягким, сочувствующим тоном. Я крепко зажмурил глаза и, судорожно выдохнув, снова взглянул на зажатый у меня в руке лист бумаги: Свидетельство о смерти некоего Энтони Эдварда Старка. Родился 29 мая 1975 года в 12:03. Умер 29 мая 1975 года в 12:20 от дыхательной недостаточности. На немеющих конечностях, я вернулся в комнату, полную вещей моих родите… Говарда и Марии, схватил папку с документами и вышел. Надо будет нанять кого-нибудь, чтобы избаваться от этих вещей. Я чувствовал себя преданным, и я больше не хотел, никогда в жизни, видеть их снова. Сев в машину, я посмотрел на Свидетельство о рождении мальчика, рожденного 29 мая 1975 года в 10:33. Его звали Армстронг, родители неизвестны. Боже мой. Я откинул голову на подголовник и слепо уставился на звезды, поражаясь тому, как резко может измениться чья-то жизнь буквально в считанные секунды. В одно мгновение я был сыном Говарда и Марии Старк, а в следующее я – малыш Армстронг, сын неизвестного мужчины и неизвестной женщины. Я был мальчиком, которого Старки взяли к себе, чтобы заменить их погибшего сына. Они даже не признали, что усыновили меня. Я просто заменил собой настоящего Тони! Какого хрена?! Я крепко сжал зубы и с силой вцепился в руль, ощущая вспышку гнева и предательства. Почему мне не сказали? Потому что тебя не усыновили, Тони. Ты стал заменой. Блядь! Неужели мама знала и смирилась с этим? Разумеется, идиот. Она хранила твое… хранила Свидетельство о смерти своего ребенка в гребаной библии, конечно же она знала! - Это пиздец, - сказал я вслух. – Я не тот, кто я думал. Я не Энтони Эдвард Старк. Я безымянный Армстронг. Ну вот, я сказал это вслух. Бляяяяядь! - Сэр, мне неловко прерывать ваш кризис личностной идентификации, но мисс Поттс настаивает на том, чтобы вы ответили на звонок, - заявил ИИ. – Ничего серьезного не случилось, но она просила передать, что случится, если вы еще раз ее проигнорируете. Услышав ее слова, я не смог сдержать слабый, почти истеричный смешок. Я совершенно не хотел с кем-либо разговаривать в данный момент, но когда мой телефон снова зазвонил, я ответил. - Привет, Пеп, - мягко поздоровался я, поморщившись, когда она начала отчитывать меня за то, что я не отвечал сегодня на звонки и сообщения. - Ты хоть представляешь себе, как сильно мы переволновались, Тони? Что происходит? Я открыл рот, но я совершенно не знал, что сказать. Я не хотел сейчас обсуждать это. Я хотел узнать больше. Хотел уложить все это в моей голове. Мое затянувшееся молчание, очевидно, еще больше обеспокоило Пеппер, потому что вместо того, чтобы продолжить кричать, она резко понизила голос. - Тони, что случилось? – медленно спросила она, и я сглотнул ком в горле, силой заставляя себя сказать хоть что-нибудь. - Пеппер, я… кое-что случилось, и я должен… - Должен что? – Я только что нашел кое-какую информацию, которая сильно меня взволновала, и мне нужно несколько дней на то, чтобы во всем разобраться. Прости меня, - искренне извинился я, - это не опасно, - поспешил добавить я прежде, чем она накрутит себя, - я обещаю, что все объясню, как только вернусь домой. Просто дай мне немного времени, любимая, ладно? Затаив дыхание, я ждал ее ответа, пока не услышал вздох. - Тони, - с беспокойством заговорила она, - я не знаю, что произошло, но ты не должен справляться с этим в одиночку… Но если… если ты настаиваешь на этом, я даю тебе два дня. Два дня, а затем я посылаю за тобой команду Мстителей, - предупредила она, и я с благодарностью улыбнулся, хоть и понимал, что она не видит меня. - Спасибо, Пеппер, - мягко сказал я, после чего добавил: - Я люблю тебя. - Я тебя тоже люблю, - ответила она, и затем я повесил трубку. Тяжело вздохнув, я еще раз проглядел документы, но почти сразу решил, что нужно получить больше информации от ЩИТа. На всех парах я помчался на базу, понимая, что проще всего добраться до документов ЩИТа прямо через них. Едва войдя в здание, я сразу же направился к компьютеру в моей лаборатории. - Покажи мне, что ты нашла, Пятница, - приказал я, и передо мной появилось несколько экранов, - давай просмотрим записи ЩИТа: ищи все, связанное с фамилией Армстронг, больницей, в которой я родился, и датой рождения. Мы с Пятницей вместе погрузились в поиск и расшифровку документов, одного за другим. Я не мог понять, почему это заняло так много времени. Полагаю, пап- Говард очень хотел оставить мою личность в секрете. Тетя Пегги знала. Я замер, после чего резко вскочил на ноги и поспешил выйти из лаборатории. Мне срочно нужно было взглянуть на вещи моей тети, которые находились в другом хранилище. Я знал, что ее семья также отнесла туда ее документы, не желая окончательно избавляться от них. Бросив машину у базы, я забрался в костюм Железного человека, направляясь в хранилище на окраине Нью-Йорка. Когда я прилетел туда, они уже были закрыты, но охранник даже не пытался остановить меня, стоило ему меня увидеть. Добравшись до огромного склада, я вздохнул и, выйдя из костюма, приказал Пятнице начать сканирование коробок, а сам занялся ручным поиском. Я работал всю ночь, просматривая коробку за коробкой, фото, документы, и прочую мелочевку. Я застыл, когда наткнулся на альбом с надписью «Тони». Я открыл его, и мое сердце заныло, когда я увидел множество фотографий меня и тети Пегги. Когда увидел открытки и рисунки, что я посылал ей. Я не мог поверить, что она все это сохранила. Я прикоснулся кончиками пальцев к фотографии меня и Пегги с моего пятнадцатого дня рождения. На моем покрытом глазурью лице сияла широченная улыбка, в то время как Пегги, перемазанная той же глазурью, целовала меня в щеку. Почти сразу после этого она снова переехала в Англию. У ее мужа была последняя стадия рака, и он хотел остаток своей жизни провести на их родине. Он умер, но она так и не вернулась ко мне. Тогда меня переполняло горечью при мыслях о моей тете, я просто не мог перестать чувствовать себя брошенным. Когда мои родители погибли, мне нужен был хоть кто-нибудь рядом, но она провела со мной всего месяц, после чего уехала и больше не вернулась. Она оставила меня с Обадайей. Возможно, что он задурил ей голову, как и всем остальным. Возможно, она считала, что оставляет меня в надежных руках. Она вообще хотя бы переживала из-за того, что в каждой новой статье или репортаже обо мне писали о том, как я напился, обдолбался, попал за решетку или сотворил еще что-то глупое? Время от времени она навещала меня, и вся ярость, что переполняла меня, временно затихала, пока мы проводили время вместе. Я слишком сильно любил ее, чтобы злиться. А затем, когда мне было уже сильно за двадцать, у нее обнаружили Альцгеймер. Я платил за ее лечение, но эта болезнь не поддается исцелению. В конечном итоге, ее семья больше не могла справляться с тем, как сильно ухудшился ее рассудок, так что я перевез ее в Америку и разместил в самом лучшем интернате. Я каждую неделю навещал ее, опасаясь того, что настанет день, когда она не узнает меня. К моему облегчению, этого не случилось. Незадолго до Афганистана мы жутко поссорились. Она начала спорить со мной, отчитывая меня за мое постыдное поведение. Она сокрушалась тому, как сильно мои родители были бы разочарованы мной. Я накричал на нее в ответ, обозвав ее слабоумной старухой, о которой не хочет заботиться ее собственная семья, и сказал, что она, черт возьми, должна быть благодарна, что я решил присмотреть за ней. Я вылетел оттуда, хлопнув дверью. В ту же секунду я пожалел о своих словах, но у меня не хватило храбрости вернуться и извиниться. И за это я никогда не смог простить себя. Затем случился Афганистан, и я пропал на долгих три месяца. Я вернулся, устроил пресс-конференцию, поговорил с Оби, и сразу после этого кинулся прямо в интернат. Я заходил в ее комнату с намерением извиниться за свои слова и умолять о прощении, но все пошло совершенно не по моему плану. В ту же секунду, как я вступил в комнату, я понял, что она меня не узнает. У меня внутри бушевала паника, но я заставил себя остаться, в надежде, что память вернется к ней, если мы поговорим. Этого не произошло. Ни в этот раз, ни в следующий, ни в те, что были после. Каждый раз, когда я приходил, мое сердце разрывалось на миллионы кусочков, когда я не видел узнавания в ее глазах. Я догадался, что в тот день я ранил ее так сильно, что после моего исчезновения она решила, что проще будет забыть обо мне. Но рассматривая этот альбом, я понял, что она любила меня, и это немного сгладило ту боль, что все это время сидела где-то глубоко внутри меня. Как же жаль, что я так мало разговаривал с ней. И как же мне хотелось, чтобы она увидела, каким человеком я стал. Добравшись до последней страницы, я нашел конверт с моим именем, выведенным тетиным почерком. Я медленно открыл его и вытащил письмо, которое она написала мне. Судя по дате, она написала его спустя месяц после моего похищения. Я не был до конца уверен, смогу ли я справиться с очередным потоком эмоций, но мне было слишком любопытно, чтобы просто отложить его, так что я медленно начал вчитываться в строчки. Мой дорогой Тони, Сейчас, когда я пишу тебе это письмо, ты уже месяц как числишься пропавшим без вести. Мне сообщили, что вероятность твоего возвращения слишком мала, и что я должна подготовиться к такому исходу событий. Но надежда еще есть, и мне этого достаточно. Я никогда не переставала верить, что Стива Роджерса смогут найти, так что я никогда не перестану верить и в твое возвращение. Ты сильный, храбрый и умный. Ты мой маленький герой, и я знаю, что в один прекрасный день ты найдешь дорогу домой. Не стану скрывать, хорошо бы, чтобы это произошло как можно скорее, поскольку моя память начинает ухудшаться быстрее, чем раньше. В какой-то момент я поймала себя на мысли, что стала забывать, как ты выглядел. Стала забывать маленького мальчика, который с таким рвением бежал ко мне, мечтая показать свое новое изобретение. Стала забывать эти невинные глазки, какими ты смотрел на меня, когда у тебя были неприятности, и сила которых всегда меркла на фоне проказливой ухмылки, которую ты просто не мог свести со своего лица. Именно поэтому я и пишу тебе это письмо: потому что, когда ты вернешься домой, я хочу, чтобы ты знал, как сильно я люблю тебя. Я сожалею, что последний наш разговор закончился так плохо. Я сожалею обо всех словах, что я тогда сказала, и о том, как именно я их сказала. Ты выше этого. Я знаю тебя настоящего, знаю человека, что прячется за маской. Ты носишь ее уже так долго, что, наверное, уже сам забыл, какой ты на самом деле. Поэтому я и пишу это письмо. Я хочу напомнить тебе о заботливом, отзывчивом мальчике, который так сильно желал поскорее вырасти, чтобы помогать людям. Ты делаешь много хорошего, да, но ты способен на большее, намного большее. Я хочу извиниться за то, что меня не было рядом после смерти твоих родителей. Сейчас, на старости лет, я поняла, что бросила тебя в тот момент, когда ты больше всего во мне нуждался. Я бросился ребенка самостоятельно справляться с жестоким миром взрослых. Я никогда не была в восторге от Обадайи Стейна, но я надеялась, что его любовь к тебе пересилит его постоянную жажду власти. Сейчас я понимаю, как ошибалась. Я вижу, что вместо того, чтобы вырастить и научить тебя быть тобой, он сделал из тебя улучшенную копию Говарда. Ты добился успеха, ты конструируешь удивительное оружие, чтобы защищать людей, но, как я уже говорила, ты должен быть выше этого. Ты способен на большее. Но кроме того, чтобы напомнить тебе о том, что я люблю тебя, есть еще одна причина, по которой я пишу тебе это письмо. Я чувствую, как с каждым днем мои воспоминания испаряются все быстрее, поэтому я хочу, чтобы ты узнал это. Я хочу, чтобы ты узнал, кто ты на самом деле. Я всегда была уверена, что ты заслуживаешь правды, но я боялась того, как ты примешь ее. Я знала, что твои отношения с Говардом были не самыми замечательными. Я любила Говарда как брата, но даже я признаю, что он был не лучшим отцом. Я видела, как он причинял тебе боль, и я до конца своих дней буду жалеть о том, что не принимала больше участия в твоей жизни. Я знаю, это дурацкое оправдание, но тогда все мое время занимала моя должность директора ЩИТа и моя собственная семья. Но я отвлеклась. Твои родители любили тебя. Даже Говард, хоть он и не сумел показать тебе это. Джарвис любил тебя. Я люблю тебя. Но все мы хранили секрет от тебя. Я не была согласна с решением Говарда, но видя Марию такой счастливой, я решила не вмешиваться. Полагаю, она знала правду о том, что случилось, но она ни разу не заговаривала об этом вслух, как и я. Прежде, чем я открою тебе этот секрет, знай, что есть документы, подтверждающие мои слова. Я не в курсе, где твой отец спрятал их, но они точно существуют. В общем, вот оно: ты не родился Энтони Эдвардом Старком. Первый Энтони умер вскоре после рождения из-за проблем с дыханием. Я была там. Я видела, как это случилось, и видела, что это разбило сердца твоих родителей. В то же самое время бывший агент ЩИТа, Аманда Армстронг родила мальчика. Она была певицей, которую мы завербовали, чтобы она собирала для нас секретные сведения и доставляла посылки. Она влюбилась в другого агента ЩИТа, Джуда. Но незадолго до твоего рождения Джуд признался Аманде, что он работал на Гидру, передавая ей секретные данный ЩИТа. Аманда убила его, но это так сильно подкосило ее, что она покинула ЩИТ, напоследок, попросив только ободной услуге: найти для тебя хороший дом. Говард знал об этом, а поскольку ты родился в тот же день, что и его сын, он решил забрать тебя к себе и сделать Энтони Эдвардом Старком. Он сказал Марии, что произошло чудо, и благодаря новейшим разработкам ЩИТа, тебя смогли вернуть к жизни. Как я и сказала, я так никогда и не узнала, поверила ли она Говарду или нет, но она приняла тебя как своего сына, и любила тебя, как своего сына. Я надеюсь, что ты веришь хотя бы в это, даже если продолжаешь сомневаться в чувствах Говарда к тебе. Простого «прости» здесь будет мало. Я не смогу сказать или сделать что-то, чтобы изменить то, что произошло, и я понимаю, что не от меня ты хотел бы услышать объяснения. Но я надеюсь, что ты, хотя бы, сможешь понять, что для меня ты никогда не был заменой. Ты всегда был моим Тони, моим маленьким героем, и ты всегда им будешь. Я люблю тебя всем сердцем, и всей душой надеюсь, что ты веришь мне. Возвращайся скорее домой, Тони. Я так хотела бы рассказать тебе обо всем этом лично, а не через равнодушное письмо. Но если ты все же читаешь это, я надеюсь, что ты сможешь простить старуху за всю ту боль, что я тебе причинила. Как я уже говорила, я чувствую, как мои воспоминания о тебе ускользают, и отчасти, я эгоистично позволяю им это, потому что просто не могу больше терпеть ту боль, которая мучает меня из-за того, что я не вижу тебя каждую неделю. Я научилась жить с мыслью о том, что Стива нет рядом со мной, но ты, тот, кто на моих глазах вырос из младенца в мужчину… Я не смогу смириться с тем, что тебя рядом нет. Я не смогу смириться с тем, что я больше не обнимаю тебя, не отчитываю тебя за безрассудство, не говорю тебе о том, как много ты значишь для меня. Береги себя, Тони, пожалуйста, ради меня. Будь тем, кем тебе хочется, и найди свое счастье, что бы это ни значило для тебя. Хватит прятаться. Хватит пытаться забыть. Будь собой, и покажи миру, каким замечательным человеком ты можешь быть. Измени этот мир к лучшему, чего я всегда ждала от тебя. Будь героем, которого я всегда видела в тебе. С любовью, Тетя Пегги. К концу письма по моим щекам текли слезы, и мне пришлось прижать кулак ко рту, чтобы заглушить рыдания, готовые сорваться с моих губ. Я опустился на пол и молча плакал. Мои плечи тряслись, когда я прижал колени к груди и обхватил их руками. Я плакал так, как не плакал уже многие годы, поскольку боль на моей душе была слишком сильна, чтобы я мог вынести это. Как мог я так ошибаться в моей тете? Как мог я так плохо думать о ней? Я же знал, что она любила меня, так как я мог заверить себя, что она заставила себя забыть меня из-за какой-то глупой ссоры? Я сильнее, чем когда-либо до этого, захотел, чтобы она сейчас оказалась рядом со мной. Я хотел ощутить на себе ее руки, хотел, чтобы они, как всегда, утешили и успокоили меня. Мама… Мария, кем бы там она ни была, была самой лучшей матерью на свете. Она научила меня различать хорошее и плохое. Научила меня быть мужчиной. Она утишала меня, когда я плакал, но она не была тетей Пегги. Она не защищала меня от Говарда. Она не заверяла меня, что я не непочтительный, дерзкий, неблагодарный, испорченный паршивец, каким меня всегда называл Говард, в отличие от моей тети. Мария делала все, что было в ее силах, и я любил ее за это. Я никогда не мог ненавидеть ее за то, кем я был, и не мог ненавидеть тетю Пегги. Но я легко мог ненавидеть Говарда. Я понимал, что не должен был, но я просто не мог ничего с собой поделать. Во мне было слишком много обиды и ярости на этого человека. Я любил его, да, и я знал, что он тоже делал все, что в его силах, но как он мог столько всего скрывать от меня? Он хранил так много секретов. Мне уже начало казаться, что я совершенно не знал этого человека. Я прижался лбом к коленям, ощущая себя потерянным. У меня буквально выбили землю из-под ног, и на какой-то момент мне показалось, что больше я никогда не смогу летать. Я чувствовал себя таким идиотом. Что это изменило? Ведь я – все еще я, верно? Я был усыновлен, и что с того? Многих людей усыновляют, но это не меняет их. Черт, Питера усыновили, но он все еще тот же ребенок. У него не случился нервный срыв или кризис личностной идентификации. Да, у меня другая ситуация, но я все еще был уверен, что слишком остро реагирую. Веду себя как ребенок. Но черт возьми, я словно снова вернулся в детство. Я снова ощущал себя таким же потерянным, как после смерти моих родителей. Что мне теперь делать? Сделав несколько глубоких, судорожных вздохов, я заставил себя взять себя в руки. Слезами горю не поможешь. Нужно действовать. Нужно что-то предпринять. Еще раз быстро все обдумав, я понял, что должен… я понял, что хочу сделать. Я хочу узнать, кто такая Аманда Армстронг. Я хочу узнать женщину, которая была настолько убита предательством мужа, что решила бросить меня. Я хочу узнать, жива ли она. Часть меня надеялась на это, в то время как другая желала, чтобы она оказалась мертва. Я поднялся на трясущихся ногах и, схватив альбом, который тетя Пегги сделала для меня, снова забрался в костюм. Я немедленно взял курс обратно на базу, намереваясь просмотреть архивы ЩИТа, где хранились все неоцифрованные документы. К тому моменту, как я приземлился на базе, солнце уже вовсю сияло над головой. Я попросил Пятницу указать мне дорогу к архиву, но когда я добрался туда, то наткнулся на парочку агентов ЩИТа, которые не желали впускать меня. Я пытался спорить, подкупить, и даже угрожать им, однако они отказывались идти мне на встречу, что по-настоящему взбесило меня. Я был уже готов просто вырубить их, наплевав на последствия, когда увидел, как в мою сторону направляется Мария Хилл, строго и хмуро глядя на меня. Клянусь, это ее постоянное выражение лица. Какие бы эмоции она ни ощущала, она всегда будет смотреть на тебя строгим и хмурым взглядом. - Почему ты достаешь моих людей, Старк? – спросила она устало. – У меня есть занятие получше, чем разбираться с твоими выходками. Смерив заместителя директора холодным взглядом, я медленно ответил: - Мне необходимо просмотреть архивы, в которых хранятся неоцифрованные документы. Мария только выгнула бровь, и, хотя выражение ее лица, в целом, не изменилось, по глазам я понял, что она удивлена и озадачена моей просьбой. - Впустите его, - сказала она охране, после чего повернула ко мне, - надеюсь, я не должна напоминать тебе, что это секретные документы, и ты не должен их выносить или как-либо распространять? – спросила она сухо, на что я только молча закатил глаза и поспешил войти в архив. Зажегся приглушенный свет, и я фыркнул. Даже будучи частью ЩИТа, этот архив выглядит таким же темным и ветхим, как архив какой-нибудь старой библиотеки. Вот такое мы получаем, если все финансируется исключительно за счет государственных средств. Хорошо, что я самостоятельно спроектировал и заплатил за все самые важные помещения базы, вроде жилого крыла. Я закатил глаза, глядя на все эти коробки и шкафы с документами, пытаясь найти хоть какую-то логику в их размещении. Может где-нибудь есть какой-нибудь перечень, или что-то типа того. Аха! Я нашел несколько папок на столе, которые чудесным образом помогли мне определить местонахождение того, что я искал. Я пытался найти агентов ЩИТа, работавших до 1975, но, вероятно, не раньше 1970, а также искал упоминания Аманды Армстронг и Джуда… Джуда, у которого, очевидно, фамилии не было вообще. Почему у него не было фамилии? Ну, на папках не было имен, но я нашел коробки с личными делами агентов, и они, к счастью, были отсортированы по датам. Я прошел в зону, где должны были находиться интересующие меня даты, и не смог сдержать громкий стон, когда увидел, сколько же там было документов. Глубоко вздохнув, я начал вытаскивать коробку за коробкой и просматривать их. Это была кропотливая работа, но несмотря на то, что я уже много часов не спал и не ел, я был полон энергии. Удача была на моей стороне, потому что мне потребовался всего час, чтобы найти то, что я искал. Аманда Армстронг, или, Аманда Стронг. Стоп, певица Аманда Стронг? Откинувшись на коробки за моей спиной, я громко, заливисто рассмеялся. Когда я был маленьким, тетя Пегги познакомила меня с ее музыкой, и я сразу же полюбил ее. Эта коварная женщина явно сделала это не просто так. Прочитав файл, я узнал, что в основном Аманда занималась поставкой и обменом предметами и информацией с другими агентами. Так она и познакомилась с моим биологическим отцом. Судя по всему, он не раз и не два спасал ее жизнь. Он явно был хорошо тренирован, как Клинт или Нат, хотя я сомневаюсь, что он достиг их уровня. Она была полезна ЩИТу благодаря своему статусу певицы. Люди стали бы подозревать в ней агента, но ее так и не научили драться. Дойдя до последней страницы, я закатил глаза, читая о том, как ЩИТ упомянули в отчете о беременности Аманды мной. Они даже сделали предположение о дате моего зачатия… не многовато ли? Но затем произошло событие, из-за которого мои родители досрочно вышли на пенсию. Судя по истории Аманды, за пару недель до моего рождения, Джуд признался ей, что был двойным агентом Гидры. Все дело было в деньгах, и он хотел, чтобы они вместе сбежали. Это, наверное, романтично? Аманда… Мама? Она, ну… вау… она просто, - в состоянии аффекта, наверное, - воткнула нож ему в горло. Я опустил файл, ощущая оцепенение. Не было шока. Не было ярости. Не было предательства, боли и замешательства. Я не чувствовал ничего. - Сэр? – раздался голос Пятницы из часов, и я что-то промычал в ответ. – Аманда Армстронг еще жива, и в данный момент она живет в Лондоне, Англия. Я судорожно вздохнул, а сердце понеслось вскачь, когда все эти эмоции разом навалились на меня. Блядь, блядь, блядь! Она до сих пор жива? Пиздец! Черт, вот бля, какого хрена? И что мне теперь делать? Поехать туда? Поговорить с ней? Может просто встретиться с ней? Должен ли я сказать ей? Что она подумает? Захочет ли она вообще об этом узнать? Что, если она не хочет этого знать? Что, если она захочет узнать, но как только она обнаружит, что это я, она будет разочарована? Что, если она возненавидит меня? Дыхание участилось, и я почувствовал, как в моей груди все сжалось. «О нет. Онетонетонет», - испуганно думал я. У меня приступ паники! Я прижал руку к груди и, закрыв глаза, постарался сосредоточиться на моем дыхании. Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох. Я заставил себя думать только о дыхании. Просто дыши, Старк, просто дыши. Я опустил голову между ног, и к своему смущению почувствовал, как слезы закапали на бумаги подо мной. Жалкий, жалкий, жалкий! Возьми уже себя в руки, Старк! Это не то, что над чем стоит лить слезы. Будь мужиком, ты, чертов нытик! Я так сильно вцепился в волосы, что это причиняло боль. Кончай рыдать! Я сделал несколько глубоких вдохов, после чего, наконец, смог взять под контроль мои жалкие слезы. Боже, у меня нет ни единой причины вести себя так. Я же взрослый человек. И что с того, что меня усыновили? Что с того, что моя биологическая мать все еще жива? Это ничего не меняет. Зачем мне с ней встречаться? Зачем разрушать ее жизнь? Кто вообще может захотеть такого сына, как я? Из-за меня она окажется в опасности. Я ее разочарую. В смысле, ну, она бросила меня. Она не хотела меня. Они никогда не пыталась разыскать меня. От этих мыслей голова разболелась только сильнее. - Расскажи мне о ней, - вдруг приказал я Пятнице, не давая себе времени на раздумья. Пятница сообщила мне о том, что Аманде 61 год, она не замужем, и у нее нет детей или близких родственников. Она работает в студии звукозаписи, помогает новичкам и будущим артистам. Она больше не устраивает туры, но время от времени дает концерты в разных уголках Англии. Живет спокойной жизнью в симпатичном многоквартирном доме. У нее нет проблем с деньгами. По правде, она, благодаря своей певческой карьере, достаточно состоятельна. Я заметил, что у нее был счет в банке, к которому она не прикасалась с момента моего рождения. Все эти годы на нем накапливались проценты. Очевидно, это были деньги ЩИТа. Я попросил Пятницу вывести ее фотографию, и сразу же обратил внимание на то, что у нас одинаковые глаза. Не только цветом, но и формой. Внимательно изучив ее, я понял, что у нас очень похожие скулы. Проделав все это, я не смог сдержать улыбку. Я никогда не пытался сравнивать себя с Говардом или Марией. Я никогда не задумывался о том, что кроме цвета волос, у нас не было ничего общего. Ну, на самом деле из-за стрижки я выглядел как молодая версия Говарда, но я, в какой-то мере, сам пытался придать нам больше схожести. Но сейчас, глядя на ее фотографию, видя, что у нас есть общие черты, я просто… я не знал, как описать это, но мне нравилось это чувство. Схватив дело Аманды, я отложил его в сторону, намереваясь, несмотря на приказ Хилл, забрать его с собой. Затем я начал искать моего биологического отца. Это было немного сложнее, поскольку я знал только его имя. Почему моя мама ни разу не упомянула его фамилию? Он, должно быть, был из тех ребят, что работают под прикрытием или типа того. Но он должен быть здесь. Двойной агент Гидры, они бы ни за что не спрятали его… или спрятали? Я на мгновение приостановил поиски, задаваясь вопросом, попытался бы ЩИТ скрыть что-то подобное? В семидесятых Гидра уже не должна была существовать. Просмотрев еще несколько коробок, и не найдя ничего, я еще больше уверился в том, что его документы уничтожили. Ну, или, спрятали в еще более надежном месте. Как Фьюри, чьи секреты хранили еще большие секреты, ЩИТ работал по тому же принципу. Устало выдохнув, я медленно поднялся на ноги, поморщившись от боли, пронзившей мои колени из-за долгого сидения. Я прибрал за собой и вернул все коробки на свои места, спрятав файл Аманды под куртку. Я не хотел, чтобы Траляля и Труляля увидели его, когда я буду выходить. Они и так, едва я вышел, впились в меня сердитыми взглядами, на что я только дерзко улыбнулся, чем, очевидно, еще больше разозлил их. Я прошел в мое жилое крыло и торопливо загрузил всю найденную информацию на мой личный сервер. Затем я вывел перед собой несколько экранов, пристально разглядывая их. Я должен все запомнить. Я не знал, почему я продолжал пялиться на них. В какой-то момент я понял, что мне срочно необходимо поспать. Мои веки непрестанно опускались, а тело было словно выжатый лимон. Раньше я мог бодрствовать целыми сутками, но эти новости… Боже, пиздец же я плакса. «Говард так гордился бы мной», - подумал я саркастически, направляясь в мою комнату. Но прежде, чем заснуть, я написал Пеппер о том, где я, что бы она не так сильно волновалась. Затем я написал то же самое моему ребенку, поскольку понимал, что он тоже переживает обо мне. Я рухнул на кровать, даже не пытаясь раздеться, и позволил себе погрузиться в блаженный сон. Проснулся я внезапно. Дернувшись, я перевернулся и в ту же секунду оказался на полу. - Аааах! Проклятье, - проворчал я, не в силах подняться, - Ница, сколько я спал? – сонно пробормотал я. - Два часа и двенадцать минут, - ответила она, и я громко застонал. Я так и лежал на полу, мысленно возвращаясь к приснившемуся мне кошмару. Мне приснилось, что я встретился с Амандой, и что она не захотела иметь со мной дело. Она возненавидела меня. Ей была отвратительна мысль о том, что я ее сын. Почему я такой жалкий? Взрослый мужик, а переживаю из-за того, что мамочка его не любит? Прямо сейчас я чувствовал себя просто куском дерьма. Я резко сел, внезапно ощущая сильнейшее желание напиться. Да, в данный момент это показалось мне чертовски привлекательной идеей, так что я поднялся на ноги и направился в мою лабораторию. Подойдя к моему бару, я схватил бутылку виски, открыл ее, поднес к губам и застыл за мгновение до того, как сделать глоток. Мой взгляд зацепился за разобранные шутеры моего ребенка. Он сломал их месяц назад, и вместо того, чтобы починить их, я просто сделал ему новые. Я нервно сглотнул и, посмотрев на бутылку в моей руке, скривился. Питер. Я перестал пить ради него. Я не хотел быть старым Тони Старком. Я не хотел быть тем глупым пьяницей с передовиц газет. Я хотел, чтобы Питер гордился мной. Неуверенно вздохнув, я на негнущихся ногах подошел к раковине и вылил все содержимое бутылки в слив. Выронив пустую бутылку, я рухнул на ближайший стул, утыкаясь лицом в ладони. Я правда в таком плачевном состоянии? Я действительно собирался напиться из-за того, что узнал о том, что меня усыновили? Я должен взять себя нахуй в руки. Должен найти мою биологическую мать и поговорить с ней. Если я не сделаю этого, то буду жалеть об этом. И даже если ей будет плевать на меня, что с того? У меня есть семья, есть друзья, которые меня любят. Мне 42 года, мне не нужна мать. Я просто хотел хотя бы раз поговорить с ней. Я хотел узнать ее. И если она захочет узнать меня, это же будет замечательно… верно? Покачав головой, я кинулся в душ, после чего выпил немного кофе. Ну хорошо, целый кофейник кофе. Не давая себе времени на то, чтобы передумать, я забрался в костюм и взял мой путь на Лондон, Англия. Пока я летел, я отправил сообщения Пеппер и Питеру о том, куда направляюсь, игнорируя их ответные сообщения и звонки. Теперь они в курсе, куда я лечу, и что со мной все в порядке. Пока что я не хотел делиться с ними остальной информацией. Я не хотел слышать их мнение или опасения. Я должен справиться с этим сам. Я – Тони Старк, и я не трус.