Мелкий, ты меня убиваешь

POV Питера: — Я просто не представляю, что подарить родителям, — жаловался я Аманде. — Что можно подарить людям, которые могут купить, или, как в случае моего папы, создать все, что угодно? — Что ты дарил им в прошлом году? — спросила Аманда, и я опустил взгляд, потирая носком тротуар, прежде чем робко ответить: — Ничего. Они тогда меня еще не усыновили, и я понятия не имел, что подарить. И уж точно я даже не подозревал, что они приготовят подарки мне. — А что они подарили? — спросила она с любопытством, мягко посмеиваясь над моим отчаянием. — Одежду, планшет и кое-какие обновления для моего костюма Человека-паука, — сказал я ей, и только когда она в замешательстве нахмурилась, я замер, осознав, что она понятия не имела о том, кто я. Учитывая, сколько всего она уже знала, я просто предположил, что она была в курсе, но вот выражение ее лица утверждало обратное. — Твой костюм… — начала она, но я только резко покачал головой и, схватив ее за руку, потащил за собой в многолюдную кофейню. Я знал, что в такой толпе нас не подслушают. Мы сели за угловой столик, и я заметил, как ее изумление и замешательство уступили место пониманию. Дерьмо, дерьмо, дерьмо. — Мы говорим о красно-синем костюме? — уточнила она осторожно, и я кивнул головой, неуверенно закусывая губу. — Прости, я не знал… я думал, что папа рассказал тебе. Боже, вот я глупый, — простонал я, пряча лицо в ладонях. — О нет, дорогой, не надо так, — сказала Аманда, протягивая руку, чтобы погладить меня по волосам, — ты совершенно не глупый. Ну-ка, молодой человек, поднимите на меня взгляд, — приказала она, и я опасливо посмотрел ей в глаза, — тебе совершенно не за что извиняться. Должна признать, я даже не так уж и удивлена, — заметила она со слабой улыбкой, — учитывая, с кем ты живешь. Я громко застонал, роняя голову на стол. Если она смогла так легко вычислить это, тогда все остальные смогут так же быстро прийти к подобным выводам. Если честно, я был немного шокирован тем, что никто до сих пор не выдвинул подобные теории. Или, возможно, они и выдвигали, но Тони их затыкал. — Питер, не стоит так беспокоиться, мне было легко догадаться только потому, что я неплохо узнала тебя за эти дни и, в отличие от большинства людей, я отлично умею читать других. Плюс, по некоторым словам, или взглядам, которые на тебя бросали другие, я поняла, что за ними скрывается что-то большее. Ну и не стоит забывать про твои глаза. — Мои глаза? — уточнил я в замешательстве. — У тебя такой же взгляд, как и у моего сына и других Мстителей: взгляд человека, который много страдал, но продолжает бороться, — объяснила она, — я видела этот взгляд у многих мужчин и женщин: солдат и агентов ЩИТа, но никогда не видела у ребенка. Я был очарован ее словами, и почувствовал облегчение от осознания, что она не расстроена и не обеспокоена тем, что я шатаюсь по Нью-Йорку в костюме Человека-паука и спасаю жизни. — Ты просто потрясающая, Аманда, — сказал я ей, и она тепло рассмеялась, после чего легкомысленно махнула рукой. — А ты — очаровательно милый, — ответила она жизнерадостно. — Ну, ладно, продолжим наш рождественский шоппинг, — заявила она, поднимаясь на ноги. — Тебе следует подарить родителям то, что будет иметь какое-то значение, и не обязательно высокую цену. Давай сходим в торговый центр, я думаю, там будет из чего выбрать. — А ты собираешься дарить подарки остальным? — спросил я беспечно, и она широко улыбнулась, глядя на меня выгнув бровь. — Хммм, возможно, — загадочно протянула она, на что я громко фыркнул. Мы отправились на метро в ближайший торговый центр, и я не смог сдержать стон, когда увидел, сколько же там людей. Обычно я не сторонился толпы, но здесь, в магазине, наполненном громкой музыкой, криками и сумасшедшими запахами, мне было жутко неуютно. — А чего бы тебе хотелось? — спросила Аманда, и я пожал плечами, отвечая: — Ты не обязана мне ничего дарить и, если честно, не думаю, что папе тоже что-то нужно. Он и так в восторге просто от того, что ты появилась в его жизни. — Правда? — спросила она нерешительно, опуская руку мне на плечо, чтобы я посмотрел на нее. — Я переживаю, что я не соответствую его ожиданиям или нуждам. Я переживаю, что однажды он поймет, что я бросила его, и больше не захочет иметь со мной ничего общего. Во всех его страданиях, по крайней мере в детстве, виновата я. — Нет, это не так, — возразил я, шокированный тем, что ее мучают подобные сомнения. — Ты не так долго присутствуешь в его жизни, но даже я вижу, что папа любит тебя, а это непростое достижение. Он не из тех людей, чье доверие легко заработать, но он незамедлительно начал доверять тебе, потому что ты его мама. Он не осуждает тебя за то, что произошло, и никто из нас не осуждает. Да, детство у него было не сахар, но ты в этом не виновата. — Что ты знаешь о его детстве? — спросила она обеспокоенно. — С ним плохо обращались? — Нет! — тотчас же ответил я. — В смысле, над ним не издевались или типа того. Он рассказывал, что Говард был паршивым отцом. Постоянно критиковал Тони, но Тони так же добавлял, что он точно знал, что Говард любил его. Что касается Марии, она была хорошей матерью, и он никогда не сомневался в ее любви к нему. Мои слова, казалось, немного ее успокоили, но затем она спросила: — А как же школа? Я знаю, что он пропускал классы — слишком часто, на мой вкус. Я не уверена, что сама разрешила бы подобное, — сказала она, и, судя по поникшим плечам, мысленно она ругала себя. — Ну, он был одинок в школе, потому что большинство ребят не понимали его или просто не хотели общаться с тем, кто младше. Его задирали, — признал я, скривившись, когда она вздрогнула. — Но в четырнадцать он пошел в колледж, и там познакомился с Роуди, и с тех пор они стали друзьями. — А потом, когда ему было шестнадцать, его родители погибли в автокатастрофе, и оставили его в полном одиночестве, — добавила она печально, все больше и больше расстраиваясь. — Прости меня, Питер, но это совершенно не похоже на счастливое детство. Больше похоже на очень одинокое детство. Я пожевал губу, не совсем представляя, что мне стоит на это сказать. Я не был экспертом по прошлому Тони, хотя кое-какие истории я знал. Однако я не хотел, чтобы она знала хоть одну из них, не говоря уж о том, что не в моем праве делиться ими с ней. — Аманда, я знаю, что ты любишь Тони, но я прошу тебя не винить себя за то, что случилось с ним в прошлом. Он совершенно не винит тебя и уж точно не хочет, чтобы ты винила себя. Просто сфокусируйся на настоящем и на том, насколько хорошая у него жизнь сейчас. На том, что теперь и ты часть этой жизни, потому что если ты будешь думать о том времени, когда тебя не было рядом с ним, вина просто поглотит тебя, — глубокомысленно размышлял я. На секунду в ее глазах мелькнули слезы, прежде чем она закрыла их и глубоко вздохнула. Но когда она снова открыла их, она посмотрела на меня уже спокойно и ласково. — Ты всегда был таким мудрым? — спросила она с насмешливыми нотками в голосе. — Приблизительно с рождения, — нахально ответил я, и она наклонилась ко мне, чтобы невесомо поцеловать меня в лоб. Пригладив мои волосы, она отодвинулась. — Спасибо тебе, — от чистого сердца поблагодарила меня Аманда. Мы улыбнулись друг другу, а затем приступили к нашей нелегкой задаче: рождественскому шоппингу. Что можно подарить супергероям и людям, которые могут купить себе все, что душе угодно? Аманда предложила подарок, в котором будет какой-то смысл. Что она имела в виду? Может мне стоит сделать его своими руками? Но что такое я могу сделать, что не будет казаться слишком детским и сопливым? Я был безмерно благодарен Аманде за то, что она присоединилась ко мне, потому что с ее помощью я смог найти подходящие подарки для всех членов семьи. Мне потребовалось намного больше времени, чем я рассчитывал, но теперь мне осталось приобрести подарки только для Неда и ЭмДжей. Мы уже покидали торговый центр, намереваясь перекусить где-нибудь, когда я заметил нескольких человек с камерами. «Репортеры», — с запозданием осознал я, и прежде, чем я успел развернуться, они оказались прямо передо мной. — Питер! Питер! Мы можем поговорить? — кричал один, тыкая своим телефоном мне в лицо. — Мистер Старк, посмотрите сюда! — Питер Старк, поговорите с нами? — Что за женщина сопровождает вас целый день? Она ваша родственница? — Мэм, кто вы и откуда вы знаете юного мистера Старка? — Питер, ты видел видео? — Что вы думаете о появившемся сегодня видео? — Вы обсуждали это с отцом? Что он думает по поводу убийства его родителей? От этих слов я судорожно вздохнул, а кровь отхлынула от лица. — О чем вы говорите? — спросил я резко, крепко хватая Аманду за руку. Мы оказались окружены, нас буквально закидывали вопросами, вспышки фотоаппаратов ослепляли, а камеры записывали каждый наш вздох. — Ты не знаешь? — Питер, посмотри сюда! Сюда! — Мистер Старк, у меня есть видео, смотрите! — Мадам, вы — родственница Питера или друг Тони Старка? Вы видели видео? Мне под нос впихнули планшет, на котором проигрывалась запись смерти родителей Тони. Это была та же самая запись, которую я видел год назад, и я в немом ужасе пересматривал ее, пытаясь понять, каким образом они смогли ее получить. — О господи, — ахнула Аманда, и когда я обернулся, я увидел, как она прикрыла рот рукой, а в глазах у нее был тот же ужас, что и у меня. — Мэм, мэм, пожалуйста, сделайте заявление. Расскажите же нам о себе! — Питер, что ты думаешь об этом? Ты знал? — Что вы думаете о том, что Зимний солдат убил родителей Тони? Вы знаете, кто такой Зимний солдат? — Все, хватит! — властно рявкнула Аманда, обхватывая меня рукой за плечи, — меня зовут Аманда Стронг, и если вы не хотите проблем, вы сейчас же оставите нас в покое! Вам должно быть стыдно за то, что пристали к этому молодому человеку с таким отвратительным видео! — прорычала она, отталкивая репортеров и камеры с дороги. — Аманда Стронг? Певица? — Мисс Стронг, как вы связаны со Старками? Почему вы с Питером? — Мистер Старк, мистер Старк, всего одно заявление, пожалуйста! Со всех сторон раздавились вопросы, но все они слились в сплошной шум, когда Аманда нагнула мою голову, пытаясь спрятать меня от репортеров. Громкие звуки и яркий свет, вкупе с новостью о том, что теперь всему миру известно об убийстве старших Старков, оглушили меня, как и нескончаемые вопросы. — Питер, что ты думаешь теперь, после просмотра видео? Пожалуйста, всего пару слов! — прокричал репортер прямо мне на ухо, и мне настолько все это надоело, что я мягко оттолкнул оберегающую руку Аманды. — Вы хотите, чтобы я сказал пару слов? — уточнил я риторически, ощущая, как внутри все закипает, — ну, тогда заткните свои пасти и слушайте! — прокричал я, и, к моему удивлению, они послушались. От переполняющего меня адреналина кровь застучала в ушах, пока я лихорадочно пытался придумать, что сказать. Аманда смотрела на меня с беспокойством, гадая, наравне с репортерами, что я собираюсь сообщить. Она протянула руку, словно собираясь остановить меня, но все же не сделала этого. Боже, как, черт возьми, они узнали об этом? Кто растрепал им обо всем, потому что это определенно не был Тони. Чтобы успокоиться, я сделал глубокий вдох. Я хотел убедиться, что мой голос не будет дрожать. — Хорошо, вы хотите узнать, что я думаю об этом видео? Я уже видел его, — меня начали засыпать вопросами, но я резко вскинул руку и прищурился, отчего они сразу замолчали. Я уже видел, как Тони делал так же, но, в очередной раз, я был поражен тем, что это на самом деле сработало и со мной. — Я видел его в прошлом году, когда мне показал его папа. На тот момент он знал об этом около года, но он не хотел обнародовать эту информацию в СМИ, потому что понимал, что вы все устроите из этого спектакль. Мы сейчас говорим о его родителях, а вы, ребята, носитесь тут и задаете мне вопросы, словно это какой-то пустяк. У вас совесть вообще есть? — выплюнул я, глядя на них с яростью и разочарованием. — А сочувствие? Его родителей убил лучший друг Капитана Америка, человека, которому мой папа доверял. Что, черт возьми, по-вашему он сейчас чувствует? Печаль. Ярость. Боль. Возмущение. Предательство. Можете не уточнять это у него, вы, проклятые пиявки! — рявкнул я, глядя на них с такой яростью, что некоторые из них даже вздрогнули. — Говард и Мария Старк были убиты, когда моему отцу было шестнадцать, так что не могли бы, пожалуйста, проявить хоть капельку гребаного такта, когда будете муссировать это на ТВ, в интернете, журналах и газетах?! — спросил я, и к глазам подступили злые слезы. Мне было так обидно за моего папу, я мог только представить, какая у него была реакция, когда они пристали к нему. Я только надеялся, что он был больше подготовлен к этому, чем я, — пересматривать это видео — это все равно, что наблюдать за тем, как они умирают, снова и снова. Вы себе представьте, хоть на одну секунду, что бы почувствовали вы, наблюдая за убийством ваших родителей? — закончил я мягко, после чего выхватил телефон из руки одного из репортеров. Игнорируя испуганный вскрик, я раскрошил телефон в моей руке, — пришли мне счет, — прошипел я и, схватив Аманду за руку, потянул ее за собой через толпу, совершенно-не-ласково отталкивая людей с дороги. Репортеры, к счастью, были слишком ошеломлены моим поступком, чтобы следовать за нами… собственно, как и я. Когда до меня начало доходить, что же я наделал, я начал тормозить, и теперь уже Аманде пришлось тащить меня за собой. Она заговорила по телефону, и, прислушавшись, я различил в трубке голос папы, которому она торопливо пересказывала, что произошло, не упоминая мою импровизированную речь. Он был чертовски расстроен произошедшим, и, продолжая постоянно извиняться, сообщил ей, что Хэппи уже едет за нами. Мы просто продолжили идти вперед, зная, что Хэппи сможет найти меня по сигналу трекера. Аманда пыталась говорить с Тони, но он, пояснив, что ему нужно утроить разнос журналистам за весь этот бардак, почти сразу бросил трубку. Всего через десять минут перед нами остановилась черная машина с тонированными стеклами. Мы с Амандой немедленно запрыгнули внутрь, желая поскорее убраться с улицы. Когда мы оказались в салоне, я немедленно начал забрасывать Хэппи вопросами. — Как это произошло, Хэппи? Как папа? Они поймали его так же, как и меня? Пожалуйста, скажи мне, что он успел подготовиться, — буквально умолял я, не в состоянии даже думать о том, что папу могли шокировать так же внезапно, как меня. — Воу-воу, полегче, постреленок, — ответил Хэппи, и я заметил, что он заметно нервничает, — я понятия не имею, что случилось. Тони все еще пытается разобраться с этим. И, мда, он узнал так же, как и ты. С моих губ сорвался громкий стон, а сердце сжалось, когда я представил, какую боль ощутил папа в тот момент. — Как он? — выпытывал я, отчаянно желая увериться, что с ним все хорошо. — Он — Тони, — ответил Хэппи, и я нахмурился, поскольку не был до конца уверен, что это значит. — Хэппи, — надавил я, и он тяжело вздохнул. — Он в порядке, Питер, — сказал он твердо, и я нахмурился, расстроенный тем, что со мной не хотят делиться информацией. Я хотел продолжить допрос, но рука на моем плече остановила меня. Я посмотрел на Аманду с немым вопросом в глазах, на что она только покачала головой. Она по-прежнему выглядела шокированной, но и чрезвычайно обеспокоенной. Она сжала мою ладонь, мягко похлопав по ней, словно пытаясь утешить меня, и я слабо улыбнулся ей. К счастью, благодаря Хэппи, очень скоро мы оказались дома. На лифте мы поднялись сразу на мой этаж, и стоило нам выйти, я увидел, что здесь собрались уже все Мстители. Тони, Пеппер, Роуди и Наташа общались по своим телефонам, и, что удивительно, из всей четверки, Тони выглядел спокойнее всех. Если честно, он был даже слишком спокоен. Телевизор был включён, и Вижн щелкал по разным каналам, некоторые из которых крутили нарезку из видео или рассказывали о Зимнем солдате и его прошлом, сержанте Баки Барнсе. Высказывались теории на тему того, за что убили Старков, была ли в этом замешана Гидра, и почему, в таком случае, Тони оставили в живых. Однако большая часть каналов показывала реакцию Тони на эту новость, и мое сердце рухнуло в пятки, когда я увидел, как он широко распахнул глаза, лицо его стало белее мела, а мгновение спустя на нем появилась ничего не выражающая маска. Он резко натянул очки, еще глубже пряча свои эмоции, и попытался уйти. Но возможно поняв, что сделать этого не сможет, либо осознав, что в любом случае должен сказать хоть что-нибудь, он остановился. Повернувшись к журналистам, он скептически и презрительно посмотрел прямо в камеры. — Где, блядь, вы достали этот мусор? — рявкнул он зло, — по-вашему, это смешно — подсовывать мне что-то подобное на годовщину смерти моих родителей? Имейте совесть! — выплюнул он, еще раз пытаясь уйти. «Вот блин», — с замиранием сердца подумал я, а живот скрутило, когда я понял, что рассказал прессе совсем другую историю. Ощущая, как горлу подкатывает тошнота, я продолжил смотреть, как репортеры начали пререкаться с Тони, утверждая, что видео настоящее, и что они получили его из надежных источников. — И что это за источники? — спросил папа, резко разворачиваясь и кидая на них гневный взгляд. Журналисты залепетали какую-то чушь; очевидно, никто из них не знал, кто был источником, и Тони громко фыркнул, прежде чем с ненавистью выплюнуть: — Любой подросток с неплохим компьютером сможет склепать подробное дерьмо, но вы, ребята, настолько жадны до какой-нибудь сенсации обо мне, что проглотите любую кость, что вам бросят! — репортеры продолжили задавать вопросы, но я уже видел, что они и сами начали сомневаться в реальности видео, — если хоть кто-нибудь из ваших работодателей опубликует это видео, я обрушусь на него всей мощью Тони Старка, попомните мои слова, вы, некомпетентные идиоты! — угрожал он пылко, и с этими словами скрылся в башне. Огромными от ужаса глазами я посмотрел на Аманду, которая теперь обеими руками прикрывала рот. Мой пульс участился, а с губ сорвался жалобный всхлип, когда на следующем же канале появилось мое интервью. Вижн и Хэппи первыми заметили видео: они оба в шоке повернулись ко мне, и Хэппи громко застонал. Они включили другой канал, на котором снова показывали мое интервью, и теперь уже все обитатели комнаты заметили его. Я не смел посмотреть на кого-то из них, мой взгляд был прикован к телевизору, на котором все теперь могли видеть, как сильно я облажался. Я услышал, как Наташа и Роуди ругнулись, а Пеппер простонала: — О, нет, Питер. Вопреки своему желанию, я перевел взгляд на Тони, глаза которого были непривычно распахнуты, а рот широко открыт. В тот момент мои мышцы, казалось, отмерли, и природный инстинкт «Бей или беги» взял все под контроль. Стоило только Тони встретиться со мной взглядом, я сорвался с места, игнорируя всех, кто звал меня. Энтони резко вскочил на ноги, испуганный моим внезапным появлением. Закрыв дверь на замок, я подпрыгнул к моему люку, но он оказался заблокирован. Дерьмо. Опустившись на пол, я побежал к балконной двери, но и она не отпиралась. Я начал стучать по окну, в надежде, что оно разобьется, но я совершенно не удивился, когда у меня ничего не получилось. Я знал, что папа сделал все это, чтобы я не смог сбежать, когда на меня нападет очередная паника, но, откровенно говоря, я не думал, что это сработает. — Пятница, пожалуйста, разблокируй люк или балкон, — умолял я и не смог сдержать жалобный всхлип, когда получил ее ответ. — Прости, Питер, но мистер Старк оставил четкие указания не выпускать тебя из комнаты. Энтони тихонько заскулил, подбираясь ко мне и с сочувствием облизывая мою руку. Я обхватил его за шею, зарываясь лицом его мягкий, темный мех. POV Тони: Я ошеломленно наблюдал, как мой беспокойный паучонок в панике вылетел из комнаты. Даже не осознав до конца, что именно я увидел по телевизору, я знал, что подросток попытается сбежать, так что я торопливо приказал Пятнице закрыть его в комнате. На мгновение почувствовав удовлетворение, я снова повернулся к драме, разворачивающейся на экране. Из всех возможных дней, когда Питеру следовало побороть его робость перед СМИ, он умудрился сделать это именно в этот день. В день, когда я больше всего хотел, чтобы он сдержал свой рот на замке. Проклятье! Все оторвались от своих телефонов, глядя на сенсационное интервью Питера. Какую-то часть меня переполняло гордостью от того, что он сумел постоять за себя, но другая, намного большая, была в чистейшей ярости. Какое право он имел рассказывать обо всем этом репортерам? Какое право он имел раскрывать им мои секреты? Я смотрел, как мой ребенок ругался на репортеров, бросая на них злобные взгляды, прежде чем выхватил у одного из них телефон и раскрошил его голой рукой! Что. За. Пиздец! Он совсем мозги растерял? Я услышал, как Роуди недоверчиво рассмеялся, сообщая: — Божечки, Тони, да он здесь просто твоя копия. Я обернулся и кинул на моего друга сердитый взгляд, который, похоже, немного даже напугал его, поскольку он тотчас же вскинул руки в примирительном жесте. — Так, и что теперь, Тони? — спросила Наташа, ее голос был нетипично мягок, — история Питера сильно разнится с твоей, и мы оба знаем, какой из них будут придерживаться. — Кому-нибудь удалось выяснить, как это стало известно? — уточнил Брюс. Игнорируя Наташин вопрос, я повернулся к Брюсу, отвечая: — Об этом знали только Барнс, Роджерс и тот ублюдок Земо, и из всех троих, полагаю, только Земо смог бы обнародовать эту информацию. Остается вопрос: Зачем? — Ты разве не забрал с собой все улики, когда покидал Сибирь? — спросил Роудс, и я раздраженно потер рукой лицо, сначала кивнув, а мгновение спустя пожав плечами. — Да, в смысле, я думаю… я думал, что забрал все, — ответил я, — но я в тот момент был немного не в себе. — Что ты имеешь в виду? — спросила Аманда. Она выглядела одновременно потерянной и обеспокоенной. Я вцепился в волосы, и низко зарычал, но затем, все же, решил просто сказать правду: — Ты когда-нибудь слышала о Зимнем солдате? — спросил я, и она кивнула, — знаешь его настоящую личность? — она кивнула еще раз, только теперь уже медленнее. — Все эти годы Гидра промывала ему мозги, — сообщил я безэмоционально, — чтобы он просто убивал для них. Они настолько сильно покопались в его мозгах, что он больше не знал, кто он… Его отправили убить моих родителей, и подстроить все так, чтобы это выглядело как несчастный случай. Помнишь убийство короля Ваканды? Ее глаза были огромными, а лицо белым-белым, когда она медленно кивнула. — Зимнего солдата подставили. Это было во время той заварушки с Заковианским Соглашением, из-за чего вы с Капитаном Америка… — она неловко осеклась. — Земо обманом заманил нас в Сибирь. Он проиграл перед нами то видео, и я напал на Барнса. Роджерс пытался остановить меня, и мы подрались, — сжато объяснил я, — источник питания моего костюма был поврежден, и к концу нашего сражения я был не в лучшем состоянии. Барнс и Роджерс сбежали и, как ни унизительно это признавать, я морозил там свою задницу, пока король Т’Чалла не нашел меня. Он помог мне выбраться из костюма, и все, что я успел сделать перед отлетом, это схватить ту кассету. Возможно, там были копии, да, но я так и не вернулся туда, и это моя вина, — закончил я, мысленно снова и снова проклиная себя. Я позволил своим эмоциям взять верх и так и не вернулся узнать, что еще могло храниться на той старой русской базе. — Тони, любимый, в этом нет ни капли твоей вины, — заявила Пеппер, но я только громко фыркнул, отмахиваясь от ее слов. Я начал нервно шагать по комнате, чувствуя, как возрастает моя злость на себя, за все те эмоции, что вызвало во мне это богом проклятое видео. Я словно заново пережил Сибирь и смерть моих родителей. Боже, почему все обернулось таким образом? Почему этот гребаный мир жаждет знать все обо мне? Разве я не имею право на свои секреты? Когда днем на меня напали эти пиявки, тыкая видео мне в лицо, мне едва не снесло крышу. Это была годовщина их смерти, и именно в этот день должно было случиться это шоу. Мне было невообразимо сложно скрыть мои эмоции и заявить, что видео — подделка. Я — превосходный лжец, и мне не составило труда заставить их поверить мне. После всех усилий, что мы потратили, совершая эти звонки, я был уверен, что мы справимся с этим, но затем… затем мой непредсказуемый маленький паучок открыл свой рот. — Тони, да ладно, мужик, сделай глубокий вдох и расслабься, — обеспокоенно заговорил Роуди, но я откровенно его проигнорировал. Почему все должно быть так сложно? Почему жизнь так ко мне несправедлива? Я крепко сжал зубы, но мгновение спустя из моего горла вырвался низкий крик, и я изо всех сил врезал кулаком по стене. К сожалению, я использовал для строительства слишком хорошие материалы, потому что, вместо того, чтобы оставить дыру в стене, я только сломал кости в моем кулаке. — Тони! — возмущенно вскрикнула Пеппер, и я услышал, как Роуди чертыхнулся, а Наташа с Брюсом только громко вздохнули. Пеппер кинулась ко мне и потянулась осмотреть мою руку, но я одернул ее раньше, чем она успела схватить ее. Я достиг точки кипения. Я устал, так устал от всего дерьма, что постоянно происходит со мной. Почему из моей жизни всегда устраивают цирк с конями? Почему все в этом мире считают, что должны знать каждый мой шаг? Каждую ошибку? Им так необходимо было узнать об убийстве моих родителей? Им действительно так важно проанализировать, что же я чувствовал из-за того, что убийцей оказался Барнс, лучший друг Роджерса и старый друг моего отца? Низко зарычав, я подошёл к моему столу и одним движением, столкнул все с него. Наташа попыталась подойти ко мне, но я кинул на нее такой вызывающий взгляд, что она резко застыла, не от страха или удивления, но в смирении, поскольку понимала, что если подойдет ко мне, то все закончится дракой, и она не хотела бороться со мной, когда я в таком состоянии. Я же хотел драки. Я хотел причинить кому-нибудь боль. Я хотел причинить боль себе. Блядь! Я был весь на нервах. Словно это дурацкое происшествие, которое, на самом деле, не имеет ко мне никакого отношения, оказалось последней каплей. Оно открыло старые раны, и напомнило мне о всех тех случаях, когда я поступал неправильно. Обо всем, что я должен исправить. О моих ошибках. Это глупое видео стало моей слабостью. Оно не должно было причинить мне столько боли, но оно сделало это. Но почему я так жалок и слаб? Я вылетел из комнаты, направляясь в мою лабораторию. — Не идите за мной! — прорычал я гневно, не желая, чтобы кто-то еще видел мою унизительную истерику. И я не хотел ранить кого-то из них, физически или эмоционально. Только я должен страдать. Меня переполняло желание выпить что-нибудь крепкое, и я просто хотел напиться в хлам, чтобы я смог забыться. Ураганом ворвавшись в лабораторию, я сразу же бросился к моему бару. Я попытался открыть его, но он не поддавался. — Пятница, открой, — хриплым голосом приказал я. — Мистер Старк, сэр, могу я посоветовать вам… — Нихрена ты не можешь мне посоветовать! — огрызнулся я. — Открывай! — Сэр, это чертовски плохая идея. Вы пожалеете о ней, — сказала она строго, и я был ошеломлен тем, что мой собственный ИИ, мое творение, отказывается следовать моему приказу. Зарычав, от разочарования и ярости, я снова и снова бил по дверце бара, находя какое-то удовлетворение в том, какую боль это причиняет моим раздробленным костям. Но мое желание напиться было слишком сильным, так что я холодно процедил: — Пятница, открой эту дверцу сию же секунду! Я создал тебя, и могу без тени сомнения заменить тебя! Ты — ничто! Ответа на мои омерзительные слова не последовало, и я почувствовал укол сожаления, от которого я отмахнулся в ту же секунду, как открылась дверца. Я схватил первую же бутылку, открутил крышку и замер, не в состоянии сделать первый глоток. Я шокировано и непонимающе уставился на бутылку. Какого хрена? Отойдя от бара, я вывел перед собой несколько экранов и включил различные каналы, снова и снова наблюдая за смертью моих родителей и импровизированным интервью Питера. На другом канале начали проигрывать мою реакцию, но не на видео, а на сообщение об их смерти, когда мне было шестнадцать. Блядь, оно что, настоящее? Они отрыли откуда-то запись моего шока, мое безразличие на похоронах и мои пьяные выходки после. Снова мое унизительное поведение оказалось на экранах телевизоров, чтобы новое поколение могло увидеть все это. Фальшивые эксперты начали высказывать теории, как это новообретенное видео повлияет на меня, а парочка ублюдков даже высказала предположение, что я мог приложить руку к убийству моих собственных родителей. Ужаснувшись, я попытался снова сделать глоток, и на этот раз я не просто смог сделать это: я одним махом опустошил целую бутылку, словно это была простая вода. Жидкость приятно обжигала горло, и, отбросив пустую бутылку в стену, я поспешил за следующей, но на полдороги замер, когда увидел, что кто-то стоит напротив бара. Кинув полный ярости взгляд в одну из камер, я громко ругнулся на Пятницу. — У меня есть целая куча программ, чтобы заменить тебя, Пятница! Кто разрешил тебе пускать кого-либо сюда? — Вы не приказывали мне не пускать, сэр, — колко ответила она, и мне пришлось бороться с инфантильным желанием кинуть чем-нибудь в камеру. Скрестив руки на груди, Аманда смерила меня совершенно не впечатлённым взглядом. Я не до конца понимал, что мне сказать или как отреагировать. — Тебе что-то нужно? — спросил я просто, и она склонила голову на бок, отвечая: — Мне, милый? Нет, но я думаю, что тебе стоит отправиться в кровать и отдохнуть. Выглядишь так, словно это тебе не помешало бы, — ответила она так же просто. Но вот в ее глазах читалось разочарование, и это застало меня врасплох. — Нет. Нет-нет-нет! Ты не имеешь права так смотреть на меня, — прошипел я, сокращая расстояние между нами. — Как смотреть? — спросила она, выгнув бровь. — Разочаровано, — выплюнул я, покраснев, когда мой голос дрогнул от переполняющих меня эмоций, — ты меня не знаешь… — Я знаю достаточно, Энтони, — спокойно ответила она и, не давая мне времени сформулировать ответ, продолжила: — Я знаю, каково это — хотеть утопить свои печали, потому что я была на твоем месте. Я знаю, на что это похоже: когда ты злишься на себя так сильно, что хочешь причинить себе боль, — сказала она, закатывая рукав, чтобы показать мне шрамы, оставшиеся в тех местах, где она, очевидно, резала себя. — Это все ниже твоего достоинства. Я почувствовал, как во мне вспыхнула печаль от ее слов, и от того, что она тоже страдала, но я уже начал ощущать на себе воздействие алкоголя, и мне нравилось это ощущение. Обойдя ее, я направился к моему бару и протянул руку, чтобы схватить следующую бутылку, когда Аманда схватила меня за плечо и резко развернула к себе. Я впился в нее взглядом, который заставлял большинство людей как минимум отпрянуть на шаг. Она же, в свою очередь, смотрела на меня все так же решительно, сильнее сжимая мое плечо. — Я не буду стоять в стороне и позволять тебе заливать свои проблемы алкоголем, Энтони, — строго отчитала она. — Позволять мне? — я аж поперхнулся, невесело рассмеявшись, на что она только нахмурилась. Растянув губы в фальшивой улыбке, я сообщил: — Даже когда я был ребенком, никто не указывал мне, что делать, так с чего ты взяла, что я тебя послушаюсь? — разочарование в ее глазах уступило место неодобрению, и это опустошило меня, так что я вырвал руку из ее хватки и взял себе бутылку водки. Чувствуя, как меня переполняет горечь и боль, я открутил крышку. Ну вот, еще один родитель, которого я подвел. «Похер», — подумал я, поднимая бутылку, чтобы сделать глоток. — Достаточно, Энтони Эдвард Старк! — громко объявила Аманда, вырывая бутылку из моей руки и с грохотом разбивая ее об пол. Я непонимающе уставился на осколки, но мгновение спустя испуганно вскрикнул, когда она схватила меня за воротник рубашки. Я оказался бесцеремонно усажен на стул, и только после этого мне удалось восстановить мою способность говорить. — Аманда, ты… — заговорил я, пытаясь подняться, но она толкнула меня в грудь и, пригвоздив к стулу, выплюнула: — Сядь и хоть на пару секунд захлопни свой рот, молодой человек, — приказала она строго, и уж не знаю, было ли все дело в ее тоне, выражении лица, или просто том факте, что она не собиралась терпеть мои выходки, но я послушно замолчал. Она впилась в меня взглядом, под которым я неловко заерзал и, в конце концов, опустил глаза, не в состоянии вынести это. На несколько напряженных секунд наступила тишина, и я буквально ощущал на себе ее буравящий взгляд. — Я не собираюсь притворяться, что знаю, что творится в твоей гениальной голове, — начала она отчитывать меня, — но я не буду просто стоять и наблюдать, как ты вредишь себе. — Ты не можешь… — возразил я, но она снова перебила меня. — Да, я могу, и не только потому, что я твоя мать, но и потому, что я забочусь о тебе, — ответила она решительно, — я слишком сильно забочусь о тебе, чтобы молча наблюдать, как ты уничтожаешь себя из-за того, что все стало сложнее. Ты же знаешь, что ты не одинок, так что подобное поведение абсолютно неприемлемо. Ты только посмотри на свою руку, — выговаривала она, мягко поднимая мою раненую кисть. Она громко цыкнула, рассматривая повреждения, но я ничего не сказал, мысленно прокручивая в голове ее слова. Она права. Мое поведение было неприемлемо. Это было поведение старого Тони: безобразное, постыдное и жалкое. Я снова начал пить. Я пытался напиться. Я впервые посмотрел на мою сломанную руку и скривился, глядя на потеки крови и наливающиеся синяки. Она отпустила мою руку на несколько секунд, но затем снова схватила ее, мягко очищая раны теплой, влажной тряпкой. — Я сожалею, — пробормотал я, и она подняла на меня глаза. Я увидел, как их выражение смягчилось, прежде чем она тяжело вздохнула. — И правильно, — завила она, поднимаясь в полный рост и опуская руки на бедра. Мои щеки запылали, и я снова пристыженно отвел взгляд. — Я собираюсь наложить гипс, — сообщил я ей, чтобы она позволила мне подняться, и когда я встал, она не остановила меня. Я подошел к аптечке и вытащил скобу, которую я изобрел для подобных случаев. Я не хотел накладывать настоящий гипс, а эта скоба работает схожим образом, разве что я могу ее снять, когда захочу. А еще она выглядит намного круче с этой классной эмблемой Железного человека. Я едва сдержал болезненный стон, когда скоба сжала мою руку. Черт, это больно! — Пятница, — позвал я, но ответа не последовало. — Пятница! — Да, сэр? — холодно ответила она, и я поморщился, припомнив, как ужасно я повел себя с ней. Схватив несколько таблеток аспирина, я закинул их в рот и насухую проглотил. Я ощущал на себе взгляд своей матери, пока бесцельно бродил по лаборатории, пытаясь набраться храбрости, чтобы извиниться перед ней и Пятницей. — Пятница, прости меня, — выпалил я наконец, решив, что проще сначала разобраться с ней. — Я наговорил тебе отвратительных вещей. Я никогда не заменю тебя, — настаивал я, глядя прямо в одну из ее камер. — Ты пыталась мне помочь, а я швырнул это тебе в лицо. Ты сможешь, когда-нибудь, простить меня? — едва я произнес эти слова, я понял, что Пятница никогда не видела меня таким. Джарвис был слишком хорошо знаком с моими истериками и пьяными выходками. Он знал, что, когда в подобном состоянии я кидался оскорблениями или угрозами, я не имел это в виду. Но Пятница этого не знала. — Я уже простила, мистер Старк, — ответила она, и, хотя я ощущал ее искренность, я понимал, что она все еще расстроена. Нужно будет как-то загладить перед ней вину. Глубоко вздохнув, я медленно побрел к Аманде, чье выражение лица мне сложно было расшифровать. Я отвел глаза, снова обращая взгляд на экраны. Аманда повторила за мной, и я увидел, как в ее глазах вспыхнула печаль. — Это отвратительно, — сказала она, подходя ко мне. — Мне больно видеть, как ты страдаешь. СМИ могут быть так жестоки. Я громко фыркнул, горько рассмеявшись. — Тебе нужно поговорить с кем-нибудь о том, что творилось сегодня в твоей голове, Энтони. Это могу быть я, Пеппер, кто-то из твоих друзей, да даже психотерапевт, но это обязательно. Что-то сегодня стало спусковым крючком, и с этим нужно разобраться. — Аманда, — ответил я устало, — все нормально. Это был единичный случай, и подобное больше не повторится. Глупый момент слабости. Однако она только резко покачала головой и, схватив меня за подбородок, заставила меня перевести взгляд на один из экранов, на котором крутилась чудесная запись того, как я выставлял себя пьяным дураком, когда мне было шестнадцать. — Это не единичный случай, — прошипела она, — ты не сможешь обмануть другого алкоголика, милый. С самого детства ты заливал свои печали алкоголем, и ты не можешь ожидать, что это тяга исчезнет по твоему желанию. Это называется зависимость. И ты это знаешь. Я резко, сердито выдохнул и, уткнувшись взглядом в пол, понимающе кивнул. Я был алкоголиком, и эта укоренившаяся во мне жажда запивать мои проблемы просто так не исчезнет. Мне было стыдно, что сегодня я сдался по такой дурацкой причине. Я справлялся и с худшим. То, что весь мир увидел смерть моих родителей, не должно было подтолкнуть меня к этому. Проклятье, она права. Я должен поговорить с кем-нибудь, но я не знал с кем. Я устал, так сильно устал. В груди все сжалось, и я ощутил, как печаль буквально переполняет меня. В этом не было смысла. Почему мне так больно? Почему это событие довело меня до такого жалкого состояния? Чертов алкоголь. Неосознанно я опустил руку на грудь, прямо туда, где когда-то был мой реактор, впиваясь пальцами в кожу. Я хотел как-то унять боль, хоть и понимал, что она была не физической, а эмоциональной. Вцепившись в пуговицы рубашки, я торопливо расстегнул их и уставился на свои шрамы, чтобы заверить себя, что у меня нет никаких физических ран… что у меня больше нет реактора. Я судорожно втянул воздух, когда почувствовал, как Аманда схватила одну из моих рук, силой отнимая ее от груди. — Энтони, дорогой, ты так сделаешь себе больно, — сказала она мягко, решительно, но все же осторожно, отводя меня к стулу. Она заставила меня опуститься на него, хватая меня за вторую руку, чтобы не дать мне впиться ногтями в грудь. — Мне больно, — сказал я ей, мысленно поморщившись от того, насколько слабым был мой голос. Я настороженно наблюдал за тем, как моя мать взяла обе мои руки одной рукой, а другой потянулась вперед и осторожно накрыла мой шрам. — Я знаю, — с сочувствием ответила она, все еще прижимая руку к моей груди, и я посмотрел ей прямо в глаза, так похожие на мои, и не только цветом. Я увидел в них отражение моего настроения, моей боли, моих страданий. — Ты столько всего держишь в себе, и ты взвалил на свои плечи слишком тяжелую ношу. Ты должен отпустить это. Я торопливо замотал головой, отвечая: — Нет, я не могу. Не сейчас. — Ты не обязан делать это прямо сейчас, — заверила она меня, — но это необходимо. Подобные вспышки не прекратятся, пока ты не разберешься с этим. Я тупо уставился на экраны, наблюдая за убийствами, наблюдая за собственным позором. — Почему что-то, произошедшее так давно, до сих пор приносит боль? — спросил я, зная, что она понимала меня. На ее лице появилась боль, когда она мягко погладила меня по щеке. — Потому что ты совсем недавно узнал об их убийстве, и далеко не лучшим образом. Ты не справился с этим, хоть и продолжаешь повторять себе, что справился. Я знаю, на что это похоже, Энтони. Я положил свою руку поверх ее, скривив губы в слабой улыбке. — Ты так и будешь звать меня Энтони? — спросил я с любопытством, и она, улыбнувшись, кивнула. Я только закатил глаза, не желая продолжать спорить с ней. Если честно, мне это даже нравилось. Никто не называет меня Энтони. Только она. — Прости меня, — искренне пробормотал я, и она шикнула на меня, прижимая мою голову к себе. — Тебе не за что извиняться, — настаивала она, отпуская меня. — Тогда, спасибо, — сообщил я ей, на что она кивнула, отвечая: — Так уже намного лучше. Это было необязательно, но лучше. Я громко фыркнул, с неким смущением опуская взгляд на мою расцарапанную грудь. Встретившись взглядом с ее полными любопытства глазами, я хотел объясниться, но она только покачала головой. — Я бы послушала твое объяснение, но не сегодня, — заявила она. — Твоя будущая жена, сын и друзья до ужаса перепугались за тебя, и лучше всего будет, если ты сообщишь им, что ты в порядке. Вина и беспокойство вспыхнули во мне, когда я вспомнил, как Питер испуганно выбежал из комнаты. — Питер, — ахнул я, вскакивая на ноги, и Аманда поспешила заверить меня: — С ним Пеппер. Я немедленно успокоился, все еще ощущая вину за страх, что я увидел на лице подростка. Я с благодарностью посмотрел на мою мать, притягивая ее в крепкое объятие. Я не мог заставить себя сказать ей, что я люблю ее, или что она — замечательная мать, так что я надеялся, что объятие сможет выразить мои чувства. Когда я отпустил ее, я увидел слезы в ее глазах, по которым понял, что она догадалась. Она в последний раз похлопала меня по щеке, после чего мы вместе направились к общей комнате. Едва я вошел, меня встретила напряженная тишина, на что я только развязно улыбнулся. Но когда я увидел, как на их лицах появляется недоверие, неодобрение и даже ярость, я мгновенно стер эту напускную браваду, кидая на них извиняющийся взгляд. — Простите, — заговорил я, и в ответ раздалось несколько вздохов, прежде чем Роуди подошёл ко мне и легонько ткнул в плечо. Он открыл рот, чтобы сказать что-то, но тотчас же наморщил нос. — Ты пил, — разочарованно обвинил он меня, и я, едва подавив в себе порыв отвести взгляд, кивнул. — Ничего подобного, — властно заявила Аманда, по очереди глядя на каждого в комнате. Роуди, Брюс и Хэппи удивленно выгнули брови, в то время как Наташа только ухмыльнулась. Она окинула меня взглядом, направилась ко мне и просто прошла мимо. Я напрягся, ожидая от нее подзатыльник, с облегчением выдохнув, когда его не последовало. Но я не смог сдержать громкий стон, когда она спокойно сообщила мне, что завтра с самого утра меня ожидает тренировка с ней. Это вот так она решила меня наказать. Черт. — Полагаю, нам пора вас оставить, — заявил спокойно Вижн. — Мы сможем разобраться с последствиями сегодняшнего происшествия завтра, на ясную голову. Я не мог не оценить иронию того, что именно Вижн сделал это заявление, учитывая, что он единственный из нас, кому не нужен отдых. Остальные были согласны с Вижном, так что они спокойно начали разбредаться по своим комнатам, напоследок хлопая меня по спине или кидая на меня сочувствующие взгляды. Бросив на мою мать последний, полный благодарности взгляд, я поспешил в комнату Питера. Дверь была открыта, и когда я тихонько зашел в комнату, я увидел Питера, спящего в руках Пеппер с Энтони, развалившимся у него в ногах. Заметив меня, Пеппер аккуратно выскользнула из хватки Питера и кинулась ко мне, притягивая меня в объятие. Она поцеловала меня в губы, и только после этого посмотрела мне прямо в глаза. — Прости меня, — извинился я, — я знаю, мне не следовало пить, и я знаю, что был неправ. Это не повторится, — искренне заверил я ее, и она только кивнула. — Все в порядке, Тони, я понимаю, — ответила она, и я недоверчиво посмотрел на нее. Как она может так легко простить меня? Казалось, она без проблем догадалась о моих мыслях, потому что она только ласково улыбнулась мне, отвечая: — Я вижу сожаление и вину в твоих глазах, а это не те эмоции, что я видела в них, когда ты напивался. Нам нужно будет серьезно поговорить, но прямо сейчас ты нужен нашему сыну. Он думает, что ты в ярости и собираешься наказать его. Я громко застонал, опуская взгляд на моего паучка. — Я останусь с ним, — сказал я ей. — Ему наверняка приснится кошмар, из-за того, что он боится, что расстроил меня. Она кивнула, соглашаясь со мной и, поцеловав меня в щеку, вышла из комнаты, мягко прикрыв за собой дверь. Скинув пиджак и туфли, я прилег рядом с подростком, мягко улыбаясь, когда во сне он обхватил меня руками за талию. Энтони фыркнул, кидая на меня сонный взгляд, после чего подвинулся, укладываясь по другую сторону Питера. Я устроился поудобнее и опустив голову на макушку моего мальчика, попытался заснуть. Это оказалось непростой задачей, в моей голове роилось слишком много мыслей. Я уже начал потихоньку засыпать, когда Питер громко вскрикнул и, резко дернувшись, проснулся, судорожно хватая ртом воздух. Я прижал его к себе, шепча на ухо всякие успокаивающие слова, пока он не взял свое дыхание под контроль. Когда это случилось, он снова дернулся, на этот раз от меня. — Папа, — ахнул он, прежде чем начать что-то бессвязно бормотать. Но мне не нужно было понимать его слова, чтобы догадаться, что он пытался извиниться за то, что сказал репортерам. — Эй-эй-эй, приятель, все хорошо. Тише, я не злюсь, правда, — заверял я его, пока он, наконец, не замолчал, продолжая смотреть на меня огромными глазами. — Ты правда не злишься? Я испортил твою историю для СМИ, — заявил он, и я мягко откинул длинные пряди с его лица. «Пора бы ему постричься», — рассеянно подумал я. — Я не злюсь, — повторил я решительно и сразу же почувствовал облегчение, когда увидел, как он начал успокаиваться. — И никакой порки? — взволнованно спросил он, и я улыбнулся, отвечая: — Никакой порки. С моих губ сорвался веселый смешок, когда он шумно, с облегчением выдохнул. Он только впился в меня сердитым взглядом, неласково ткнув меня в ребра. Он сейчас так походил на котенка, выпустившего коготки, что я просто не смог сдержать еще один смешок. — Это не смешно, — проворчал он, надувшись, — я серьезно подумал, что ты собираешься выдрать меня. — Прости, дружок, — искренне извинился я. — По правде, если кто и заслужил порку, то только я. — Чего? — спросил он, мультяшно округлив глаза, и я хихикнул. — У меня тут небольшая истерика случилась, — признал я, — сломал руку, пытался напиться, — Питер мягко взял меня за сломанную руку, рассматривая ее, прежде чем снова поднять на меня взгляд. — Это было глупо, и совершенно унизительно, особенно когда ко мне пришла Аманда и приструнила меня. Шок в его глазах уступил место веселью. — Твоя мама? Она отшлепала тебя?! — Боже, нет, я слишком взрослый, — немедленно ответил я, закатывая глаза. Он заливисто рассмеялся, и я щелкнул его по носу, — я всего лишь заработал себе тренировку с твоей сумасшедшей паучьей тетушкой. Если подумать, я бы предпочел воспаленный зад, — на это он рассмеялся еще громче, и я фыркнул, совершенно не расстроенный, но продолжающий играть свою роль. — Итак, ты был очень даже крут в этом интервью, — заметил я, глядя на покрасневшего мальчишку выгнув бровь, — но я думал, что ты не любишь разговаривать с репортерами. — Ну, они продолжали давить на меня, и я разозлился, — защищался он, — прости, что я был груб с ними… и что сломал телефон того парня, — добавил он, поморщившись. Я тихонько хихикнул, целуя подростка в макушку. — Я отлично понимаю тебя, приятель. Бог свидетель, я сам реагировал точно так же больше раз, чем могу сосчитать. Я, на самом деле, горжусь тобой, — сообщил я ему, и он вскинул на меня взгляд удивленных глаз, — мне понравилось, что ты постоял за себя, и я знаю, что ты пытался защитить меня. Ты был зол, да, но ты сохранил спокойствие. Ты не вел себя как истеричный ребенок; ну, пока не разбил тот телефон. На лице Питера расплылась слабая улыбка, а глаза засияли, стоило мне сказать, что я горжусь им. Но в них все еще мелькала вина, из-за телефона, вероятно. — Разбить телефон было не самым умным планом, — пожурил я его, — не многие люди способны на такое. — Прости меня, — извинился мой паучонок, играя с пуговицами на моей рубашке. — В следующий раз просто выброси телефон, — сказал я, и он вскинул на меня взгляд, совершенно растерявшись. — Стоп, чего? — спросил он в замешательстве. Я лукаво улыбнулся и, пожав плечами, добавил: — А эта фраза, «пришли мне счет»? Шикарно, но ты спер ее у меня. Видел, значит, мое глупое интервью-обращение к Мандарину? Он улыбнулся мне в ответ и, немного смущенно, кивнул. — Вот молодец, — пробормотал я в его кудри, и он уткнулся лицом мне в грудь, довольно улыбаясь. Однако несколько минут спустя эта улыбка угасла, и он неуверенно спросил: — Ты в порядке, пап? Моя улыбка поникла, и я начал поглаживать его по руке, честно отвечая: — Не совсем. В доказательство я снова поднял руку, криво улыбаясь. Очень мягко он провел пальцами по моей раненой руке. — Это я виноват? — кротко спросил он. — Нет, конечно, — ответил я решительно, убедившись, что он смотрит прямо на меня. — Я постоянно держу все эмоции в себе: старая привычка, которая периодически выходит мне боком. Я знаю, что с этим надо что-то делать, поговорить с кем-нибудь, я понимаю. Сейчас столько всего происходит, и я даже не могу отключить свой мозг. И это дурацкое событие просто прорвало плотину дерьма, накопившегося у меня в голове, и я… я, ох, плохо отреагировал. Питер, глядя на меня с неприкрытым беспокойством, медленно кивнул. — Я люблю тебя, папа, и я понимаю, ты считаешь, что я не должен знать обо всем дерьме, с которым тебе приходится справляться, но я всегда готов помочь тебе, если буду нужен. — Я знаю, приятель, правда, и я тоже люблю тебя, — ответил я, прижимая его к себе. — О, и, эм, пожалуйста, не злись, но Аманда знает о том, что я Человек-паук. Я случайно проговорился сегодня, потому что был уверен, что ты сказал ей. Это было тупо, я знаю, — протараторил он, и я вздохнул, прикладывая палец к его губам. — Все в порядке, она никому не скажет, — заверил я его. После всего, что случилось сегодня, мне уже было плевать, что она знает. Она никому не расскажет. Мой беспокойный паучок снова начал что-то лепетать, но я только изумленно покачал головой. — Тише-тише, маленький паучок, пора спать. Он замолчал, обхватывая меня руками и послушно закрывая глаза. На его губах играла легкая улыбка, которая согревала мне сердце. Я закрыл глаза, и на этот раз, когда я знал, что с моим ребенком все хорошо, заснуть мне не составило никакого труда.