Мелкий, ты меня убиваешь

POV Тони: — Малыш, хватит ерзать, — сказал я Питеру, когда он продолжил дергать свой галстук-бабочку. — Он меня душит, — прохныкал он, и я закатил глаза, после чего торопливо стянул галстук и расстегнул несколько верхних пуговиц его рубашки. — Все, больше не душит, — сказал я ему, опуская руки на плечи и ободряюще сжимая их. Питер только кивнул мне, делая судорожный вздох. Он поднял на меня свое побледневшее лицо и посмотрел широко распахнутыми глазами, всем своим видом показывая, как сильно он нервничает из-за всего этого. — Ты не обязан делать это, — заверил я его с легкомысленной улыбкой. — Я уже давал раньше интервью, и ты знаешь, что я могу сам занять их на весь час. — Нет, все нормально, пап, я справлюсь, — настаивал Питер, — я просто очень нервничаю. Я никогда не делал ничего подобного, вдруг я скажу что-то не то? А если я ляпну какую-то глупость? Или опозорю тебя? — я посмотрел на моего паникующего мальчика, всем сердцем сочувствуя ему. Сколько раз подобные мысли посещали и мою голову, когда я был ребенком? — Эй, паучок, — заговорил я мягко, притягивая мальчишку в объятие. — Ты меня никогда не опозоришь. Просто будь собой: обычным, немного странным, очаровательным собой. И помни: если я тебе понадоблюсь, я могу сесть рядом с тобой. Он спрятал лицо у меня на груди и, сделав глубокий вздох, отстранился. — Я справлюсь, — объявил он с уверенностью, которую, я точно знаю, он совершенно не ощущал. — Хорошо, — ответил я, — но знай, ты всегда можешь отказаться: до, во время или после. Ты понимаешь? — Да, пап, я понимаю, — ответил он. — Тогда вперед, — заявил я, опуская руку ему на спину и провожая его ко входу в здание. 60 минут. Я согласился дать им интервью после того шоу, что они устроили два дня назад, когда из ниоткуда всплыло видео убийства моих родителей. Я уже давненько не давал интервью, и я выбрал именно этот канал, потому что уважал их ведущую, Кэрол Джеймс. Как и любой репортер, она преследовала свои цели, но у нее хотя бы были моральные принципы. Я сказал ей, что пока она мягка с моим мальчиком, я отвечу на все ее вопросы. Она с радостью согласилась на эти условия. Я взял Питера на это интервью только потому, что люди давили не только на меня, желая поговорить со мной об убийстве моих родителей, но они так же давили и на него, чтобы он рассказал им о себе. Он уже больше шести месяцев является моим сыном, и до сих пор не дал ни одного интервью. Он дважды давал репортерам импровизированные комментарии (и, как до меня вдруг дошло, оба раза из-за меня), но официального интервью так и не было. Какое-то время мне удавалось держать репортеров на расстоянии, но после последнего инцидента, если бы Питер не согласился на это интервью, я, скорее всего, больше не смог бы сдерживать их, и они начали бы его преследовать повсюду. Мой паучонок с легкостью согласился, но я видел, как он нервничал. Ему совершенно не нравилось находиться в центре внимания. Он не был экстравертом. Он не был мной. Я знал, как справляться со всеобщим вниманием и находить в этом какое-то удовольствие, но Питер — нет. Поэтому я не стал собирать пресс-конференцию, поскольку боялся, что Питер растеряется под десятками взглядов и вопросов. — Мистер Старк, мы, как всегда, очень рады вас видеть! — воскликнула Кэрол Джеймс, пожимая мою руку обеими руками. — Кэрол Джеймс, вы прекрасны, как и всегда, — ответил я, одаривая ее знаменитой улыбкой Тони Старка. Она, однако, была профессионалом, так что вместо того, чтобы залиться краской, всего лишь выгнула бровь и рассмеялась, — зовите меня Тони, — добавил я, выставляя перед собой Питера. — Пока в этой комнате находятся два мистера Старка, будет лучше различать нас по именам. Я — Тони, а это — Питер, мой сын. Улыбка Кэрол стала еще ярче, когда она протянула ему свою руку. — Очень рада наконец-то познакомиться с тобой, Питер, — сказала она с искренней доброжелательностью, и Питер, покраснев до кончиков волос, пожал ей руку, отвечая: — Эм, сп-спасибо. И я рад познакомиться. Я видел, как выражение ее глаз смягчилось, и, клянусь, она уже хотела, было, заворковать над ним, но, к счастью, профессионализм победил, и она ограничилась только ласковой улыбкой. Мы решили, что сначала интервью дам я, и половина программы будет посвящена моим мыслям касательно убийства моих родителей. Вторая половина будет посвящена знакомству с Питером. Моему ребенку предоставят список вопросов, чтобы он смог познакомиться с ними, пока идет мое интервью, а я смогу присутствовать на его интервью или вмешаться, если почувствую необходимость. Так же я буду принимать окончательное решение, будет ли транслироваться его часть интервью. Если нет, тогда я возьму это время на себя и буду отвечать на все вопросы, что они придумают для меня. И, в довершение ко всему этому, чтобы удовлетворить любопытство масс хотя бы на пару месяцев, я разрешил провести фотосессию в башне Мстителей для журнала Time. Питер, Нат, Брюс, Вижн и Пеппер согласились сказать пару строк и позировать для фото, показывающих, на что похожа жизнь в башне Мстителей. Питера смогут фотографировать, но интервью он давать не будет. О, и, да, Энтони, разумеется, тоже окажется в кадре. По словам Питера, псина была просто в восторге. Какое же счастье, что он не умеет говорить. Кто знает, какие бы истории он поведал всему миру. Нас с Питером провели в гримерную, и усадили на стулья. К нам в ту же секунду кинулись гримеры, и я не смог сдержать ухмылку, когда увидел, что большая часть из них собралась вокруг Питера. Девушки заигрывали или ворковали над ним, а я со смехом наблюдал, как он ерзал и краснел под таким пристальным вниманием. Когда на его лице мелькнула тень паники, я решил вмешаться. — Дамы и господа, мой юный сын все еще считается несовершеннолетним, и для вас все может обернуться, потенциально, очень дорогим судебным иском о домогательстве, — протянул я обыденно, и девушка, которая подкрашивала меня, весело фыркнула, когда ее коллеги резко замолчали, а некоторые даже покраснели. К счастью, все они, кроме одной девушки, разошлись и оставили моего невероятно смущенного паучонка в покое. — Ну все, мистер Старк, вы готовы, — сообщила мне девушка с робкой улыбкой, и я улыбнулся в ответ, поднимаясь на ноги. Питеру передали лист бумаги с вопросами, которые ему могут задать. Я подошел к нему и пробежался взглядом по списку. Похоже, ничего слишком личного. — Ты в любой момент можешь отказаться отвечать, — напомнил я ему, и он рассеянно кивнул, вероятно, уже продумывая в голове ответы. — Вроде не так все плохо, — пробормотал он, и я едва сдержал порыв взъерошить его волосы, поскольку боялся испортить укладку. — Тони, вы готовы? — спросила Кэрол, окинув нас обоих взглядом, и мы одновременно кивнули. — Окей, Питер, ты присядь вот здесь. Сможешь видеть интервью Тони, — объяснила она, и мой ребенок вскинул на меня взгляд. Я улыбнулся ему, и он улыбнулся мне в ответ, прежде чем отойти к указанному стулу. Кэрол указала мне на диван напротив нее, и я опустился на него. — Итак, давайте начинать, — объявил я пафосно, широко раскинув руки. Кэрол ухмыльнулась мне, после чего жестом показала камерам, что можно приступать. Она начала с легких вопросов, которые просто подтверждали уже известные факты. Спросила о том, как я впервые увидел видео, и я, постаравшись ответить как можно честнее, рассказал ей о том, как Земо заманил меня и Роджерса в Сибирь, где и показал это видео, чтобы поссорить нас; что, очевидно, сработало. О том, как я набросился на Зимнего солдата, и он остановил меня. — Это, должно быть, было для тебя очень сложно, Тони, — заметила Кэрол с сочувствием. — Стив Роджерс был твоим другом, и он не только остановил тебя, но и дрался с тобой. Как ты думаешь, есть ли шанс на восстановление ваших отношений? — Да, — ответил я незамедлительно, и она удивленно и недоверчиво выгнула брови, — я чертовски зол, да, и потребуется немало времени и сил, но я вижу, что мы можем снова стать друзьями, — и это была правда. Я не просто был готов к этому, я хотел, чтобы мы со Стивом снова стали друзьями, несмотря на то, каким самодовольным и раздражающим он может быть. — Даже несмотря на то, что его лучший друг связан с убийством твоих родителей? И несмотря на то, что он не подписал Заковианское Соглашение? — уточнила она с любопытством. — У меня нет теплых чувств к Баки Барнсу, — признался я мягко, — и я никогда не смогу забыть о том, что он сделал, но у меня было достаточно времени, чтобы охладить ту ярость, что охватила меня, когда я впервые увидел то видео, а это значит, что я не наброшусь на него, как только снова его увижу. Я знаю, что ему промыли мозги. Я знаю, что делала с ним Гидра, и что он действовал не по своей воле, когда его отправили…сделать то, что они хотели, — объяснил я, — Что касается Соглашения…что ж, ничто не вечно, — заявил я с загадочной улыбкой. Кэрол прищурилась, но я заговорил раньше, чем она, — признаю, наладить отношения со стариком было бы проще, если бы мы смогли поговорить, но что было, то прошло. А еще, я бы с удовольствием врезал ему, если честно, — добавил я весело. — Давай вернемся к видео, — перевела тему Кэрол. — Какие мысли крутились у тебя в голове, когда ты смотрел его? Ты признался, что после этого напал на Зимнего Солдата, так что, очевидно, ты испытывал ярость. Я тяжело выдохнул. К этому вопросу я был готов, но легче от этого не стало. Я не обязан был объясняться ни перед жителями Америки, ни перед всем миром, но, как и всегда, мое мнение не имело никакого значения. Они считают, что имеют права требовать у меня отчета за каждую прожитую минуту моей жизни; и не только о том, что я делаю, но и о том, что думаю. «Повезло же мне», — подумал я саркастически. — Моей первой реакцией был шок, — сказал я, — с шестнадцати лет я думал, что мои родители погибли в автокатастрофе, и, если говорить открыто, я даже подозревал, что мой отец был пьян, — на мгновение я смущенно опустил взгляд на руки, но секунду спустя мрачно улыбнулся Кэрол, — все знают о том, что у меня были не лучшие отношения с моим отцом. Мы никак не могли найти общий язык, и я был глупым ребенком, который делал все, что возможно, чтобы выбесить его. Но я любил его, и я знал, что он любил меня. С мамой же, с другой стороны, у нас были превосходные отношения. И я никогда не сомневался в ее любви ко мне, — я замолчал, пытаясь подавить печаль, что охватила меня с мыслями о ней. — Видеть, как они умирают… нет, не просто умирают, как их убивают на том видео, было… я даже не могу найти слова, чтобы описать, насколько ужасно это было, — рассказывал я угрюмо, — я видел, как мой отец выползал из машины, умоляя — Знаменитый Говард Старк! — умоляя кого-нибудь помочь моей маме. Барнс схватил его за волосы, и мой папа, знаете, он узнал его. Они были знакомы в далеком прошлом, — объяснил я, и с моих губ сорвался невеселый смешок. — Барнс разбил ему лицо, а затем спокойно усадил назад в машину. Его лицо не выражало никаких эмоций, когда он подошел к пассажирской двери и задушил мою мать, — я крепко сцепил зубы, сглатывая переполняющие меня эмоции. Вместо того, чтобы смотреть на Кэрол, я нашел взглядом моего ребенка, который следил за мной полными сочувствия глазами. Он выглядел так, словно готов был вот-вот сорваться с места и кинуться обнимать меня, и от этого мои губы непроизвольно расплылись в слабой улыбке. Лицо Кэрол выражало скорбь, когда она смотрела на меня, и она дала мне несколько секунд, чтобы я собрался, прежде чем продолжила. — Почему ты солгал репортерам, когда они заговорили с тобой? Я улыбнулся и кинул на нее и в камеру измученный взгляд. — СМИ записывали каждую секунду моей жизни с самого моего рождения, — сказал я, позволяя себе выразить лишь малую долю той горечи, что я ощущал. — Все мои взлеты и падения, но чаще все же падения, потому что это отличная пища для слухов. Любой момент моей жизни можно найти в Google. И каждый считает, что если он прочитал что-то обо мне или посмотрел видео, то теперь он знает меня и может судить меня. Они считают, что имеют право выпытывать у меня не только каждую деталь того, что произошло, но и что я думаю об этом, — впервые с начала разговора на лице Кэрол появилась вина, а затем и стыд, так что я мягко улыбнулся ей, чтобы она поняла, что я не сержусь на нее, — я хотел, чтобы об этом знал только я, — признался я мягко, — я хотел горевать по ним в одиночестве, без камер, которые бы тыкали мне в лицо, как случилось, когда мне было шестнадцать. Мне следовало догадаться, — заметил я, пожав плечами. — Питер, твой сын, рассказал репортерам правду. Ты поэтому пришел сюда, не так ли? — спросила она, и я кивнул. — Ага, — ответил я, — но я его не виню, — торопливо добавил я, бросая быстрый взгляд на Питера, у которого на лице читалась вина, — рано или поздно, правда всплыла бы наружу. Я соврал, потому что был шокирован, и не готов совладать со своими эмоциями на публике. Это моя жизнь, — заявил я, широко раскинув руки и расплываясь в обаятельной улыбке, — я пришел сюда, чтобы рассказать о моих мыслях по поводу этого видео и опровергнуть эти нелепые заявления о том, что я как-то причастен к их смерти, — низко прорычал я. — Я был глупым, шестнадцатилетним студентом, желающим поскорее стать взрослым, когда моих родителей убили. Гидра была чем-то вроде пугалки из детских страшилок, а о существовании ЩИТа я и понятия не имел, пока не стал Железным человеком, несмотря на то, что мой отец и тётя Пегги были его основателями. — Да, я видела эти заявления, и я ни на мгновение не поверила в то, что это правда, — заметила Кэрол решительно. — На самом деле, никто, у кого есть хоть капля мозгов, не поверит в это. Тут уже просто каждый пытался вставить свои пять копеек. — Я знаю, — ответил я, — но это не значит, что не найдутся идиоты, которые купятся на это. В любом случае, это видео стало только одной причиной, почему я решился на это интервью. Вторая причина, и она намного важнее, касается моего сына. На лице Кэрол появилось любопытство. — Что ты хочешь этим сказать? Выражение моего лица стало серьезным, когда я посмотрел сначала на нее, а потом прямо в камеру. — СМИ могут нападать на меня как им заблагорассудится, но к моему сыну, Питеру, я запрещаю приближаться. Это не обсуждается. Мне всю жизнь пришлось терпеть подонков, которые совали свои носы в мои дела, но с ним подобное не пройдет. Я всегда надеялся, что мои родители защитят меня, но они этого не сделали, из-за чего я жутко злился на них. Питер не рос в той среде, в которой рос я. Он не привык к тому, что его преследуют и докучают, или к тому, что кто-то лезет в его личную жизнь; так что оставьте его в покое, — приказал я, и на мгновение в моем голосе и глазах появились жесткие нотки, прежде чем я расслабился. Кэрол кивнула, согласившись со мной, и начала рассуждать о том, какими жестокими могут быть папарацци и журналисты в поисках сенсации. Остаток нашего разговора прошел довольно легко, Кэрол спросила о моих отношениях с Питером, и на этот вопрос я был только рад ответить. Я говорил о том, как сильно я люблю его и горжусь им. — Он делает каждый мой день незабываемым, — объяснил я с радостной улыбкой. — Я никогда не думал о том, что в один прекрасный день стану отцом, но это лучшее, что случилось со мной за всю мою жизнь. Он такой хороший, и, как я уже говорил, он заставляет меня хотеть стать лучше. Я больше не пью. Я не устраиваю вечеринок. Когда я не на работе, я провожу время дома, с ним и Пеппер. Мы занимаемся всякими семейными делами, вроде просмотра кино, походов и совместных ужинов. Я знаю, звучит сюрреалистично и совершенно не в духе Тони, но это правда. Жизнь хороша. Вскоре после этого наша часть интервью подошла к концу, и камеры отключились. Питер сразу же бросился ко мне и заключил меня в объятие, на которое я с радостью ответил. Я заметил, как не только Кэрол, но и большая часть персонала женского пола заворковала, глядя на эту сцену, и едва сдержал порыв закатить глаза. Когда мы отпустили друг друга, к нам подошла Кэрол и сказала: — Спасибо, Тони, что был таким честным и открытым. Должна признать, я этого не ожидала. Я улыбнулся, отвечая: — Ага, я догадываюсь. Честность никогда не была у меня в приоритете, когда дело касалось СМИ. Но времена меняются. — Я вижу, — заметила она, перебегая взглядом с Питера снова на меня. — Отцовство идет тебе. — Я знаю, — заявил я нахально, и она рассмеялась, а Питер весело фыркнул. Опустив взгляд на моего ребенка, я уточнил: — Ты готов? Он весь напрягся, а в глазах появилось беспокойство. — Помни, — сказал я в тысячный раз, — ты не обязан делать это. Я уверен, что у Кэрол найдется для меня еще немало вопросов, если ты не готов, — я кинул на женщину взгляд, и она немедленно кивнула в ответ. — Мы всегда найдем, о чем спросить тебя, Тони, — заметила она, ласково глядя на моего сына. — Не торопись, Питер, и дай нам знать, что ты решишь. Никто здесь не будет заставлять тебя делать что-то против твоей воли. Казалось, после ее слов Питер несколько расслабился. Он сделал глубокий вдох. — Все нормально, — твердо сообщил он нам обоим, но я не был уверен, что он сказал правду. Однако, он казался настроенным решительно, так что я не стал спорить, — давайте покончим с этим, — заявил он затем, и Кэрол перевела на меня вопрошающий взгляд. Я кивнул ей, и она повела Питера к дивану, на котором до этого сидел я, и прикрепила к нему микрофон. Я едва подавил в себе желание сесть рядом с ним на это интервью. Он хотел пройти через это сам. POV Питера: — Ты готов? — ласково спросила Кэрол, и я кивнул, хотя и не был до конца уверен в этом. Что, если я застыну? Или скажу что-то глупое? Или опозорю Тони? А если я выболтаю что-то, что не должен? Или выставлю себя дураком? А если я начну плакать или типа того? Каждый в моей школе, наверняка, увидит или услышит об этом, как я смогу жить дальше, если покажу себя полным идиотом? Я поднял взгляд на папу, и он одарил меня ободряющей улыбкой. Проклятье. От одного только этого вида мне уже хотелось начать плакать, так что я поспешил снова сосредоточиться на Кэрол, которая сейчас разговаривала с одним из операторов. Папа отлично с этим справился. Нет, даже лучше, он справился просто блестяще. Он был красноречив, ни разу не запнулся. Он не плакал и не ляпнул какую-нибудь глупость, при том, что разговаривал об убийстве своих родителей. «А еще он этим всю свою жизнь занимался», — напомнила мне другая часть моего мозга. А я нет, а это, вероятнее всего, означает, что я выставлю себя идиотом. Боже, зачем я вообще согласился на это? Я поморщился, когда весь свет направили на меня. Почему эти лампы такие яркие? И жутко горячие. Я чувствовал, как пот струится по мне под этой неудобной сорочкой. Ненавижу формальную одежду. Она такая неудобная, и колючая, и узкая. Папа настаивал на том, что я должен выглядеть прилично, и я не спорил с ним, но все же мне было жаль, что мне не разрешили надеть что-нибудь менее чопорное. Кэрол начала говорить, представляя меня отсутствующим зрителям, прежде чем задать первый вопрос. — Как ты, Питер? — спросила она, и я почувствовал, как мое сердце начало ускорять свой ход. Ну, отвечай же, трусливый идиот! — Все хорошо, — сказал я, ощутив вспышку облегчения, когда мне удалось произнести это не дрогнувшим голосом или едва слышным шепотом. — Большое спасибо, что согласился на это интервью, — заявила она. — Вся Америка, если не весь мир, жаждет получше узнать приемного сына Тони Старка. Я понимаю, как это тебя пугает, особенно учитывая, что ты вырос вдали от всеобщего внимания, я права? Серьезно? Она хочет, чтобы я признался в том, что напуган? «Этого не было в списке вопросов», — подумал я мрачно. Может потому что это просто вводные вопросы, Питер. Кончай вести себя как придурок. — Было тяжело, — признался я. — Из парня, о котором никто не знал, я превратился в того, о ком теперь знают все. В школе был дурдом. — Представляю, — кивнула она с понимающей улыбкой. — С тобой рядом были друзья, которые помогли тебе справиться с этим? — О, да, конечно, — торопливо ответил я с искренней улыбкой. — Они помогли мне привыкнуть к переменам, и они никак не изменили своего отношения ко мне. Я рад, что у меня осталось что-то… что-то из прошлого, — сказал я, намекая на время до моего усыновления. — А есть ли в твоей жизни особая девушка, или... — она не договорила, с намеком выгнув бровь, и я не смог подавить румянец. — У меня есть девушка, — признался я. — И она лучше всех. Она помогает мне оставаться в здравом уме и твердо стоять на земле. Она улыбнулась, заметив, насколько сильно могут помогать друзья, и как она счастлива, что в моей жизни есть люди, которым я могу доверять. — Очень сложно будучи знаменитым найти верных друзей, которые не будут преследовать какие-то свои цели, — сказала она, и я согласно кивнул. — Давай поговорим о прошлом, Питер, — сказала Кэрол. — Твои родители погибли, когда тебе было три. Авиакатастрофа, верно? А затем твои тетя и дядя усыновили тебя? — Да, все верно, — ответил я, и мой голос стал чуть мягче, когда я понял, что мы переходим к более эмоциональным темам. — Ты помнишь что-нибудь о своих родителях? — спросила она ласково. — Не особо, — честно признался я. — Есть короткие вспышки, вроде того, как мама читала мне сказку, а папа носил на своих плечах. — Тебе больно думать о них? — надавила она, и я отрицательно покачал головой. — Мне больно думать о том, что они погибли, но я не знал их, и знаю, как они выглядели только по фотографиям. Она понимающе кивнула. — На что была похожа твоя жизнь у тети с дядей? — спросила она затем. — Было замечательно, — сказал я, — они очень меня любили, и делали все, что в их силах, чтобы дать мне хорошую жизнь. Мы не были богаты, но и бедными нас тоже я бы не назвал. Ну, знаете, как любая другая семья? — заметил я, легонько пожав плечами. Я не знал, что именно она хотела узнать, но и не хотел вдаваться в подробности. — Я понимаю, — ответила она с искренней улыбкой, — среднестатистическая американская семья, — сказала она, и я кивнул, довольный, что она не стала выпытывать какие-то детали. Кэрол опустила взгляд на свои записи, и выражение ее лица стало неуверенным, когда она снова заговорила: — Одиннадцать безоблачных лет вы прожили счастливой семьей, а затем, когда тебе было четырнадцать, в твоей жизни снова случилась трагедия в виде смерти твоего дяди. Что случилось? — Он был убит, — выпалил я, не задумываясь, и в ту же секунду покраснел, когда в ее глазах вспыхнуло любопытство, — эм, это был грабитель. Он хладнокровно застрелил его, — сказал я ей зло, снова вспоминая тот день. Тогда я сбежал из дома, потому что был в ярости. Дядя пошел искать меня, и в итоге получил пулю без единой гребаной причины. — Это, должно быть, было ужасно, — с сочувствием сказала Кэрол. — Ты в то время уже работал на стажировке в Старк Индастриз, верно? — Ага, я числился там уже примерно с месяц, когда это произошло, — ответил я, надеясь, что она не будет задавать об этом слишком много вопросов, потому что лжец из меня отвратительный, — но мы с тетей смогли справиться с этим. Нам пришлось переехать в другую квартиру, когда мы лишились дяди, но у нас все было не так плохо. И то, что в тот момент в моей жизни был Тони, стало просто огромным облегчением, — признался я, и это была правда. — Эта стажировка давала мне цель в жизни. Она занимала все мое время, так что я не погрузился в пучину горя из-за смерти дяди Бена. — Тони уже упоминал, что проводил немало времени у тебя дома, потому что на этом настояла твоя тетя? Расскажешь об этом? — с откровенным любопытством попросила Кэрол. Я улыбнулся, с ностальгией припоминая те деньки. — Дааа, моя тетя очень сильно оберегала меня, и ей было плевать на то, кем был Тони. Если я планировал проводить много времени рядом с ним, она хотела узнать его поближе. — На что было похоже, когда тот самый Тони Старк, Железный человек, проявил к тебе такой интерес? — уточнила она. — Могу предположить, что это был тот еще шок. — Это и был шок, — согласился я, — в смысле, я вырос, фанатея от всех Мстителей. Мы с моим лучшим другом постоянно смотрели репортажи, записи, у нас были костюмы и игрушки, и… Боже, это жутко неловко, — пробормотал я себе под нос, прикрывая мое заалевшее лицо руками. Кэрол весело рассмеялась, качая головой. — Совсем нет, Питер. Это объяснимо. — Ага, ну, вот он был, типа, моим героем, а потом мы встретились, и это было просто сумасшествие, — пересказывал я, намеренно не углубляясь в детали. — Первые пару месяцев я постоянно нервничал, боялся сказать какую-нибудь глупость или быть слишком назойливым, или еще что-нибудь. Но со временем я понял, что начал расслабляться в его обществе, и наши разговоры больше уже не были вымученными или односторонними. Я начал узнавать, какой он на самом деле. Добрый, заботливый, сумасшедший старик, — заявил я с широкой улыбкой, и Кэрол заливисто расхохоталась. Я кинул мимолетный взгляд на Тони, в чьих глазах вспыхнуло веселье. — Могу ли я предположить, что к этому моменту Тони стал тебе кем-то вроде отца? Учитывая, что твой дядя скончался, ничего удивительного в том, что он взял на себя эту роль, верно? — спросила она, и я слегка нахмурился. — Так и было, но я этого не планировал. Как я сказал, — протянул я, — он в первую очередь был моим героем, и только потом уже наставником. Но, да, с течением времени мы становились все ближе, и я начал думать о нем в таком ключе. — Ты обсуждал с ним это? — уточнила Кэрол, и я покачал головой. — Ни в коем случае, — незамедлительно ответил я, — это было бы просто ужасно. Я в тот момент никак не мог осознать, что вот он я — обычный Питер Паркер сижу рядом с самим Тони Старком. Я был так смущен тем, что начал думать о нем, как об отце, что ни разу не упомянул об этом, боясь того, что он посмеется надо мной, или просто больше не захочет меня видеть. Это глупо, я знаю. — Нет-нет, совсем нет, — заверила меня Кэрол. — Если честно, у меня, скорее всего, была бы такая же реакция. Ты оказался в настолько фантастической ситуации, и, ну, я уверена, что ты слышал, как некоторые считают это сюжетом какого-нибудь фильма. — Я знаю, — сказал я угрюмо, — меня называют ожившей Энни, — проворчал я, и она снова рассмеялась. — Намного более симпатичной и очаровательной Энни, — поправила она, и я не смог сдержать ответную улыбку. Однако ее лицо снова стало серьезным и мрачным, и я понял, к какой теме она собиралась перейти. Этого я боялся больше всего. Смерть тети Мэй. Мое сердце снова бешено застучало, а ладони стали мокрыми от пота. Я потянул за ворот рубашки, хоть он и был расстегнут. — Расскажи нам о смерти твоей тети. Это ты ее нашел, верно? — спросила Кэрол, и в моей голове немедленно возникли картины того утра. Я с силой вцепился в брюки, когда воспоминания о моей мертвой тете, сидящей на кровати, пронеслись перед глазами. Ужас, паника и опустошение, которое я чувствовал в тот момент, снова нахлынули на меня, и мое сердце забилось еще быстрее. Я был уверен, что даже микрофон уловил этот стук. Дыхание участилось, я поднял глаза на Тони, и в ту же секунду, как наши взгляды встретились, он вскочил на ноги и кинулся ко мне. В голове стучало, и я не слышал, что именно он сказал Кэрол. Однако, я заметил, как он опустился передо мной на корточки и нежно обхватил мое лицо руками. — Эй, приятель, посмотри на меня, — заговорил он мягко, — давай несколько раз глубоко вздохнем, идет? Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вот, хороший мальчик, — сказал он успокаивающе, опуская руки мне на плечи и начиная поглаживать их. Когда слух снова вернулся ко мне, я дернулся вперед, обхватывая его своими руками. Меня трясло, а по лицу текли слезы печали и стыда. Он крепко прижимал меня к себе, опустив руку мне на затылок. Я впитывал его комфорт, вдыхая привычный запах Тони. Когда я почувствовал, что могу контролировать себя, я отодвинулся, виновато глядя на него. — Прости, папа, — прошептал я смущенно. — Ну-ка перестань, — пожурил он меня. — Тебе не за что извинятся. — Повел себя как маленький ребенок, — возразил я, но он только покачал головой и, ласково мне улыбнувшись, стер слезы с моего лица. — Совсем нет, — отрезал он решительно, — ты готов продолжать, или на этом мы заканчиваем? Никто не будет стыдить тебя, если ты захочешь прекратить, — напомнил он. — Я хочу продолжить, — заявил я, не желая выглядеть слабаком. Это же всего лишь дурацкое интервью. Я справлюсь. — Питер, — вздохнул папа, изучая мое лицо, — ты никому и ничего не должен доказывать, и в этом нет необходимости. Никто не изменит своего мнения о тебе, если ты захочешь сейчас остановиться. — Он прав, Питер, — мягко сказала Кэрол. — Ты не обязан продолжать. — Нет, обязан, — возразил я уже более уверенно, — я закончу, — я окинул их обоих решительным взглядом, хотя тот факт, что одной рукой я все еще крепко держался за жилет Тони, слегка подпортил общую картину. Папа тяжело вздохнул, переводя взгляд на Кэрол. — До конца интервью я буду сидеть с ним, — объявил он, и она кивнула. Я открыл рот, чтобы возразить, но он только резко качнул головой. — Я сижу с тобой, или мы заканчиваем на этом, — сказал он, и я промолчал. Если честно, я почувствовал себя намного лучше от мысли, что он будет рядом со мной. — Хорошо, — сказала Кэрол, с жалостью глядя на меня, — мы начнем со смерти твоей тети, но я пропущу последний вопрос. Я просто спрошу, как ты оказался под опекой Тони. Я охотно кивнул, не желая пересказывать то, какой ужас охватил меня, когда я нашел тело тети Мэй. Кэрол сказала несколько слов оператору, а мы с папой снова устроились на диване. Мы сидели не очень близко друг к другу, но он закинул руку на спинку, и таким образом он мог касаться моего затылка, если он хотел. Одним своим присутствием он очень сильно помогал мне. Я уже ощутил прилив уверенности, и понял, что неосознанно скопировал его непринужденную позу. По тому, как дрогнули уголки его губ, я понял, что он заметил это. Глупый, наблюдательный старик. Кэрол сосчитала до трех, и камеры и этот ослепляющий, раздражающий свет снова заработали. Она сначала обратилась к Тони. — Спасибо, что решил вернуться к нам, Тони. Я должна была догадаться, что не смогу удержать тебя вдали от камеры, — поддразнила она. — Ты же знаешь меня, Кэрол. Я жить не могу без всеобщего внимания, — разглагольствовал он, расплываясь в знаменитой улыбке Тони Старка. Мы с Кэрол только изумленно покачали головами. — Хмм, я только что поняла. На вас одинаковые костюмы, — заметила она, все с тем же весельем глядя на нас. — Пеппер, — хором ответили мы, и она кинула на нас понимающий взгляд, — мне нельзя доверять выбор одежды, очевидно, — добавил Тони, закатывая глаза, хотя по его ласковой улыбке было понятно, что он совсем не злится. Выражение лица Кэрол снова стало серьезным, когда она сосредоточилась на мне. — Так, ну вернемся к тебе, Питер. Чуть больше чем через год после гибели твоего дяди, твоя тетя скончалась от аневризмы мозга, — заявила она. — Как ты оказался под опекой Тони? — Я был в больнице, и копы спрашивали меня, с кем я могу остаться. Они сказали, что, если у меня никого нет, тогда мне придется уехать с ними, — рассказывал я, вздрогнув от воспоминаний о том, как сильно я был напуган, — и единственным человеком, о ком я мог подумать в тот момент, был Тони. К сожалению, — добавил я с мрачной улыбкой, — у меня не было с собой моего телефона, так что я не знал его номер. Я попросил медсестру и полицейских позвонить ему, но, очевидно, они мне не поверили. В какой-то момент появился мой лучший друг, и он сказал, что позвонил Тони, но он не ответил. Копы не поверили нам, и начали уводить меня за собой, когда появился Тони, — сказал я ей, расплываясь в улыбке от уха до уха. — Он был в костюме Железного человека и вежливо попросил их отпустить меня. Это было шикарно. — Ты уже был моим ребенком тогда, — заявил папа самодовольно. — Я не собирался позволить кому-либо увести тебя. — Ну, он отвез меня к себе, а на следующий день после похорон они с Пеппер спросили, могут ли они усыновить меня, и я сказал да. Вот примерно так все и было, — сказал я, обменявшись с папой ностальгическими улыбками. — Какие мысли возникли в твоей голове, когда они спросили тебя об этом? — уточнила Кэрол. — Я даже представить себе это не могу. — Если честно, я почувствовал облегчение, — признался я, — я переживал о том, где я окажусь, так что, когда они спросили, я не колебался. Я просто сказал да. Понимаете, к тому моменту они с Пеппер уже были моей семьей, так что это казалось мне естественным, — на этих словах Тони ласково взъерошил мне волосы, и я легонько хлопнул его по руке. — На что была похожа твоя жизнь последние восемь месяцев? — спросила Кэрол. — Ты живешь в бывшей башне Мстителей, вместе с, если я не ошибаюсь, Вижном, Черной вдовой и доктором Беннером. Каково это? — Потрясающе, — ответил я с улыбкой. — Временами это похоже на дурдом, но они — самые обычные люди, что бы там ни думал о них весь остальной мир. Они мне как тети и дяди. С ними весело проводить время, но они могут временами раздражать. — Появлялось ли у тебя желание присоединиться к ним на каком-нибудь задании? Собираешься ли ты взять на себя звание Железного человека, когда твой отец уйдет в отставку? — спросила она нетерпеливо, и я удивленно моргнул, поскольку ни разу не задумывался об этом. Краем глаза я увидел, как Тони выгнул бровь. — Ни за что, — ответил я, решительно качая головой и одаривая ее недоверчивым взглядом. — Я просто… я не думаю, что меня привлекают эти геройские дела, и я даже представить не могу, что папа когда-нибудь уйдет в отставку. В смысле, очевидно, что он не сможет заниматься этим всю жизнь, но я никогда не думал о том, чтобы взять это на себя. И я не думаю, что кто-то когда-либо сможет стать Железным человеком, потому что это просто его суть. Не костюм делает его героем. На этих словах Кэрол удивленно выгнула бровь. — Очень мудрые слова для такого юного молодого человека. — Временами находит вдохновение, — заявил я нахально, и когда папа фыркнул, пытаясь прикрыть это кашлем, я кинул на него сердитый взгляд. — За те несколько минут, что вы сидите здесь, я уже вижу, насколько близкие у вас отношения, — мягко заметила Кэрол. — Кто-то мог бы подумать, что вы знакомы намного дольше, чем пару лет. Я просто пожал плечами, не уверенный, что ответить на это. — Полагаю, мы просто связаны, — нескладно сказал я. — Не могу не согласиться, — ответила Кэрол. Вскоре после этого интервью подошло к концу, и я громко выдохнул, когда свет перестал бить мне в лицо. Когда с меня сняли микрофон, и не смог сдержаться и повернулся к Тони, крепко обнимая его. — Я сделал это! Я почувствовал, как его грудь затряслась от смеха, когда он обнял меня в ответ. — Это точно, приятель, — заявил он, целуя меня в макушку. — Поехали домой; соберем нашу банду и наедимся фастфудом до отвала. Я с огромным энтузиазмом согласился. Кэрол поблагодарила нас за уделенное время, заверяя Тони, что она пришлет ему запись интервью до того, как его выпустят в эфир. Я расслабился, зная, что Тони определенно вырежет самые смущающие моменты. Я точно не хотел, чтобы кто-то увидел, как я впадаю в панику. Когда мы вышли из здания, мне оставалось только надеяться, что это интервью ответит на большую часть вопросов, и что репортеры хоть на какое-то время отстанут от меня. Я слышал, как Тони почти в открытую угрожал, чтобы люди оставили меня в покое. Часть меня была смущена этим, но большая часть чувствовала облегчение и благодарность. Теперь осталось только сделать несколько фотографий. Папа сказал, что в отличие от остальных членов моей семьи, ко мне с вопросами приставать не будут. Вместо этого я просто должен «улыбаться и быть обаятельным, очаровательным собой». Как же здорово, что сразу после этого треклятого шоу настанет Рождество… мое первое Рождество в качестве члена семьи Старк. POV Стива: — Начинается, начинается, начинается! — прокричал Скотт, и я улыбнулся, услышав столько энтузиазма в его голосе. Казалось, только он и был в восторге, но, вероятно, это потому, что у него не было никакой связи с Тони. Они виделись только один раз, во время той битвы. Остальные же, собираясь у телевизора, были далеко не так воодушевлены, как Скотт, перспективой смотреть интервью Тони и его сына, Питера, который, как я знал, был Человеком-пауком. Я опустился на диван рядом с Клинтом, которого, казалось, разрывали противоречия. Они с Тони были близки, но Клинт чувствовал себя преданным из-за того, что произошло. И сейчас он колебался между равнодушием и любопытством, яростью и печалью. Но что точно никуда не делось, так это его желание вернуться не только к своей семье, но и к остальным Мстителям. Сегодня мы находились в Испании. Каким-то образом мы медленно двигались в сторону Штатов. Не думаю, что мы будем тянуть с возвращением в Америку. Мы постоянно проверяли новости, довольные, что, наконец, можем следить за событиями в мире. И именно таким образом теперь все оказались в курсе того, что Баки убил родителей Тони. Сказать, что сейчас я был не самым их любимым собеседником, будет преуменьшением. Никто, кроме меня, Баки и Т’Чаллы не знал о том, что произошло в Сибири, но теперь они тоже знают, и они совершенно не в восторге от того, что я скрывал от них ту информацию. И, если честно, они были больше расстроены именно моей скрытностью, а не тем, что Баки убил родителей Тони. По крайней мере, это хоть немного изменило их чувства в пользу Тони. Они поняли, почему он пытался убить Баки, хоть и не были до конца с этим согласны (Сэм и Скотт). И уж никто из них не был рад узнать о том, что я оставил Тони раненым в нерабочем костюме посреди Сибири. Их шок и разочарование сильно ударили по мне, но я не смел жаловаться. Оглядываясь назад, я понимаю, что поступил отвратительно, когда предположил, что он сможет в таком состоянии выбраться оттуда. Я даже не задумался о том, насколько сильно он ранен, помогая моему старому другу добраться в безопасное место. Я чувствовал вину за то, что в тот момент больше беспокоился о Баки, нежели о Тони. И эта вина только усилилась, стоило мне увидеть лицо Тони в тот момент, когда на него набросились журналисты с этим видео. Они застали его врасплох, на мгновение в его глазах вспыхнули шок и печаль, прежде чем он смог вернуть свою привычную маску на место. Он усомнился в достоверности видео, но его сын разрушил эту историю. Полагаю, именно из-за этого Тони и решил дать настоящее интервью. Несмотря на его любовь к людскому вниманию, он был не из тех, кто часто делает какие-то заявления. А настоящие интервью были большой редкостью, и случались всего дважды за время нашего знакомства. Первый раз после битвы с Читаури за Нью-Йорк, а затем после сражения с Альтроном в Заковии. Я предположил, что он решил взять ситуацию под свой контроль, как и в предыдущие два раза. И вот мы тут, сидим в номере отеля и готовимся увидеть выступление Тони. — Так, ну-ка, все заткнулись и сели. Если мы будем смотреть эту хрень, я хочу, хотя бы, услышать это, — раздраженно приказал Сэм, прислоняясь к стене со скрещенными на груди руками. Скотт только закатил глаза, в то время как Ванда опустилась на пол, опираясь спиной на колени Клинта. Началось интервью, и пока я смотрел, я заметил, что мои напряженные мышцы расслабились, но душа заболела от того, как сильно мне захотелось сейчас оказаться дома. Я расслабился, потому что Тони выглядел хорошо. У него не было кругов под глазами от недостатка сна, а в глазах не было того темного, затравленного выражения, которое я привык видеть у него после происшествия с Альтроном. Он выглядел лучше, кожа не была бледной, и он даже немного подкачался. Он выглядел здоровым и счастливым, и хоть я искренне радовался за него, я не мог не испытывать зависть. Да, великий Капитан Америка тоже может завидовать. Вот я — в бегах, нигде не задерживаюсь и постоянно переживаю, что меня поймают; а вот он — живет обычной жизнью. Я покачал головой, вытряхивая эти мысли из головы. Тони имеет право быть счастливым. И я не должен злиться на него из-за этого. Я почувствовал облегчение, когда он ни секунды не колебался, отвечая на вопрос, смогли бы мы с ним снова стать друзьями. И хоть он и признал, что не в восторге от Баки (ничего удивительного), он был бы рад моему возвращению. Это было приятно, но я все еще не был к этому готов. Соглашение так никуда и не делось, и я не был готов сдаться. И все же, даже по этим нескольким словам я понял, что он до сих пор переживает за меня, несмотря на то, что произошло, и от этого на душе потеплело. Однако больше всего я был поражен, когда Тони начал говорить о Питере, своем сыне. Я знал его уже много лет, но я никогда не видел, чтобы Тони хоть о ком-нибудь рассказывал так, как о Питере. Он буквально захлебывался от чувств. Он в открытую признался, что любит подростка, и, видя его взгляд, я ни на секунду не засомневался в этом. И все же, до сих пор было очень странно думать о Тони как об отце. Это совершенно не соответствовало образу того человека, которого я знал. Неужели я был настолько слепым? Невежественным? Недалеким? Его часть интервью подошла к концу, и следом началось интервью Питера. Я знал, что помимо сына Тони, он так же был Человеком-пауком, и мне было чрезвычайно любопытно увидеть это, и меня интересовали не столько его слова, сколько выражения лица и действия. Как только юноша появился на экране, Клинт громко, недоверчиво расхохотался. — Твою мать, он — Человек-паук, — воскликнул Клинт, качая головой. — Не удивительно, что Старк усыновил его. Я все не мог понять, с какого черта он взял к себе какого-то парнишку, не важно, насколько там у него трагичная судьба, но теперь все обрело смысл. — Ты думаешь, что он взял к себе мальчика только потому, что он - супергерой? — спросила Ванда, и Клинт молча пожал плечами. Я был рад, что он не ответил «да», потому что я был уверен, что это не так. — Ему шестнадцать, — пробормотал Сэм. — Боже, о чем, черт возьми, Старк думал, втягивая этого ребенка в такую жизнь? Он был в Германии. Что, если бы мы навредили ему? — Ну, он, вроде как, неплохо держался, — заметил Скотт, слегка нахмурившись. — Давайте оставим суждения до конца интервью, — заявил я, и все погрузились в молчание, ну, по крайней мере, на какое-то время. Мы наблюдали за его интервью, и я сразу заметил, насколько ему некомфортно. И, боже, он выглядел настолько юным. Я просто не мог поверить, что этот щуплый подросток был Человеком-пауком, парнем, с которым я дрался в Германии. Это определено объясняет его болтливость и наивность. Услышав о трагедии, с которой ему пришлось столкнуться в столь юном возрасте, я искренне посочувствовал ему. Сначала смерть родителей, а затем и тети с дядей. Я задался вопросом, в какой именно момент он стал Человеком-пауком? До или после смерти дяди? Как сильно это на него повлияло? — Как думаете, когда Старк встретил Питера? — спросила Ванда с любопытством. — Он никогда не упоминал о нем. — Я не удивлен, — ответил я ей, — мы больше не были Мстителями, а он никогда не был с нами особо откровенен. Может он знал Питера до Германии, а может и нет. Но все, что я могу сказать, это то, что они, вне всякого сомнения, очень любят друг друга. Такое не сыграть, — краем глаза я увидел, как сидящий рядом со мной Клинт кивнул. Его взгляд не отрывался от экрана, и я снова ощутил его тоску по семье. В какой-то момент сцена изменилась, и Тони появился на диване рядом с Питером. Он сказал, что сделал это, потому что любит внимание, но я знал, что он там ради Питера. Я тотчас же заметил, как изменились эмоции юного героя. Он все еще нервничал, но все же вел себя уже спокойнее и увереннее. А еще я с улыбкой заметил, как он копировал позу Тони, и его манеру говорить. Это было просто непередаваемо очаровательно. Питер продолжил отвечать на вопросы, описывая, как он оказался под опекой Тони. Я слушал его, но в какой-то момент перевел взгляд на Тони и обомлел от того, насколько мягким и заботливым он выглядел. Его рука была закинута на спинку дивана, но в самой этой позе отражалось его намерение защищать. Время от времени его рука гладила Питера по шее или плечу, и Питер каждый раз заметно расслаблялся, потягиваясь за касанием. Но больше всего меня удивил его взгляд. В глазах Тони была нежность, которой я никогда там не видел. Он смотрел на подростка с такой любовью и привязанностью; я никогда не думал, что он будет способен показать что-то подобное. — Он хороший отец, — мягко заметил Клинт со слабой улыбкой. — Угу, — согласился Скотт задумчиво, и я не сомневался, что в этот момент он думал о своей дочери. Я только кивнул, в то время как Ванда и Сэм предпочли промолчать. Но они не выглядели недовольными, скорее пораженными. Интервью подошло к концу, и я был рад, что мы решили его посмотреть. Сначала я намеревался посмотреть его, потому что хотел услышать, что думает Тони по поводу убийства его родителей, и узнать, чувствует ли он до сих пор ярость. Но я получил намного больше. Тони изменился. Или, может быть, он впервые показал настоящего себя. Что бы это ни было, похоже, что он повзрослел. Я могу только списать все это на Питера. Этот подросток, похоже, изменил его жизнь, и в лучшую сторону. Теперь я еще больше хотел с ним познакомиться. — Странно, да? — заметил Клинт, кидая на меня понимающий взгляд. Похоже, что он пришел к тем же выводам, что и я. — Да уж, — ответил я. Скотт начал щелкать каналами, и я заинтересованно следил за ним, гадая, что он ищет. Однако, все стало очевидно, когда мы поняли, что смотрим на запись, сделанную внутри башни Мстителей. Чего? Однажды Тони сказал, что ни за что в жизни не пустит репортеров в свой дом, но прямо сейчас я смотрел на нашу общую комнату. Сердце внезапно заныло от знакомых картин. Боже, как же сильно я скучаю по дому. Я моргнул, когда понял, что с тех пор, как проснулся в этом веке только башню Мстителей и считал своим домом. Только в этом месте мне было спокойно, и я был счастлив. Это была запись канала Entertainment, в ней рассказывалось о фотосъёмке, которую Тони разрешил провести вместе с остальными Мстителями. Таким образом он пытался показать миру, что они были обычными людьми. Я с улыбкой наблюдал за тем, как Тони наклонился к Наташе и что-то прошептал ей на ухо, отчего обычно скупая на эмоции женщина громко рассмеялась. Когда Тони отпрянул, выражение его лица стало самодовольным, и Брюс только раздраженно закатил глаза. Вижну, казалось, было неуютно во всем этом, но каждый раз, когда он смотрел на остальных, в его глазах появлялась привязанность. Кадры сменились, и вот уже Тони притянул Пеппер в объятия и медленно закружился с ней, глядя ей прямо в глаза. Было очевидно, что они влюблены. «Давно пора, Тони», — не мог не заметить я, искренне радуясь тому, что они снова сошлись. Следом к ним присоединился Питер с огромным псом, на что я удивленно вскинул брови. Улыбка Питера была немного неуверенной, но она стала шире, стоило Тони ласково взъерошить ему волосы. Выпуск был короткий, всего на десять минут, и в конце зрителям сообщили, что на следующей неделе можно ждать выпуск журнала Time с фотографиями и интервью. Я сделал себе пометку не забыть приобрести один. Телевизор выключился, и все мы погрузились в раздумья. Я снова понял, что завидую тому счастью, что сейчас испытывали мои старые друзья. Казалось, они были совершенно довольны жизнью, наслаждаясь обществом друг друга. Словно мы были им совсем не нужны, и они не скучали по нам так, как мы скучали по ним. — Ты заметил, что на Нат был мой свитер? — тихо произнес Клинт, глядя на меня радостными и, в то же время, грустными глазами. Я покачал головой, поскольку не обратил на это внимания. — Они выглядели такими счастливыми, — сказала Ванда, и я расслышал тоску в ее голосе. Она скучала по нормальной жизни и семье, как и все мы. — Кто-нибудь еще завидует им прямо сейчас? — робко спросил Скотт, и все мы кивнули, даже Сэм, который, казалось, был больше всех обижен на них. Я встал с дивана и подошел к окну, глядя на темное небо. Я так сильно хотел увидеть их. Я не хотел просто поболтать по телефону, я хотел личного общения. Даже несмотря на то, что мы так и не пришли к консенсусу касательно Соглашения, я все еще переживал о них. Они были для меня больше, чем товарищи по команде или друзья. Они были семьей, а я забыл об этом из-за всего этого политического безобразия. Я устало вздохнул, вспоминая наш последний телефонный разговор. Завтра будет Рождество, так что, возможно, нам стоит позвонить им и пожелать счастливого Рождества. Они звонили на День Благодарения, так что я не думаю, что они будут против. Я провел рукой по заросшему лицу и повернулся к остальным, пытаясь придумать, как мне сделать завтрашний день особенным для них. Мы все заслужили немного веселья после всего, через что нам пришлось пройти. Скотт, которого люди узнают меньше всего, наверняка сможет выйти и достать для нас праздничной еды, или даже подарки. Раздумывая о том, что стало бы хорошим подарком, я принял решение. Пора нам отправиться домой, хотя бы ненадолго. Я не питал иллюзий на счет того, что мы сможем задержаться больше, чем на пару дней. И не важно, какие у нас взгляды на Соглашение, я знал, что Тони сможет предоставить для нас убежище на некоторое время. Я улыбнулся, ощущая душевный подъем от одной только мысли о скором возвращении в Нью-Йорк. Да, это будет превосходным подарком на Рождество.