Мелкий, ты меня убиваешь

POV Тони: Я оставил Аманду с Питером, уверенный, что она сможет позаботиться о паучонке. Я видел, что он что-то скрывает, но просто не мог найти в себе сил давить на него. Он плохо спит. Его мучают кошмары, и я был почти уверен, что это не те кошмары, что мучили его раньше. Они наверняка как-то связаны с его болезнью, но как именно? Большую часть времени он был без сознания или в коме, но… ну, может быть Аманда сможет разговорить его. — Как он? — спросила Пеппер обеспокоенно, и я улыбнулся ей краешком рта. — Нахождение в четырех стенах убивает его, так что я взял его сегодня поплавать, — сообщил я ей, и она удивленно выгнула брови, расплываясь в улыбке. — И? — настойчиво уточнила она, очевидно, желая знать все подробности его реакции. — Он был в полном шоке, — ответил я самодовольно, и она рассмеялась, качая головой. — Мы неплохо повеселились, — продолжил я, пересказывая ей все, чем мы занимались. И, уже серьезнее, добавил. — Его сила еще не полностью восстановилась, он все еще устает быстрее, чем должен бы. Пеппер нахмурилась и, печально вздохнув, присела на свою сторону постели. Я прилег рядом с ней и потянулся погладить тыльную сторону ее руки. — Но ему уже становится лучше, — настаивал я, — медленно, но верно. Брюс сказал, что число антител растет с каждым днем. Пеппер кивнула, прежде чем заметить: — Нам стоит разрешить ему бродить по дому. Это, возможно, поможет ему быстрее восстановить свои силы, и он действительно уже достаточно здоров, чтобы прогуливаться поблизости. Наша гиперопека наверняка душит его. Я скривился, но все же кивнул, соглашаясь с ней. — Я знаю, но все равно хочу держать его поближе. То, что случилось… я никогда не забуду как он выглядел. Мы чуть не потеряли его, Пеп, и я жутко боюсь выпускать его из виду. Пеппер чуть подвинулась, чтобы оказаться ко мне лицом к лицу, и с сочувствием посмотрела на меня. — Я понимаю. Почти каждую ночь мне снятся кошмары, в которых он больше не просыпается, — она запнулась, и в ее глазах заблестели непролитые слезы. Я наклонился вперед, прислоняясь носом к ее носу. — Но мы должны позволить ему жить дальше, — заявила она решительно. — Сидение в заточении вызовет у него только ярость. Он умный мальчик, и понимает, почему мы ведем себя так, но неправильно держать его взаперти так долго. — Я знаю, знаю, — тяжело вздохнул я, потирая лицо руками. — Нам стоит извлечь выгоду из присутствия Аманды здесь и немного поспать, — сообщила мне Пеппер, и я рассеянно кивнул, на самом деле даже не собираясь засыпать. Я уже успел поспать часик, мне этого достаточно. Было несколько вопросов, которые мне необходимо было решить, и раз моя мать вызвалась посидеть с Питером, у меня появилось на это время. Однако говорить об этом Пеппер я не собирался, поскольку отлично знал, что она начнет спорить со мной. Так что вместо этого я лишь молча лег рядом с ней, намереваясь подождать, пока она заснет, прежде чем отправиться работать. Уже совсем скоро ее дыхание стало ровным, сигнализируя о том, что она заснула. Из-за всех этих кошмаров и переживаний она была вымотана, так сон был ей необходим. Оставалось надеяться, что сейчас она сможет спокойно поспать. Поднявшись с кровати и тихонько выбравшись из комнаты, я попросил Пятницу сообщить мне, если Пеппер приснится кошмар. А еще я попросил ее всем, кто будет интересоваться моим местоположением, говорить о том, что я сплю в своей комнате. Голос ИИ звучал крайне неодобрительно, и все же она подчинилась мне. Покинув комнату, я бесшумно прокрался мимо комнаты Питера, слабо улыбнувшись, когда услышал раздававшиеся оттуда звуки гитары. Питер казался расстроенным, но Аманда говорила с ним спокойно и ободряюще. Направляясь к лифту, я в очередной раз подумал о том, как же я рад, что он здесь. Пятница сообщила мне, что на общем этаже никого нет, так что я направился туда, а уже оттуда перешел в лабораторию, затемнив стеклянные стены, чтобы никто не мог увидеть, что происходит внутри. Повинуясь взмаху моей руки, передо мной появилось несколько экранов: схемы улучшений костюма Питера, обычные новости и несколько статей и видеорепортажей о том дне, когда Питер заболел. Пока что я совершенно игнорировал все, что касалось СИ, Мстителей или Соглашений. Я знал, что вскоре пожалею об этом, но в данный момент меня в первую очередь интересовал только Питер. Сосредоточившись на видеозаписях, я почувствовал, как ярость и печаль затопили меня. К сожалению, когда друзья Питера помогали ему добраться до кабинета медсестры, некоторые его одноклассники решили заснять все это на видео, и выставляли эти ролики Питера в крайне невыгодном свете. Он выглядел пьяным, пока с его губ срывались бессвязные фразы. К счастью, понять, что именно он говорил было невозможно, но и без того ущерб был нанесен. Фото и видео, появившиеся в соцсетях, быстро распространились в сети, после чего перешли в журналы, газеты и выпуски новостей. В большинстве из них утверждалось, что Питер явился в школу пьяным, вел себя стремно и говорил какие-то странные вещи. Как только пресса обратила внимание на эту историю, начали появляться совершенно нелепые бредни всяких чудаков, желающих побыть в центре внимания, о том, как Питер выкрикивал непристойности или делал какие-то безумные вещи. И тот факт, что прошло уже полторы недели, а Питер с тех пор так и не появился в школе, совершенно не помогал, а, напротив, подливал масла в огонь. Школу бомбардировали вопросами, но там отказывались давать комментарии. Я благодарен был за это, правда, но, опять же, это все только ухудшило ситуацию, открывая двери для всевозможных спекуляций. К счастью, с каждым днем СМИ все больше и больше фокусировались на мне, поднимая наружу множество, огромное множество моих пьяных выходок. Я сжал пальцами переносицу, наблюдая за тем, как я в очередной раз выставляю себя полным кретином. Если быть честным с самим собой, до недавних пор я не испытывал особого сожаления или смущения из-за своих выходок. Мне было откровенно плевать. Но сейчас все было по-другому. В последние полтора года я буквально молился богу, чтобы мои прошлые грехи никак не навредили Питеру. Теперь я сожалел обо всем. Мне было стыдно, особенно учитывая, сколько времени мне потребовалось на то, чтобы вытащить голову из задницы. Потребовалось пережить гребаное похищение и пытки, чтобы я перестал топить свои проблемы в алкоголе, случайных связях и наркотиках. Сосредоточившись на новостях о Питере, я мысленно проклинал всех за то, что они раздувают из мухи слона. Они все поняли не так, и это сильно вредило имиджу Питера. Да, меня напрягало то, что во мне видят плохой пример для подражания, но я не хотел, чтобы кто-то думал, что Питер идет по той же саморазрушительной дорожке, что и я. Я должен как-то это исправить. Но как? Тяжело вздохнув, я обратился к Пятнице: — Запиши, что я сейчас скажу, и отправь во все гребаные информационные агентства и СМИ, которые написали все это дерьмо о Питере. Получив ее согласие, я вздохнул, собираясь с мыслями, после чего заговорил: — Меня зовут Тони Старк, — начал я, — и вы знаете, кто я. Я принимал немало плохих решений, большинство из которых были широко освещены в СМИ. Вы можете судить меня сколько вам угодно, но не вздумайте когда-либо высказывать предположения о том, что мой сын Питер такой же, как я. Недавно появилось множество видеозаписей, после которых люди пришли к выводу, что на них мой сын пьян. И я намереваюсь опровергнуть это. На этих видео мой сын очень болен. У него была высокая температура, и все же он, на чистом упрямстве, решил пойти в таком состоянии школу. Но вскоре после того, как он добрался туда, он понял, что его состояние с каждой минутой ухудшается, так что его друзья вызвались помочь ему добраться до медсестры. С тех пор он не появлялся в школе, потому что в эти дни его температура была выше 40 градусов. Мой сын чуть не умер. Так что я был бы благодарен, если бы вы прекратили распространять о нем эти ужасные, необоснованные слухи, а сосредоточились на настоящих новостях. Попытаетесь снова оклеветать его имя, и будьте уверены, я заставлю вас заплатить за это. Всего доброго. — Отправляй, — приказал я Пятнице, чувствуя, как растет во мне гнев по отношению ко всем, кто хочет навредить моему ребенку, пусть даже и только его репутации. Питер такой чувствительный, он ненавидит быть в центре внимания. Ему будет больно, когда он узнает, что все вокруг решили, что он пришел в школу пьяным, а как только он поймет, что винят во всем этом меня, ему будет еще больнее. Я надеялся, что моего сообщения будет достаточно, чтобы СМИ немного поутихли. Честно говоря, что-то подсказывало мне, что скорее всего они лишь напечатают мои слова, но не откажутся от своих заявлений. Но я надеялся, что так смогу оттянуть внимание с Питера на себя. Боже, бедный мой ребенок. Он умер, но теперь он потихоньку восстанавливался, и все же, как могло это не отразиться на нем? Он не может спать… Да, наверное, в этом дело. Что-то явно произошло. Что-то, о чем никто из нас не знал. Но что? Ох, он не должен разбираться с этим. Не должен. Рухнув на стул, я уткнулся лицом в ладони. Не в первый раз я подумал о том, чтобы запретить ему выходить в патруль, и не в первый раз я прогнал эту мысль прочь. Это сломает его, и я бы не смог выдержать это. Придется довольствоваться тем, чтобы обезопасить его так хорошо, как только смогу. Я повернулся к новому костюму, который начал делать для Питера. По сути, это был тот же костюм, что я планировал отдать ему, когда предложил ему вступить в Мстители, разве что теперь туда было добавлено больше протоколов и внесены кое-какие изменения. Материал стал прочнее, чтобы он был более защищен, но я все равно не был удовлетворен. Меня так и подмывало сделать для него железный костюм, но это лишило бы его возможности использовать свои способности. Мягкая броня, которую носил Стив, тоже не казалась мне удачной затеей. В голове у меня все время крутилась одна и та же мысль: Черная Пантера. Костюм Т’Чаллы был произведением искусства. Сделан из вибраниума, прочнейшего металла на земле. При этом он был гибким и позволял Т’Чалле двигаться так, как ему удобно. Я видел, как тот с легкостью прыгал вокруг, и мне казалось, что подобный костюм был бы просто идеален для Питера. Но… согласится ли на такое Т’Чалла? Даст ли он мне немного вибраниума, чтобы я мог укрепить костюм Питера? Мы неплохо ладили с королем, но это совсем другое. Просить у него вибраниум — это все равно, что просить у меня дуговой реактор. Доверяем ли мы друг другу настолько сильно? Я не знал, но я все равно собирался спросить. Он может отказаться, и на этом все закончится. Или он может согласиться, и тогда у моего сына будет самый защищенный костюм, доступный человечеству. Я готов умолять и пресмыкаться, если придется. Я готов на все, чтобы мой ребенок был в безопасности. Кстати о безопасности. Я повернулся к часам, которые дал Питеру несколько месяцев назад, чтобы поближе взглянуть на них. Я хотел понять, почему мне не сообщили о резких изменениях в жизненных показателях Питера, когда он заболел. Питер заверил меня, что он носил их, и Карен подтвердила это, а это значит, что в какой-то момент что-то с ними случилось. Внимательно осмотрев их, я не увидел никаких внешних повреждений, так что я медленно начал разбирать их. Как только я снял крышечку, я немедленно обнаружил проблему. Внутри были царапины и подпалины, из-за чего возникли проблемы, причем не только с чтением показателей. После парочки тестов я убедился, что единственное, что все еще функционирует в них — это трекер. Все остальное было испорчено. В замешательстве нахмурившись, я еще раз оглядел часы, не понимая, каким образом могло так сильно пострадать содержимое, и при этом совершенно не пострадать корпус. Заново собрав все, я снова осмотрел часы, и неприятная мысль закралась ко мне в голову. Вот оно. Крошечные царапинки, которые я по началу принял за обыкновенный износ. Но теперь, глядя на них через увеличительное стекло, я был точно уверен, что мой мальчик и его приятель решили немного поиграться с часами. Морщинка меж моих бровей стала глубже, и я резко выдохнул, откидывая испорченные часы на столик. Чертов ребенок. Как давно он проделал все это? И как так вышло, что я не заметил этого? Разочарованно рыкнув, я потер лицо обеими руками, пытаясь хоть немного успокоиться. Кинув очередной взгляд на часы, я схватил их и спрятал в карман. Нам с Питером придется серьезно поговорить об этом. Все еще чувствуя разочарование, я вывел перед собой экран и начал проектировать новое устройство для Питера, которое невозможно будет так легко испортить… и которое невозможно будет снять, если только я этого не захочу. Я больше не собирался рисковать. Кто знает, сколько раз он просто бросал часы где-нибудь. Я доверял ему, а он уничтожил единственный для меня способ следить за ним, когда он не в костюме. Принимаясь за работу, я заставил себя сконцентрироваться на настоящем, не желая отвлекаться. Ни на усталость, ни на страхи, ни на ярость, ни на что. Я совершенно забыл о времени, и едва обратил внимание на то, как Пятница сообщила мне, что меня ждут на ужин. На мгновение задумавшись, я отказался от приглашения. — Скажи им, что я занят, — попросил я Пятницу, не в настроении сейчас общаться с остальными. Я был все еще зол на Питера из-за часов и не хотел разбираться с ним в подобном состоянии. Он все еще не выздоровел окончательно, и волнения ему в этом не помогут. — Мисс Поттс желает узнать, не хотите ли вы, чтобы ужин вам принесли сюда? — уточнила Пятница, и я раздраженно выдохнул, разозлившись, что меня в очередной раз отвлекли. — Ница, скажи им, что я сам поем, и попроси их, пожалуйста, оставить меня в покое. Скажи, что мне жаль, но сейчас мне действительно нужно сосредоточиться на работе, — приказал я и, сделав паузу, добавил, чтобы она не пускала никого ко мне, не забыв о том, как Аманда ворвалась сюда в тот неловкий момент моего самобичевания в декабре. Нет, она, конечно, очень помогла мне тогда, но я все равно не хотел, чтобы она когда-нибудь увидела что-то подобное. Я снова сосредоточился на работе, заканчивая чертеж новых часов Питера. Внеся в программу все измерения, я приказал Пятнице начать сборку. Пока часы были в работе, я приступил к программированию, добавляя в программу все функции, которые имели предыдущие часы, вроде трекера, монитора сердечной деятельности и функции телефона. Я снова подключил к ним Карен, но нам с ней пришлось провести серьезную беседу насчет того, когда ей стоит отходить от ее верности Питеру. — На будущее, Карен, — приказал я ледяным тоном. — Если Питер каким-либо образом пострадает, или ты почувствуешь, что его здоровье под угрозой, как в случае с газом, ты будешь сообщать об этом мне вне зависимости от приказов Питера. — Я понимаю, сэр, — ответила Карен с раскаянием. — Я прошу прощения за то, что не смогла уберечь Питера. Я советовала ему связаться с вами, но он отказался. — Именно поэтому я и приказываю тебе игнорировать его желания в подобных обстоятельствах, — сказал я твердо. — Я спроектировал тебя, чтобы ты защищала Питера, даже если для этого тебе придется защищать его от него самого. — Повторюсь, я понимаю, сэр, но мне кажется, что Питер будет очень недоволен вами и мной, когда узнает об этом, — заметила Карен печально. — Питер не будет доверять мне, если он будет знать, что я обязана докладывать о каждом его шаге. Я нахмурился, изучая взглядом экран передо мной. — До тех пор, пока Питер в безопасности, мне плевать, что он чувствует по данному поводу, — огрызнулся я, — если он планирует и дальше подвергать свою жизнь опасности, ему придется смириться с моими методами. Итак, мы поняли друг друга? — строго спросил я. — Да, сэр, — послушно ответила она, и я отрывисто кивнул, с трудом игнорируя ее несчастный тон. Я не хотел превращаться в контролирующего всех и вся деспота, но я не мог позволить чем-то подобному повториться. Это было слишком близко. Слишком, чтоб его, близко. Питер чуть не умер из-за яда, который попал в руки каким-то мелким преступникам. Если бы я сразу узнал о случившемся, я бы заставил моего упрямого паучонка тотчас же пройти обследование и, возможно, все не зашло бы так далеко. Мои мысли плавно перетекли к тем ублюдкам, из-за которых мой сын и оказался в таком состоянии. В этом яде явно были какие-то инопланетные технологии. Может, Читаури? С этим нам еще придется разобраться. Еще один пункт в моем бесконечном списке дел. Но у него явно приоритетный статус. Я заставлю того, кто создал это гребаное зелье пожалеть о том, что он вообще родился. Широко зевнув, я поднялся на ноги и потянулся, поморщившись от того, как затекла моя поясница. Старость — это полный отстой. Слева послышалось жужжание, и я ласково улыбнулся, заметив, как Дубина протягивает мне чашку кофе. Едва сдержав смешок при взгляде на беспорядок, который он развел, я взял чашку. Растяпа и Ю уже вовсю пытались навести порядок, на что я только закатил глаза. — Спасибо, Дубина, — поблагодарил я своего первого бота. Он что-то радостно прожужжал, прежде чем кинуться на помощь своим братьям. Сделав глоток напитка, я скривился от неприятного вкуса. «Это кофе Брюса», — с грустью подумал я. Он всегда пьет такой чертовски горький кофе. Поразмышляв о том, не сделать ли мне себе другую чашку, я просто пожал плечами и решил все же допить горький напиток. Как Брюс может наслаждаться этой гадостью, оставалось выше моего понимания, ну да пофиг. В нем есть кофеин, так что я не собираюсь позволять ему пропасть зря. Глубоко вздохнув, я приступил к работе над моим собственным костюмом. Да, летать он уже мог, но к битве был совершенно не готов. Мне нужно было найти способ как-то добавить в него дуговой реактор. В груди у меня реактора уже не было, а ходить повсюду с приклеенным к груди казалось мне дурацкой затеей. Хмм, я всегда могу сделать дуговой реактор поменьше. «Мини-реактор», — подумал я с улыбкой. А вместо металлических браслетов можно было бы сделать браслеты с маленькими реакторами вокруг запястий и лодыжек. Или, может, ожерелье? Мысли вихрем проносились в моей голове, когда я очистил все экраны, кроме одного, который должен был информировать меня обо всех новостях обо мне и Питере. — Выведи мне схему реактора, — приказал я, и передо мной появилось девять различных экранов. Просмотрев их все, я сосредоточился на своем первом после Афганистана дизайне, вызывая перед собой голографическую 3D модель. Я низко присвистнул от того, насколько примитивно он выглядел по сравнению с моими самыми последними моделями. Только подумать, и эта штука сидела у меня в груди. Я покачал головой, прежде чем провести аналогичную процедуру с остальными восемью моделями. Закончив с этим, я вывел новый экран и начал продумывать схемы для нового дугового реактора. Сделать его таким, какой он сейчас, было непросто. Сделать его еще меньше казалось мне почти невозможным. Почти, но не абсолютно. — Мистер Старк? — позвала меня Пятница, и я промычал в ответ, — мисс Поттс желает узнать, планируете ли вы ложиться сегодня спать, — сказала она мне, и я застыл и, моргнув затуманенными глазами, спросил, который сейчас час, — сейчас 2:45, утра, сэр, — получил я в ответ, и я потер глаза, даже не догадываясь о том, что уже так поздно. Мне хотелось продолжить свою работу, но я знал, что Пеппер расстроится, если я не приду, а я не желал этого. — Скажи ей, что я поднимаюсь, — проинструктировал я Пятницу, устало покидая лабораторию и направляясь к лифту. Уже через минуту я оказался на своем этаже, и, стоило мне выйти из лифта, дорожку мне осветил мягкий свет, чтобы я мог без проблем дойти до своей спальни. Едва я открыл дверь — свет погас. Войдя в комнату я обнаружил, что свет здесь тоже включён, а Пеппер сидит на кровати, хмуро глядя на меня. — Прости, Пеп, — извинился я с робкой улыбкой, — заработался с моим костюмом, — объяснил я, и она вздохнула, покачав головой. На ее губах мелькнула улыбка, и теперь она смотрела на меня уже с ласковым раздражением. Она отлично знала, насколько увлеченным я могу стать за работой, совершенно забывая о еде или сне, если оставить меня без присмотра. — Прими душ и ложись спать, — сказала она, — то, что Аманда здесь, еще не значит, что ты можешь раствориться в работе. Ты нужен Питеру в трезвом уме, — объяснила она, и я понимающе кивнул. Душ я принял очень быстро, хотя должен сказать, что горячая вода оказала просто потрясающее воздействие на мои затекшие мышцы. Переодевшись в пижаму, я забрался в кровать, приобнимая Пеппер одной рукой. Ее глаза были закрыты, и она почти уже заснула, так что в ответ на мои действия она лишь едва заметно улыбнулась, довольно вздохнув. Я поцеловал ее в макушку, прижимая к себе и наблюдая за тем, как сон овладевает ей. Я смотрел, как она спит, улыбаясь тому, какой спокойной она выглядела во сне. Еще некоторое время я полежал рядом с ней, прежде чем ослабить свои объятия и аккуратно встать с кровати. Уже второй раз за этот день я бесшумно выскользнул из своей спальни и подошел к комнате Питера. Тихонько открыв дверь, я широко улыбнулся, когда увидел, что не только Питер, но и Аманда уже мирно спят. Казалось, напряжение сразу же покинуло меня, и я в очередной раз мысленно поблагодарил свою мать за то, что она приехала. Питер обожал ее и, очевидно же, что это чувство было взаимным. Она сможет отвлечь его и помочь ему восстановиться. Так же тихо закрыв дверь, я прошел в гостиную, где разместился на диване. Вытащив свой планшет, я продолжил работу над схемой нового реактора. Параллельно с этим я работал над усилением реактора не только костюма Роуди, но и моего нынешнего костюма. Нет, нанотехнологичный костюм был шикарен, но в бою моя предыдущая модель была все еще на голову выше. Я работал до тех пока, пока сквозь окна не начал проникать утренний свет, когда я решил вернуться в комнату и переодеться в свою повседневную одежду, намереваясь притвориться, что проспал всю ночь. Вернувшись на кухню, я заварил мой любимый кофе и перекусил остатками холодной ветчины со вчерашнего ужина. Удовлетворив потребности своего желудка, я спустился в лабораторию, не забыв перед этим предупредить Пятницу, чтобы она никому не рассказывала о том, что я не спал. Теперь я уже не мог провести всю ночь без сна безнаказанно, как это было еще до усыновления Питера. Словно тот факт, что я стал отцом, лишил меня права так беспечно относиться к своему здоровью. Я понимал это, правда, но временами это раздражало. И сейчас я отлично понимал, почему моего сына так расстраивают мои бесконечные правила и гиперопека. Мэй была потрясающей и любящей тетей, но она не знала, как справляться с супергеройскими выходками Питера, так что паучонок, по сути, был волен творить все, что ему вздумается. А со мной это не работало. Пожалуй, после того, как я усыновил его, правил стало только больше. И часть меня чувствовала себя плохо из-за этого, но намного большая часть меня понимала, что все это оправданно, потому что мой юный герой имеет тенденцию прыгать выше своей головы. Он притягивает неприятности как магнит. Спустившись в лабораторию, я решил запустить диагностику нового костюма Питера для поиска возможных ошибок. Пока проводились тесты, я закончил с новыми часами для паучка. С этими часами похимичить ему будет не так-то просто, а единственный способ снять их — это отпечаток пальца. Я не сомневался, что Питер будет спорить со мной из-за них, но его безопасность превыше всего. Эти часы могут стать решающим звеном в возможной ситуации между жизнью и смертью, так что я не собирался принимать отказ. POV Аманды: Я проснулась внезапно, как, собственно, почти всегда. Кинув взгляд на часы Питера. Я обнаружила, что было уже 6 утра — обычное для моего подъема время. Неважно, во сколько я ложилась спать, мое тело всегда пробуждалось в 6 утра. Я жутко скучала по дням, когда могла поспать подольше, но мой организм больше не позволял мне этого. От долгого нахождения в кровати мои мышцы затекали, и если я сразу не вставала, до конца дня все тело болело. Слева от меня раздался какой-то неразборчивый бубнеж и, посмотрев в эту сторону, я увидела Питера, свернувшегося калачиком под одеялом и обнимающего руками подушку. Я мягко улыбнулась, в последний момент подавив в себе порыв погладить его по волосам из страха разбудить его. Поднявшись с кровати, я поморщилась, когда мои кости хрустнули громче, чем мне хотелось бы. Услышав вздох, я понадеялась, что не разбудила Питера, но когда я обернулась, я увидела, что он лишь глубже зарылся головой в подушку. Я снова улыбнулась, вдруг вспомнив, что это подушка Тони. Узнала я об этом совершенно случайно, и только потому, что, засыпая, схватила ее, на что Питер отреагировал неожиданно встревоженным выражением лица. Он прикусил губу, заметно занервничав. После того, как я осторожно подтолкнула его поделиться своими мыслями, он робко спросил, может ли он взять себе эту подушку. Испытывая легкое недоумение, я, разумеется, согласилась, предположив, что это просто его любимая подушка, но после этого он удивил меня, чуть слышно признавшись, что это подушка Тони. — Ты украл ее? — весело спросила я, посчитав это совершенно очаровательным. Питер заалел, прячась за подушку, прежде чем неуверенно ответить: — Она пахнет им. Должна признать, в этот момент я готова была буквально заворковать от умиления, но глядя на его покрасневшее лицо, я позволила подростку сохранить остатки гордости и лишь понимающе кивнула. Бросив на Питера последний взгляд, я вышла из его комнаты и направилась в свою, чтобы принять душ и переодеться, после чего прошла на кухню. Там я сразу же заметила грязный кофейник и пустую посуду в раковине. «Энтони», — подумала я, гадая, был ли это полуночной перекус или очень ранний завтрак. — Пятница, Энтони спал вчера? — спросила я с любопытством, и она ответила, что да. Значит, ранний завтрак. Вот только насколько ранний? — Когда он проснулся? — спросила я затем, и она ответила, что он встал в 5 утра. Ну, это действительно рано, но он, по крайней мере, поспал. И, похоже, он все-таки поел, и это было хорошо. Я волновалась, когда вчера он не спустился на ужин, но Пеппер заверила меня, что это нормально. — Когда он погружается в работу, он забывает о самых необходимых вещах, вроде еды и сна, — заметила она. Судя по всему, она слишком привыкла к этому, чтобы переживать. Я могла понять это, но мне не нравилась мысль о том, что он пропускает еду или недосыпает. Одного мимолетного взгляда на него по прибытии хватило, чтобы заметить, что выглядит он не очень хорошо. — Аманда, пожалуйста, не переживай, — заверила меня Пеппер, опуская свою ладошку на мою руку. — Я заставлю его лечь спать сегодня, хочет он того или нет. Удовлетворившись ее ответом, я лишь молча кивнула. Вытащив яйца и бекон из холодильника, я начала готовить завтрак на всех. Даже если они не встанут в ближайшее время, они всегда смогут подогреть его. Пока я ела, мысленно я снова вернулась к нашей вчерашней беседе с Питером и его откровениям, которыми он поделился со мной. Бедное дитя. Я даже представить себе не могла, что он пережил за время этой болезни, что уж говорить об этой его встрече с погибшими тетей и дядей. Я видела боль в глазах Питера, когда он пересказывал все это мне. Реально это было или нет, для мальчика все происходящее было правдой, и только это имело значение. Жизнь очень жестоко обошлась с Питером, и я не могла не почувствовать злость на божество, допустившее это. Я знаю, жизнь несправедлива, но количество страданий, выпавших на долю этого шестнадцатилетнего мальчика, было слишком велико для одного человека. Я могла только представить, что случилось бы с этим ребенком, если бы мой сын не встретил его когда-то. Мысли мои снова вернулись к Энтони, и материнский инстинкт подсказывал мне, что он тоже страдает. Полагаю, сейчас он в очередной раз заперся в своей лаборатории и работал над чем-то. Очевидно, он готов был жить там, и для него лаборатория была тем же, чем для меня — студия звукозаписи. Я проводила там больше времени, чем дома. Мне нравилось находиться там; это было место, где я могла забыть обо всем. Внезапно в голове моей возник еще один вопрос, и я снова обратилась к Пятнице: — Сколько часов мой сын спал прошлой ночью? — настойчиво спросила я, и следом последовала самая продолжительная пауза, что я когда-либо слышала от ИИ. Вопрос был простой, поэтому когда, в конце-концов, она ответила, что он спал 2,5 часа, я нахмурилась. — Ты говоришь мне правду? — уточнила я. — Да, мэм, — торопливо ответила Пятница. Хммм. — Если бы Тони приказал тебе солгать ради него, смогла бы ты нарушить его приказ, если бы дело касалось его благополучия? — спросила я, за чем последовала очередная длительная пауза. — Нет, мэм, не смогла бы, — ответила она. — Мистер Старк — мой создатель, и я запрограммирована подчиняться ему несмотря ни на что. Да, это я уже поняла. Ну что ж, обойдем это правило. — Мой сын приказал тебе говорить нам о том, что он спал прошлой ночью? — проницательно спросила я. — Да, мэм, — неуверенно ответила она после еще одной паузы. Так я и думала. Я задумчиво нахмурилась, прежде чем мне в голову пришел еще один вопрос. — Последний вопрос, дорогая, — позвала я ИИ. — Вчера Энтони отдавал тебе аналогичный приказ? — Да, мэм, — ответила Пятница в третий раз, и я, совершенно не удивившись, кивнула. Хитрый мальчишка. — Спасибо, Пятница, — сказала я в конце концов, поднимаясь, чтобы помыть посуду. В этот момент на кухню, стуча каблучками, вышла одетая в стильный деловой костюм Пеппер. — Доброе утра, Аманда, — поздоровалась она доброжелательно, и я ответила взаимностью, с радостью отметив, что она выглядела уже намного лучше, чем вчера, когда забирала меня из аэропорта. Это именно из-за нее я приехала сюда. Это она позвонила мне на прошлой неделе и сообщила о болезни Питера. Я была просто потрясена и расстроена тем, что мне не сообщили об этом раньше, так что я приехала сразу, как только выпала такая возможность. По словам Пеппер, мой сын не позвонил мне, потому что не хотел, чтобы я волновалась. Да, нам с ним определенно необходимо поговорить о его привычке скрывать информацию от меня. — Полагаю, Тони в лаборатории? — спросила она меня, приготавливая себе кофе. Я кивнула и, сделав глоток, решила сообщить ей о своих подозрениях. — У меня есть причины полагать, что Энтони не спал этой ночью, — заявила я, пересказывая ей мой диалог с Пятницей. Пеппер нахмурилась, делая очередной глоток кофе. — Я не удивлена, — заметила она обыденно, лишь с едва заметной ноткой печали. — Это нормально для него? — уточнила я, ожидая более бурную реакцию. Опустив кружку, она кивнула, одаривая меня слабой улыбкой. — Сколько я знаю Тони, он никогда не умел как следует заботиться о себе, — сказала она. — Его здоровье никогда его не волновало, особенно когда он возился в своей лаборатории: было ли это ради работы или просто так. Еще до Мстителей Роуди, Хэппи и я старались сделать так, чтобы он получал достаточно пищи, чтобы продолжать функционировать. Как только Мстители переехали в башню, они взяли эти обязанности на себя, справляясь с этой задачей намного лучше, чем мы. Не сомневаюсь, немалую роль сыграл тот факт, что они тогда жили здесь 24/7. Я поджала губы, совершенно не обрадовавшись, и в тоже время, не удивившись этой новости. Тенденция к саморазрушению была знакома нашей семье, но что-то мне подсказывало, что Тони мог научиться этому у Говарда Старка и, возможно, даже Марии Старк. — Как он вел себя после усыновления Питера? — спросила я, надеясь, что он не позволил Питеру наблюдать подобное поведение. Ребенок уже достаточно взрослый, чтобы понимать, что это неправильно, и все же… — Нет, — незамедлительно ответила Пеппер, улыбнувшись уже искреннее, — с самой первой встречи с Питером, Тони постоянно работал над собой, особенно после того, как мы усыновили его. Было непросто, но ему удавалось следить за своим режимом питания и сна, чтобы он мог оказывать хорошее влияние на Питера. — Да, я так и думала. — То, что произошло с Питером, напугало его, — продолжила Пеппер, и на мгновение ее лицо исказилось, выдавая ее собственный страх. — Когда что-то очень сильно пугает или расстраивает Тони, он снова возвращается к своим плохим привычкам. Могу предположить, что он пытается придумать как можно больше способов защитить Питера, одновременно пытаясь отвлечься, чтобы не думать о том, что едва не произошло. Наш разговор прервался, когда двери лифта распахнулись, и оттуда вышел Хэппи. Он улыбнулся мне, прежде чем повернуться к Пеппер. — Ты готова? — спросил он, и Пеппер тотчас же метнула взгляд на часы. Раздражено вздохнув, она кивнула. — Да, прости Хэппи, засиделась, — выпалила Пеппер, торопливо еще раз наполняя кружку, прежде чем схватить ключи. После этого она вскинула на меня умоляющий взгляд, который я сразу же расшифровала. — Я позабочусь о мальчиках, — заверила я ее, и она, с благодарностью посмотрев на меня, поспешила с Хэппи на выход. Поднявшись из-за стола, я направилась в комнату Питера. Я собиралась проверить, как у него дела, а затем уже уложить моего взрослого сына спать. Я покачала головой над абсурдностью этой мысли. Добравшись до комнаты Питера, я легонько постучала, улыбнувшись, когда в ответ услышала тихое «Войдите». — Доброе утро, милый, — сказала я, зайдя в комнату, и Питер громко зевнул, одновременно невнятно пробормотав ответное приветствие, — как ты себя чувствуешь? — спросила я. — Замечательно, — счастливо улыбнулся он. — Ко мне сегодня придут друзья! Я не видел их с тех пор, как заболел, и знаю, что они жутко переживали. И ЭмДжей приведет с собой Энтони. Она присматривала за ним, пока я не мог, ну и мои родители тоже были немного заняты для этого. Я улыбнулась в ответ, радуясь тому, каким довольным он выглядел. Я попросила его рассказать мне немного о своих друзьях, и он с удовольствием начал болтать о Неде, ЭмДжей и Флэше. Нед был его другом еще с детского сада, и сейчас был Питеру уже как брат. ЭмДжей он знал с четвертого класса, но друзьями они стали только в прошлом году. А теперь они еще и встречались, и я не смогла сдержаться и не поддразнить подростка, когда его губы расплылись в глупейшей улыбке. Смущенно покраснев, он поспешил объяснить мне о своих сложных отношениях с Флэшем, которые начались с придирок и издевательств другого подростка, но постепенно медленно переросли в дружбу. — И когда же вы стали друзьями официально? — спросила я с любопытством, изумляясь тому, как он смог не только забыть об издевательствах, но и подружиться с этим мальчиком. — Эмм, на Хэллоуин, — начал он, неловко заерзав и уткнувшись взглядом в колени. Я ничего не сказала, давая ему возможность пересказать ужасные события той вечеринки по случаю Хэллоуина, которая закончилось тем, что его и его друзей госпитализировали после отравления ЛСД. Выпучив глаза, я слушала, как он описывал мне, что ему пришлось пережить, и как напуган он был этим. — Флэш спас нас, — признался он немного смущенно, — я как идиот ринулся в самое пекло без какого-либо плана, но он удержал все под контролем. После того, что мы пережили вместе, — заметил он, — это не могло не сплотить нас. Прошлое уже не имело значения, понимаешь? Не говоря уж о том, что в ту ночь он узнал о том, что я Человек-паук, — добавил он робко, и я в очередной раз изумленно округлила глаза. — Все нормально, — поспешил заверить он. — Он отлично отнесся к этому, и никому не рассказал. Папа, ну вроде как, угрожал ему, и он следил за тем, чтобы Флэш не проболтался. Это было не обязательно, я несколько раз говорил это, но папа просто перестраховался. Флэшу можно доверять. Я лишь кивнула головой. Вся эта история была просто поразительной. — Когда они приедут? — спросила я после небольшой паузы. Он кинул мимолетный взгляд на часы, и глаза его смешно распахнулись, когда он торопливо сорвался с кровати. — Через двадцать минут! — крикнул он, хватая первые попавшиеся вещи и убегая в ванную. Я рассмеялась, качая головой. — Пятница, предупредишь папу? — воскликнул он. — Я почти уверен, что он забыл, и я не хочу, чтобы он испугался. — Уже все сделано, — объявила Пятница, и я в очередной раз вздрогнула, когда со всех сторон внезапно раздался ее голос. Я до сих пор не могла привыкнуть к тому, что голос ИИ звучал отовсюду. — Спасибо, Пятница! — крикнул Питер, и я услышала, как включился душ. — Питер, мистер Старк просил сообщить тебе, чтобы вы оставались на этом этаже, — добавил Пятница, и я услышала из-за двери громкий, раздраженный стон. — Ладно! — крикнул он недовольно, и я, подавив смешок, поспешила покинуть комнату. Решив, что дальше он справится сам, я направилась в сторону лаборатории. Один готов, остался еще один. Спустившись на общий этаж, я прошла к его лаборатории и нахмурилась, когда поняла, что затемненные стены не позволят мне увидеть, что происходит внутри. Морщинка меж бровей стала только глубже, когда оказалось, что вход в лабораторию мне также закрыт. — Пятница, — позвала я, — пожалуйста, сообщи моему сыну, что я хотела бы поговорить с ним. — Мистер Старк просит вас вернуться позже, — сообщила мне Пятница, и я смерила дверь недовольным взглядом. — Скажи ему, что я бы предпочла провести этот разговор сейчас, а не позже, — ответила я, и прошла почти целая минута, прежде чем я получила ответ. — Он желает узнать, о чем вы хотите поговорить с ним, — сказала Пятница, и я фыркнула. — О его режиме сна, — пояснила я, и на этот раз прошло всего десять секунд, прежде чем Пятница ответила мне. — Он желает узнать, что это значит, — сказала ИИ, и я закатила глаза на всю эту клоунаду с ведением диалога через Пятницу. Используя свой «голос разъяренной матери», я закричала, громко постучав в дверь: — Энтони Эдвард Старк, открой эту дверь сию же секунду! Мы поговорим об этом лицом к лицу, хочешь ты того или нет! Дверь тотчас же распахнулась, и мне изо всех сил пришлось сдерживать удовлетворенную ухмылку. Войдя в помещение, я окинула лабораторию строгим взглядом. Там творился полный хаос. Повсюду зависло множество голографических экранов, а различные инструменты были разбросаны по всем подходящим и нет для этого поверхностям. Тут и там лежали части костюма Железного Человека, и кое-где можно было заметить пустые кружки с, я не сомневалась, остатками кофе. Его роботы сновали туда-сюда, подбирая то, что попадалось им по пути, и я удивленно выгнула бровь, заметив на голове одного из них колпак для наказанного ученика. Серьезно, Тони? И где же мой упрямый мальчик? — Чего тебе? — спросил Тони ворчливо. — Я занят. Я разыскала его взглядом в единственном более-менее свободном уголке лаборатории, где он застыл в одном из своих костюмов. — Готовишься к сражению? — спросила я обыденно, и он на мгновение нахмурился, оглядывая себя. С его губ сорвался вздох, и почти сразу его костюм начал собираться, но совсем не так, как я ожидала. Словно какие-то крошечные роботы ползли по его телу, собираясь вокруг его запястий. И скрыть изумление, которое отразилось на моем лице при виде этой технологии, я не смогла. — Ты сам сделал это? — не сдержалась я. Настороженное выражение его лица тотчас же сменилось гордостью, и он кивнул. — Ага, — сказал он, снимая браслеты и откладывая их на стол, — еще в работе, — добавил он, прежде чем подойти ко мне и встать напротив меня, скрестив руки на груди и выгнув бровь. Я окинула его взглядом, сразу же отметив для себя темные круги под глазами и заметную потерю в весе. Он выглядел еще хуже, чем Питер, а это о многом говорит, учитывая, что подросток едва не умер. Мое раздражение быстро трансформировалось в беспокойство. — Ты выглядишь отвратительно, Энтони, — сообщила я с грустью, и его оборонительная поза расслабилась, а губы его скривились, когда он ответил саркастичное «Спасибо». — Я знаю, что ты не спал прошлой ночью, и тем вечером, когда я сидела с Питером тоже, — заявила я, не собираясь ходить вокруг да около, — и я бы не придавала этому большого значения, если бы ты не выглядел как оживший мертвец, — он открыл рот, но я предупреждающе вскинула руку. — Твой сын выглядит лучше, чем ты. Пеппер выглядит лучше, чем ты, а ведь ей пришлось пережить такой же стресс. Что происходит? Энтони вздохнул и потер шею, опуская взгляд в пол. — Аманда, я в порядке, — я хотела что-то ответить, но в этот раз уже он вскинул руку, заставляя меня замолчать, — да, я мало сплю, но у меня был стресс, и я был занят, — объяснил он, ровно глядя на меня, — мой ребенок умер. Ты понимаешь это? Он умер. Я… — он запнулся, поджав губы и отведя взгляд. С болью в сердце я наблюдала за тем, как он подходит к одному из своих столов. Схватив первый попавшийся инструмент, он повертел его в руках, прежде чем снова заговорить: — Я исправляю все это, — заявил он тихо, не глядя на меня, — я делаю Питеру новый, более безопасный костюм, и я проектирую для него новые часы, чтобы я смог лучше приглядывать за ним. Он специально сломал те, что были у него до этого, и поэтому я не узнал о скачке его температуры в ту же секунду, как это произошло, — объяснил он сердито, небрежно откидывая инструмент в сторону. Я подошла к другому столу и оперлась на него, крепко сжимая столешницу. Он указал на один из экранов и, едва я подняла взгляд, продолжил: — Кто-то из одноклассников Питера записал его на видео в тот день, когда он заболел, и СМИ пришли в полный восторг, — сообщил он мне, и в голосе его смешались усталость пополам с праведным гневом, — они решили, что он явился в школу пьяным, и, разумеется, все это из-за меня, потому что все знают, кто я и каким я был, и, очевидно, я ни чуточки не изменился, — прошипел он, понурив голову. Эта горечь в его голосе ранила меня больше всего. Столько людей осуждают его, считая, что они лучше многих знают, кто он. Как быстро они поносят его, несмотря на все то хорошее, что он сделал для них. Сменяя друг друга, на экране постоянно мелькали статьи, видеорепортажи и посты в соцсетях о той записи с Питером. Сейчас все они в основном фокусировались на заявлении Энтони, которое он, очевидно, сделал, о том, что Питер был болен. Кто-то поверил в это, но большинство — нет. Я закрыла глаза, не в состоянии смотреть на это. — Мне плевать, что они думают обо мне, — подавленно прошептал мой сын, — но когда мои глупые ошибки напрямую влияют на Питера… я не могу выдержать этого. Это бесит меня. Это меня убивает. Я отвернулась, больше всего на свете желая подойти к Энтони и прижать его к себе, но я понимала, что сейчас не время. Должна признать, я не купилась на его слова. Все это было похоже на отрепетированную речь, которую он так часто повторял себе, что сам поверил в это. Его волновало то, что СМИ думают о нем. Волновало так сильно, что он готов был сделать все что угодно, чтобы убедить себя в обратном. — Ты не виноват в том, через что сейчас проходит Питер, — я должна была сказать это, хоть и понимала, что он не поверит мне, по крайней мере, не сейчас. Как я и ожидала, он лишь фыркнул, покачав головой, и начал бесцельно бродить по лаборатории. Подавив вздох, я решила вернуться к теме его чувства вины чуть позже. — И что еще ты пытаешься исправить? — на пробу спросила я. — Мой костюм, — ответил он, рассеянно махнув рукой. Я окинула взглядом разбросанные повсюду элементы, — я пытаюсь сделать его пригодным для битвы, но пока еще не придумал как. Мне нужен дуговой реактор, но я не готов снова вставлять его в грудь. Плавали — знаем. Я должен придумать, как дать ему подходящий источник питания, — заметил он, обращаясь уже больше к себе, чем ко мне. В руках он держал какой-то круглый светящийся предмет, изучая его скептическим взглядом. Я была в замешательстве. Что такое дуговой реактор? Что он имел в виду, когда сказал о том, что он был вставлен в его грудь? Поддавшись любопытству, я задала моему сыну эти вопросы, заметив, как он тотчас же напрягся, а выражение его лица стало совершенно нечитаемым. Но также быстро эта маска испарилась, оставляя на его лице только выражение усталости и некоторого трепета. Вот теперь мое замешательство стало только сильнее. Тони сглотнул, одной рукой рассеянно постукивая по груди. Окинув светящуюся штуковину нечитаемым взглядом, он тяжело вздохнул и медленно подошел ко мне. Что-то подсказывало мне, что сейчас я узнаю о том, откуда у него появился тот шрам на груди, и я понимала, что это причинит мне боль. Мне вспомнился наш вчерашний разговор с Питером, когда я сказала, что предпочла бы знать о прошлом моего сына вне зависимости от того, как больно мне будет. И я собиралась придерживаться своих слов, так что я глубоко вздохнула, собираясь с духом, когда Энтони остановился в двух шагах от меня. Он протянул этот странный предмет мне, и я неуверенно взяла его в руку. — Это — дуговой реактор. Мой отец и один русский ученый спроектировали его еще очень давно, но первый, который должен был питать мои цеха, я построил в 90х. Тот был больше, чем эта лаборатория, — объяснил Энтони, и я в очередной раз окинула глазами лабораторию, прежде чем перевести взгляд на крошечный предмет в моей руке. — Это источник энергии, — заявила я, и он лишь кивнул. Я ничего не сказала, зная, что он еще не закончил. Я терпеливо ждала продолжения. — Когда меня похитили в Афганистане, я был сильно ранен, — сказал он безэмоционально, и его рука снова метнулась к груди. Он на несколько секунд изумленно уставился на нее, прежде чем снова сосредоточиться на мне, — бомба, одна из моих, взорвалась рядом со мной, и в меня попала шрапнель. Один… доктор, — почти прошептал он, — смог вытащить большую часть осколков, но не все. Чтобы сохранить мне жизнь, он вставил мне в грудь электромагнит, который был подключен к автомобильному аккумулятору, и этот магнит не давал шрапнели добраться до моего сердца. Осколки попали в перегородки предсердий, так что… ну, ты понимаешь. У меня даже не нашлось сил заставить себя кивнуть, но да, я понимала. В грудь моего сына был вставлен какой-то прибор — прибор, который был подключен к гребаному аккумулятору, и только этот прибор поддерживал в нем жизнь. Мне пришлось силой сдерживать себя, чтобы продолжать дышать ровно. Энтони осторожно забрал у меня эту круглую штуку, прежде чем продолжить: — Таскать с собой повсюду аккумулятор было жутко хреново, буквально и фигурально, — объяснил он, не отрывая взгляда от светящегося предмета. — Используя кое-какие детали оружия Старка, я сделал этот миниатюрный реактор и попросил доктора, который был заперт вместе со мной, вставить это в меня. Он мог продержаться дольше, чем аккумулятор, и он должен был дать энергию для моего плана спасения, моего первого костюма. К концу речи его губы изогнулись, и я поняла, что неосознанно снова потянулась вперед, чтобы взять дуговой реактор в руки. — Это старая модель, — заявил он, и я почувствовала тошноту. Эта штука была в его груди. Внезапно она уже не казалась мне такой маленькой. Скажу больше, она казалась огромной. Как она поместилась? Как ее смогли вставить? Я очень сомневалась, что во время этой жуткой процедуры, ему была оказана квалифицированная медицинская помощь. Это хотя бы проводилось под анестезией? Я посмотрела в глаза моего сына, такие похожие на мои. Я изучала их, пытаясь понять, что он думает или чувствует после того, что он сказал мне. Лицо его ничего не выражало, но глаза были зеркалом его души. И теперь его привычка носить очки даже в помещении имела для меня больше смысла. Я-то думала, что это просто причуда, но он отлично знал, как много эмоций выдают его глаза. И он носил очки, чтобы скрыть это. И сейчас, глядя в его глаза, я увидела горе, боль и стыд. — И эта штука была внутри тебя? — умудрилась выдавить я странно задушенным голосом. Энтони лишь медленно кивнул. — Как? — уточнила я, — как она поместилась? — я не была врачом, но я знала достаточно о человеческом теле, чтобы понять, что его тело не могло принять что-то такого размера без последствий. Поджав губы, Энтони вздохнул, прежде чем обратиться к Пятнице: — Выведи мои рентген-снимки до операции, — приказал он несколько взволнованно, и передо мной тотчас же появился еще один экран. Ой. Ой. Нет, это невозможно. Это неправильно. Мой взгляд заметался с экрана на Тони и обратно. Казалось, он легко прочитал мой неозвученный вопрос или мольбу, потому что он скривился, добавляя: — Они настоящие. Удалены два ребра и небольшие части легких, чтобы эта штука поместилась. Мне, хм, наверное, стоит посетить кардиолога. Могу только представить себе, в каком состоянии мое сердце, — пробормотал он, и снова скривился, как только понял, перед кем он сейчас проговорился. Я снова посмотрела на реактор, и внезапно мне показалось, что прямо сейчас я держу в руках сердце своего сына. Мне пришлось напомнить себе, что эта штука больше не внутри, и с ним все хорошо, но у меня все равно закружилась голова. Все, что я услышала, начало крутиться у меня в голове, и я была в полном ужасе. Сердце бешено колотилось, и мне казалось, что оно вот-вот разорвется на части, когда я все яснее и яснее представляла себе, через что именно пришлось пройти Энтони, моему сыну. И я знала, что это еще не конец. Энтони молчал, пока я собиралась с мыслями, с трудом сдерживаясь от того, чтобы не разрыдаться. Ему не нужны мои истерики. Он не должен утешать меня, когда это он пережил все эти муки. Я чувствовала себя виноватой за то, через что ему пришлось пройти, хоть логически и понимала, что я тут ни при чем. Но если бы я только оставила его у себя. Если бы я не отдала его на усыновление, он был бы в безопасности. Но стал бы он тем человеком, которого я видела сейчас перед собой? Супергероем? Добросердечным, щедрым, самоотверженным мужчиной? Я не знала. На мгновение прикрыв глаза, я не смогла сдержать слезы, побежавшие по моим щекам. Подойдя к столу, я положила на него драгоценный реактор, а затем направилась к моему мальчику. Он смотрел на меня настороженно и устало, и я поднесла ладони к его лицу, мягко наклонила его голову и поцеловала в лоб. — Ты такой храбрый мальчик, — прошептала я, не в состоянии остановить поток слез, — храбрый, храбрый мужчина, — поправилась я, прислоняясь к его лбу в еще одном поцелуе, прежде чем чуть-чуть отпрянуть, чтобы посмотреть ему в глаза. Мне хотелось извиниться, но я знала, что он не примет извинения, и я знала, что в произошедшем нет моей вины. Я хотела крепко-крепко обнять его и никогда не отпускать, но я не была уверена, что он оценит это. Он один пережил все это, и я не сомневалась, что ему, не нужно было, чтобы я нянчилась с ним, как с ребенком. Он был взрослым мужчиной. В глазах Тони мелькнула вина, и я торопливо вытерла лицо, пытаясь взять себя в руки. Я не собираюсь превращаться в слабовольную мадам, которая рыдает из-за того, что невозможно изменить. — Ты прав, — заявила я вдруг, и он недоуменно захлопал глазами, — тебе стоит как можно скорее сходить к кардиологу, — пояснила я, — после такого урона для твоего сердца… Как долго этот… этот реактор стоял у тебя в груди? — Около пяти лет, — ответил он мягко, словно пытаясь успокоить меня. Я мысленно фырнула, злясь на себя за то, что заставила его думать, что это он должен нянчиться со мной. Стиснув зубы от мысли, что ему пришлось мучиться с этого чертовой штуковиной внутри целых пять лет, я посмотрела на него решительным и строгим взглядом. — Прежде, чем я уеду домой, я хочу, чтобы ты сообщил мне, что записался к кардиологу, — приказала я тоном, не оставляющим места для споров. Почувствовав это, а может быть, слишком устав, чтобы спорить, Энтони лишь кивнул, пробормотав тихое «Окей». — Могу я посмотреть? — спросила я вдруг, и на этот раз мой вопрос не вызвал у него замешательства. Он сразу понял, о чем я говорю, и, после секундной паузы, нерешительно поднял футболку. Я протянула руку, но на полпути застыла, поднимая взгляд на лицо моего сына. Он кивнул, и я легонько пощупала шрам на его груди. Я давно догадывалась, что ему прошлось пережить что-то ужасное, чтобы получить подобный шрам, но я и представить не могла, какая правда будет скрываться за этим. Я бы никогда не смогла вообразить себе тот ужас, что ему пришлось пережить, и какая-то часть меня хотела бы, чтобы я так и не узнала об этом. Но я оттолкнула ее подальше, напоминая себе, что теперь, зная все это, я смогу лучше помочь моему сыну, когда это будет ему необходимо. Я обвела пальцами шрам на его груди, ощущая, как у меня перехватило горло, стоило только мне представить ту боль, что ему пришлось вытерпеть. Я провела ладонями по его рёбрам, сразу же обнаружив то место, где должны были быть еще два. На глаза набежали слезы, и я с силой зажмурилась, опуская руки. Сделав несколько глубоких, успокаивающих вздохов, я снова открыла их. Энтони с любопытством и волнением наблюдал за мной, уже снова закрыв футболкой шрам. В голове роилось столько вопросов, которые мне не терпелось задать, о том, насколько ужасна была операция и больно ли бы было жить с этой штукой в груди. Но я сглотнула их, напоминая себе, зачем я здесь. Я пришла сюда не для того, чтобы устраивать допрос моему сыну, а чтобы уговорить его поспать. Мысленно я отчитала себя, только сейчас поняв, что, заставив его говорить об этом я, возможно, сделала только хуже, и заснуть ему теперь будет намного сложнее. Нельзя так просто пережить подобную травму и не страдать после этого от кошмаров. Я хотела заговорить, сказать хоть что-нибудь, но сердце мое ныло так сильно. Мне нужно было почувствовать его в своих руках. Мне нужно было прижать его к себе. — Могу я обнять тебя? — спросила я, и мой голос дрогнул от переполняющих меня эмоций. — Д-да, конечно, — незамедлительно ответил он, удивленный моим вопросом, — ты моя мать, ты можешь не спрашивать, — сказал он, неуверенно улыбнувшись. Едва эти слова сорвались с его языка, я крепко обхватила его руками. Он застыл всего на мгновение, прежде чем его руки обхватили меня в ответ, а его голова оказалась на моем плече. Одной рукой я погладила его по затылку, но ничего не сказала, наслаждаясь тем, что просто держу его в своих руках. Мой мальчик. Мой малыш. Взрослый мужчина, с собственным сыном-подростком, а я все еще думала о нем, как о моем малыше. Мое дитя. Мой сын. Я почувствовала, как во мне поднимается яростное желание защитить его, более сильное, чем когда-либо, и я поклялась сделать все, что в моих силах, чтобы мой ребенок больше никогда не страдал. Это было материнское обещание, и я понимала, что не смогу всегда сдерживать его, но я знала, что всякий раз, как я облажаюсь, я буду рядом, чтобы помочь ему подняться. Я все держала его и держала, и никто из нас не произнес ни слова. Я бы с радостью стояла так и дальше, но я знала, что мне нужно уложить Энтони спать. Я уже ощущала, как его дыхание выравнивается, и мне стало весело от одной только мысли о том, что, если бы мы постояли так еще немного, он бы просто отключился прямо тут. С большим трудом я отпустила своего сына, нахмурившись, когда он едва заметно вздрогнул. Он действительно успел уже заснуть. — Спать, — приказала я решительно, мягко подталкивая его к двери. — Нет, я… — начал спорить он, но я не дала договорить. — Живо, — добавила я строго, и выражение моего лица стало очень похоже на то, каким одаривала меня моя мать в мои подростковые годы. Тони захлопал глазами и, казалось, слегка растерялся. Что-то подсказывало мне, что он не привык к тому, чтобы с ним так обращались. Я сомневалась, что в его жизни было больше, чем пара человек, которые осмелились бы противостоять ему и сказать ему «нет». — Аманда, — заныл он (хотя я уверена, что сам он отрицал бы это), — я не хочу спать. Мне нужно работать, — заявил он, широким жестом указывая на лабораторию вокруг нас, — не говоря уж о том, что я столько времени игнорировал дела СИ, и… и-эй! — взвизгнул он, когда я, совершенно проигнорировав его оправдания, потащила его к выходу. Он попытался вырвать руку, и я немедленно отпустила ее, не желая насильно заставлять его идти со мной. — Я не собираюсь спать, — настаивал он, и я не смогла сдержать улыбку от того, каким тоном и с каким выражением он сказал это. С этими растрепанными волосами, усталостью, отчетливо заметной на его лице, и упрямым выражением, он выглядел как ребенок, который отказывается идти в кровать. Теперь я легко могла вообразить себе ребенка, который спорил со своими родителями из-за того, что те отправляли его спать. Вспышка боли пронзила меня, когда я подумала о том, сколько лет я пропустила, но я поспешила отмахнуться от этих мыслей. — Энтони, будь благоразумен, — возразила я, решив воззвать к его здравому смыслу, — ты уже несколько дней нормально не спал. Ты измотан, ты не ешь, и все это закончится тем, что тебе будет плохо. Ты действительно хочешь этого прямо сейчас? Я уже не говорю о том, что из-за недостатка сна и еды ты можешь сделать какую-то ошибку. Ты представляешь себе, какую ошибку ты можешь совершить из-за того, что наполовину спишь? — спросила я, сознательно не упоминая при этом про костюм Питера. Но, казалось, он понял, что я имела в виду, потому что на мгновение он выглядел ошеломленным, а затем пристыженным, когда он окинул взглядом захламленную лабораторию. Несколько раз он открывал и закрывал рот, прежде чем отрывисто кивнуть. — Угу, ладно, сон звучит неплохо, — признал он, и я с облегчением улыбнулась ему. Я пропустила его вперед, и мы не произнесли больше ни слова, поднимаясь на его этаж. Едва мы вышли из лифта, нас встретили пронзительный хохот и крики с той стороны, где Питер и трое его друзей играли в какую-то видео игру. Энтони заливался лаем, возбужденно носясь по помещению. Он первым заметил наше появление и, громко гавкнув, бросился к моему сыну. — Воу-воу-воу, эй! — закричал Тони, когда на него набросился восторженный пес. Все его тело буквально вибрировало от радости, когда он кинулся снова и снова облизывать Тони лицо, — фу, брось, Энтони, слезай! Бе! Да, я тоже скучал по тебе, вонючая ты псина, — проворчал он, потрепав пса по загривку. — Привет, пап! — радостно поприветствовал Питер с широкой улыбкой на лице. — Привет, Тони! — вторил ему полненький мальчик, помахав рукой. Это должно быть был Нед. Он чувствовал себя достаточно комфортно, чтобы обращаться к моему сыну по имени, так что, очевидно, они уже давненько знакомы. — Здравствуйте, мистер Старк, — сказала кудрявая девочка, едва заметно махнув рукой, и я поняла, что это ЭмДжей, девушка Питера. А значит последним был Флэш. — Здравствуйте, мистер Старк, — отозвался светловолосый юноша слегка неуверенно. — Привет, народ, — поздоровался мой сын с небрежной улыбкой. Глаза его заблестели, а поза стала увереннее. Почти все признаки усталости буквально испарились. Он действительно хороший актер. Я последовала за ним к детям, гадая, как он собирается представить меня. Другом семьи, наверное? — Слушайте сюда, спиногрызы, — воскликнул Энтони, хлопнув в ладоши, чтобы привлечь их внимание. Питер и Нед переглянулись, прежде чем закатить глаза, в то время ЭмДжей и Флэш внимательно слушали его. Сразу было очевидно, кто из этой компашки лучше был знаком с Тони. — Я собираюсь представить вас этой замечательной леди рядом со мной, и вы должны дать мне слово, что то, что я скажу вам, останется в секрете, — заявил он, и я кинула на него недоуменный взгляд, — это такой же секретный секрет, как секрет Питера, который, очевидно, уже больше не секрет, но вы меня поняли, — добавил он, и на этот раз уже я закатила глаза. Друзья Питера переглянулись, прежде чем дать слово, что они ничего никому не расскажут. — Превосходно, — улыбнулся он. Он указал на меня и, со свойственным ему полным отсутствием такта выпалил: — Это моя биологическая мать, Аманда Армстронг. Вопросы? Даже у Питера отвисла челюсть от того, как беспечно он обрушил на них эту бомбу. Я сжала пальцами переносицу, сопротивляясь желанию отвесить моему сыну подзатыльник. Кинув на него совершенно не восторженный взгляд, я поспешила в двух словах объяснить подросткам, что вскоре после рождения Тони его усыновили Старки, и что воссоединились мы совсем недавно. С их стороны тотчас же посыпались вопросы, поскольку, очевидно, они хотели узнать больше подробностей, и я не смогла подавить в себе порыв смерить моего слишком уж развеселившегося сына тяжелым взглядом. Он тут же взял себя в руки и, жестом показав, что уходит, подмигнул мне, прежде чем исчезнуть в глубине коридора. Мне следовало бы разозлиться, но в реальности я лишь с легким раздражением покачала головой. По крайней мере он хотя бы отправился спать. Сдержав вздох, я повернулась к любопытным подросткам, готовясь отвечать на их вопросы.