Молчание белого замка

      Меч Аслана покрылся легкой изморозью, вызвав у Эдмунда прилив очередного глухого раздражения, впрочем, как всегда. Сталь была выкована давным-давно, во время первых хранителей Нарнии, когда ее населяли хитрые русалки и вечно голодные пикси. Магия в ней древняя, с огненным сердцем в эфесе, от которого растекалось обжигающее кончики пальцев пламя. Снег в крови противился, не позволял Эдмунду хоть как-то попытаться обойти мудреную защиту. Мышцы сводило всякий раз, когда он безуспешно пытался. Скорее, Джадис воскреснет вновь и перебьет все тельмаринское отродие, чем у него получится поговорить с Асланом по поводу разрешения на использование артефакта короля.       Под боком беспокойно заворочался Каспиан, прижался к ледяному боку Снежного колдуна сильнее и снова затих. Сомкнутые веки слабо подрагивали, а губы подозрительно посинели.       — Ну и дурак же ты, тельмаринец, что жмешься к Зиме в поисках тепла, — едва слышно и очень устало выдохнул Эдмунд. А затем посмотрел на Каспиана другими глазами — забавный мальчишка, все еще свято верящий в сказки. Даже он, Пэвенси, в свое время не был столь наивен, вступая в битву просто потому, что у него была мечта. Каспиан был укутан в плащ с подкладкой из беличьего меха и даже во сне не снимал теплых перчаток, однако Эдмунд отчетливо ощущал мелкую дрожь. — Великие хранители древности, за что мне это? — проворчал он без всякой злобы, а затем благосклонно махнул над несчастной физиономией рукой.       — Наверное за то, что сразу не рассказал, кто ты такой, — с тихим смешком заметил покрытый легкой поземкой плащ, а затем из-под ткани показалась немного опухшая, улыбчивая мордашка десятого принца.       — Значит, не спал… Не помню, чтобы я был кому-то обязан что-либо рассказывать, — в темных глазах напротив на долю секунды промелькнула искренняя обида, а затем угасла так же быстро, как и появилась, сменяясь настороженной заинтересованностью. — В лагере больше нет места? — выдержав определенную паузу, спросил Эдмунд и тут же уловил чужую растерянность. — Ты всегда ложишься спать рядом, — несколько раздраженно пояснил Снежный колдун, — не проще быть ближе к огню, если мерзнешь?       — Встречный вопрос, Эдмунд, — почти нахально улыбнулся Каспиан. Он произносил имя Снежного колдуна так, словно пробовал его на вкус, медленно, смакуя и растягивая гласные. Вид при этом наглец имел крайне довольный, можно даже сказать, по-настоящему счастливый. В то время как сам Пэвенси сжался в колючий ком. Эмоции, все как одна, скрутились в тугую пружину, готовую сорваться в любой момент, тело резко одеревенело и отказывалось слушаться своего хозяина. В горле очень некстати запершило удушливым кашлем.       — Что ты имеешь в виду? — жалкий шелест, а не вопрос. Эдмунд мысленно чертыхнулся и тут же резко отдернул себя. Не нужно видеть Аслана там, где его нет. Мальчишка мог иметь все, что угодно, но едва ли его выводы были близки к правде.       — Брось, ты ведь не думал, что я слепой, — почти обиженно заметил Каспиан. — Или, постой, ты и вправду так считал? — с возмущением выдал он, когда столкнулся с насмешливыми искрами на дне радужки и робким намеком на плутовскую улыбку на лице колдуна. — Пусть я значительно младше вас, королей древности, — картинно выделив последние слова, — но я не так глуп, как мог показаться.       — Не придумывай, тельмаринец, — Эдмунд попытался отмахнуться от настойчивого принца, как от противно жужжащей мухи, однако попытка с треском провалилась. Согретый его чарами, Каспиан лишь становился активнее. Его энтузиазм крепчал с каждой секундой. «Или мой маразм», — с иррациональным теплом подумал Пэвенси, столь неуместная мысль даже развеселила его.       — Так сложно хоть раз назвать меня по имени? — Каспиан смотрел на Эдмунда до ужаса проникновенно, с глухой тоской и какой-то неясной горечью, так, словно пытался разглядеть на глубине зрачков давно замерзшую душу. И Эдмунд отчаянно не понимал, видит ли он ее сквозь толщи выстроенных им за годы барьеров.       — Сложнее, чем ты думаешь, — неожиданно даже для самого себя признался Эдмунд. На Каспиана он старался больше не смотреть. — Наслаждайся теплом, пока можешь. Битвы холодны, как лед, и лишь подобные привалы полны редкого покоя и жара костра. Кроме того, битвы пахнут смертью, что делает их еще хуже.       Эдмунд решительно поднялся с насиженного места, поплотнее запахнулся в походный плащ, а затем и вовсе натянул на голову широкий капюшон. Снег приятно хрустел под его ботинками, яркие пятачки огня, беспорядочно натыканные среди армии, робко мигали, почувствовав приближение Снежного колдуна. Солдаты неловко отшатывались в стороны, когда Эдмунд проходил мимо, однако едва ли это могло его задеть. Лишь растерянный взгляд Каспиана, который врезался в спину, аккурат между лопаток, почему-то обжигал.       — Я не боюсь смерти! — неожиданно крикнул Каспиан вслед Эдмунду. — И уж тем более зимы!       Эдмунду не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что Каспиан готов стоически держать ответ за свои импульсивные слова. Однако оказанное доверие приятно грело изнутри. Многие бойцы поочередно сверлили их растерянными взглядами, негромко переговариваясь между собой о безумии принца, если он решил показать характер при Снежном колдуне. Эдмунд мог бы подтвердить их слова, стоило только чуть шевельнуть пальцами, чтобы обратить нахала в ледяную глыбу, мог бы бросить еще одну шпильку, но губы тронула лишь осторожная улыбка.       Поразительно… Он так долго грезил о жаре, но в самый ответственный момент оказался совершенно к ней не готов. По крайней мере, Эдмунд явно не думал, что все будет происходить именно… так. Он ждал, что Питер, Сьюзан и Люси будут милосердны к нему, что они, несмотря на все его прошлые ошибки, вспомнят, — он тоже Пэвенси, часть семьи. Зря. Между ним и братом с сестрами разверзлась непреодолимая бездна.       В груди ворочалось что-то непонятное, но оно, определенно, было лучшим за прошедшие века… Смелый, глупый, но такой честный тельмаринец. Когда-то и Питер был таким, пока тщеславие и гордыня не испортили в нем кровь. Воспоминания о тех днях вызывали застарелую боль. Проще и вовсе об этом не думать.       …День стремительно догорал на горизонте, разливаясь кровавыми пятнами по мерзлому озеру. Солнце стало похоже на диск кованой меди, по ледяным глыбам и сугробам лениво прогуливались малиновые лучи. Медведи рыскали вокруг лагеря, по-хозяйски стаскивая из людских запасов сырую рыбу, а люди поспешно стекались к импровизированной трибуне, где Питер должен был произнести новую вдохновляющую речь. Сьюзан и Люси стояли по бокам от него и цепко следили за перемещением основных сил сопротивления. Казалось, никто из них не нервничал, но Эдмунд даже с другого конца лагеря ощущал, что это далеко не так. Слишком знакомыми казались нервные движения Сьюзан, поправляющей лук за спиной, и неуверенные улыбки Люси.       Лишь Великий король никогда не нервничал.       Эдмунд громко фыркнул. Странно, что именно он, а не старший брат попал в сети к Джадис, при его огромном самомнении и любви к лести. Высокий ледяной смех сам по себе воскрес в черепной коробке Эдмунда, разгоняя навязчивые мысли, что столовых тараканов. Джадис всегда отрезвляла его в необходимый момент. В конце концов, она все еще существует, циркулируя в его крови вместе с проклятой магией. Иногда Эдмунд даже пытался мысленно поговорить с наставницей, однако в ответ слышал лишь оскорбленное молчание и, не сказать, чтобы это его сильно расстроило.       Звонкий голос Питера, как всегда, полный амбиций и планов, разносился, казалось, во всех концах лагеря. Эдмунд старался не прислушиваться к новым глупостям. С помоста его брат и в правду выглядел как успешный лидер, и Снежный колдун едва сдержался от соблазна наколдовать Питеру неподъемную ледяную корону со множеством звеньев (больше походивших на оленьи рога, но это уже, как известно, детали).       — В десятый раз слушать о долге, чести и храбрости как-то надоедает, тебе не кажется? — этот голос Эдмунд мог узнать из тысячи. Не то, чтобы он не считал также, однако общество Каспиана начинало несколько беспокоить. Как он нашел его среди множества одинаковых шкур и накидок? Снова…       Не дождавшись ответа, Каспиан шумно преодолел небольшую шеренгу из сугробов и поравнялся с Эдмундом. Судя по раскрасневшимся щекам и белым облачкам пара, которые вырывались изо рта Каспиана каждый раз, когда он начинал говорить, действие магии прекратилось. Должно быть, именно поэтому надоедливый тельмаринец здесь, в самом эпицентре холода, который мог бы подарить небольшую передышку.       — У тебя такое лицо, словно ты попал на один из кругов ада, — с неуместным в данной ситуации весельем заметил Каспиан и скривился, когда новая порция «воодушевления» вновь достигла его ушей.       — Ответь честно, ты преследуешь меня? — с наигранной обреченностью выдавил Эдмунд и наконец перевел взгляд с крохотной фигурки брата на Каспиана. Последний смущенным явно не выглядел. Лишь приподнятые брови выдали его с головой. Каспиану была любопытна еще одна легенда Нарнии…       — Нет, но, не стану скрывать, искать тебя всегда довольно увлекательно, — весело рассмеялся Каспиан, заметив, как удивленно вытянулось лицо Снежного колдуна. — Знаешь, всегда любил зиму. Есть в ней что-то удивительное.       — Раньше я тоже так думал, пока Джадис не спустила меня на землю, — довольно жестко отрезал Эдмунд, тряхнул головой, очищая ее от снега, по старинке. — Реальность оказалась не такой, какой я ее представлял, Каспиан. Жизнь — жестокая штука, а война — не место для игр. Вот только не все это понимают, — Эдмунд красноречиво покосился на трибуну и едва удержался от того, чтобы страдальчески закатить глаза.       — Ты наконец назвал меня по имени.       — Печально то, что из всех моих слов, ты услышал только это… — с каким-то непонятным чувством пробормотал Эдмунд и на пару мгновений закрыл глаза. Да что с ним в последнее время?! Слишком много ненужных мыслей в его голове. Осторожное прикосновение к собственному лицу вывело Эдмунда из транса. Он резко распахнул глаза, но, вопреки ожиданиям, не отшатнулся в сторону. Дыхание у Каспиана горячее, а глаза полны бесконечной, щемящей сердце нежности. Чужая рука легла поверх ледяной щеки Эдмунда и ласково огладила.       — Позволишь? — хрипло, на грани шепота спросил Каспиан, и Эдмунд внезапно почувствовал, что ему как никогда тепло. Он усмехнулся в чужие губы, а затем закрыл глаза и уверенно подался навстречу.