Отражение

В этом году весна не принесла Себастьяну радости и прилива сил. Только глухую подспудную тоску, которая утихала лишь в объятиях Баки. Еще от нее можно было отвлечься работой, но она сокращала время, которое Себастьян мог провести с Баки. Нет, он не отказывался от предложений, просто принимал их без радости. -- В апреле будет комик-кон Марвел в Петербурге, - как-то объявил Себастьян. - Вот не знаю, радоваться мне русским фанатам или пугаться их? -- Сейчас только март, а ты уже волнуешься из-за русских? -- было еще утро, и они валялись в кровати, не спеша из нее выбираться, хотя нужно было идти гулять с Кайлом, да и у Себастьяна были дела. -- И зачем ты собираешься пугаться русских фанатов? -- Что-то я сомневаюсь в их адекватности, - признался Себастьян. -- Уже доводилось иметь дело с русскими? -- спросил Барнс, потираясь щекой о плечо Себастьяна и поглаживая его по животу. -- В России - нет, - Себастьян покачал головой. -- Здесь попадались. -- Да, русские странные, но я их помню большей частью только с одной стороны, -- Барнс поднял голову, глядя на Себастьяна. -- Не волнуйся ты так. Люди везде одинаково ебанутые. Я никому не позволю тебя обидеть. Себастьян погладил его по руке. -- Зато Петербургом полюбуюсь, - сказал он. - Если погода позволит. Я посмотрел сводки погоды на апрель - это ужас просто! Там до мая может снег выпадать! Как там люди живут? -- Я бывал в Петербурге, -- задумался Барнс, -- раза два, но очень давно и по делу. На погоду я внимания не обращал. -- А на архитектуру? -- спросил Себастьян. -- Я бы съездил в Петергоф, но там же фонтаны, они, наверное, еще будут закрыты. -- Нет, на архитектуру я тоже внимания не обращал. Я вообще не фанат этого дела, -- Барнс потерся о Себастьяна всем телом, давая почувствовать свое возбуждение. -- Давай я попозже выведу Кайла сам? -- Суровый Зимний Солдат, которому плевать на погоду, природу, архитектуру, литературу, но который при этом перечитал всю мою библиотеку, - рассмеялся Себастьян. -- Почему же, я люблю природу. А на архитектуру просто времени не было, -- Барнс поцеловал Себастьяна в плечо. -- А вот твоя библиотека действительно оказалась странной. Но только так я смог узнать, что пьесы -- это не мое. А про космос весело читать было. И у меня есть подозрение, что зарубежную классику стоит читать в оригинале. -- Ну, я не знаю итальянского, французского, испанского, - принялся загибать пальцы Себастьян. - Так что переводы. Японского я тоже не знаю. -- Я знаю, -- пожал плечом Барнс, -- толку-то с этого? Еще я знаю амслен, умею читать по губам, шрифт Брайля и морзянку. Но, ты не поверишь, вся эта хрень мне ни разу не пригодилась реально. Особенно в бытность мою Солдатом. Ну, кроме чтения по губам. И морзянки. Себастьян поцеловал Баки и поднялся. -- Сегодня мне надо быть в Гетто Филм Скул. Поедешь со мной? Буду там весь день. -- Быть рядом с тобой -- моя непосредственная должностная обязанность, -- пафосно заявил Барнс, поймал Себастьяна за талию, усаживая обратно на кровать, и поцеловал в поясницу. -- Посмотрю, что там написали начинающие сценаристы, -- продолжил Себастьян. - Будет читка сценария по ролям. И мне надо выйти через час. Так что если ты хочешь поехать со мной, нам пора выводить Кайла. -- В следующий раз разбужу тебя раньше и не дам пиздеть о всякой фигне, сразу трахну, -- пообещал Барнс, поднимаясь с кровати и целуя Себастьяна в плечо. -- Я быстро. -- Все-то ты обещаешь… - протянул Себастьян. -- Не провоцируй, -- облизнулся Барнс и пошел одеваться. Когда Баки ушел, он повалялся еще минут десять, а потом занялся собой и завтраком. Одеваться в Филм Скул как-то особенно не хотелось, но и совсем обыденно -- в футболку и джинсы - было нельзя. Себастьян долго перебирал пуловеры, выбрал темно-красный и серые джинсы к нему, коричневую кожаную куртку. Вспомнил, как в начале зимы Баки упирался и не хотел тратить время и деньги на покупку зимней одежды, отговариваясь тем, что Зимний Солдат не мерзнет. Прогулка с Кайлом была недолгой, потому что Барнс все равно зажал Себастьяна в коридоре и долго целовал, наплевав на время. Но потом все же взял себя в руки и выпустил его из объятий. -- Почему у тебя нет машины? -- внезапно поинтересовался Барнс, когда они уже ехали в такси. -- Потому что иметь свою машину в Нью-Йорке дороже, чем ездить на такси, - объяснил Себастьян. -- Да и не так много я езжу. -- Мне бы было удобнее самому тебя возить, -- пространно сказал Барнс. -- Но, как тебе больше нравится. -- Пробки, - начал перечислять Себастьян. - Транспортный налог. Аренда гаража. Бензин. Страховка. Ремонт. -- Хорошо-хорошо, я понял, -- Барнс аккуратно взял его за руку и чуть-чуть сжал. Старое кирпичное здание в Бронксе выглядело потрепанным, но добротным. Себастьян в сопровождении Баки поднялся по вытертым ступенькам и вошел в него. Его тут же окружили студенты и преподаватели, поднялась суета. Себастьян пообщался со студентами в одном из классов, ответил на вопросы, посмотрел несколько курсовых работ - короткометражек. Потом была читка по ролям. Сценарий оказался слабеньким, но в нем было несколько удачных моментов. Себастьян был снисходителен: все с чего-то начинали, никто не становится гениальным сценаристом сразу. Барнс немым укором возвышался над толпой студентов и преподавателей, внимательно следя, но не усматривая в их действиях ничего провоцирующего или враждебного. Он не мешал заниматься Себастьяну тем, чем он занимался, но сам в процесс особо не вникал. Все-таки Барнс был человеком, далеким от искусства. Если бы не Себастьян, Барнс добровольно бы никогда не согласился на подобное времяпрепровождение, логично предполагая, что так же сам Себастьян не согласился бы с ним целый день чистить оружие. -- Ты скоро закончишь? -- тихо спросил он у Себастьяна, когда у того выдалась свободная минутка. -- Сейчас пофотографируюсь со студентами, попрощаюсь - и все, - ответил Себастьян. Через полчаса они уже ехали домой. Себастьян предложил: -- Заедем куда-нибудь перекусить? Я голодный. -- Да, не помню, как называется, ресторан с классными стейками и шоколадным тортом, -- тут же предложил Барнс. -- Тебе там еще нравится кофе. -- “Папа Джо”, -- ответил Себастьян и попросил водителя поехать по другому адресу. -- Когда мы гуляем по парку, на нас люди смотрят, -- начал Барнс, когда они сидели в ожидании заказа. -- Я не большой спец по людям, но мне кажется, что кто-то догадывается, что я не просто твой телохранитель. Я беспокоюсь, потому, чтобы потом тебе никто не начал задавать ненужных вопросов, когда я… исчезну. -- Я думал об этом, - Себастьян покрутил в руке стакан с водой. - Догадываются - наверное. Но вслух не говорят. А друзьям я намекнул, что ты бывший наемник. Когда ты… В общем, я скажу, что тебе понадобилось уехать по старым твоим делам. -- А твои друзья тебе что-нибудь обо мне говорили? Или спрашивали? -- Барнс понимал, что с его появлением жизнь Себастьяна определенным образом изменилась, хотя это было практически незаметно. Но не для друзей, с которыми тот стал реже видеться. Поэтому думал о том, что те могли строить предположения о причинах такой перемены, и даже высказывать их самому Себастьяну. -- И говорили, и спрашивали, -- кивнул Себастьян. -- Я, кстати, стал лучше выглядеть за этот год. И это заметили. Сначала обо мне беспокоились, но сейчас видят, что у меня все в порядке и даже лучше. Больше не тревожатся. Я говорил, что мой бойфренд заботливый и необщительный. И что я провожу с ним много времени. Меня просили приходить в гости с тобой, но я сказал, что ты не хочешь. -- Мне жаль, что не могу быть той частью твоей жизни, которую можно показать людям, волнующимся за тебя, -- грустно улыбнулся Барнс. -- Мне тоже жаль, - кивнул Себастьян. - Но я надеюсь, это когда-нибудь сможет измениться. -- Если бы я знал, что останусь с тобой, что никуда не исчезну… -- Барнс потянул к Себастьяну руку, но замер, остановив движение на половине. -- А так… Лучше, чтобы меня никто не знал. Ты только сильно не грусти без меня. -- Думаешь, я смогу? - вздохнул Себастьян. -- Давай не будем об этом. У нас еще есть время. -- Давай поедим, заберем с собой местный шоколадный торт и окопаемся дома в кровати? Или на диване, посмотрим что-нибудь? -- предложил Барнс, когда официант принес заказ и удалился, оставив их снова одних. -- Давай, - согласился Себастьян. Вернувшись домой, они сразу же выгуляли Кайла, а потом устроились на диване в гостиной. С каждым прожитым днем времени для них двоих становилось все меньше и меньше. Барнс старался не думать об этом, но ничего не мог с собой поделать, кроме как не считать каждую прожитую минуту, которая приближала их расставание. То, что он может остаться в этом мире, он не верил, даже не надеялся, потому что, если нет надежды, потом не так больно осознавать, что ничего не получилось. Он не хотел оставлять Себастьяна, он слишком его любил, чтобы так просто суметь расстаться, но понимал, что ничего не может противопоставить той странной магии, которая закинула его сюда, и которая зашвырнет его обратно в родной мир, не спрашивая, хотят они этого, или нет. -- Я не хочу тебя отпускать, - Себастьян запустил руки под футболку Баки, провел ладонями по груди, коснулся сосков. - Такое чувство, что на нас опускается тот маятник из рассказа Эдгара По. Только рассечет он не нас, а то, что между нами. То, что нас соединяет. Он все ниже и ниже, невидимый, но я уже слышу, как он свистит, разрезая воздух. Прикосновения Себастьяна заставили Барнса коротко выдохнуть, прижимая его к себе. Он прикрыл глаза от наслаждения, обнимая желанного, любимого человека. -- Для меня расстояние не будет иметь значения, даже если это не мили, а иные миры, -- прошептал Барнс, уткнувшись Себастьяну в ключицу. -- Если мы сами не захотим, нас ничто не сможет разъединить. Но я хочу, чтобы ты был счастлив. Со мной или без меня. -- Без тебя у меня вряд ли получится, - сказал Себастьян и оседлал Баки. Он стянул с него футболку и наклонился вперед, целуя шрамы на стыке плоти и металла. -- Получится, -- простонал Барнс, приподнимая бедра, изгибаясь под руками и губами Себастьяна. Его прикосновения всегда дарили невероятное наслаждение. Эти мягкие, нежные руки, скользящие по его телу, сводили с ума. Барнс плавился и извивался под этими прикосновениями, желая продлить их как можно дольше. Себастьян неторопливо ласкал Баки, гладил рельефные грудные мышцы и сильную шею, обрисовывал пальцами кубики пресса, наклонялся и целовал соски, прихватывал их губами, трогал зубами и снова зализывал. Терся своим членом о вставший член Баки через слои ткани, которые их разделяли. А потом принимался целовать в губы. Барнс то цеплялся за подлокотник дивана руками, изгибаясь всем телом, то снова обхватывал Себастьяна, чтобы прижать к себе. Он чувствовал на своей коже прикосновения его губ и рук, сходил с ума от этого, желая быть еще ближе. -- Я так люблю тебя, -- выдохнул Барнс, снова изгибаясь от ласк. -- Господи, как же я люблю тебя… Себастьян стащил с него штаны и спустился ниже, чтобы облизать вставший член. Потерся об него чисто выбритым подбородком, поцеловал головку и принялся вылизывать. Барнс забрался пальцами в волосы Себастьяна, поглаживая затылок. Прикрыл глаза, полностью отдаваясь ласке, ощущая горячий язык, облизывающий его напряженный член. Он не хотел думать ни о чем, кроме самого Себастьяна, его влажного рта, мягких ладоней, его желаний… Он вскинул бедра, подаваясь на ласку, вцепился пальцами в волосы, стараясь не причинить боли, и застонал, зажмурившись, полностью отдаваясь власти любовника. Себастьян старался от всей души, стремясь подарить Баки как можно больше наслаждения, стереть из его памяти прошлое, которое иногда прорывалось кошмарами, застывшим взглядом, короткими судорогами в мышцах, к которым крепился протез. Себастьяну нравилось думать, что он хоть как-то смог компенсировать Баки семьдесят лет непрекращающегося кошмара. Не исправить - исправить такое невозможно - но подарить новый опыт, опыт радости и счастья. Барнс плавился и растекался розовой лужицей от ласк Себастьяна, он хотел его до судорог, до отказа связной мысли. Вцепившись в подлокотник дивана, Барнс подтянулся, дотянувшись до тумбочки, в которой лежали смазка и презервативы, и, слепо порывшись в ней, достал искомое и кинул в Себастьяна. -- Хотя я иногда хочу, чтобы ты трахнул меня на живую и по слюне, -- признался Барнс, который действительно хотел секса без презервативов. -- И порвал уздечку? - спросил Себастьян, раздеваясь. Он натянул презерватив на твердый до боли член, смазал себя и Баки и аккуратно толкнулся на пробу. Он не растягивал Баки, потому что тот порой любил секс без растяжки. -- Так хорошо? - спросил Себастьян. -- Да! -- Барнс выгнулся, подаваясь на член, обхватывая Себастьяна ногами. -- Еще! Себастьян резко выдохнул, толкаясь вперед, протискиваясь сквозь неохотно расслабляющиеся мышцы. Баки был горячий и тесный, и Себастьян мимолетно пожалел, что чувствует шелковый жар его тела сквозь резинку. Барнс изогнулся, расслабляясь, насаживаясь на член Себастьяна, потянулся к нему руками, тяжело дыша и раскрыв рот в тихом подобии крика. Запрокинул голову, а потом весь подался вперед, обхватывая Себастьяна руками и ногами, вжимая в себя, повторяя изгибы его тела своими. Себастьян двигался быстро и плавно. Он давно выучил, что нравится Баки больше всего, но заниматься с ним любовью не приедалось. Он наслаждался резкими выдохами и короткими стонами Баки, тем, как он выгибался и льнул, поблескивающей на груди испариной. Барнс хватался за подлокотник дивана, поднимал бедра, сжимая Себастьяна в себе, стараясь соизмерять свою силу с его возможностями, стонал в голос, запрокидывая голову. Волосы липли к вспотевшему лбу, он откидывал их, резко мотая головой, и смотрел на Себастьяна, распахнув глаза, пьяные от возбуждения. Себастьян ускорился, одновременно начиная дрочить Баки. Оргазм накатывал стремительно и неотвратимо. Себастьян знал, что уже не может остановиться. -- Сильнее! -- простонал Барнс, подаваясь навстречу таранящему его члену, чувствуя его внутри себя, резко подался вперед, выгибаясь, чтобы чувствовать Себастьяна всем собой. Он отдавал всего себя без остатка, потому что хотел быть только его, чувствовать только его. Сейчас. Здесь. Всегда. Себастьян сжал пальцы на члене Баки, яростно дроча ему, и закричал, кончая. Барнс сжал его ногами, сдавил, почти не соизмеряя силу, до боли, содрогнулся всем телом, выплескиваясь, и почти сразу расслабился, обхватил Себастьяна руками, прижимая к себе. -- Какой же… ты… -- хрипло выдохнул Барнс. -- Мой… Себастьян упал на него, чувствуя остывающую между ними сперму. -- Твой, - согласился он, поцеловав Баки куда пришлось. Барнс перевернулся, укладывая их обоих на бок, обхватив руками и ногами, и укрыл сверху пледом. -- Спи, -- шепнул он. -- У тебя завтра куча дел.