Время моей любви

      Ренли никогда не видел своего друга таким счастливым, как когда он впервые посмотрел на свою жену. Он выглядел таким восторженным, когда она вошла, его король нервно улыбался, и почти не смел смотреть в сторону своей невесты. Орис неплохо сумел скрыть свои эмоции, но вся эта нервозность исчезла, когда двери открылись, и она вошла, выглядя такой же сияющей, как солнце. Его глаза бегали по комнате, но когда она вошла, он смотрел только на нее. И она действительно была красивой, в зеленом свадебном платье Тиреллов и золотых розах, заплетенных в ее волосы. Это было странным контрастом с тем, как они ужинали всего две ночи назад, где они только бросали украдкой взгляды друг на друга.       Между ними завязалась странная во всех смыслах этого слова связь, но Ренли был рад этому. Орис еще не успел пережить многого, ему едва исполнилось семнадцать, его невесте же было около девятнадцати лет. Их свадьба была во время войны, что было весьма грустно. Его мать Лианна никогда не хотела этого для своего сына. Орис должен был счастливо жениться на симпатичной девочке, завести детей и со временем стать лордом Штормового Предела. Он не должен вести армии в бой и наблюдать, как люди умирают и борются за корону в столь юном возрасте. Но смерть Рейгара и Роберта развязала Лианне руки, именно она вложила меч в руки сына. Несмотря на это, он был счастливым хотя бы на мгновение. Его улыбка была такой же широкой, как солнце, когда он накрыл ее плечи черным плащом с тремя драконами, а септон объявил их одной плотью, одним сердцем и одной душой.       Ренли встал и захлопал в ладоши, когда все присутствующие лорды поприветствовали своих новых короля и королеву — призрак тихой надежды в эти тревожные времена. Орис улыбнулся своим знаменосцам, крепко держа за руку свою жену.       Станнис Баратеон подошёл с короной для королевы этого дня и этой страны. Это был аккуратный обруч, так не похожий на корону Ориса, обилие изумрудов делало его подходящим для Тирелла. Это была корона для королевы роз. Она закрыла глаза, пока Орис увенчал ее голову, она снова повернулась к толпе, получив восторженные крики, как всегда и мечтала. Маргери всегда хотела быть королевой, она ею стала. Она стояла прямо, на ее плечах был плащ Таргариенов, который она так хотела, ее глаза сияли абсолютным счастьем. Она взяла Ориса за руку со всей грацией королевы и теперь улыбнулась ему.       Это была не улыбка, которую она себе представляла, это была не улыбка женщины ее мужу — это было что-то другое, что пока она сама не могла определить. Ренли думал, что они встречались только один раз, но из этой улыбки выяснилось, что это было не так. Возможно, она не была такой застенчивой и милой, как о ней говорила мать. Видимо и Лорас что-то не договаривал. Он посмотрел на семью Тирелл, где лорд Мейс улыбался и безудержно приветствовал новый титул своей дочери. Сир Гарлан и сир Лорас оба хлопали, но ни один из них не был так взволнован, как их отец. Леди Оленна сложила руки вместе с довольной улыбкой на старых чертах лица.       Маргари Тирелл была рождена для королевского мира, подумал он, или, возможно, ее обучили. Возможно она и тренировалась выглядеть как королева, но знала ли она, как стать королевой? Она подходила короне, да, но могла ли она соответствовать роли? Она поняла, что именно она вышла замуж? Это был не только Орис, это был Вестерос. — Ты выглядишь слишком взволнованным, Ренли, — сказал брат молодой королевы сир Лорас во время пира, садясь рядом с ним. Молодой Король и королева все еще получали поздравления от своих лордов. Орис приветствовал каждого с дружеской улыбкой, как он всегда это делал, в то время как Маргери приветствовала их всех с достоинством и уравновешенностью. Она говорила с каждым гостем доброжелательно и нежно, и уделяла им все свое внимание. — Я волнуюсь, — он начал переживать с того момента, как покинул родной Штормовой Предел. — Это свадьба. Мы должны попытаться выглядеть хоть немного счастливыми, иначе к чему весь этот цирк? — сказал Лорас. — Лорас, — негромко сказал Ренли. — Я счастлив за своего короля и его королеву, — пытался убедить друга он. — Я слишком хорошо тебя знаю.       Ренли вздохнул. Он знал его лучше. — Я беспокоюсь за них, за нее. Я не знаю, имеет ли ваш отец хоть какое-либо представление во что он ввязывается. — Мой отец не так умён, но думаю, моя сестра была рождена для этой роли, и пока она рядом с ним, беспокоиться я не буду, — сказал Лорас. — Посмотри, от нее в восторге все присутствующие.       Маргери Тирелл умела пленять собой людей. Со своим сердцевидным лицом, застенчивой улыбкой и сладким голосом, она очаровала почти всех, включая Ориса. Да, она была милой и, вероятно, умнее, чем могла себе позволить, но когда придет время управлять страной, хватит ли ей этого для того, чтобы стать достойной королевой.       Свадьба была мечтой, праздник с другого мира. Когда Маргери взяла его за руку и Орис улыбнулся ей, она почувствовала, как исчезают все сомнения и беспокойство. «Мой муж» — и эта мысль наполнила ее теплом. Находиться в его объятиях, становилось чем-то привычным, и каждый раз, когда она оставляла их, даже на мгновение она испытывала сильнейшее желание бежать обратно к нему. Это было странно, и мило, и ново, и ужасающе.       Тем не менее, мечта должна была закончиться. Ночь стала поздней, и королю с его королевой пора было покинуть своих гостей. Она была благодарна, что не было провожания, хотя она и ожидала этого. Маргери почувствовала себя легкой, как облако, когда Орис понес ее к своей спальне, смеясь, ее щеки вспыхнули красным, а платье было в беспорядке.       Она протрезвела, когда дверь закрылась, когда они, наконец, остались одни.       Маргери не знала, почему она нервничала. Раньше она спала с мужчинами: мужчинами, которые ей нравились, и мужчинами, которые ей не нравились, поэтому она не должна была нервничать представляя себя в постели Ориса Таргариена. Семь адов, идея спать с кем-то другим не была такой нервной! Она потянулась к вину. — Что это? — она услышала, как ее спрашивает муж. Он был более проницательным, чем она могла себе представить. Это раздражало ее.       Она повернулась к нему с улыбкой, яркой, ослепительной и ложной. — Хочешь бокал вина?       Его брови нахмурились: — Нет, — он покачал головой, — нет, спасибо.       Напряжение в комнате было сильным и продолжало расти. Она пила, не зная, что и как она должна была чувствовать.       Орис переместился подальше от постели, сняв корону и положив ее на стол. Она услышала, как он стучал пальцами по дереву, видимо до конца осознавая, насколько тяжелой должна быть эта ночь. Его внушительная корона, полностью железная без каких-либо украшений. Это был символ силы и могущества, призванный одновременно вызывать страх и преданность. Она не могла представить никого, кто бы ее носил, кроме мальчика из Штормового Предела, истинного короля с железного трона. Ее собственная корона, все еще находящаяся на ее голове, была совсем другим делом. Это было более легкое бремя, но оно все равно имело вес. Как только он надел корону на ее голову, она ощутила на себе груз ответственности, трепет и неестественное чувство. Это быстро стихло после того, как она и Орис повернулись к их людям, и другие чувства охватили ее, но теперь она почувствовала вес, как будто его только что положили на ее голову. Но ей это нравилось.       Никто из них, казалось, не хотел говорить первым, и она не думала, что он собирается это сделать. — Зал был очень красивым, не так ли? — Боги, какая ужасная попытка начать разговор. Держи себя в руках, Маргери! Это ведь твой муж!       Его брови снова нахмурились. — Мы теперь женаты, — сказал он, как будто это все объясняло. — Тебе не нужно говорить со мной, как будто мы никогда не встречались.       Маргери хотела приблизиться, но не шевелилась: — Мы только что встретились, — мягко сказала она. — Да, это правда. Но я наслаждался этими тремя днями, не так ли?       Она частично спряталась за бокалом: — Действительно, — сказала она, не давая ему возможности увидеть свои алые щеки. — Полагаю, это будет похоже на любой другой политический брак, — сказала она, пытаясь помешать себе выпить весь бокал вина прямо сейчас. — Да, но возможно нам удастся отойти от того, что называют политическим союзом, — сказал Орис, забирая из ее рук бокал. — Как пожелает мой муж и мой король, — сказала она, улыбаясь. — Маргери, я знаю, что ты ложишься в мою постель далеко не девушкой.        Конечно, он знает: — И что ты об этом думаешь? — Я? — Он поднял бровь, почти игриво. — Мне ли об этом рассуждать? — Действительно, — уверенно сказала она. — Наш брак вам необходим, без людей моего отца вам никогда и не подойти к столице, и это я еще не сказала о кораблях, я нужна вам больше, чем вы мне. У тебя была бы возможность высказывать свои претензии, но сейчас это глупо. Я твоя жена, и час назад ты сам возложил мне на голову эту корону.       Орис выглядел потрясенным: — Ты все еще веришь, что я женюсь только на тебе из-за военного союза?       Маргери сделала шаг назад: — Ты не ответил на мой вопрос.       Они танцевали вокруг друг друга, слишком неуверенные, чтобы сказать, что они имели в виду, и слишком упрямые, чтобы признать это, даже если они знали.       Она не поняла, что Орис приближается к ней. — Мне все равно, спала ли ты с другими мужчинами, Маргери, и я не женился на тебе ради твоей армии. Я мог бы жениться на девочке Ланнистеров или любой другой… — он сделал паузу, явно затронутый чем-то, но проглотил это. — Они бы принесли мне армию так же, как и ты, но ты показала мне, что армия — это не все, что мне нужно, — он отвел взгляд на мгновение, прикусил губу и посмотрел на нее своими пронзительными серыми глазами. — Мне нужна королева. Ты мне нужна.       Маргери успокоилась. Две половинки сражались внутри нее. С одной стороны, королева, которой она должна была стать, амбициозная и умная, но абсолютно пустая. С другой стороны, девушка, которая ищет только любви и покоя, а еще страшно боится одиночества. Орис предлагал ей ту силу, о которой она мечтала как королева; но если она и узнала что-то из этой войны, так это то, что власть почти никогда не приходит к тем, кто этого заслуживает. Она не знал, насколько опасным было его заявление. По правде говоря, она боялась. Она делала все возможное, чтобы скрыть это, для блага своей семьи и своей репутации, но Орис заставил ее впервые задуматься. Она заботилась о нем, факт, который она не хотела признавать сама, но она это сделала. И вот он, предлагая странный сон, о котором она мечтала с тех пор, как стала достаточно взрослой, чтобы мечтать, и это наполнило ее ужасом. Она хотела броситься ему в объятия или остаться в одиночестве и в безопасности, но королева внутри нее не допустила ее. Королева внутри нее была взволнована вещами, которые она может использовать, чтобы захватить власть для себя.       Она подумала о свадьбе, когда вошла в септу и увидела его там, красивого, как рыцарь из песен, и ее сердце заплясало. Теперь он стоял перед ней, но все изменилось. Раньше она предлагала себя ему, а теперь он предлагал себя ей. Появилась новая часть ее, которую она никогда не могла исследовать до сих пор. Ее муж нуждался в ней, просил ее, и она должна ответить.       Маргери кивнула: — Я твоя жена, — сказала она, хотя каждая часть ее боролась сама с собой. — Мое место на твоей стороне и только рядом с тобой.       Орис, казалось, почувствовал облегчение, как будто она честно осудила его, и в то же время он выглядел удивленным. Он протянул руку и с малейшим колебанием она взяла его, подписывая с ним негласный договор. Она взяла его за руку, и все воюющие ее части успокоились.       Его рука была в мозолях, что каждый раз удивляло ее. Он потянул ее на себя, и она инстинктивно обняла его. Он наклонился, чтобы дотронуться до ее лба, их носы были едва на расстоянии одного дюйма. Они оба колебались, все еще пытаясь понять друг друга, но именно Орис наклонился первым, чтобы поцеловать ее.       Его губы были мягкими, мягче, чем она думала. Он тоже был хорош в этом, и она подозревала, что ей не одной есть, чему его удивить. Он притянул ее ближе, и она позволила ему. Его прикосновение было нежным, но сильным, и она позволила себе сдаться. Быть с мужчиной не было сложно, но каждый раз это требовало определенной части притворства. Она была удивлена, обнаружив, что не притворяется так сильно, а просто наслаждается его прикосновением. Он оторвался и начал возиться с ее одеждой, но он не был так хорош в этом. — Вот, — сказала она, останавливая его, взяв его руки в свои. — Мы никуда не денемся, если ты немного притормозишь.       Она позволила себе улыбнуться, и он сделал то же самое, хотя и более застенчиво. Она обернулась и показала ему пуговицы и позволила ему аккуратно расстегнуть каждую, удивляясь, как она дошла до этого. Она всегда была той, кто быстро раздевается перед сексом, если вообще снимает одежду, никогда не любя позволять кому-то иметь над ней хоть какую-то власть. Орис был нежным, и вскоре верхний слой ее свадебного платья повалился возле ее ног, оставив ее в корсете и нижней юбке. — Что это? — спросил он, растягивая шнурки ее корсета.       Маргери удивленно моргнула: — Я думала, что ты был с женщинами раньше?       Орис покачал головой в замешательстве: — Ни одна женщина, с которой я был, не носила… что бы это ни было.       Она улыбнулась, легкий смех вырвался из ее губ: — Это корсет. — Это выглядит неудобно, — сказал он, выглядя немного встревоженным. — Вообще-то очень не удобно. — К этому привыкаешь со временем, — сказала она, не в силах удержаться от смеха. — Ты, честно говоря, никогда не видел ни одного из них? — Нет, — воскликнул он. — Впервые встречаюсь с чем-то подобным. — Видимо раньше в твоей постели были служанки да прачки? — со смехом сказала Маргери. — Вообще-то няньки младших братьев, — с легким вызовом сказал Орис.       Это заставило Маргери громко засмеяться. — Вот, — смеялась она, протягивая руку к шнуркам. Она начала тянуть их, чтобы ослабить. Орис, понаблюдав некоторое время, взял дело в свои руки, быстро расстегивая шнурки, пока не достиг вершины. Она сняла его с себя, после свои нижние юбки.       Она повернулась к нему лицом и увидела, что его глаза потемнели. Она положила руки ему на грудь, говоря: — Твоя очередь, — и потянулась к его дублету. Это было проще, чем расшнуровывать корсет, и вскоре он предстал перед ней, а она перед ним. Он был силен, это было ясно, на его теле были шрамы, и Маргери не хотела знать как он их получил. Прежде чем она успела подумать об этом, он притянул ее к себе и поцеловал. Это был удивительно мягкий поцелуй, его прикосновение было нежным, когда он обнял ее и потянул за собой в постель.       Маргери спала с несколькими парнями перед ним, но все они были мальчиками, которые заботились о том, чтобы достигнуть своего собственного кульминационного момента. Однако Орис не был мальчиком. С того момента, как он поцеловал ее, она поняла, что он знает, что делает. Он занялся с ней любовью, но он был нежным, и она поняла, что наслаждается этим, что стало для нее открытием.       Она светилась от удовольствия, когда они оба закончили, и упали на кровать, тяжело дыша. Она повернулась на бок, наблюдая, как ее муж восстанавливает дыхание. Он повернулся, чтобы взглянуть на нее дикими северными глазами и румянцем на щеках.       Я забочусь о нем, поняла она с самого начала. Я забочусь о нем, а он в свою очередь, может умереть. Холодная дрожь прошла по ее позвоночнику. Несколько мгновений назад, когда она была с ним, она чувствовала себя в безопасности, под защитой и заботой, что-то, что никто из ее семьи не предоставил ей. Но это было по-другому, и во многом больше, чем просто ее новая любовь к нему. Орис протянул руку к дружбе и сотрудничеству, когда они впервые встретились, и с тех пор он проявлял к ней ​​заботу. Он обращался с ней так, как ей всегда снилось, что с ней будет обращаться муж, король. Завтра Орис покинет ее, будет сражаться с собственным братом и может никогда не вернуться. Что будет с ней тогда? Она будет одна, скорее всего. Она не могла позволить себе быть так близко к нему, она не могла позволить себе привязаться.       Она встала с кровати, запахнулась в халат и подошла к двери. Ей нужно было убежать от него, ей нужно было побыть одной, чтобы защитить себя. — Маргери? — позвал Орис, такой нежный и такой взволнованный, и она чувствовала, что предала его. — Ты знаешь, что это лучше для тебя, — сказал голос внутри нее.       Она закусила губу и обернулась, скрестив руки на груди: — У тебя завтра долгий день. Я оставлю тебя отдыхать, — ее разум и тело оба кричали друг на друга, ее тело хотело остаться, ее разум говорил ей, что она должна уйти и защитить себя.       Орис встал, поспешно надевая рубашку: — Маргери, подожди.       Ее рука была на ручке.       Он посмотрел на свои ноги, прежде чем он посмотреть на нее: — Это наша брачная ночь. — Мы сделали то, что нам было нужно, — ответила она, указывая рукой на простыни на кровати, где они только что занимались любовью. — Да, я полагаю, сделали, — сказал он, шаркая ногами. — Но большинство женщин остаются со своими мужьями в первую брачную ночь.       «Я не большинство женщин» — хотела она сказать. Она улыбнулась фальшивой улыбкой: — Вы должны отдохнуть, Ваша Светлость.       Он выглядел обиженным, и ее тело кричало на нее, чтобы упасть в его объятия. — Я думал, что мы перешли на ты.       Ее рука сжала ручку двери: — Вы должны уйти рано утром, — сказала она, хотя причины ее ухода были иными. — Ты моя жена, — сказал он. — Оставаться, прошу. — Ты уезжаешь, — обвинила она, хотя это получилось мягче, чем она хотела. — Не потому, что я хочу, — расправил плечи он, явно сдерживая себя. — Я бы предпочел остаться здесь или пойти домой, но я не могу. — Его плечи дрожали. — Я должен занять трон или мой сводный брат убьет мою семью. Я хочу защитить свою мать и младших братьев, я должен их защитить. Я должен выиграть эту битву, и я должен выиграть эту войну, иначе моя мать и братья будут мертвы. Я не могу, я не могу этого допустить.       Тот, кто всего несколько минут назад казался таким же довольным как она, теперь снова нес вес мира на его плечах, и он тяжело весил. Это был человек, который был на грани краха в любой момент, удерживая три царства вместе силой своего имени и характера. Она внезапно почувствовала себя эгоисткой, но это было связано с ее страхом.       Что бы сделала моя бабушка? Но ее бабушка никогда не была в такой ситуации раньше. На самом деле она никогда не заботилась о своем муже, она знала, что ей стало легче, когда он умер. И ее бабушка никогда не была королевой. Что бы сделала ее бабушка? Это был бессмысленный вопрос в этой ситуации.       Что мне делать? Вместо этого спросила Маргери. Она не могла оставить его сейчас, независимо от того, как много раз ее разум говорил ей, что она должна защитить себя. Было бы больно заботиться о нем, но она оставила бы свой долг как его жены, если бы оставила его сейчас. Она глубоко вздохнула. — Ты сядешь на железный трон и станешь королем, — сказала она с убеждением. — И ты вернешься, и мы поедем в Королевскую Гавань вместе, чтобы править.       Его голова была наклонена, но теперь он смотрел на нее этими серыми глазами. Он долго смотрел на нее, и она видела, как он думал, пока, наконец, он не расслабился: — Ты останешься?       Маргери все еще колебалась, зная, что это все; это был момент, который определил бы их брак. Она прикусила губу. Идеалистическая молодая девушка из Хайгардена умоляла ее взять его за руку; королева сказала ей, что она отказывается от своей власти; дочь Мейса Тирелла была напугана и знала, что ничего хорошего из этого не выйдет, но жена расправила плечи и потянулась к нему; тем самым она решила свою судьбу.       Орис всегда представлял, на что будет похож брак. Он знал, что будет женат, как наследник великого дома, но думать о том, чтобы жениться и на самом деле жениться, — это две совершенно разные вещи. У его родителей был ужасный брак, и он вырос, наблюдая за их ненавистью. Он никогда не любил Роберта Баратеона, а когда узнал, что он не его отец, вздохнул с облегчением. Роберт любил изрядно напившись учить его правилам хорошего боя, вот только сам лорд Штормового Предела брал свой знаменитый молот, а его старший сын деревянный меч. Когда Лианна узнала о подобных забавах мужа, она чуть не придушила его во сне. Орис помнил как будучи десятилетним мальчиком наблюдал как Роберт смеется над неудачным покушением его матери.       Маргери не была его матерью, но она была не менее сильной.       После того, как она вернулась, они снова занялись любовью, хотя и не так отчаянно или неуклюже, как это было в первый раз. С каждым мгновением он все больше и больше обнаруживал, что в его молодой жене было гораздо больше, чем она позволяла увидеть. Когда он думал о браке, он никогда не думал, на кого будет похожа его жена. Он надеялся на приятную дружбу с женой, если не больше. Он, конечно, не ожидал ее.       Она прижалась к нему, положив голову ему на плечо и обвив его ногу своей. Должно быть, сейчас уже позже полуночи, подумал он, глядя в окно. Потом он перевел взгляд на свою жену. Она была такая маленькая. Он задавался вопросом, как она могла держать такую ​​страсть в своем маленьком теле. Это заставило его улыбнуться. Вскоре он заметил, что она заснула, но ему сон никак не шел, как бы он ни пытался.       Теперь он был женат. Эта мысль была несколько странной, и не только потому, что теперь он делил с кем-то свою кровать. Он женился на самом Просторе и пятидесяти тысячах человек, которые он предлагал. Он быстро женился на этой войне, если бы он мог так же быстро пройти через нее. Завтра он выйдет с объединенными силами Штормового Предела и Простора. Победить его брата было нелегко, если это было вообще возможно. Неужели он шутил, полагая, что он, семнадцатилетний мальчик-король, может сразиться с человеком, которого с детства готовили стать королем в Вестеросе и победить? Было ли все это напрасно? Неужели он обрекал тысячи людей на смерть, не говоря уже о трех королевствах?       Маргери ненадолго зашевелилась рядом с ним, но она не проснулась. Он вздохнул. Он смог найти некоторое утешение в своей жене, которая всегда была загадкой и интересным испытанием. Она была открыта и сдержана; дружелюбна и пламенна; мягкая и жесткая. Он никогда не встречал женщину, подобную ей; но она была именно то, что ему нужно.       В септе он положил корону на ее голову, и она тут же выпрямилась, с легкостью перенеся ее вес. Он взял ее за руку и вышел среди его людей, и она вышла рядом с ним с грацией и достоинством. Она приветствовала знаменосцев с улыбками и теплом, и все они влюбились в нее, свою новую королеву. Это было правдой; на каждый дюйм она была королевой, от ее тонкого лба до изящной ножки. Она очаровала его, заинтриговала его, осталась с ним.       Он не понимал, как сильно ему нужно было нечто подобное до вечера, когда они встретились друг с другом. Если бы она не осталась, он не знал, что бы он сделал. Это было странно, становиться настолько зависимым всего за несколько дней; но это не пугало его. На самом деле, можно было встретить человека, который был бы умным и способным, но также и его. До нее он был совершенно один, но теперь у него был кто-то, с кем можно было разделить бремя. Их брак не будет простым, но он будет настоящим и дорогостоящим для каждого из них.       Он со вздохом прислонился головой к ее голове и, наконец, уснул.