Время моей любви

— Дейенерис, — прозвучал добродушный голос, который как ей тогда казалось, она знает очень хорошо. Серебристо-золотые волосы короля были распущены, несколько прядей были заплетены в косы. Он выглядит…. она не могла подобрать слов, чтобы описать его. Его глаза цвета индиго были еще мрачнее, чем обычно, меланхоличное лицо выражало печаль. Дейенерис с интересом рассматривала его лицо, она не видела своего мужа-племянника порядка шести лун и сейчас заново открывала для себя его черты. Нос остался неизменным, а вот губы будто стали полнее, скулы более ярко выражены. Королева почти не могла отвести от него взгляда, к своему стыду, она бесстыдно его рассматривала. Ее сердце болезненно сжималось от его близости, она не была ему женой в полной мере, но переживала за него, поэтому на мгновение ей стало спокойно. Он жив, пока этого достаточно.       Ее фиалковые глаза встретились с его, холодные и теплые, гневные и полные мягкости. — Я беспокоился за тебя, — сказал он с тихим облегчением, при этом смотря на девушку рядом, будто мысленно прося у нее разрешения за их диалог. — Как и я за тебя, — холодно сказала Дени. — Твой отец убит и теперь нам надо держаться вместе, чтобы выжить и сохранить твой трон. — Я никогда не позволю причинить тебе какой-либо вред, — сказал король, сияя своими искренними глазами. Любая другая бы давно упала в обморок от обожания, но Дейенерис видела остатки ужасной правды у себя перед глазами. — И как ты собираешься это сделать? Ты оставил столицу без защиты, тебя не было несколько месяцев, ты возложил заботы о войне на меня, сейчас ты появляешься и говоришь о защите, — возможно, она была слишком резка в своих словах, ведь по тронному залу пошел недовольный гул. Она никогда не считала себя жестокой, но сейчас внутренний дракон говорил за нее, он проснулся и уже не вернется к своему сну. Она рождена драконом, она дочь огня. — С тобой ничего не случилось, Дени, — повышая голос, сказал он. — Конечно. Твои приключения были рискованней моих. Я всего лишь пытаюсь сохранить власть за нашей семьей, пока страну начинает терзать мальчишка-бастард. — Сожалею, — начал было король, его голос задыхался от гнева, или она так думала. — О, избавь меня от своих сожалений. Ничто не заставит забыть полгода одиночества, я хоронила твоего отца и своего брата одна, тебя не было рядом, но сейчас ты, конечно, сожалеешь. Пока ты странствовал, Рейгар нашел замену нам всем. — Мой отец всегда верил, что у дракона должно быть три головы. Только я всегда верил, что третья голова это вы, но видимо пророчество…       Дейенерис даже не успела среагировать на слова мужа, непривычно громкий голос Элии Мартелл прогремел в тронном зале. — Еще одно слово об этих убогих пророчествах, и я, не колеблясь, ударю вас, и мне все равно, есть ли у вас корона! — Прости, если я задел тебя своими словами, мама, — рассеянно сказал Эйгон Таргариен, протягивая матери свою руку. Дейенерис видела в глазах бывшей королевы обиду, не меньше своей, но она бы не была его матерью, если бы не подошла к нему, протягиваю руку в ответ. Он этого не заслуживает, прошептал ее голос разума. Все на мгновение стихло, именно тогда внимание Дейенерис было обращено на незнакомую девушку рядом с королем. Длинные рыжие волосы, зеленые глаза, запуганный вид. Где он нашел этого ребенка? Эйгон выглядел встревоженным, когда переводил взгляд с жены на девушку рядом. Именно тогда нехорошая догадка пронзила мысли Дени. Вся ситуация была настолько забавной, что королева рассмеялась бы, не будь так поглощена рассуждениями. — Я думала, что ты вернулся один, — прошептала Дейенерис и почти испугалась своих слов. Это самое ужасное, что он мог сделать по отношению к ней — притащить ко двору любовницу. — Дейенерис, познакомься… — начал Эйгон. — Роанна из дома Ланнистер, — холодно закончила королева. Девочка застенчиво улыбнулась, она выглядела абсолютным ребенком, когда Дени смотрела на нее. Сколько ей? Тринадцать, десять? — Ты привел свою любовницу к нашему двору, — заключила Дейенерис, когда Эйгон покачал головой. — Роанна — моя королева, — Эйгон поднялся с трона и подошел к своей молодой жене, тогда Дейенерис почувствовала, как весь воздух покинул комнату. Королева? Она хаотично продумывала его слова. Но это значит, что он женился на другой женщине, а её ещё нерождённый сын будет бастардом. Она не могла дышать. — Ты убиваешь меня и нашего ребенка, — ее голос был пронзительным, безумным криком. Она позволила себе многое, но она имела на это право. — Нет, нет, — начал Эйгон, но замолчал. — Как ты смеешь? — пока Дейенерис кипела яростью, львица с Утеса оставалась неподвижной, как мраморная статуя. — Ты неправильно поняла меня, Дени, — Эйгон повысил голос, заставляя ее спрятать свой гнев. Она смотрела на него злыми темными глазами. — Роанна моя королева, и ты тоже. Все дети, рожденные в этих союзах, будут Таргариенами, — его откровение ошеломило ее. — Это противоречит всем законам андалов, — сказала королева спустя мгновение. — Мы не андалы, я наполовину ройнар, мы оба валирийцы. Эйгон Таргариен взял в жены обеих своих сестер. И мы не судим этого мужчину. — Но мы не твои сестры, — огрызнулась Дейенерис. — Нет, ты права, — медленно сказал он. Здесь должна стоять Рейнис, а не мы. — И чей ребенок в итоге будет сидеть на этом троне? — резко спросила Элия Мартелл. — Первый мальчик, что родится у одной из моих королев. Если ребёнок, которого ждет Дейенерис окажется мальчиком, то он станет моим наследником, — произнёс Эйгон, недовольный вопросом матери. — Прости, что больше не доверяю тебе, — сказала Дени, после этого она с достоинством поднялась и направилась к Эйгону. — Не делай ошибки. На Железном троне будет мой сын, а эта может идти куда пожелает, — Дейенерис видел как глаза Роанны сузились, а губы сжались в линию. — Хорошо, — спокойно разрешил Эйгон. — Если это мальчик, то пусть так оно и будет.       Выходя из зала, она в последний раз бросила взгляд на Роанну, которая все еще, к счастью, молчала. Из чистого любопытства Дени повернулась, чтобы взглянуть на мать своего мужа, в глазах дорнийки горел огонь гнева не меньший, чем в ее.       Когда Дейенерис достигла своих палат, она окончательно поняла, что все построенное ей рухнуло. Она плакала о своем брате, который был слишком молод, чтобы умереть. Затем она свирепствовала и рвала листы, бросала книги с полок и плакала сердитыми слезами, все из-за подлых действий собственного мужа. После того, как ее слезы закончились, осталась только рана, и, к счастью, она мучила ее короткое время, пока ее не поглотил сон без сновидений.       Она проснулась, когда солнце почти садилось на западе. Дени спала слишком долго. Эйгон разбудил бы ее, если бы он собирал малый совет. И все же… она действительно знала этого человека? Как он будет действовать? Ее муж был другим, это было в его глазах. То, как он вел себя, так сильно, так праведно, как будто он пострадал за это. Может быть, он что-то и сделал, но не больше, чем кто-либо другой.       Её желудок жаждал еды, но она не могла понять, что есть, не этой ночью. Вместо этого она сняла стягивающее платье, в котором уснула, и надела струящуюся красную мантию, сделанную из мирийского шелка и атласной ленты, что так красиво сочеталась с ее молочной кожей, но она выбрала ее только для комфорта. Свободная мантия не сковывала движений и не стягивала ее живот. — Дени, — услышала она тихо зовущий голос мужа из-за деревянной двери. Поднявшись, она вернула том «Завоевания Эйгона» на его законное место, на причудливо вырезанной книжной полке. — Я хочу поговорить с тобой, — почти шёпотом сказал король.       Дейенерис ​​поджала губы. Есть ли у нее силы для дальнейшего разговора? Для новых, ядовитых сюрпризов. Королеве нужно время, чтобы обработать его откровения. Пришло время обдумать его второй брак, как смириться с тем, что ее место у трона будет занимать ни она одна. — Как пожелаешь, мой король, — безнадежность коснулась его глаз. Тот, который никогда не был далеко от нее, больше не был кем-то близким. — Тебе не нужно называть меня так, когда мы одни. Я твой муж.       Был ли он ее мужем, когда решил трахнуть девочку Ланнистеров, прежде чем решить сделать ее королевой?       Мира подошла к ним с другой стороны зала. — Мне принести ваше платье, моя королева? — произнесла девушка. — Пока нет, Мира, — ответила Дейенерис с улыбкой.       Эйгон стоял в ожидании, с тревогой рядом с ней. Он выглядел выше, чем она помнила, она едва доходила ростом до его плеча, но это она скорее была низкой, чем он высоким. Худой и мускулистый, с легкой грацией. Природа не дала ему красоты своего отца, но он все равно был прекрасен. Теперь ей стало не по себе, знать, что он спал с девочкой, что младше ее. Роанна Ланнистер была исключительно хрупким существом. Как его тонкие пальцы и губы коснулись кожи девушки с Утеса Кастерли.       Стоя в стороне, Дени ждала, пока войдет Эйгон. Сир Артур тоже был у двери в своем белом плаще. В его глазах была грусть, когда он смотрел на нее. Хорошо, это только частичка того, что она чувствовал. Однако печаль в его фиолетовых глазах не осталась незамеченной королевой. Однажды это заставило бы ее покраснеть. Что-то погрузило в тоску Дейна из Звездопада и не война была тому причиной. Дейенерис ​​устала от людей, уставших до глубины души.       Огонь горел, дерево потрескивало, утешало и согревало комнату. Эйгон сел на одном из деревянных стульев перед ним, призывая жену сделать то же самое. Она повиновалась с королевской грацией и скрестила ноги, демонстрируя свои стройные икры. Это не было сделано нарочно, но тем не менее, это привлекло внимание ее мужа. — Ты прекрасно выглядишь, — тихо сказал он. И он действительно был прав, беременность сделала Дени полнее, из хрупкой девушки она превратилась в еще большую красавицу. — Спасибо, мой король, — вежливо ответила королева. Она услышала, как он вздохнул, а потом он устало потер лицо. — Пожалуйста, просто называй меня Эйгон, — умолял ее муж. Как будто ее произношение его имени каким-то образом уменьшит его вину.       Ее муж протянул руку, чтобы коснуться ее руки, но она выхватила ее, как будто он был огнем, идущим за ее плотью. У него есть смелость, чтобы выглядеть раненым. — Ты мне нужна, Дени. Ты такая же королева, как и Роанна. — О, да? — пренебрежительно спросила она, умоляя свое сердце успокоиться. — Да. — Мой трон будто на зыбучих песках, я должен показать королевствам, что я как и мой отец хочу для них только мира. Для этого мне понадобится сильный и единый фронт. Как с моими королевами, так и со всеми моими людьми. Мне нужно идти на войну, зная, что ждёт меня здесь. — Ты и так это знаешь, — тихо сказала она. Пожалуйста, ей это нужно. — Дай мне спокойно быть одной. — Не сейчас, моя королева. Возможно, когда мы избавимся от угрозы правления, я смогу отпустить тебя на Драконий Камень, там ты получишь свободу о которой мечтала. — А ты посадишь ее рядом с троном и провозгласишь ее детей наследниками,  — резко ответила королева. — Ты моя жена и королева, твои дети не будет отличаться ничем от тех детей, что родит Роанна. — О, я хочу увидеть как ты расскажешь об этом Визерису, он будет в восторге, — ее не прикрытая злость все больше распаляла ее уверенность.       Эйгон нахмурился. — У твоего старшего брата есть вспыльчивость, — ответил он, устало потирая лоб. Тяжела голова, которая носит корону. Он надел корону, хотя еще не коронован. — Я напишу ему письмо сам. — Зачем? — спросила Дени. — Я не доверяю тебе, — признался он, и гнев начал кипеть внутри нее. — Ты не доверяешь мне в общении с собственным братом? — ее голос переходил на истерический крик.       Он будто пропустил ее слова мимо ушей. — Зачем он сделал это? Из-за дурацкого пророчества? — ее голос дрогнул. — Он сказал, что я его не заслужил, — так грустно улыбнулся он. — Это королевство не должно быть разорвано войной. Пришло время восстанавливать, заделывать плачущие раны, а он втянул нас в войну, заставив двух братьев грызть друг другу глотки, — она сидела рядом с ним, понимая их общее состояние. — Я бы никогда не использовала своих детей в качестве пешек в игре, — яростно выдохнула Дени. — Мой отец думал иначе. Я видел его турнире, я жал ему руку, улыбался и пил с ним за одним столом, а он идет сюда, чтобы убить мою семью и взять то, что ему не принадлежит, — отчаяние в голосе племянника заставило сердце Дейенерис болезненно сжаться. — Это такое унижение — бороться за собственное имя. — Ты привел львицу ко мне домой. Разве это не унижение? — Я не могу просить у тебя прощения. И не буду это делать. — Хорошо. Ты его и не получишь, — ее слова были сказаны тихо, полные грубой боли. Она никогда не хотела, чтобы это было так. Рейгар разорвал всякую связь между собой и своими детьми, Эйгона он заставил бороться за корону, Рейнис быть подарком победителю. Слезы текли из его глаз. Она почти хотела утешить его. Почти. Где он был, когда умирал ее брат? — Сир Джейме будет помилован? — спросила Дейенерис. — На следующий день, когда появится первый из лордов Западных Земель, поклясться в верности мне. Я освобожу его от его преступлений и верну ему титул. Я обещал это. — Хорошо, — улыбнулась Дейенерис. После этого наступила тишина, пока Эйгон не нарушил ее. — Ты будешь прекрасной матерью, Дени. Я благодарю богов каждый день, что у наших детей будет такая мать, — комплимент согрел ее сердце, которое было покрыто слоем льда. — Но ты ничего не сделал для этого ребёнка. — Это наш ребенок, Дейенерис, — сказал ее муж, страдая от печали. — Он никогда не будет твоим, он не твой, — тихо ответила королева. Она сказала правду ему в лицо, но он не хотел услышать правду. — Пожалуйста, этого достаточно, Дени. — Этого никогда не будет достаточно, — начала она. Внезапно Эйгон встал и подошел к ней, затем присел на корточки и положил голову ей на колени. Он плачет, поняла королева Вестероса. — Ни одного из моих слов никогда не будет достаточно, — задохнулся он, и она увидела слезы, блестящие и мокрые на его щеках. Она презирала то, как ее слабое сердце хотело обнять его, чтобы утешить его, — погладить эти серебристо-золотые волосы, так, как она гладила волосы его отца, будучи ребёнком. — Я сделаю все от меня зависящее, чтобы вы поняли, как мне жаль. Так не должно было быть, — ее муж успокоился и посмотрел на нее сверкающими глазами цвета индиго. — Я не знаю, где все это пошло не так,  — прошептал он так печально. — Я увидел ее на турнире и… — И все пошло не так, — наконец, она смягчилась, мягко поглаживая его волосы, пока он карабкался к ней, как умирающий, цепляясь за жизнь. — Я останусь с тобой, но я просто не могу тебя простить, — прошептала Дени. — Боюсь, я никогда не буду прежней.       Как же лицемерно звучали ее слова.       Затем король двинулся поцеловать ее, и Дейенерис Таргариен застыла. Его губы все еще были такими же мягкими. Он был таким похожим на северного принца, но таким другим. Было приятно, королева не собиралась лгать. Его руки нежно ласкают ее, горячие губы щекочут ее шею. Он полностью обнял ее всем своим существом. — Стоп, — выдохнула она. — Стоп! — повторила она снова. — Стоп, — слезы катились по ее покрасневшим щекам. — Что случилось? — спросил Эйгон, будучи встревожен. О, так много не так. Как я могу допустить это? Я пообещала себе, что не позволю никому войти в свое сердце. Не то чтобы она обязательно жаждала Эйгона или что ее сердце кровоточило от любви к нему. Королева была до ужаса одинока. Она жаждала любви, привязанности. Чтобы кто-то еще держал поводья и просто позволил ей быть в карете. — Я не могу, — прошептала она. Красивый мужчина нахмурился. — Почему? — О, есть много причин, почему. — Не думаю, что это хорошая идея, — она демонстративно положила руки на свой округлый живот. — Это был насыщенный день, моя королева. Надеюсь, сон принесет вам больше комфорта, чем я могу, — затем он двинулся уходить, его серебристые волосы блестели в свете луны, которая поднялась высоко в ночном небе. — Я всегда буду здесь для тебя, Дени. Знай это, пожалуйста. Все, что тебе нужно, — тихо сказал Эйгон, прежде чем она услышала, как закрылась дверь. Пора было купаться, но она едва могла заставить себя сделать это. Королева позвала Миру, чтобы та наполнила ванну водой.       Королева едва не уснула в ванне, теплая вода успокаивала ее ноющие мышцы и дала ей ощущение покоя, безмятежности. В эти мимолетные минуты Дейенерис чувствовала себя невесомой, почти беспроблемной. Она быстро вымыла волосы вместе со своим телом, затем встала и вытерлась.       Теперь ее кровать казалась холодной, и в ней никого не было. Нет мужчины, чтобы обнять ее, как будто она была самым ценным предметом в известном мире. Или женщины, если на то пошло. Дейенерис ​​никогда не была разборчивой. Она вспомнила о Сансе, но решила не будить ее так поздно, эта северная девочка так напоминала ей того, чьи руки защищали ее от всех проблем. Она не хотела забыть его лица и улыбки       Королева Дейенерис Таргариен уснула, боясь, что произойдет.

***

      Дни, предшествовавшие коронации Эйгона, прошли на удивление быстро. Дейенерис ​​была погружена в рутину, своего рода. Королева оставалась дружелюбной во время неловких встреч с Роанной.       После всего того, что сделал Эйгон с ней, пренебрежения, предательства, общей неосмотрительности относительно того, что с ними случится, в своей погоне за собственными удовольствиями. Сегодня день, когда она должна стать королевой Вестероса. Быть коронованной рядом с Эйгоном и той девушкой. Она не знала, как себя чувствовать в отношении этой перспективы. По правде говоря, Дени не чувствовала себя совсем иначе. Единственное, что стоит отметить, это то, что придворные перестали называть ее принцессой. Это помогло ей отвлечься от всего, что прошло, и ее чужого окружения, от неприятных взглядов Артура в ее сторону, мрачных глаз Эйгона, которые просили прощения, от Роанны, прогуливающейся по крепости.       Для церемонии Дейенерис выбрала платье цвета лаванды, которое прекрасно подчеркивало холодные ноты ее кожи. Это также напомнило королеве собственные глаза, цвет поля с цветами лаванды. Золотое ожерелье, покрытое рубинами, украшало ее шею, а также браслет из жемчуга цвета обсидиана. Платье прилипло к ее телу и обтянуло его. Это напомнило ей об подруге детства Лионетте. Та почти всегда была в подобных нарядах. Она скучала по ней.       Вынашивание наследника повлияло на тело королевы. Но не совсем так негативно, как можно было бы ожидать. Раньше ее бедра были маленькими, почти девичьими, теперь они стали шире и придали ей форму песочных часов. У нее никогда не было большой груди, но и она не была маленькой, и она была вполне удовлетворена тем фактом, что она тоже не сильно изменилась.       Фигура Дени была хрупкой, а сама она была почти невесомой. Теперь это было более закончено. — Ты выглядишь невероятно красиво, — сказала Элия, обращаясь к Дейенерис. Королева ​​посмотрела на свое отражение, которое казалось почти незнакомым. — Достаточно красива для королевы? — вздохнула она. — Ты прекрасно выглядишь, настоящая королева, а не девушка, играющая в переодевания. Даже не задавай этот вопрос здесь, — в этих дорнийских глазах горела искренность. Мгновенно покраснели ее щеки. Прошло так много времени с тех пор, как кто-то сделал ей комплимент, предназначенный исключительно для нее, и это почти заставило ее снова почувствовать себя желанной. — Я предполагаю, что корона будет дарована мне там, не так я видела этот день, — грустно сказала она. — Ты говорила с Эйгоном? — Он приходил ко мне пару дней назад, мы попытались обсудить происходящее, не очень-то получилось, — она поправила локон, выбившийся из причёски. — Спасибо вам. Вы единственный человек в замке на моей стороне. — Мы обе знаем, что такое мужская преданность. — Тогда давайте уже пойдем, — она позвала служанку, чтобы та помогла ей с платьем. — Моя королева, — сказал сир Артур. — Король Эйгон отправил меня сопровождать вас в карету. Король и королева ждут. — Недовольство украсило черты королевы Вестероса, и она нахмурилась. — Я поеду вместе с принцессой Элией и моей фрейлиной леди Сансой в отдельной карете, — твердо сказала Дейенерис, поймав на себе удивлённый взгляд жены брата. — Это приказ короля… — А я королева, — ее слова заставили его замолчать, и он выглядел осторожным, не зная, что делать дальше. Санса неловко стояла, прячась за спиной королевы. — На улице, несомненно, есть свободная повозка. Я отправлю кого-нибудь ее доставить, — наконец сказал сир Артур. — Мы не нуждаемся в ваших услугах, сир Артур. Иди защищай королеву Роанну, — слова королевы были почти насмешливыми, они жгли его, она могла видеть. — Король приказал мне благополучно доставить в септу, — тихо сказал Артур. — Сир… — начала Дени, но Артур прервал ее. Если бы она была жестокой королевой, то приказала бы вырвать ему язык за то, что он ее прервал. Но жестокой она не была, да к Дейну относилась как еще одному брату, который сейчас попал в ее немилость. — Если бы вы просто позволили мне выполнить мой долг, моя королева, — он казался напряженным, почти уязвимым. Королева кивнула, не желая больше спорить.       Вместе с Элией и Сансой они подошли к выходу из Красной крепости, где их ожидали несколько экипажей. Достаточно скоро они были снаружи с палящим солнцем и слишком большим количеством экипажей, чтобы их сосчитать. Короля Эйгона было легко заметить. Он был единственным, кто имел только белых лошадей с инкрустированным рубином поводьями. Слишком грандиозно, не правда ли? Где-то там Орис со своей армией, а они играют в праздник. Король Эйгон стоял у своей кареты, разговаривая с кучером. — Найдите нам карету, сир Артур, — сказала Дени, ее слова были такими же не желанными, как несладкая каша. Эйгон обернулся, когда услышал ее голос, и подошел поприветствовать ее. — Дени, наконец, — улыбнулся он, но она не замечала его. — Сир Артур ушел, чтобы найти нам карету, — сказала ему Дейенерис, лишенная каких-либо чувств. — Ты поедешь с нами, моя королева, — сказал Эйгон с улыбкой на лице. Он посмотрел на свою мать, надеясь найти в ней поддержку, но та смотрела на него невидящими глазами. — Нет. Мы едем одни, с сиром Барристаном, — ее муж нахмурился. — В моей карете достаточно места, чтобы мы прибыли все вместе, единой семьей. — Меня меньше всего волнует единство этой семьи. — Если это твое желание, — мрачно позволил он. — Именно оно. — Сир Артур все еще едет с тобой. — Зачем? — Спросила Дени. — Потому что я так сказал, — он становился немного нетерпеливым. Борьба короля, пусть он почувствует их всех. О, это никогда не станет легче, муж. У вас долгий путь отсюда. Ваша война может будет выиграна, но после вас ждет еще большая война. Если он король, то она королева. Она сделает все, что делают королевы. Правь, запечатывай плачущие раны, создавай союзы и обручения. — Я нашел одну, моя королева. Кучер готовит лошадей, можете пройти, — сир Артур протянул руку, но Дени отказалась, вместо этого идя рядом с ним. Боль в его лице почти заставила ее почувствовать вину. — Санса, пойдем, — позвала Дейенерис. Как только они оказались внутри кареты, она устало вздохнула. День еще не начался, но она уже мечтала закончить с этим. Внутренняя часть кареты была отделана в богатый красный бархат с золотыми оттенками. Это было удобно, и Дени прислонилась к теплому плечу Элии справа от нее, закрыв глаза и позволив себе расслабиться.       Королева снова открыла глаза, когда карета начала двигаться, лошади спокойно рыскали. Пытаясь выяснить, кто был рядом с ней, она обернулась и была встречена фиолетовыми глазами. О нет, Дени ​​поймала себя на мысли. Сир Артур Дейн с любопытством поглядывал на свою королеву. Ее волосы не были собраны в каких-либо запутанных, южных причёсках. Наверняка именно замысловатые косы ей предстоит увидеть у юной Роанны.       Дейенерис закрыла глаза, представляя события последнего года. Она все еще думала о той ночи в темноте, когда она лежала в своей постели. Как северянин любил ее, но выбросил все это. Дени все еще помнила, как его волосы пахли чем-то лимонным, чем никогда не пахло от мужчин. Это было просто правильно, для него. Эти его мягкие смешки могли превратить зиму в лето. Пальцы Дейенерис дернулись, когда она вспомнила, какой мягкой и покорной была ее кожа под ними, такой же мягкой, как и его.       Те моменты были потеряны сейчас, но воспоминаний было достаточно, чтобы ее кровь быстрее текла по венам при одной мысли о нем. Лорд разбил сердце, зная, что у него никогда не будет ее прощения, но он не чувствовал себя достойным наказания. — Моя королева? — позвал Артур. — Да, сир Артур, — спросила Дейенерис, поворачивая голову к рыцарю. — Мы приехали, — и тут она услышала аплодисменты сумасшедшей толпы, все собрались, чтобы увидеть коронацию своего короля вместе с его королевами. — Я выйду через несколько минут, сир Артур. Вы можете подождать снаружи, сир. — Король приказал мне остаться рядом с тобой, моя королева. — Пойдемте, сир Артур, — вздохнула она, и рыцарь открыл дверь в карету. Вонь Королевской Гавани ударила ее по носу, а хаос всего этого нервировал ее. Она могла видеть мужчину, идущего к ней. Львица следовала за ним, словно боясь остаться наедине с кем-либо другим. У нее здесь нет друзей, а во мне она видит угрозу своей жизни. — Ты в порядке, Дени? — спросил Эйгон, глядя на нее и Артура со странным любопытством. Он начинал понимать, что между его женой и лучшим другом его отца происходит что-то, чего он не может знать. Им обоим было, что предъявить друг другу, но они молчали, создавая напряжение. — В полном.       Затем они вошли в септу. Дейенерис ​​была воспитана с мыслью, что нужно молиться богам, за руководство, за помощь, за жалость, за искупление. Принцесса делала это, но она никогда не чувствовала их присутствие в ее сердце. Где была Мать, когда ее мать-королева умерла в постели, давая жизнь ей? Где был Воин, чтобы обезопасить ее семью? Где они? Она хотела это знать. Тем не менее, Дени все еще произносила свои молитвы, больше из-за долга и необходимости, чем из желания, но часть ее души знала, что должна это делать. Если мы все переживет эту войну, то можно сказать, что ее молитвы были услышаны.       Статуи богов вырисовывались у входа, большие и почти ужасные, сделанные каким-то странным образом. Великий септон приветствовал их всех, даже львицу, которая застенчиво стояла в углу. — Прошло много времени с тех пор, как королевство видело двух королев, — начал великий септон дрожащим голосом. — Теперь пришло время, — сказал Эйгон, улыбаясь так красиво, что даже боги были посрамлены. — Действительно, мой король. Начнем.       Так и случилось, Эйгон был помазан великим септоном и провозглашен королем, перед всей Королевской Гаванью. Какое это было зрелище — он стоял высоко над всеми с рубиновой короной на голове. Затем настала очередь и самой Дейенерис, она грациозно поклонилась Эйгону, ее фиолетовые юбки касались пола, создавая впечатление, будто она восстала из подземного мира и выполнила свой долг. Она не успела увидеть корону, возможно она спросит у Элии как она выглядит чуть позже. — Вы можете подняться, королева Дейенерис из дома Таргариен, — подал ей знак Эйгон, и она встала. Толпа приветствовала ее почти так же громко, как и ее мужа. Счастливая улыбка коснулась ее губ, впервые за столь долгое время она почувствовала, что люди тоже могут ее полюбить. Она выросла здесь в столице, эти люди видели как она повзрослела.       Роанна была одета в вышитое изумрудное платье с золотыми деталями, на ее коже не было никаких украшений или драгоценных камней. Когда Эйгон призвал ее, казалось, что мир затаил дыхание. Дени и людям Королевской Гавани это казалось почти нереальным, пока Роанна не поклонилась своему мужу, готовая стать провозглашенной королевой. Королева Вестероса увидела, что корона Роанны, была из чистого золота, вокруг нее кружились витиеватые листья. Это очень красиво, призналась Дейенерис, и так подходит Ланнистеру, что рождён Талли.       Он мог бы сделать ее корону из богато украшенных голубых роз, если бы они не были символом презрения по отношению к его первой жене, поскольку он короновал Роанну, как Королеву Любви и Красоты. Король Эйгон, каким бы наивным и не знающим он ни был, не сделал бы этого с Дени. Тогда она наверняка оборвала бы с ним всякие отношения. Не без удовольствия, Дейенерис отметила, что толпа не так громко приветствовала их новую королеву с Запада.       Был большой праздник, чтобы отпраздновать коронацию, и Дени не хотела присутствовать, но это требовалось от нее, как от королевы. Она предложит им свои самые красивые и ложные улыбки, чтобы притвориться счастливой и довольной. Они никогда не хотят видеть то, что находится внутри. Королевская Гавань всегда была змеиным гнездом, полным лжи и лицемерия, она не выделялась, хотя и поступала вразрез своим принципам.       На этот раз она была вынуждена сесть рядом с Эйгоном и его молодой женой, когда их выставляли на обозрение, ехав сквозь толпы ликующих людей, в Красную крепость, где ожидал праздник. Мать короля сидела рядом и не обращала внимания на толпу, со смертью Рейгара умерла и Элия Дорнийская. Королева Дейенерис, кричали они. Король Эйгон! Король, король, король, королева, королева, королева! Их аплодисменты казались бесконечными, но она знала, что это неправда, что это не постоянно. Общее приветствие для дождя, для бесконечного лета и настоящей любви. Это все ложь, иллюзия. Но пусть у них будут свои мысли, если они согреют их ночью.

***

      Она могла избегать разговора с новой женой своего мужа вечно, но она была Таргариеном, дочерью дракона, и ей пора было самой понять с кем она имеет дело. На утро после коронации, Дейенерис вошла в покои западной девочки. Та сидела на постели, держа в руках письмо, на ее плечи был накинут плащ, а сама она, вероятно, встала совсем недавно. — Ты красивая, — внезапно вздохнула западная девушка. Возможно, долгое молчание было излишне наполнено мыслями. Дени подняла бровь. А что она ждала от Таргариена? Она почти не отличалась внешне от Эйгона. — Я от крови дракона, меня благословил сам огонь, валирийцы всегда были прекрасны. — Дракон в тебе, — сказала девушка с зелеными глазами, которые выглядели слишком большими для ее лица. Тяжесть упала в грудь Дени, когда она посмотрела на Роанну Ланнистер. Она все еще ребенок, независимо от того, сколько она пытается превратиться в женщину. Она слишком маленькая, хотя и младше Дени на пару лет. — Ты тоже красивая, — спокойно заключила Дейенерис. — Мать говорила мне, что я вырасту в одну из самых красивых женщин в мире. Певцы будут петь песни о моей красоте и этих глазах, — сказала львица без всякого хвастовства, словно что-то грызло ее, слова были словно мольба. — Красота — это еще не все, — не согласилась с Роанной Дени. — И да, во мне дракон. — Я желаю ему счастья, процветания. — Вы? — резко спросила Дени. — Вы, правда так хотите? — Девушка кивнула, мягко покачиваясь с письмом в своих хрупких руках. — Я люблю его, я люблю Эйгона, а это его ребенок, — запинаясь сказала Роанна, холодные слезы катились по ее щекам. — Тебе понравилась мечта о нем, детское увлечение, все что это было. Красивый принц-дракон, желающий тебя. Должно быть, это было прекрасно, быть коронованной Королевой Любви и Красоты, чувствовать нежность его губ и его нежные слова любви. Увы, это не продлится долго, и уродство реальности вскоре покажет себя. В этом случае будет слишком поздно что-то менять. — Я никогда не прощу себя за то, что здесь произошло, за то, что я сделала, за твою боль и… — она не могла сказать это, слова были слишком ужасны для ее языка. — Что заставило вас думать, что вы были настолько особенным, что вы заслуживали этой короны? Из того, что я слышала, у тебя могла бы быть весьма комфортная жизнь. Квентин хороший парень, мягкий и заботливый. Или корона оказалась привлекательней?       Девушка, которая была едва женщиной, опустила взгляд. — Я не думаю, что он любит меня больше и… мы причинили всю эту боль и за что? Извините, мне очень жаль, вы понятия не имеете, — рыдала она. — То, что мой муж не способен полностью любить, — это не твоя вина, и кровь этой войны не лежит на ваших руках. Это сделал мой брат и он уже не может ничего изменить. Тебе нужно жить с этим, как я. — Я хотела Эйгона, и он выбрал меня, — робко сказала Роанна. — Я ожидала увидеть кого-то другого, я не думала, что вы выглядите именно так. Я столько времени боялась поднять на вас даже глаза, что только сегодня увидела ваше лицо. Но больше этого не будет, мы обе королевы, и будем обе с нашим королем, как велит долг жены. И не важно на чем это основано на любви или долге. — Вы зря не боитесь меня, женщина, чьему ребёнку угрожают становится весьма непредсказуемой и жестокой, — Дейенерис вложила в эти слова всю жёсткость. — Я не угроза вашему ребёнку, наши дети вырастут вместе, и дадут боги, однажды ваш или мой сын будет королем, — Дени видела лёгкую ухмылку на этом прекрасном лице. — Я все же предложу вам свою дружбу. — Для меня это честь, но боюсь, что я предпочитаю других друзей. — Жаль, я бы хотела иметь компанию, через два дня король покинет Королевскую Гавань, чтобы возглавить войска, и я… — Дейенерис не дала ей договорить. — Он уходит? Почему никто не уведомил меня? — Все вопросы были решены на заседании малого совета, полагаю король сказал бы вам, если бы счел это нужным, — она была уверена в своем превосходстве, но это только пока. — Я слышала вы упустили лорда Аррена и трех членов Королевской Гвардии в отсутствие короля. Эйгону это не понравилось. — А мне не нравится ваше присутствие в этих стенах, но все мы должны делать то, что умеем, вы улыбаться и развлекать моего мужа, король править и воевать, ну, а я, вероятно, проявлять терпение и равнодушие, что в ваших интересах.       Дейенерис вылетела из покоев новой королевы полная уверенности, что на благо последней им лучше не видеть друг друга вовсе. Но сейчас она как никогда знала, что должна делать. Почему-то эта девочка сама подсказала ей как на себя повлиять. Дени знала только двух людей во всем мире, которые могли взять под контроль новоявленную королеву, благо для Дени один из них находился прямо под замком. Когда двери тюрьмы распахнулись, она остро почувствовала запах плесени и нечистот, отыскать нужную камеру не составило труда. Когда она подошла к ней, то сразу узнала пленника отца. Ему обещали свободу позже, но Эйгон не будет против, если она окажет честь этому мужчине раньше. Его зелёные глаза смотрели на нее с интересом, но потом снова уставились в пол. Хорошо, значит он еще ничего не знает. — Сир Джейме, я думаю вам пора встретиться со своей семьей.