***
Роанна оставила Мартина у входа в сад и встретилась со своим мужем и его семьей за маленьким чайным столиком, где они должны были пообедать все вместе, подобно обычной семье. Ее муж был одет небрежно, не в королевскую или рыцарскую одежду. Если бы не его светлые волосы и фиолетовые глаза, он выглядел бы как обычный лорд. Эйгон не любил одеваться роскошно, всегда говорил, что король должен быть ближе к народу, и какой из него король, если он будет ослеплять своих подданных блеском алмазов и рубинов, когда они голодают. Роанна напротив любила дорогие ткани и украшения, но став женой Эйгона, отказалась от излишне роскошных нарядов. Король Эйгон встал со своего места, взял ее руку в свою и поцеловал: — Моя королева, — сказал он низким голосом. — Спасибо, что присоединились ко мне. Я знаю, что в последнее время вы чувствуете себя не очень хорошо. — Это не проблема, — осторожно сказала Роанна. — Вы просили меня разделить с вами обед, мой король. Кто я такая, чтобы отказать? Они оба улыбнулись друг другу. Эмоция, которую Роанна не узнала, промелькнула в глазах ее мужа, но исчезла так быстро, что он уже вел ее к месту и помогал ей сесть. Когда им подали еду и они начали есть, то тишина, наполнявшая воздух, была почти удушающей. Роанна слышала, что ее мужу нравится молчание, но она не знала, сколько молчания он готов вынести рядом с двумя своими жёнами. Он пригласил ее пообедать, так разве он не должен начать разговор? Она не была уверена. Ее ранг был настолько ниже его, что она даже не могла подумать, что сказать ему на людях. Когда она больше не могла этого выносить, Роанна поставила посуду. — Я слышала, ты очень любишь Дорн, — осторожно сказала она. Да, она это слышала. Какой-то слуга сказал, когда распаковывали ее вещи. Он прекратил есть, не глядя на нее. — Я всегда считала Дорн очаровательным королевством, хотя никогда не была там. Возможно, мы сможем приехать туда, когда все уладится. — Навестить вашего прежнего жениха, я полагаю, — спокойно произнесла Дейенерис, но этот яд в ее интонации заставил Роанну напрячься. Ее муж сделал большой глоток вина: — Не думаю, что в ближайшее время мы поедем в Дорн, — сказал он немного резким голосом. Очевидно, что время для любых вопросов про Дорн закончилось так и не начавшись. — Сейчас я нужен своим людям, а вы не должны покидать столицу без моего сопровождения. — Так я здесь как дань войне? — спросила она. Взгляд ее мужа резко обратился на нее, и Роанна напряглась. Он не выглядел рассерженным, но и не выглядел удивленным, его глаза искали и рассчитывали. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, когда глаза переместились в сторону от нее, и он встал. Роанна повернула голову и увидела, что король вошел в сад. Она тоже встала, сделав реверанс, когда он подошел ближе: — Эйгон. Он отмахнулся от ее приветствия и не отрывал взгляда от фонтана. — Мне хватает и одной Дейенерис, которая вечно ставит под сомнения мои слова и действия, — резко сказал ее муж. — Теперь и ты желаешь ставить меня в неловкое положение? Челюсти ее мужа сжались, и Роанна слегка задрожала, в глазах короля Эйгона была глубокая злоба, когда он смотрел на нее. — Война идет и мы проигрываем, — сухо сказал он. — Разве я не могу просто пообедать с моей женой, без подобных ситуаций? — Мне жаль, — она положила свою руку на его плечо. Ей не следовало напоминать ему, что вся его сила сейчас держится на людях, которых привела ее семья. — Черт, Роанна, — Эйгон ударил кулаком по небольшому столику, и Роанна вскрикнула от шока, когда стол упал, и его содержимое отправилось на землю. Глаза короля были холодными и тусклыми. Он резко схватил ее за руку, притягивая к себе, чтобы громко сказать ей прямо в лицо: — Мне нужна жена, а не очередной противник. — Мне жаль, мне так жаль, — она задыхалась от подступающей истерики, он и раньше ругал ее, но сейчас она впервые испугалась его. Рука Роанны ныла от хватки Эйгона, но она не пыталась освободиться, пока он кричал на нее. Она была виновата перед ним. Мартин бросился в сад, держась за валирийский меч. Эйгон прошел мимо него, игнорируя угрозу того же меча, который унес жизнь его отца. Муж Роанны посмотрел на нее и отвернулся: — Отведи мою жену в ее комнаты, — приказал он. Но рука Мартина все еще держалась за меч, а лицо исказила ненависть. Если бы человека можно было убить взглядом, то война бы уже закончилась, потому что Эйгон Таргариен был бы мёртв. — Я сама ее провожу, — голос Дейенерис сбавил напряжённость обстановки. Она держала Роанну за плечи, встав таким образом между Эйгоном и Мартином. Король бросил на них последний недовольный взгляд и ушел. — Найди мою служанку и попроси ее приготовить мне платье, — обратилась Дейенерис к Мартину даже не смотря на него. — Но я… — Это приказ, — оборвала его королева. Роанну трясло как от лихорадки, руки Дени все еще сжимали ее плечи. Она смотрела как удаляется Мартин, а вместе с ним ее надежда не остаться одной. — Ему нужно выпустить пар и отпустить дурь в голове, — голос Дейенерис звучал как меч, что занесли над головой Роанны. — И часто он так делает? Непонимающий взгляд Роанны тут же устремился на королеву. — Я говорю часто ли он тебя так «любит»? — но ответ на свой вопрос она особо и не ждала, потому что неожиданно стянула платье с плеча Роанны, обнажив багровые синяки на плечах и спине. Похоже то, что она увидела так шокировало Дейенерис, что она на секунду выпустила Роанну из своих рук. Она посмотрела на нее с таким оттенком злобы и сострадания, что Ланнистер невольно взяла свою соперницу за руку, ища поддержки. — Он король, — шёпотом произнесла Роанна. — А синяки на моем теле всегда появлялись сами. Злобой исказилось прекрасное лицо светловолосой королевы. — Король не позволяет себе такого обращения к своей королеве, — резко сказала она. — Если он сделает это снова, то скажи мне об этом. — И что? — И больше он так не сделает, — сказала Дени. — И вот еще что, если хочешь мой совет, то отошли своего Мартина как можно дальше от себя, пока это все не довелось до беды. Этот мальчик явно в тебя влюблён и долго терпеть такое отношение к тебе не будет. И еще кое-что, если хочешь спокойствия себе и нам всем, то постарайся скрыть это от своего отца. Как мы уже все знаем, он весьма вспыльчив, когда речь заходит о тебе. — Но я не давала Мартину никакого повода и я… — Я тебя не осуждаю, — успокоила ее Дейенерис. — Не думаю, что он интересует тебя как мужчина, но злые языки заметят эту влюблённость очень скоро и лучше бы пресечь ее сейчас, пока никто не использовал ее против тебя. Роанна не нашла что ответить.***
После всплеска злости мужа Роанна не видела его весь остаток дня. Вместо этого ее пригласили в гости к королеве Элии и ее сборищу дам. Никого из дам она не знала лично, только по имени, дому и репутации. Все они были из семей, которые встали на сторону Таргариенов во время восстания, а она была единственной причиной по которой их семья ввязались в войну. Все знали это, и Роанна знала, насколько она неуместна. Даже ее одежда сильно отличалась от нарядов других дам. Они носили шелк и кружева, а их платья были очень вдохновлены дорнийскими платьями Элии. Голубые и фиолетовые цвета и богатый замысловатый узор на ткани были красивыми и яркими. Роанна, напротив, носила одежду, более подходящую дочери ее матери, девушки из Риверрана. Ее платья были более темного цвета, темно-красного и зеленого, с длинными рукавами, которые драпировали ее платье, и жестким воротником, который скрывал ссоры с мужем. Ее свадебное платье тоже было явно более дорнийским. Интересно, заметил ли это кто-нибудь? Дамы при дворе разделились на два лагеря, одни носили цвет королевы Дейенерис — синий, другие ее цвет — зеленый. — Как вам столица? — спросила королева Элия. — Она прекрасна, ваша светлость, — сказала Роанна, склонив голову. — Пожалуйста, — оборвала она. — Зовите меня Элия, ведь теперь мы родственники. Губы Роанны вытянулись в тонкую линию: — Конечно. Она была благодарна королеве за попытку включить ее в разговор, но вскоре это переросло в другую тему, с которой Роанна была незнакома. Все эти дамы знали друг друга много лет, возможно, еще с девичества. Она была чужой среди них, ее семья была для них слишком недосягаемой. Она чувствовала себя совершенно одинокой. Ей было интересно, принял ли ее муж близко к сердцу слова ее слова, но вечером он вообще не показывал своим видом, что между ними произошла ссора. И снова она скрыла от него свои переживания, но это не помешало ему поцеловать ее, воспламеняя ее тело от каждого поцелуя и прикосновения. Он не навязывался ей, а вместо этого спросил, не желает ли она, чтобы он снова отвел ее к их брачному ложе. Роанна нерешительно ответила «да», хотя чувствовала, что он не заставит ее делать то, чего она не желает, поскольку доказательством этого было то, что он не пытался поцеловать ее в ту ночь, когда произошла их последняя размолвка. Он осторожно взял ее, помня о ее признании. И, как и прежде, когда он закончил, он позволил ей одеться в его рубашку, и позвал ее обратно в постель, прежде чем погрузиться в глубокий сон. Ей было одиноко, ощущение нежелания быть здесь, снова накрыло ее с головой. Эйгон — человек, которому она отдала все, даже если это бы он этого не просил. Она любила его и она желала его так сильно, что боялась снова сказать лишнего. Характер Ланнистера и свобода, которую она имела в Утесе Кастерли теперь шли ей только во вред. Засыпая, она снова пообещала себе не провоцировать мужа и быть ему достойной женой. В ту ночь она снова видела драконов над своей головой. Только в этот раз ее никто не держал и она свободно парила над столицей.***
Эйгон должен был присоединиться к своим людям всего через пару дней. Это означало, что следующий раз Роанна увидит своего мужа только после окончания военных действий. Она не знала как себя вести уже не в первый раз за последнее время. Королева не знала как контролировать вспышки гнева Эйгона, он мог кричать на нее, но стоило им встретиться через несколько минут и он вовсе забывал об инциденте. Она боялась за него, боялась, что теперь они будут разделены большим расстоянием, он будет рисковать собой на поле боя, а она сидеть за стенами замка и не знать, что с ним происходит. Но больше всего она боялась остаться один на один с его семьей. Сейчас она практически не пересекалась с Дейенерис и Элией, только когда те сами звали ее на собрания своих дам. Ее отец и дед должны были покинуть столицу вместе с ее мужем. Она видела своего отца каждый день во время заседаний совета, она видела его во дворце и в саду, но никогда не подходила. Роанна знала, что он не простит ей ее поступка и лучше уж подобная отстранённость, чем прямое отторжение. Почему-то она впервые видела в его глазах неподдельный холод, когда он смотрел на нее. Он убил короля из-за нее, он убил отца Эйгона. Но ведь теперь все было правильно. Тогда почему эта ситуация так сильно влияет на ее состояние. Она перекручивала все свои разговоры с отцом, но не помнила ни единого раза, когда он не занимал ее сторону. Он любил ее, а она любила его, вот только она предала его любовь, поставив под удар собственную семью. И самым страшным было то, что она не раскаивалась в своем поступке. — Эйгон, — пробормотала она хрипящим голосом только после сна, ее муж приподнял свою светлую голову с ее груди. Он прикусывал кожу там, где она была обнажена от ее ночной рубашки, он провёл рукой по ее еще плоскому животу, когда ее зеленые глаза встретились с его фиолетовыми. — Доброе утро, моя королева, — поприветствовал он ее, мягко улыбаясь своми пухлыми губами. — Моя прекрасная жена. Роанна улыбнулась ему в ответ: — Когда-нибудь я привыкну к подобному обращению, — сказала она в ответ, впиваясь своими длинными пальцами цвета слоновой кости в его светлые волосы: — Ты крепко спал? Он прижался лбом к изгибу ее шеи. — Я не знаю, что это значит, — Роанна хихикнула. — Я спал так же крепко, как младенец, — сказал он, — на самом деле, прошло много лет с тех пор, как я так хорошо спал, — он посмотрел на нее еще раз, поднялся и провел рукой по ее лицу: — Может быть, это ты заставляешь меня так крепко спать, — сказал он, — может быть, это просто твое успокаивающее присутствие дает мне покой. Роанна мягко улыбнулась, и он приблизился к ней, поцеловав ее в губы. Он поцеловал ее страстно, и вскоре они снова оказались обнаженными, как и прошлой ночью. — Тогда иди ко мне, — пригласила она. — Каждый раз, когда тебе нужно, я буду рядом. Она знала, что большинство браков, особенно среди знати, редко бывают счастливыми. Некоторые стали уважать друг друга и даже полюбили друг друга, но почти всегда они вели раздельную жизнь и почти не имели ничего общего друг с другом. Так поступили и ее родители, но она не хотела этого для себя и Эйгона. Его глаза сияли, и он наклонился, чтобы снова поцеловать ее: — И я буду, — пообещал он в ответ. Роанна могла бы сказать ему тысячу слов любви, но вместо этого она взяла его лицо в ладони и нежно поцеловала его в губы: — Я знаю, — подвела итог она. Эйгон встал встал с постели и остановился возле окна, безо всякого стыда или стеснения он предоставил ей полный обзор на свою подтянутую и мускулистую спины и ягодицы. Надев тунику и бриджи, Эйгон повернулся к Роанне, когда та медленно села в кровати, высовывала ноги из-под простыни и меха. Через мгновение она увидела короля перед собой, когда он предложил ей халат, она не сразу заметила, что это был его халат. — Спасибо, — произнесла Роанна, когда попыталась встать на все еще шатающихся ногах, Эйгон поймал ее, обхватив рукой за талию и подняв на руки. — Я думаю, вам нужно немного освежиться, Ваше Величество, — предложил он, усаживаясь на один из резных стульев, он вышел из спальни и Роанна услышала как он приказал принести им еду. — Мы должны пойти в большой зал, — сказала она, — не сидеть взаперти, они сочтут нас грубыми. Эйгон испустил полный смеха возглас, она любила его смех, ведь был слишком заразительным: — Роанна, — сказал он ей, лаская ее длинные рыжие волосы. — Никто не будет ожидать, что мы будем придерживаться правил этикета. В этом замке достаточно долго пренебрегали всеми правилами, чтобы теперь хоть кто-то потребовал иного, — подытожил он. Роанна мягко улыбнулась: — Ну, в этом я последую вашему примеру, мой король, — сказала она, — так что нас не ждут? — Именно, — сказал он. — Но я все же хотел бы провести время с тобой, если ты чувствуешь, себя лучше сегодня, — сказал он ей, нежно целуя ее в лоб. Но сейчас я должен присоединиться к собранию Малого совета, а тебе бы я посоветовал поговорить, наконец, с отцом. С того момента, как она открыла глаза сегодня утром, она знала, что разговор с отцом больше некуда откладывать. Все утро Роанна не могла ничего сделать, кроме как одеться, почувствовать себя некомфортно, снова раздеться и надеть другое платье, пока она не надела каждое из своих платьев по крайней мере два или три раза. Она так нервничала, что ей просто не нравилось ни одно из ее платьев. Слишком закрытое, слишком откровенное, слишком элегантное, слишком простое, неправильного цвета, неправильная ткань… Наконец она выбрала платье из красного шелка. Это было просто, но, безусловно, это было цветом не дома, хоть в душе она и ненавидела красный цвет. Она не знала, хотела бы ее мать видеть, как она носит это сегодня, или имеет ли это значение, но она чувствовала себя хорошо в этом платье, чувствовала себя самой собой. Теперь она сидела здесь и чувствовала, как ее руки вспотели от возбуждения, то, чего с ней практически никогда не случалось. Однако обычно не было случаев, которые были достаточно важны для ее жизни. Сегодня был последний ужин перед уходом короля. Но перед ним ей было просто необходимо поговорить с собственным отцом. Роанна выросла в счастливой семье, и хоть между ее родителями не было теплых любовных чувств, она знала, что ее мать и отец пойдут на все ради друг друга и собственных детей. Будучи ребенком, она считала, что раздельные спальни родителей — это что-то неправильное, ведь девы из сказок и песен вместе со своими рыцарями всегда демонстрировали картину возвышенной любви. Ее отец не допускал до воспитания септ, и обе дочери Джейме выросли среди служанок, которые менялись ежегодно, чтобы не допустить какой-либо теплой связи между прислугой и детьми лорда. Сейчас она бы сказала, что это было правильным решением. Никто и никогда не учил ее жизни, она росла свободной в своих поступках и желаниях, окруженная людьми, которые были готовы ее защитить, но не стремились занять важное место в формировании ее картины мира. Утес Кастерли всегда был полон детей западных лордов, но особо близкой дружбы у нее не сложилось ни с кем кроме Мартина. С появлением сестры, всё внимание Роанны было приковано к Эсси. Та стала для нее другом, чуть более близким, чем мог бы стать Мартин. В моменты страха или одиночества, она всегда вспоминала детство, у нее было счастливое детство, наполненное весельем и родителями, которые потакали ей во всех ее желаниях. Роанна гуляла по замку, когда увидела, как ее отец выходит из тронного зала и идет в сторону своей комнаты. Она ускорила шаг, но все равно бы не догнала его. Когда она добралась до нужной двери, она уже была заперта. Роанне понадобилось выдохнуть и собраться с мыслями, прежде чем постучать. Стук вышел очень робким, и на мгновение ей показалось, что никто и вовсе ее не услышал. Но дверь открылась, и в косяке она увидела лицо своего отца. Роанна аккуратно зашла в комнату, плотно закрыв за собой дверь. Она выстраивала этот диалог в своей голове на протяжении долгих недель, теперь не могла произнести и одного слова. Ком в горле не давал ей что-либо сказать. Роанна смотрела в пол на собственные ноги, а ее руки тряслись будто ее дергала лихорадка. Она не должна была плакать, королевы не плачут. Но стоило ей, набравшись смелости, поднять глаза, и столкнуться с изумрудными глазами отца, которые будто в зеркале отражали ее собственные, она зарыдала, бросившись в его объятия. Роанна прижималась к отцу, спрятав собственное лицо на его груди, она чувствовала как теплые руки отца гладят ее по голове, а его губы касаются ее макушки. Она плакала в его объятиях, когда поймала себя на мысли, что никто в этой жизни не давал ей столько спокойствия и чувства защиты. — Я так виновата перед тобой, — сквозь слезы ее голос дрожал, и кажется она сказала эту фразу так невнятно, что пришлось собраться, что ее повторить. — Я виновата перед семьей за свой поступок, я поставила под удар каждого из вас, хотя и знала, чем все это обернется. — Ты знала, но все равно решила сделать так, как того хотела сама, — возможно бы в этих словах и звучал неприкрытое осуждение, но он так нежно обнимал ее, что Роанна не чувствовала, что ее осуждают. — Я просил тебя держаться от принца как можно дальше, но ты никогда никого не слушала. — Мне так жаль, что все так вышло, — сказала королева. — Ты сожалеешь — это хорошо, значит Рейгар воскреснет прямо здесь и сейчас, раз у тебя настал момент прозрения, — вот это действительно звучало жестоко. Роанна отошла от отца, она пыталась восстановить дыхание, когда он продолжил говорить вещи о которых она усердно пыталась забыть. — Я убил короля потому что посчитал, что тебе угрожает опасность. Ты хоть представляешь, что было в мыслях у меня и твоей матери все эти недели. Я каждую минуту думал, что моя дочь мертва, а она явилась сюда и надела на себя чужую корону. — Я люблю его, а он любит меня и всем было так плевать на это, что я решила сделать то, что было необходимо, — очень уж резко произнесла Роанна. — Я хотела, чтобы любили меня, а не Роанну Ланнистер внучку лорда Тайвина. Квентину нужна была фамилия, Эйгону нужна была я. — Не помню чтобы я учил тебя лезть на чужих мужей. Он, безусловно, женился на тебе, но даже в моих глазах это двоежёнство незаконно. Я никогда не позволял тебе брать то, что тебе не принадлежит. — Я устала быть той, кто кому-то принадлежит, — твердо сказала Роанна. — Я не думала, что все это приведет к таким последствиям, я слишком люблю нашу семью, чтобы рисковать хоть кем-то из вас. Ты зол на меня? — Я не злюсь на твой поступок, я разочарован в том, что ты сделала это тайно, — он подошел к ней и притянул к себе. — Ты никогда не держала от меня секретов, мы всегда были очень близки. Но в этой ситуации ты не доверилась мне. Где та девочка, что прибежала ко мне, когда ее поцеловал Мартин или та, что порвала материнское платье во время игры? Где девочка, которую я катал на плечах и не выпускал из рук, когда она была ребенком? Почему я потерял твое доверие? — Ты никогда его не терял. Я знала, что ты никогда не одобришь этот союз, я боялась деда, боялась, что вы отправите меня в Дорн как можно быстрее. — Ты моя дочь, моя старшая дочь, и ты всегда ею будешь. И прости меня, если я дал тебе повод для сомнений, что я всегда буду на твоей стороне, — он снова гладил ее по голове. — Посмотри на меня. Ты — главное сокровище этой семьи. Ты и твоя сестра с братом — лучшее, что есть в жизни у меня и твоей матери. И когда в следующий раз тебе будет страшно, то вспомни чья ты дочь, потому что пока я жив, никто из вас, включая вашу мать, не останется один в беде. — Я рискнула всем ради него, но я так боюсь за Эсси, Гериона и маму, — она снова перешла на плач. — Твоя вина есть во всем этом, но лишь отчасти. Мы бы все равно оказались втянуты в эту войну и без этого брака. — Почему? — Оглянись вокруг, — Джейме посмотрел ей в глаза. — В этом королевстве есть только две девушки, которые могут подарить кому-либо корону. Это ты и Маргери Тирелл. Сейчас вся сила Эйгона держится на Западных Землях и Речных лордах, которые пришли сюда для тебя. У Ориса власть опирается на Простор, который выйдет из игры, потеряв свою королеву. Твой дед не упустил бы шанса пристроить тебя или Эсперансу за мальчишку с призрачными без армии твоего деда шансами на корону. — Ты простишь меня? — спросила Роанна. — Я ни дня и не был зол. Отец с дочерью резко отскочили друг от друга, когда гость которого никто не ждал вошёл в комнату без стука. Он быстрым взглядом осмотрел Роанну и Джейме, а после прошел в самый центр помещения и по-хозяйски устроился за рабочим столом. В его руках было несколько писем и, кажется, если зрение не изменяло Роанне, то одно из них было с печатью лорда Аррена. — Не хотел прерывать вас, но есть несколько новостей, которые необходимо обсудить в ближайшее время, пока эти новости не дошли до короля, — лорд Тайвин посмотрел на Джейме, протягивая ему одну из записок со стопки. Ее отец бегло пробежался по тексту, исказив лицо, недовольным выражением. — Это как минимум подло по отношению к этим детям и женщинам. А в этом замке находятся кузены моих детей и сестра моей жены, — резко сказал Джейме, когда бросил записку на стол. — Зато теперь мы точно знаем, что Старка можно не брать в расчет, он побежит на Север, поджав хвост как того и требовал изначальный план, — ее дед налил себе вина, после наполнил еще один бокал, передавая его ее отцу. — Флот с Драконьего Камня уже возле Штормового Предела, как и люди Мартеллов. Вопрос о сдаче замка теперь открыт, если гарнизон не сдаться в ближайший месяц, то придется брать замок силой. Нам нужен Штормовой предел. — Ради троих детей и одной женщины? — спросил ее отец. — Даже если так, мальчишке придется разделить свои силы. Часть придётся отправить на защиту матери, часть поберечь для наступления и он так и не получил северную поддержку, а теперь явно ее не получит. Огромная армия разбитая на три неравные части — это лучше чем давать контрольное сражение посреди поля в котором нас точно раздавят, — Тайвин посмотрел на Роанну. — Я всегда считал, что толку будет больше всего от твоей второй дочери, но Роанна превзошла все ожидания. Конечно, было бы проще будь она королевой Ориса, но будем работать с тем, что имеем. Я хотел связь с Мартеллами, а получил короля. — Но я все еще не единственная королева даже в этом замке, — слишком грубо сказала Роанна. — Это легко исправить, если это тебя это беспокоит, — ответил ей Тайвин. — Боги будут на нашей стороне, если она умрёт, рожая девочку. В любом случае кто бы не родился, это всегда можно исправить. Тебе не о чем волноваться. — Какой толк от этой девочки? — вмешался Джейме. — У тебя есть сын, который сможет на ней однажды жениться, — Джейме подарил отца злым взглядом. — У меня есть планы на каждого твоего ребёнка, тебе пора это было давно понять. Король завтра уедет, вы собираетесь в дорогу сразу после его отъезда. Вы оба не останетесь в Королевской Гавани в разгар войны. Я пока не решил как доставить вас в Утес, но это дело времени. Заберёте с собой Мартина и Виллема, Кивана и всех кузин, которые есть в замке. — Ты говоришь так будто уже готовишь замок к сдаче, — сделал вывод Джейме. — Даже если так, никого из вас не должно здесь быть во время осады, а она будет. — Но как же Элия и Дейенерис? — испугалась Роанна. — Они не могут здесь оставаться, с ними может случиться что угодно. По взгляду своего деда она поняла, что именно на это и был расчет. У нее закружилась голова и если бы не крепкие руки отца, она бы точно встретилась с полом. Роанне понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя. Лорд Тайвин подал ей воду, пока ее отец придерживал ее голову. — Нужно позвать мейстера, — сказал ее дед, когда отдал ей бокал и пошел в сторону выхода. — Не надо, — остановила его Роанна, медленными глотками опустошая стакан и отдавая его отцу. — В последнее время я не очень себя чувствую и мейстер сказал, что это нормально для моего положения. Она положила руку на свой живот, многозначительно посмотрев на членов своей семьи. Звук разбитого стекла наполнил комнату, когда Джейме выронил бокал. — Похоже сами боги в этот раз на нашей стороне. Раздался в идеальной тишине глухой голос лорда Тайвина.