Робар Стоун
Он сидел в самом конце стола с людьми, всё это сборище представляло собой местную пародию на Малый Королевский совет. Как же все было глупо и неуместно. Робара жгла изнутри злоба и желание высказать свою позицию, но его отец не прекращал произносить свои речи ни о чем. Семеро, когда же это унижение закончится? Неужели всем действительно так интересно его мнение? Лорд Мур уже допивал шестой бокал вина и если это сборище не разойдётся в ближайшее время, старика придётся выносить на руках. Элберт Аррен же не особо куда-то торопился. Его отец раньше не был таким. Конечно, он всегда был амбициозным, но в большинстве своем таким глупым, когда дело касалось незамедлительных решений. С тех пор как он стал десницей короля и не появлялся в Долине вот уже десять лет, у него все больше и больше получалось скрывать свой трусливый характер за попыткой показать себя осторожным человеком. Эта нейтральная политика бездействия его отца, так сильно действовала Робару на нервы, многие из их знаменосцев уже подняли свои войска и заявили о своей поддержке одной из сторон, полностью игнорируя дом Аррен, но это не было чем-то новым, войны и раньше велись. Новым было то, что король вполне мог лишить их права высшей власти в Долине. Ведь от одного короля его отец сбежал, а второго кормит бессмысленными надеждами. Был также случай с домом Ройсов, который уже обещал свою поддержку Орису, тот отправил с мальчишкой Старков около двух тысяч людей. Это означало, что если повстанцы каким-то образом в конечном итоге выиграют, они также вполне могут лишить их верховного господства в пользу Ройсов. Элберт Аррен уже достаточно разочаровал Эйгона, чтобы сохранить власть даже при нем. В заключение, эта политика нейтралитета медленно, но верно разрушала их дом. Пока они были вдали от войны, но он был уверен, что она придет к ним раньше, чем позже. Робар потер лицо руками и вздохнул, глядя в пол, думая, что с ними станет. — Он обещает мне снова место при дворе и богатую невесту, вплоть до Рейнис Таргариен как награду за службу, — его отец уже час перебирал знатных невест, и весомые аргументы вступить войну. Оба короля присылали ему письма почти каждый день, обещая все больше и больше. Робара раздражает когда его отец в очередной раз перечисляет свои достоинства, забывая как спрятался за горами Долины. — Возможно если мы все же придём к решению об единственном короле. Я считаю, что необходимо показать свою лояльность одной из сторон, ведь мы потеряем все, если не рискнем и не выступим с армией, — Саймонд Темплтон был единственным мужчиной на этой «бабьей выставке» лордов и рыцарей, желающих посмеяться, выпить и обсудить очередную похабную историю. — Что вы решили, милорд? — Я могу лишь сказать, что стране необходимо единство, которое может дать только сильный король, — сказал Элберт Аррен. — Один король, — согласился сир Джеральд. — Но означает ли необходимость в одном короле необходимость выбрать его сейчас? Проклятый вопрос… Конечно, он задал его. Саймонд не спускал глаз с самого Робара, они были друзьями и ровесниками, и сейчас он высказывал то, что не мог сказать Робар в силу своего статуса бастарда. — Мир будет тогда, когда на железном троне будет один король, — твердо ответил верховный лорд. — Мы можем продолжать ждать и дальше, отец, но скоро наши собственные знаменосцы разбегутся от нас. Ройсы поддержали Ориса, Графтоны обещали поддержать Эйгона, леди Уэйнвуд ведет переговоры с Ланниспортом и лично лордом Тайвином, пока мы сидим и обсуждаем невозможный бред, — он сошёл на крик под конец своего высказывания. Кажется его выпад не понравился Элберту, потому что тот тут же указал ему на его положение. — У тебя здесь нет людей, мальчик, — он особенно сильно выделил последнее слово, оно было невероятно обидно для самого Робара, которому в этом году минуло двадцать семь. — Я намерен жениться и обзавестись законным наследником, а ты сохраняешь свое положение только из-за своего первородства. — Мы не можем просто сидеть здесь и ничего не делать! — взревел Саймонд. Это было очень напряженное время в Долине. Робар Стоун был первым из двенадцати детей лорда Аррена. Его родила женщина, которую сам Элберт то не помнил, что уж говорить о Робаре. Когда ему было шестнадцать, его отец стал десницей короля и покинул Долину, оставив его управлять ей от его имени. Стоун был у власти уже десять лет, годы, которые он отдал служению владениям отца. Владениям, на которые бастард не мог претендовать, но его отцу было много лет, а он не был женат и всегда говорил о том, что отдаст Долину Робару. Шли годы, а обещания оставались обещаниями, все более расплывчатыми, все более уносимыми временем. Он служил отцу верой и правдой десять лет, отдавая все свое время обязанностям лорда. Когда Элберту было что-то необходимо, Робар вытаскивал это из-под земли. Он вышел из комнаты через некоторое время после того, как его отец решил распустить лордов и собрать уже на следующий день. Робар столкнулся с со своей сестрой Джорджианой в коридоре замка. Она была одета в белое платье, ее темные волосы были собраны в высокий хвост, она выглядела в нем красиво и напоминала ему о его отце, если бы не темные круги под ее глазами… Только за слезы любимой из сестер он ненавидел отца. Джо родилась с ним с разницей всего в месяц, ее мать была знатной, в отличие от его, но и с ней Элберт распрощался очень быстро. Это был один из самых больших недостатков Джо, она была милой и заботливой, когда дело касалось кого-то из членов семьи, и абсолютно непреклонной и жестокой, когда речь заходила о защите ее интересов. Она исправно выполняла роль леди Долины со дня отъезда их отца, но как и сам Робар получала в ответ лишь упрёки и пустые обещания. Джорджиана схватила его за руку и аккуратно приблизилась к его уху: — Сегодня после полуночи мы встречаемся в моей комнате. — Понятно… — вздохнул Робар. — Я предупрежу Ровену и… — Не волнуйся, она уже знает, — с улыбкой заверила его сестра. — Не опаздывай. Если мы потеряем еще хоть немного времени, то все пойдёт по плохому сценарию. — Это то, на что я не надеялся… но я не знаю, что король может с ним сделать… Надеюсь, отцу хватит благоразумия. — У нас его больше, — настаивала Джорджиана. — Теперь, если ты меня извинишь, мне нужно немного поговорить с еще одним нашим братом. — Конечно. Я буду у себя, если я тебе понадоблюсь. Я так давно не был один на самом деле. Все это время я был среди глупцов в общей комнате, — Робар безнадёжно вздохнул, положив руку сестре на плечо. Она накрыла его ладонь своей. — Да, приятно видеть тебя вне твоей комнаты. С момента возвращения отца, все пошло не так, как должно было. Ты больше не заправляешь здесь ничем, а я вынуждена вновь носить клеймо бастарда, — она повела плечами. — До встречи. Его сестра ушла, погруженная в свои мысли, собственно, как и он. Робар подошел к двери отцовского кабинета, который охраняли двое стражников, он поздоровался с ними улыбкой, кивком и постучал в дверь. Он вошел в кабинет отца после того, как не дождался ответа. Робар знал, что его отец любил заставлять всех ждать. Одна из его маленьких игр про власть. Как будто ему еще нужно было доказать, что он здесь главный лорд. — Что тебе нужно сейчас, Робар? — устало спросил его отец, похоже, до этого момента он читал какую-то книгу. — Могу я спросить, когда вы собираетесь объявить свое решение? — Время еще не пришло, — отвечал Элберт Аррен, когда он перевернул страницу книги, которую читал. — Войска претендента рано или поздно придут в столицу. И это если они не потерпят поражение первыми. — Мы становимся политически и дипломатически изолированными, отец, — предупредил Робар. — Если вы так заинтересованы в том, чтобы присоединиться к Орису, лучше сделайте это сейчас, иначе они могут предложить нашу власть лорду Ройсу. — Они этого не сделают, — его отец улыбнулся. — Я предлагаю им больше, чем две тысячи. — Нет, если вы будете придерживаться этой нейтральной политики, — возразил Стоун. — Сколько домов уже заявили о своей поддержке легальной короне? — спросил он, надеясь, что его отец поймет его точку зрения. — Разве ты не видишь, что я пытаюсь сделать? Если войска претендента победят, то эти дома либо подчинятся им и нам, либо будут лишены своих позиций. Это половина нашей территории, о которой мы говорим, примерно три из этих семей богаче и могущественнее, чем наша, если бы у нас не было статуса верховного дома, укрепляющего наши позиции. Это значительно повысит нашу силу. — А если лоялисты победят? Эйгон может и не уничтожить нас, но он вполне мог бы забрать наш титул хранителя Востока и передать его более преданным сторонникам, — сказал Робар. — Не похоже, чтобы кого-либо из наших знаменосцев волновало, если мы впадем в немилость. Когда Робар был еще совсем молодым парнем, воспитывавшимся в Орлином Гнезде, он впервые услышал истории о славном принце Рейгаре, будущем короле, который, как все ожидали, принесет золотой век в Семь Королевств. Не то чтобы Робар что-то знал в то время о правлении отца всеми любимого принца — Эйриса II. По большей части был мир, и королевство процветало. По крайней мере, до того, как старый король начал сжигать людей заживо по своему желанию. Робар был ребёнком, но даже он помнил как насторожился Джон Аррен. Но все же люди говорили и мечтали о том, каким прекрасным правителем, легендарным королем из книг по истории обязательно станет Рейгар в один прекрасный день. Робара никогда не интересовало большинство историй о том, как замечательно молодой принц играет на своей арфе на серебряных струнах. Он действительно не представлял, как это может впоследствии сделать его великим королем. Он, однако, заметил, что о принце также говорили как о довольно хорошем воине, хорошо владеющим мечом и даже лучше с копьем. Не то чтобы это обязательно сделало бы его великим королем, но владение оружием было по крайней мере добродетелью, которую хотелось бы видеть в короле. Робар хорошо запомнил как облегчённо вздохнул старый лорд Аррен, когда в Долину прилетел ворон с сообщением о смерти Безумного короля. Никто открыто не праздновал, но когда на вечернем сборе юный Роберт Баратеон поднял свой бокал, все мысленно поблагодарили богов за быструю смерть безумца, все пили, но все молчали. Робар, конечно, также слышал истории о нынешнем наследном принце, в последнее время даже слишком часто, о его способностях владения мечом и копьем, но сейчас Робар давно уже не ребенок для того, чтобы верить всему, что доходило до его ушей. Он куда больше верил письмам младшей сестры из столицы, нежели восторженным похвалам заезжих рыцарей. Пока остальные великие дома старались наладить связи между собой, Долина оставалась в изоляции, его отец не любил союзы и никому не верил. — Не волнуйтесь, такого исхода не будет, — заверил бывший десница. — Я выступлю за корону, если увижу, что оппозиция проигрывает. — Конечно… я должен был это предвидеть, не так ли? — недоверчиво сказал Робар. — Не могу поверить в то, во что ты превратился в труса там в столице. — Я пытаюсь спасти и укрепить нашу семью! — возразил Элберт немного в ярости. Он встал с кресла, облокотившись на стол, годы его молодости прошли, а вместе с ними и вся его сила. — Просто заявите о себе в пользу повстанцев, или вы этого не сделаете! — Робар переходил на крик, хотя прекрасно понимал, что его отца сложно переубедить. За годы в обществе Рейгара Таргариена он привык к всеобщей любви к своей персоне. Он думал, что годы мира и процветания — это его заслуга, но забывал о том, что его терпели только из-за такого короля, как Рейгар. — Не буду, если не получу заверений! — Какие еще гарантии вы хотите, когда сказали, что вы укрепите свою власть, если присоединитесь к ним? — Робар закипал. — Ты увидишь, — слишком твердо заверил его отец. — Я уже позаботился о нашем будущем в Королевской Гавани, когда был последним, кого видел король и… Он замолчал, потому что явно начал говорить о лишнем для ушей Робара. — О чем ты? — Скажем так, бумаги часто теряются, а еще чаще подменяются. — Я увижу свою семью мертвой и свергнутой, — прошипел Робар. — Вы собираетесь обречь нас на позор! — Я предложил тебе намного больше, чем ты заслуживаешь. Так что будь благодарен и уходи! Робар покинул кабинет отца в ярости, потому что ему ничего не оставалось, как подождать и увидеть, как его семья умирает из-за амбиций и глупости его отца. План Элберта действительно имел фундаментальные основы, но его реализация была абсолютно глупой и трусливой, и это было очень серьезной проблемой.Джорджиана Стоун
Вода была приятной, хотя и немного обжигала ее кожу, вокруг ванны был пар, что скрывал от ее глаз окружающую комнату. Ванна была уже заполнена горячей водой до самых краёв, поэтому каждое ее движение выплескивало пахнущую цветами воду на пол. Погода за окном была самой подходящей для горячей ванны, ведь в Долине уже пару дней как начал идти снег. Джорджиана должна была признать, что ей невероятно приятно и полезно погрузить свое тело в горячую воду, обогащенную чем бы то ни было. Она провела большую часть дня верхом на лошади, встречая своего отца по дороге в Орлиное Гнездо, и теперь ее ноги, не привыкшие в верховой езде, напомнили ей почему она сторонилась лошадей. Джорджиана закрыла глаза, и некоторое время наслаждалась приятным теплом вокруг своего тела. Вообразив, что всё идет по-прежнему, она все также леди Долины, а ее отец где-то далеко в Королевской Гавани, настолько далеко, что не может причинить ей и ее семье беспокойств. Джо никогда не испытывала к отцу особой любви, собственно как и она была его нелюбимым ребёнком. Ее рождение поссорило Элберта Аррена с его дядей Джоном, ведь мать Джорджианы была невестой самого верховного лорда, которая в ожидании свадьбы спуталась с его молодым племянником. Джо любила мать, как и та любила ее. Джорджиана выросла в женщину с лицом своего отца, отца, который никогда не проявлял ничего дружеского, в лучшем случае, ровного, но скорее, абсолютно отсутствующего интереса к ней, и который, получая должность десницы, утопил собственную дочь в долгах перед семьей и рассказах о ней. Высшая честь дома. Он сформировал свою дочь так, как он бы вырастил своего сына, если бы у него было время для этого. Но Элберт никогда не позволял себе уделять много времени ее персоне. В ее детстве не было ничего женского. Ни сладких сказок, ни песен, ни шитья, но было много книг, политических учений и преданий, основанных на глупой чести. Ее отец совершил величайшую из своих ошибок в тот день, когда согласился заменить лорда Тайвина на посту десницы покойного короля Рейгара. Некоторое время она просто лежала, давая горячей воде расслабить мышцы и стараясь ни о чем не думать. Конечно, у нее ничего не получалось, и ее мысли возвращались к матери снова и снова, снова и снова проигрывая их предстоящий разговор в ее голове, ища, что сказать, что она могла бы использовать, чтобы убедить свою мать. Однако она не нашла подходящих слов, ни одного из тех, которые она еще не сказала ей и которые не убедили бы ее в необходимости данной затеи. Ее нервозность сменилась отчаянием, поскольку она не могла придумать, что сказать. Даже после того, что оказалось часами размышлений. В какой-то момент она почувствовала, как на глаза наворачиваются горячие слезы, поэтому заставила себя подумать о другом. Ее мысли обратились к братьям, и она с облегчением заметила, как легко было позволить им полностью заполнить ее разум. Они смогут использовать свое влияние на отца, чтобы защитить ее. Робар обещал ей это. Взяв на себя ответственность за Орлиное Гнездо, ее брат Робар очень изменился. Он всегда был серьезен, в некоторых ситуациях даже слишком напряжен. Но теперь, став лордом, он был более чем строг к себе и окружающим. Не только необходимость взять на себя больше ответственности, но и тот факт, что его отец теперь десница короля, еще больше заставил Робара нервничать, ведь каждая его ошибка бросила бы на отца тень. Джорджиана могла сказать, что ее брат не единожды доказал, что достоин должности на которой стоял. Джо заняла место первой леди рядом с ним и наблюдая за ним. Не то чтобы сейчас они стали более близки, они всегда были напарниками. Робар был стоическим и молчаливым с тех пор, как его отец прислал письмо о своем возвращении. На мгновение у нее возникла робкая надежда, что дверь откроется, и ее мужчина войдет к ней, сорвет с себя одежду и присоединится к ней в горячей воде, не замечая ее натуру, дикую и необузданную. Она почувствовала, как в ее теле поднимается жар, совершенно другой жар, чем жар от горячей воды, когда она закрыла глаза и представила, как было бы прекрасно, если бы Саймонд был теперь с ней, внутри нее. Она представила, как его сильные руки хватают ее. Она была на грани того, чтобы ее разорвала волна похоти и буквально в шаге от удовольствия, когда чьи-то тихие шаги послышались за дверью. Джорджиана резко открывает глаза, когда чувствует мужские руки на своих плечах, но тут же расслабляется, чувствуя как знакомая бородка касается ее плеча, когда лорд наклоняется, чтобы оставить лёгкий поцелуй на ее плече. Джо закрывает глаза, позволяя мужчине опустить свои руки ниже. Тот медленно проходится ладонью по ее ключицам, когда его губы невесомо касаются ее шеи. Она глубоко вдыхает, чувствуя, как пальцы мужчины доходят до ее сосков, массируя их. Джорджиана запрокинула голову, ловя своими губами мужские губы. — Ты потрясающая, любовь моя, — все, что он смог сказать Саймонд. — Мне жаль, что я тебя прервал, но думаю я восполню эту утрату. — Я очень на это надеюсь, — сказала она, и он почти услышал ухмылку на ее лице. Она резко потянула его на себя, и хоть молодой человек устоял на ногах, он попал рукой в ванну, Джорджиана тем временем брызгала в него водой, окончательно намочив его рубашку. Саймонд смеялся и тянул к ней руки, пытаясь удержать девушку за талию. Он сгреб ее в объятия и потянул вместе с собой, вставая с колен. Джорджиана брыкалась, словно маленький ребенок, когда ее абсолютно обнаженную несли в противоположную комнату. Любить его было так легко и естественно, они ведь были созданы друг для друга. Ни одна женщина не казалась ему такой идеальной, как старшая дочь лорда Аррена. И ни один мужчина не может быть для нее таким же идеальным, как он. Вместе они вот уже семь лет создавали прекрасную пару, вот только вместе они могли быть только за стенами спальни, вдали от посторонних глаз. Поставив ее на ноги возле кровати, Саймонд обнял ее со спины, продолжая покусывать шею и играть с мочкой уха. Джорджиана села на постель, наблюдая как ее любовник стягивает с себя мокрые вещи. Он уже потянул ее за ногу в свою сторону, чтобы уложить, когда Джо ловко соскочила с постели. — Джо, — он развалился на ее кровати, закрывая лицо руками, будто она доставила ему самую большую в мире муку. Он лежал неподвижно в течение кратчайший секунд, а после сел и удивлённо посмотрел на нее. — Я только что вернулся с самого нудного в моей жизни собрания с твоим отцом, если я сейчас тебя не возьму, то пойду и выскажу все, что я на самом деле думаю о его трусливости. Семеро, уберите от меня таких глупцов. Джорджиана рассмеялась, садясь перед зеркалом и распуская тёмные, слегка влажные волосы. Она достала какое-то масло и принялась намазывать им свое тело, в зеркале видя похотливый взгляд Саймонда. — Есть разговор, который касается моего отца, — Джо серьёзно посмотрела на него через отражение в зеркале и глаза молодого человека тут же приняли более участливый вид. Он был готов ее слушать. — Ты сам видишь что происходит. Он хочет отослать меня к матери, он сказал мне об этом утром. Робар еще не знает, но и он отправляется со мной. Наш отец всерьёз выгоняет нас из нашего дома. — Он намерен жениться, — говорит Саймонд. — Я битый час доказывал ему, что лорд-младенец не нужен Долине в разгар войны, но он и слышать не хочет о признании тебя или Робара. Я и вовсе не приглашён на следующее заседания из-за своего характера и громких высказываний, собственно, как и твой брат. — Он десять лет обещает мне фамилию Аррен, я хочу замуж и хочу детей, но он только и делает, что отмахивается от меня рукой, — Джорджиана со злостью запускает щёткой для волос в стену. — Он издевается над тобой и мной. — Мне плевать на него, я женюсь на тебе даже с фамилией Стоун, ты сама не хочешь видеть меня мужем. — Я хочу быть равной женой, а не бастардом взятым в жены из милости и благородства. Она смотрела, как он взглядом провожает ее к шкафу напротив кровати. Джо открыла его, просмотрела на его содержимое и очень осторожно достала темно-фиолетовое платье. Это было странно видеть что-то подобного цвета, просто по сравнению с теми, которые она обычно носила. Догадка откуда это платье тут же пришла Джо в голову, ее сестра не могла не привести ей из столицы пару подарков. Новая королева своими платьями составляла конкуренцию всему Вестеросу. Ровена говорила что-то о столичных нравах и играх. Она не стала бы играть в эту игру. — Я жду семь лет, могу подождать и еще, но ты не можешь больше ждать, — сделал краткий вывод Саймонд. — Мне писал лорд Тайвин, предлагает поддержать Эйгона Таргариена шестого его имени, короля чего-то и защитника кого-то. Как же на него все равно. Хотя в чем-то он точно преуспел, корона, две жены, мне бы так жить, — произнёс Саймонд, вставая с постели и поднимая щётку, кладя ее на прежнее место. — Все это так странно. Отец всегда высоко ценил Рейгара как короля, но всегда отзывался об Эйгоне как о мальчишке, который ни на что не способен. В своих письмах он писал о том, что Эйгон хотел сместить его с поста десницы и уговаривал отца поставить на это место Ланнистера, — Джорджиана задумалась и посмотрела на свое отражение, прикладывая платье к себе. — Я бы списала это на любовь к его внучке, но ведь он ее даже не знал тогда. И вообще, кто оставляет трон бастарду? Я определённо испытываю симпатию к Орису, как к человеку, который хочет взято то, что ему оставили, но он хочет взять чужое, то, для чего не был рождён. — Какая разница, что тебе было дано при рождении, если у тебя есть сила взять то, что ты хочешь? — спросил ее Саймонд. — От ублюдка до короля, головокружительный результат. Вот только ты права и здесь явно что-то не так. Твой отец вёл себя на собрании так, будто у него уже все решено. Я слышал как он договаривался с одним из рыцарей о тайном путешествии на Север. — Зачем ему Север? Холодно и нет ничего привлекательного, — возразила Джо, оборачиваясь к мужчине. — Ничего там и правда нет, но есть кто, — загадочно произнёс Саймонд. — Единственная дочь Рейгара, которая на данный момент наследница своего брата. Если оба претендента умрут, то у нее прав на корону больше, чем у всех остальных Таргариенов вместе взятых. Пока остальные лорды грызут друг другу глотки и подрывают свое состояние и размер армии, мы спокойно сидим в Долине, сохраняя армию и положение. — Ты же не думаешь, что он вознамерился сам стать королем? Слишком амбициозно даже для моего отца, — Джорджиане казалось невероятным то, о чем говорил Саймонд, это не похоже на ее отца. Он скорее бы вступил с кем-то в сговор, имея гарантии успеха. — Возможно ты права и я ищу заговор там, где его нет, — мягко ответил Темплтон, обнимая ее за плечи. — Будь осторожнее, не думаю, что все ограничится простой отправкой тебя как можно дальше. Она посмотрела на Саймонда на мгновение и увидела, что он хотел сказать что-то еще, но не сказал этого. В его взгляде она узнала беспокойство и печаль, которые были на его лице с момента прибытия ворона из Королевской Гавани, сообщавшего о смерти короля, но теперь она также узнала в его взгляде что-то вроде… гордости в его глазах. — Я кажется решилась на самый большой грех в своей жизни, — шёпотом сказала Джорджиана, когда ее голос прерывался от нервного напряжения. — Мне нужна будет твоя помощь и поддержка. Он смотрел в ее глаза очень долго в абсолютной тишине и похоже, что нашёл в них то, что его обнадежило. — Если тебе нужны мои люди — они твои, если тебе нужны деньги моей семьи — они твои, если тебе нужен мой меч, то он твой, если ты хочешь мое слово, то оно за тобой, — он преданно смотрел в ее глаза. — Я давно отдал тебе свое сердце, сейчас я клянусь отдать тебе и свою жизнь. — Я так сильно тебя люблю, — уверенно произнесла Джо, обнимая его и кладя свою руку на его голову. — Я клянусь, что буду с тобой и за тебя до самого конца, что бы ты не сделала. Он опустился на колени перед ней, прижимая свою голову к ее обнаженному животу. Джо обнимает его голову, прижимая к себе. Кажется после она почувствовала поцелуй на внутренней стороне своего бедра. А после…а после он исполнил свое самое первое обращение.Рейнальд Риверс
Снег медленно спускался с серых облаков, покрывая горы Долины мелким белым порошком. Время от времени поток снежинок пробивался сквозь навес и приземлялся на плечи Рейнальда, заставляя его замерзать до костей и пробуждаться от легкой дремоты. Он бы надел плащ, но он ждал соперника, чтобы продолжить спарринг. Хотя если и быть честным, то Риверс просто наслаждался прохладным ветерком. Мальчик, родившийся в Речных Землях и выросший в Долине, мало что знал о холоде и снеге. Говорят, что всякий раз, когда рождается Таргариен, боги подбрасывают монету, но на самом деле в этом нет ничего особенного — кажется, это единственный способ, которым боги способны принять решение. Орёл, решка, простая дама или королева — все они одинаковые. Все, что осталось сделать — это помолиться, чтобы монетка приземлилась на правую сторону. Его семья никогда не отличалась особой набожностью, ведь у богов извращенное чувство юмора, и судьба редко бывает такой, какой ее предсказывают. На самом деле не должно быть ничего удивительного, когда те, кто стоит ниже по статусу занимают положение, которое им было не позволено. Достаточно лишь подбросить монетку, ну или ударить мечом. Рейнальд всегда умело обращался с оружием, ведь уж если не достанется ни куска наследства, то у него будут руки, чтобы обеспечить себя. Его брат Робар продолжал размахивать своим мечом, но Рейнальд умело блокирует каждый удар. Робар уже несколько часов безрезультатно пытался ударить Рея хотя бы один раз. Он приказал Риверсу сражаться против него по-настоящему, старший брат хотел посмотреть, сможет ли он что-нибудь сделать против Рейнальда, но за последние несколько часов у него было ни одной даже относительно удачной попытки ударить Рейнальда. Два бойца обменивались все новыми и новыми ударами, парировали, уклонялись только для того, чтобы снова атаковать прямо. Если бы эта дуэль произошла на крупном турнире в Королевской Гавани, Харренхолле или Штормовом Пределе, это почти наверняка был бы день для их триумфа. Техника Рейнальда была великолепна, его атаки точны, его защита непробиваема. Он не забыл потом поблагодарить сира Реджинальда Вэнса за его прекрасную работу, которую он проделал, когда впервые вложил ему в руки меч. Он подумал о мече, который теперь висел был у него в руках чаще, чем на поясе, и решил, что предпочел бы носить любой другой меч, кроме этого. Его отец подарил ему его на пятнадцатые именины, это был первый и единственный визит Рейнальда в столицу. Без сомнения, это был хороший меч. Выкованный в Королевской Гавани, настоящим оружейный мастером. Он был достаточно дорогим и за его цену можно было заплатить за целую армию наемников. Меч был тяжёлым, добротным и богато украшенным. Слишком богато украшенным на вкус Рейнальда. Меч должен быть оружием рыцаря, а не украшением женских глаз. Возможно, однажды ему придется взять его с собой в бой, а не пойти с ним на очередные танцы. Имя меча его тоже раздражало. Верный слову. Меч был определенно хорош. Возможно, лучше, чем большинство мечей Вестероса. Но все же это была не валирийская сталь. Это был обыкновенный меч, сделанный из обычной стали, и на рукояти и в ножнах было слишком много золота. Давать такому оружию имя, которое не прямо, но напоминало девиз его семьи, казалось Рейнальду бессмысленным. Почти глупым. Но теперь для него не было возможности носить другой меч, если он не хотел без надобности разжигать гнев отца. Схватка продолжалась, с каждым мгновением становясь все более напряженной. Риверс блокирует его следующий удар, вызывая на лице брата неприятный оскал. Он скрещивает мечи и ловим движение обезоруживает Робара, его меч падает из его руки в землю. — Думаю, на сегодня хватит, — уважительно сказал Рейнальд, надеясь не задеть весьма обидчивого брата. Робар согласно кивнул. — Ты отлично дрался. Превосходно, — сказал Рей с честной, благодарной улыбкой на лице. Он заметил широкую ответную ухмылку брата. Однако Рей знал, что Робар не был склонен улыбаться. — Но не достаточно хорошо, чтобы победить. Робар тяжело дышал, он очень устал и нуждался в отдыхе, его лицо было покрыто потом, он хватает серебристый флакон и пьет из него воду. Он обливает водой руки, а после обливает водой лицо и шею. На улице все еще продолжает падать снег. Затем оба брата слышат позади себя аплодисменты, и оба оглядываются, чтобы увидеть как их отец улыбается им. — Этого унижения хватит на один день. Может быть завтра у него получится лучше, — сказал их отец со усмешкой лице, перелезая через ограду тренировочной площадки. Он занял позицию всего в нескольких футах от братьев, чтобы посмотреть, как его сыновья спаррингуются. — Неужели я так плох? — спрашивает Рейнальда брат. — Совсем нет — уверят его тот. — Просто я очень хорош. Внутренний двор наполняется мужским смехом, когда оба брата начинают подшучивать друг над другом. Оставшуюся часть дня молодой человек провёл в компании старших сестер, он впервые за десять лет встретил Ровену, было странно видеть сестру, которой каждый месяц отправлял ворона, но почти не помнил не лица. Рейнальд нашёл ее слишком далёкой от Долины и ее жителей, она успела принять правила игры Королевской Гавани. Вот только почему-то Робар и Джо не видели как сильно изменилась их сестра. Дверь с громким скрипом открылась, когда Рейнальд вошел в маленькую комнату, в которой, как он знал, уже собрались члены его семьи. Он сразу увидел Робара, который сидел в большом кресле, откинувшись на спинку и скрестил руки на груди, его глаза были закрыты, кажется его брат был глубоко в своих мыслях. Джорджиана лежала на кровати, раскинув руки и смотрела на балдахин, в то время как Ровена сидела рядом, перебирая чёрные волосы сестры. Зайдя, Рейнальд плотно закрыл дверь, вынув из ножен меч и вставив его в ручку двери. Его появление привлекло внимание Ровены, другие же заговорщики даже не посмотрели на него. — Ты заставил себя ждать, — сладким голосом почти поет Ровена. Откуда у нее взялся этот медовый тон в голосе? — Ровена, — останавливает ее Робар, он открывает глаза и мучительно вздыхает, Рейнальд замечает как сильно помять лицо брата, при свете дня он казался просто уставшим, при свете свечей он был явно измученным. — Ты сама пришла пару минут назад. Ровена фыркает и соскакивает с кровати, захватив в собой графин вина с подноса. Она берет бокал и наполняет его до краёв, похоже Королевская Гавань научила ее еще и пить. Ровена наполнила вторую чашу вином и протянула ее Рейнальду. Вино было холодным, легким и сладким. Это идеально соответствовало тому, как себя чувствовал сам Рей, и после второго небольшого глотка он заметил, как успокаивается, как нервозность в животе утихает. — Сколько ты не спал? — спрашивает Рейнальд Робара. — Три дня. — Думаю, пора обсудить то, за чем мы здесь собрались, — впервые подала голос Джорджиана. Она встала с кровати и подошла к большому столу в центре своей комнаты. Девушка жестом пригласила их всех присоединиться. Робар передвинул кресло и сел во главе стола, Ровена лёгким движением заняла место напротив него, Рейнальд сел последним, он смотрел на серые глаза Джо и понимал, что она решилась. Робар вынул из кармана своей рубашки несколько писем, Рей не успел рассмотреть чьи печати на них стоят. — Столица, — сказал Робар и кинул одно из писем в центр стола. — Предел, — в центр пролетело второе. — Они написали их тебе? — удивлённо спросила Джо. Она взяла письмо из столицы в руки, быстро прочитала и кажется осталась довольна прочитанным. — Заманчиво. — Письмо из Штормового Предела пришло еще до приезда отца, оно адресовано лорду Орлиного гнезда, поэтому я получил его в руки, — пояснил Робар. — Письмо из столицы написано мне лично, но оно не от короля, а от его десницы. — Старый лев явно взял нового короля в оборот, — насмешливо сказала Ровена. — Не удивительно, после смерти Рейгара там полнейший хаос. — Как и у нас, — почти шёпотом произнёс Рейнальд. — Наш брат прав. Отец в очередной раз больше обещает, чем делает. Если бы я был лордом Долины, то не колебался с выбором. Пока мы молчим, наши собственные знаменосцы разбегаются перед нашим носом. Каждый из новых королей пытается переманить лордов на свою сторону. Вы знали, что лорд Ройс отдаёт руку младшей дочери одному из братьев Ориса? Они давно выступили с армией в поддержку. Что делаем мы? Считаем приданое и играем в тишину. — Мы слишком долго жили без права голоса и своего имени, — твердо говорит Джорджиана. — Хватит ходить вокруг да около. Все итак поняли зачем мы собрались, убьем его и Долина наша, — Ровена пугала Рейнальда своей фанатичной жестокостью и спокойствием, когда говорила об убийстве отца. — Даже если его не станет, на Долину много претендентов, — разочаровывает ее Робар. — Не успеет его тело остыть, как явится Деннис Аррен с женой и кучей детей делить Гнездо. А мы вылетим отсюда раньше, чем успеем вспомнить, как выглядит любимчик Долины. — И хорошо, если вылетим через главный вход, а не Лунную Дверь, — неудачно пошутила Ровена. — Нам нужен совет лордов, — произносит Джо. — Соберём Хартию из наиболее значимых лордов Долины, пусть они голосованием определят кто будет следующим правящим Арреном, ты, который управлял Долиной десять лет или ровесник нашего отца, который не был в Гнезде с рождения. Только нужен совет верных лордов. — Богатых и значимых говоришь, — Рейнальд задумался. — Ройсы, Темплтоны, Уэйнвуды, Белморы, Редфорты, Хантеры и Корбеи. Они очень хорошо понимали, что им нужна армия. Но они не смогли понять, через что готовы переступить ради власти. Рейнальд меньше всего хотел, чтобы его брат и сестры делали бы что-то против своей воли. Он верил, что Робар, как верховный лорд, сдержит данное им обещание, и каждый из них заживёт той жизнью, о которой мечтал. И снова кто-то, кого он любил, брал на себя тяжёлое обещание. Отец, взяв его, тут же его нарушил. Все видели Рейнальда счастливым мальчиком, которого единственного не мучает трагедия, но он родился в ней, хоть и не преследовался ее вечными спутниками. Над ним не висели тени покинутых матерей, над ним не было ее призрака, как с Ровеной, но где-то далеко в Речных Землях была его мать и родные сестры, которые, в отличие от него, не имели шанса высоко подняться. — Ройсы ушли на войну и поддержат тебя в случае, если ты выступишь за Ориса, — начала рассуждать Ровена. — Лорд Темплтон так очарован нашей сестрой, что играет на нашей стороне. Леди Уэйнвуд, кажется, больше заинтересована тобой как лордом. Белморы продадут хоть все за пару золотых драконов. Редфортов в расчет не берем, их девица — жена Денниса. Хантеры под вопросом, но если я не ошибаюсь, их наследник сейчас в замке. — Ты ошиблась, сестра, — поправила ее Джорджиана. — Харлан — младший сын. — Какая разница? — удивилась Ровена. — Если у него хватило ума, чтобы избавиться от отца, то и от братьев он отделается быстро. — Моя мать обещала поддержку, — твердо сказала Джорджиана. — Лорд Корбей окажет нам всякое содействие. — Это уже больше похоже на выигрышную партию, — смотря в глаза Ровене, говорит Робар. — Рейнальд этой же ночью отправится в Железную Дубраву и заручится поддержкой леди Уэйнвуд, Джорджиана отправится к матери и привезёт ее сюда, как представителя Корбеев. А я избавлюсь от нашего отца. — Нет, — громко крикнула Ровена, все взгляды были обращены к ней. — Это сделаю я, а ты, братец, постарайся быть как можно дальше. Если уж кто-то из нас и будет осуждён за убийство, то я здесь меньше всего необходима Долине. Тем более у меня есть идея, как нам всем выбраться сухими из воды. — Если только идеи Ровены не окажутся действительно провальными, — неуверенно произнес Рейнальд. — У нашего отца нет будущего. Что бы ни случилось, никто не должен вмешиваться в такие дела. Пора начать самим строить свои судьбы. — Хорошо, значит на этом решено. — Ведь мы все согласны? — спросила Джо. — Назад дороги уже просто нет. Теперь мы либо вместе к власти, либо вместе в могилу, третьего сегодня не дано. Робар уверенно кивнул, насмешливо закивала и Ровена, Джо еще раз подтвердила свое согласие. — Рейнальд? — спросил Робар. — Ты один сомневаешься, был договор, если хоть один не согласен, то плану конец. — Я с вами, — шёпотом сказал Рейнальд. — Я сам выберу людей с которыми отправлюсь. И кому мне вручить меч в этой войне? — Тому, кто больше всех платит, — засмеялась Ровена. — Некоторые гадят золотом и обещают нам титулы. — Поиграю в нашего отца. Только одно письмо обещает нам четверым законность и поддержку нашей власти, золото и знатную невесту для меня. Я определился со стороной, — с усмешкой сказал Робар, крепче сжав в руке письмо с золотым львом на обороте. Рейнальд быстрыми шагами прошел через внешний двор к конюшням, где договорился встретиться со своими тремя верными людьми. Уже издали он увидел стоящих там молодых людей. Робара еще не было видно. В это время суток никто не беспокоился поэтому они могли остаться незамеченными и говорить открыто. — Милорд, — они поприветствовали его легким поклоном. Странный факт, в доме матери он был не более чем бастардом, в доме отца — он вдруг стал лордом. Его брат хорошо отточил манеры местной публики. — Уже все подготовлено? — Да, милорд, — сказал Рейн. — Припасы на пару дней готовы. — Все в порядке. Наш план определенно не потерпит неудачу из-за этого, — сказал ему Рейнальд с улыбкой. Действительно, все было подготовлено. Через несколько часов они покинут Гнездо, и если удача будет на их стороне, то вернутся с людьми Уэйнвудов и их поддержкой. Перед Робаром проехала Джорджиана, с ней было еще трое рыцарей, приставленных к ней лично Робаром. Она кивнула брату и скрылась в ночи. Рейнальд бросил беглый взгляд на Орлиное Гнездо с его многочисленными окнами, в одном из которых он увидел Ровену. Она была в белом платье, ее серебряные волосы развивал ветер, дух невинности летал над этим созданием. Однако меч в его руках был менее опасен, чем ненависть этого ангела. Рейнальд отбросил эти мысли. Он вернётся сюда к холодному телу отца и новому лорду Долины. Да простят их Боги.***
Ровена Стоун
— Сражайся смело и не отступай, мой маленький рыцарь, — сказал ей однажды Рейнальд. Она правда хотела быть сильной, смелой и уверенной, но как быть таковой, когда борьба идет с родным отцом? Маленькие девочки рождаются верующими, но судьба делает их циниками. Мейстер Пицель часто говорил Ровене, что у нее добрая душа и заботливое сердце, но гнилая кровь. Она тогда так и не поняла, что он имел в виду, ровно до этого дня. Ровена была настолько эгоистичной, насколько могла быть только по-настоящему красивая женщина. Она очень быстро поняла, что добиться желаемого можно не только громкой фамилией, но и милым лицом. Буря начинается с того, что волны обрушиваются на каменистый берег, а морская соль разбрызгивается далеко за пределами пляжа. Крестьяне плотнее затягивают свои потрепанные плащи, дрожа, потому что не успели укрыться. Все вокруг закрывается, люди отчаянно пытаются спасти себя от дождя над головой. Вот и внутри Ровены бушевала буря, готовая снести всё, до чего достанет. Годами буря бушевала внутри, теперь она вышла из своего хранилища, вместе с обидами, злобой и нескончаемой жестокостью, которая скрывается за тёплой улыбкой милого лица. Ее глаза горели непролитыми слезами, но, тем не менее, она подтолкнула себя к лунной двери. Ее серебряные волосы развивал ветер, в тёмной ночи они были подобны лунному свету. Она цеплялась за волю своей покойной матери, как будто это был ее спасательный круг, бумага дрожала в ее хватке, пока Ровена собирала силы внутри себя. Один толчок и всё закончится. Снегопад скроет следы преступления. Ей было холодно, но трясло ее вовсе не от этого. Она хорошо помнила свою мать, хотя та и умерла, когда Ровене было около трех. Девушка не помнила как ее звали, ее глаза сияли ярким пурпуром, а волосы были длинными и серебристыми. Она была красива и добра, да она была просто идеальна. Она могла бы стать хорошей леди Долины. После ее смерти все драгоценности матери были раздарены женщинам ее отца, Ровена не хотела оставлять им вещи, которые принадлежали ее матери. Слишком много воспоминаний было разбито на полу, как осколки стекла. Она слишком боялась собирать осколки, боясь быть захваченной своим горем. Когда Линда Корбей отдала ей кулон ее матери с луной и соколом, Ровена сбросила его с горы, пообещав себе, отправить отца на материнский суд. Ей было девять. Потом были годы жизни в Королевской Гавани. Ее старший брат хотел власти, которую не мог получить из-за клейма бастарда. Ее сестра хотела мужа и детей, что тоже было недосягаемо из-за упрямства отца. Рейнальд кажется внешне был доволен своим положением, но Ровена знала, что это только маска. «Из него получился бы прекрасный рыцарь Королевской гвардии, — подумала Ровена, — храбрый, верный и добрый, владеющий мечом и копьем». Живя в столице она сотни раз уговаривала отца попросить за Рейнальда перед королем, но тот был глух к ее мольбам. Юный Рей был любимым из ее братьев, он так отличался от угрюмого Робара своей лёгкостью. Плотнее закутавшись в синий халат, она поднялась с кресла и уставилась в огонь. Отца еще не было и Ровене пришлось его дожидаться. Некоторые говорят, что видят в огне будущее или прошлое, возможно, даже настоящее, но Ровена всегда видела только жаркое пламя, светящееся, всполохи оранжевого, желтого и медного цветов. Огонь прекрасен по-своему, но также ужасно разрушителен. Какая у него сила и какой ужас она может нанести, если будет использована неправильно. Таргариен сражался с Таргариеном во время Танца драконов, и это, в свою очередь, положило конец бесчеловечной силе, которой обладали Таргариены, и они только продолжали ослабевать. Прошло больше столетия с момента, когда один Таргариен поднимал меч на другого, вот и на ее веку Вестерос разделили два брата, что не сложат оружие, пока один из них не умрёт. Интересно, а могли бы ее братья сражаться между собой? Рейнальд бы победил в поединке, если бы Робар не задушил его подушкой в ночь перед дуэлью. Ровену это повеселило. Каким же был мир, когда можно было увидеть в небе дракона? Может быть, Таргариены никогда по-настоящему не ценили то, что у них было, пока это не исчезло. Хотя, что девушка с Долины знала о драконах? Принцесса Таргариен была женой одного из лордов Долины, а после стала королевой при своем кузене-короле. Она стояла на краю самом Лунной двери и смотрела вниз, в чёрную бездну, в центре которой сияли белоснежные вершины гор. Дверь подобная колодцу, однако воды в нем не было, только пустота. Слуги, несколько рыцарей и солдат время от времени подходили к ней, коротко приветствовали ее, но она отсылала их всех. Она уже собиралась уходить, когда услышала позади себя шум. Звук открывающейся двери в главный зал отвлек девушку от ее мыслей. Она быстро обернулась, чтобы увидеть отца. — Отец, — поприветствовала она отца лёгким поклоном, заметив, что его щеки заметно покраснели. — Ровена, — мягко ответил он, подходя к ней и обнимая, улыбаясь ей будто не видел ее несколько лет. Она отстранилась и несколько мгновений смотрела на него. — Я похожа на свою мать? — спросила Ровена. — Эта та тема, на которую мы с тобой договорились не разговаривать, — встревоженно сказал ей Элберт Аррен. — Ты похожа на меня, что справедливо замечено королем. Она любила его? В ее сердце все еще сохранялась любовь к нему, как к отцу, но она больше всего любила прошлое, которым он был, но ее любви было ни в коем случае недостаточно, чтобы не совершить нового предательства. Ровена вздрогнула. — Ты всегда так говорил, — она смотрела на него, как на врага, но он был так глуп, чтобы этого не замечать. — Ты вычеркнул ее из своей жизни, а потом лишил меня матери. — Ровена, если ты хотела поговорить об этом, то не следовало отвлекать меня, — Элберт раздражённо смотрит на нее, он всегда так делал, когда она говорила что-то, что ему не по душе. — Будь добра, отойди оттуда, одно неловкое движение и ты упадёшь. — Упаду? — Ровена истерически засмеялась. — Скорее мне помогут упасть. — С тобой сегодня абсолютно невозможно разговаривать. — Ты помнишь тот день? Семнадцать лет назад, — Ровена как безумная ходила вокруг отца, заглядывая в его глаза. — Встретимся утром, когда ты придёшь в себя, — лорд Аррен делает попытку уйти, но Ровена перехватывает его руки и разворачивает спиной к Лунной двери, будто пытаясь обнять. — Что за глупые шутки? — Она тоже думала, что ты шутишь? Или она сразу знала, что ты ее убьёшь? На лице ее отца на секунду появляется страх, он понял о чем она говорит. Но, кажется, не может понять откуда она это знает. — Откуда? — Маленькая девочка за огромной колонной, — она не глядя указывает рукой на колонну пощади себя, ее взгляд все также сосредоточен на лице отца. — Теперь, — сказала она себе, — я должна это сделать сейчас. Боги дайте мне храбрости. Она сделала один шаг, потом другой. Она должна быть такой же сильной, как ее мать. — Ровена, ты не понимаешь о чем говоришь! — кричит он, пытаясь оправдаться. — Вот наше будущее. Он вытаскивает бумагу из-за пазухи и показывает ее Ровене, девушка лишь смутно отмечает на ней незнакомую печать. Он думает, что их будущее в клочке бумаги. Элберт Аррен уничтожил ее, когда убил ее мать. Ровена заключает его в объятья, когда мужчина отстраняется, улыбаясь ей, она впервые понимает как сильно ненавидела его все эти годы. — Робар — наше будущее, — шепчет она, однако лорд Аррен не слышит ее слов. Она кладет свои руки ему на грудь. Толчок. Тишина. Он не произнес ни единого звука. Ей было тихо. Она закрыла глаза и когда открыла, перед ней уже никого не было. Только вой ветра. — Вот и закончилось наше детство, — она пристально смотрела чёрную ночь, что скрыла в себе лорда Аррена. — Окончательно осиротели. Она оглядывается вокруг, в на секунду испугавшем ее шорохе, Ровена видит себя ребёнком. Набрав в легкие как можно больше воздуха, девушка кричит, что есть силы. Визг эхом разносится по пустым залам, пробуждая обитателей замка. Ровена бьётся в истерике и кричит, что есть сил. Игра начинается, когда в зал вбегают стражники и несколько мелких лордов. Девушка сидит на полу, прямо возле Лунной двери, и смотрит в пустоту, будто лишённая рассудка. — Вы кричали, миледи? — к ней подбегает лорд Мур, пытаясь поднять ее с пола, но Ровена не поддаётся, продолжая прижимать к себе колени на мраморном полу. — Он, он… — она не может произнести этого, ведь содрагается рыданиями. — Я просто хотела пошутить… — Леди Ровена, — один из рыцарей подошёл к ней. — Вы в порядке? — Я просто стояла на краю, я всегда так делала в детстве, но моя нога соскользнула и я начала падать, — ее глаза снова наполнились слезами. — Отец вытащил меня и оттолкнул от бездны, но не удержал равновесие и упал сам. Боги, я виновата, я так виновата. Ровена доигрывала свою роль безутешной дочери, когда руки Саймонда Темплтона опустились на ее плечи. Она поднялась, чтобы тут же броситься к нему на шею и продолжить рыдать. Он гладил ее по голове, в попытке успокоить. Ровена слышала отдалённые слова о том, что ей не верят. Люди вокруг обсуждали, что теперь делать. — Не подумайте, что мы не верим вашим словам, но мы хотели бы получить доказательства того, что наш лорд действительно погиб в результате случайности, а не преступного заговора с целью, — лорд Харлан Хантер смотрел на нее с усмешкой на лице и жестокостью в чёрных глазах. Будто не он точно так же «помог» своему отцу покинуть этот мир. — Лорд Хантер прав, — старик Мур уже начинал раздражать. — Необходимо провести расследование, я предлагаю собрать лордов для проведения суда, они же решат как быть с Долиной, ведь, как мы все знаем, у лорда Элберта не было законных детей. Он намеренно делает акцент на слове «законные», что заставляет Ровену сжать зубы от злости, на что Саймонд крепче прижимает ее к себе, будто останавливаясь девушку от выходки, которая будет стоить ей раскрытия. — На том и решили, нужно собрать свидетелей, — сказал один из рыцарей. — Я видел как лорд Аррен попытался спасти свою дочь, — громко заявил Саймонд. — Я прибежал на женский крик, и увидел как леди Ровена висит над пропастью, а лорд Аррен держит ее. Я поспешил на помощь, но когда подошёл, уже было слишком поздно. Вместо того, чтобы пугать девушку, потерявшую отца, вы должны были проявить к ней сострадание. Тем более что вы, сир Харлан, сами недавно потеряли отца. Он говорил так уверенно, что даже Ровена начала сомневаться в своей виновности, ведь пол действительно был мокрым, а она действительно была на самом краю. — Я лично войду в состав Хартии, и прослежу за тем, чтобы это дело было расследовано как следует, — продолжал Саймонд. — Мои люди проследят за порядком в Гнезде, пока мы не поймём что делать дальше. А пока, с вашего позволения, я отведу девушку в ее спальню, иначе она прямо здесь упадёт в обморок. Саймонд провёл ее через успевшую сбежаться толпу, он уверенным шагом прокладывал им дорогу из главного зала. Ровена не могла отказать себе в удовольствии в последний раз бросить насмешливую улыбку на стадо глупцов и обманщиков. Она сделала все, что от нее зависело, теперь Робар вступит в борьбу за Долину, ее мать встретит отца на том свете и сведёт счеты, а ей предстоит побороться за свою душу, которой вряд ли теперь ей спасение.Элберт Аррен
Элберт родился, когда тело его отца уже успела принять в себя земля. Мать, которой он впрочем не запомнил, тоже оставила его, когда мальчику было три. До шестнадцати лет Элберт думал, что и вовсе не имеет дома. Годы, проведённые в доме матери, сменялись годами в Гнезде, потом годы в воспитанниках старого лорда Уэйнвуда и только когда его дядя Джон Аррен понял, что наследником сам вряд обзаведется, он пригласил своего племянника обратно в семейное гнездо Арренов. Жаловаться Элберту не приходилось, Джон никогда не позволял себе оскорблять его словом или делом, и вскоре юный племянник привязался к единственному родственнику всей душой. Их первый разлад случился из-за женщины, имени которой сам Элберт уже не помнил, видят Семеро он не помнил даже ее лица. Ему было семнадцать, она немногим старше, она была дочерью какого-то богатого купца из Волантиса. Он не любил ее, нет, но ему было приятно проводить с ней время. Это была девушка с которой он впервые познал радость мимолётной любви. Элберт толком и не помнит когда и как она рассказала ему о том что беременна. Но он хорошо помнит, что абсолютно не испугался и принял это как должное. В конце-концов покажите мне того, у кого в его возрасте не было бастарда? И всё бы закончилось благополучно, если бы об этом не узнал старый лорд Джон, он оказался очень недоволен племянником, но всё же нашёл в себе силы принять положение вещей. Кажется это был первый разлад между ними. Дочка купца отбыла обратно от двора в Эссос, как только родила мальчика. Элберт назвал его Робар. Это был первый ребёнок, которого он держал на своих руках и мог назвать своим. Лорд всегда испытывал к нему особую привязанность. Хотя даже на смертном одре не назовёт имени его матери, ведь кажется он его даже не знал. Второй крупный разлад из-за которого Элберт мог лишиться звания наследника Долины произошёл спустя всего месяц после того как он узнал о беременности девчонки. Он хорошо запомнил тот день. Ему было приказано сопровождать невесту лорда Аррена в Орлиное гнездо. Он без особого восторга воспринял эту идею: смотреть на девчонку, которая станет новой женой лорда и возможно родит человека, который сдвинет его в линии наследования, было не интересно. Элберт встретил ее у Лунных Врат после того как она проделала долгий путь. Эту минуту он запомнил на всю свою жизнь, девушка, что сидела на лошади, при встрече откинула капюшон со своего лица. Чёрные длинные волосы, что так хорошо запомнил Элберт, а когда она открыла глаза, он увидел ночь и в них. Она была красивой, хрупкой, маленькой, очень высокой. Элберт хорошо помнил как тогда его охватила зависть, почему такая, как она достаётся старому лорду? Если тот все равно который уже ни на что не способен. Ну конечно он пристроил её в свою постель. Кажется она действительно была в него по уши влюблена. Рядом с престарелым семидесятилетним Джоном, восемнадцатилетний Элберт выглядел как дар небес. Их маленький роман, вероятно, закончился бы как всё заканчивается тихо-мирно, но будто в тот год над Элбертом кто-то занёс клинок. Линда прибежала к нему среди ночи и сообщила своей беременности. Элберт никак не отреагировал на это, свадьба со старым Джоном была спустя две недели. Какая разница от кого забеременела девушка Корбеев? Она умоляла защитить её, взять в жёны, объяснить всё Джону Аррену, говорила что-то даже про проклятие, которое ложится на род того, кто врёт о настоящем отце своих детей. Элберту было так плевать на её слова. Он считал, что всё идёт так, как нужно. Линда останется рядом с ним и продолжит быть любовницей, родит детей. И ведь, действительно, какая разница какому Аррену они будут принадлежать? А потом она сделала то, что сняло всякую дымку с глаз Элберта и заставило навсегда возненавидеть Линду Корбей. Потому что она бросилась в ноги к Джону Аррену и рассказала ему правду, умоляя простить её. С того момента прошло почти тридцать лет, а Элберт до сих пор думал о том, чем был на самом деле вызван её порыв неожиданный честности: она была настолько набожная, что действительно побоялась кары богов или настолько честной, что захотела сказать правду? Сам Элберт склонялся больше к варианту, что таким образом она хотела выйти замуж за него, и раз уж сам он не хотел брать её в жёны, то она надеялась, что верховный лорд заставить его это сделать. Но этого не произошло. Джон Аррен снова проявил доброту и терпимость по отношению к своему племяннику, задержав на него обиду, действием и словом он этого не показывал. Линда Корбей родила девочку; девочку, которую он никогда не держал на своих руках. Ненависть, которая родилась в его сердце вместе с признанием её матери навсегда отвернула самого Элберта от собственной дочери. Но даже тут боги посмеялись над ним, потому что Джорджиана единственная из всех его детей детей имела его лицо. Так получилось, что в течение нескольких месяцев он стал отцом сразу двух бастардов. Возможно он был слишком строг к леди Корбей, потому что девушка, оставшись в Долине с разрешения Джона Аррена, полностью взяла на себя обязанности по воспитанию обоих его детей. Элберт нередко слышал как его старший сын называл Линду матерью. Она занималась воспитанием его детей, а также воспитанием самого Джона Аррена. Старый лорд так привязался к девушке за годы пока она была с ним, что Линда Корбей стала едва ли не леди Долины при Джоне Аррене. Благо стоило старому лорду умереть, и Элберт навсегда лишил Корбеев всякой поддержки со своей стороны, они были отстранены от любой должности, а их семья навсегда покинула пределы Орлиного гнезда. И только Линда постоянно напоминала ему о своём присутствии в пустых залах. Она сопровождала Джона Аррена, будучи его правой рукой, помощницей под конец жизни. Было время когда Элберт и вовсе считал, что она была его любовницей. Ну если, конечно, тот мог хоть что-то сделать в постели. Он помнил, что в те годы Джон Аррен относился к нему скорей как к прислуге, нежели как собственному наследнику и племяннику. Он отправил его Чаячий город, Элберт должен был следить за разгрузкой судов, погрузкой судов — в общем-то теперь он был едва ли не посыльным при собственном дяде. В один из дней, когда разгружали очередной корабль из Лиса, он впервые увидел её. На торговом судне привезли не только ткани, пряности, но и огромное количество девушек, которые должны были отправиться в Королевскую Гавань для пополнения борделей. Элберту всегда было плевать на девушек подобного рода деятельности. Ровно до того дня, пока он не столкнулся с матерью Ровены. Если говорить о любви с первого взгляда, то это была именно она. Он сразу выделил её среди других девушек: белая кожа, серебряные волосы, фиолетовые глаза, она выглядела как дева из сказки. Элберт отдал за неё целое состояние. Он поселил её в своих покоях, где жил с ней как с женой на протяжении восьми лет. Он правда любил её, поэтому поклялся больше никогда не произносить ее имени вслух. Любовь к девушке, родом из Лиса, росла с каждым днём всё больше и больше, а вместе с его любовью в ней росла меркантильная мечта стать леди Долины. В один из вечеров она поставила ему условие: либо он женится на ней, либо она навсегда покинет его жизнь. Той же ночью в септе он обвенчался с матерью Ровены. Через год эта женщина родить ему дочь. Единственного ребёнка, которого он по-настоящему любил, потому что она была копией своей матери. К сожалению не только лицом, но и характером. Элберту была двадцать семь, когда старый лорд Джон заболел и шансов на то, что он поправится уже не осталось. Линда Корбей не отходила от его постели вместе с мейстером замка. Элберт впервые понял, что сейчас его положение наследника висит на волоске. Он восемь лет был примерным мальчиком, который смотрит только на интересы Долины, но если его дядя узнает о том что он женился на шлюхе из Лиса, наследства не видать. А тут ещё Линда Корбей лила старому лорду в уши о том, что необходимо узаконить Робара и Джорджиану, и отдать Долину сыну Элберта. Десятилетний Робар с её помощью сможет стать хорошим лордом. Элберт видел как Долина ускользает из его пальцев и плавно перебирается в пальцы его старшего сына бастарда. Джон Аррен умирал — это было очевидно, а тут ещё его жена прознала об этом. Она устраивала Элберту истерики, крики, драки, говоря том, что он обязан признать её как жену, а их дочь Ровену как законную дочь. В то время как Элберт сражался за то, чтобы остаться наследникам, мать Ровены делала всё, чтобы подорвать его авторитет в Долине. Она хотела прийти к Джону Аррену и рассказать ему о том, что брак был совершён много лет назад. Тогда он впервые увидел в этих фиолетовых глазах чёрные глаза Линды Корбей. Холодный ночью, когда был сильный ветер в главном зале Орлиного гнезда, потому что Лунная Дверь была открыта, мать Ровены кричала на него, говорила, что прямо сейчас пойдёт и расскажет Джону правду. Она разбудит весь замок. Пол был мокрым, ворота открыты, а он так устал от ее крика. План пришёл в голову так быстро, что он даже испугался. Она пришла к нему из ниоткуда и может быть ей лучше уйти никуда. Он плавно толкнул её. Не было крика, была лишь оглушающая тишина и двадцать лет Элберт был уверен, что не было свидетелей того преступления. Вот только маленькую девочку, выглядывающую из-за колонны, он тогда не заметил. Теперь Ровена никогда не узнает о том, что она его единственный законный ребёнок. Из всех он приблизил её к себе так близко, как только мог. Боги посмеялись над Элбертом и в этот раз, потому что Джон Аррен выздоровел, и казалось, стал ещё живее, чем раньше. Отношения с племянником с годами испортились настолько, что Джон Аррен отослал Элберта к своему другу — лорду из Речных земель. В надежде, что там лорд образумится и покажет себя как заинтересованный в чести и верности человек. Действительно на протяжении нескольких лет он помогал работу Вэнсу в управлением, учился у него быть лордом. Именно в Речных землях он впервые познакомился с наследным принцем Рейгаром Таргариеном. Тогда завязалась их негласная дружба. Они вместе присутствовали на свадьбе Роберта Баратеона и Лианны Старк. В доме лорда Вэнса Элберт быстро завязал отношения с младшей из его дочерей Десмерой, она-то и родила ему Рейнальда, и ещё двух дочерей, имён которых он не помнил. Ворон с письмом о смерти Джона Аррена прибыл к нему неожиданно. Он даже не знал как быть, с момента его приезда в чужой дом прошло почти пять лет. Он стал лордом Долины в Речных землях, странно, но уже тогда он почему-то подумал, что ему этим лордом не быть. Он прибыл в Долину, чтобы узнать что лорда Аррена накрыл приступ во сне, чтобы встретить своего пятнадцатилетнего сына Робара, ставшей красавицей Джорджиану. Меньше чем через год пришло письмо от Рейгара Таргариена, в которым он предлагал ему стать десницей короля. Ещё через месяц Элберт отправился в Королевскую гавань. Его дети всегда ставили ему в вину то, что он многое обещал, но никогда ничего не делал. Элберт действительно обещал своим детям дать титул и законное имя, глупая правда заключалась в том, что Элберт это делал. В первый же год своего пребывания на посту десницы, он подал прошение о том, чтобы узаконить четверых своих старших детей, Рейгар только отмахнулся. С тех пор на протяжении десяти лет Элберт подавал это прошение каждый год, всегда получая отказ. «Нельзя давать бастардам много власти» — как-то сказал ему Рейгар. За почти одиннадцать лет службы Элберт только однажды срывал со своего плеча знак десницы. Любимую дочь Ровену, он привез с собой ко двору, Элберт не смог бы с ней расстаться. Аррен предложил королю сделать её фрейлиной его дочери принцессы Рейнис, но тот лишь скривил губы и пригласил ко двору Диану Веларион и Алиссу Крейн, кажется леди Крейн родила ему двоих детей. Когда Дейенерис стала невестой наследника, он снова попросил короля пристроить свою дочь принцессе в услужение, но тот пригласил ко двору Лионетту Фоссовей. Когда та вышла замуж и покинула замок, Элберт снова обратился с этой просьбой, но и в этот раз получил отказ. Король сделал выбор в пользу дочери северного лорда Сансы Старк. Последний месяц отношения между десницей и королём только ухудшились. Рейгар прямо сказал, что никогда не допустит кого-то вроде Ровены до своей семьи. Элберт сорвал знак десницы с плеча и бросил его в сторону короля, но дружбу удалось сохранить и на турнир в Харренхолле они ехали как добрые друзья. Двадцать лет мира ушли в прошлое, перечеркнутые росчерком пера. Элберту Аррену было сорок два, из которых он тридцать носил на себе титул наследника старого Джона, два года был лордом Долины и десять десницей короля Рейгара Таргариена. Теперь ему предстоит воссоединиться со своим королем, и посмотреть в глаза человеку, которого он предал. Возможно там будет и девушка с серебряными волосами и фиалковыми глазами, перед ней тоже придется держать ответ. Теперь Элберт Аррен был мёртв, а где-то далеко в горах, Линда Корбей спешила в Орлиное Гнездо, чтобы станцевать на его могиле.