***
Когда Крис чем-то недоволен, он сжимает правую руку в кулак и хмурит лицо: брови сводятся к переносице, а ногти впиваются в кожу. И неважно из-за чего или кого это происходит — реакция всегда одна. Когда Крис болеет он постоянно раздражен и не хочет никого видеть. Раз по сто спускается вниз и наливает себе воду. В такие дни Вильям привозит Крису таблетки, как бы не был занят. Но в тот же момент старается не беспокоить, ведь знает, что Крис еще более вспыльчивый, чем обычно. Когда Крису кто-то или что-то нравится, он начинает улыбаться, как Чешырский кот, и всегда шутить. Такое бывает редко, ведь по-настоящему он любит только своего лучшего друга Вильяма, внимание окружающих и итальянскую еду. Ну… И, возможно, одну рыжую девицу.***
Эва не знает, что ей нравится. Она не может определиться, сидит, думает, но так и не может написать и слова в графе «ваши любимые занятия вне школы». Ей нравится собираться со своими девчонками и обсуждать идеи для автобуса, ей нравится, когда Нура приходит к ней с ночевкой и они разговаривают обо всем подряд до утра, ей нравится один бабник из Пенетраторов, хоть сама себе она и боится в этом признаться. Но все это не напишешь же в проф.ориентации, верно?***
— Эва, давай быстрее, Вильде и Сана уже ждут внизу! — Нура заглядывает в кабинет, где недавно проходил урок по испанскому и ищет взглядом подругу, которая должна была уже выйти. А натыкается на неё, сидящую за партой. Эва даже не думала собираться, она как будто зависла, живет в своем чудаковатом мирке и не хочет из него выходить. Она смотрит в окно на хмурый Осло в конце ноября, с неба падают первые капли дождя, а Нуру она даже не слышит. — Эй, подруга, что это с тобой? Эва? Эва! — Ох, черт. Да? — Ты чего зависла? — Нура переживает, это не в первый раз. Эва отдаляется от девочек, Эва отдаляется от неё. Её это пугает, Нура Амалие Сатре не понимает состояния подруги, это пугает. — Что не так? — Что ты написала в проф.ориентации? — Что хочу стать дизайнером или психологом, ты же знаешь, как я люблю копаться в «нижнем белье» людей. А что такое? Эва? Что написала ты? — Вот именно, я не написала ничего! — Эва взрывается. Пытается объяснить свое состояние, но ничего не выходит. Эва Мун падает в бездну под названием одиночество. Её дни стали серыми, ей уже ничего не интересно, ей просто все равно. — Я не знаю, понимаешь? Меня не тянет ни к чему, я чертовски запуталась в себе. Хочется просто завернутся в одеяло и не вылазить из кровати. Еще и Вильде со своей вечеринкой! — А с ней то, что не так? — Нура гладит подругу по голове, перебирает рыжие волосы и впитывает информацию, как губка. Ведь это первый раз за долгое время, когда Эва что-то рассказывает о себе. Нура ведь не железная, она тоже человек. Она не спит ночами, переживая за подругу, просит Вильяма подвозить ее к дому Мун, чтобы передавать еду, потому что Эва просто о ней забывает. Очень часто остается у рыжеволосый на ночь, так как боится, что за ночь, за эти всего восемь часов, Эва окончательно закроется в себе. — Я не хочу туда идти, понимаешь, Нура? Мне надоело пить, танцевать и на следующее утро просыпаться в кровати Криса. — Эва усмехнулась. — Затем все идет по старому неизбежному кругу. Я собираю свои вещи, Крис просыпается, говорит, что это все было в последний раз и предлагает толстовку, каждый раз новую. Я отказываю и вызываю такси, все. Я выдохлась, Нура, понимаешь? — Я не знаю какого это, Эва, но я стараюсь тебе помочь и все девчонки стараются быть рядом, пойми, мы твоя вторая семья, а семья не предаст, я тебе обещаю. — Я знаю… Черт, я так запуталась, Нура. — Может, пойдем, выпьем кофе?***
Кофейня была неподалеку от Ниссена. В ней была уютная обстановка, маленькие столики стояли около окон, и пахло приятным запахом кофейных зерен. Сама обстановка располагала к расслабению. Нура и Эва сидели за дальним столом около окна, которое выходило на полупустой парк, где собачники обычно выгуливали собак по вечерам, а днем бегали дети с родителями кормить уток. — Эва, приди в себя, скажи ему хоть раз «нет» и потом это будет делать легче. — Ты так просто об этом говоришь, как можно отказать Крису, который носится за тобой, пока не получит свое? Как маленький мальчик, ожидающий свою игрушку на Рождество. — Ты влюблена? — Я не знаю… После Юноса мне в принципе тяжело все это чувствовать. Но, думаю, что да, возможно, самую малость. Это сложно, знаешь? Каждый день просыпаться с роем мыслей в голове. Кажется, что этот рой просто сожрет мое серое вещество внутри черепной коробки. — Тогда, тебе просто стоит ждать. — сказала Нура и позвала официанта, чтобы расплатиться за кофе. — Ни на одном парне, запомни, Эва, ни на одном, твоя жизнь не закончится. Ты не должна жить ради кого-то, поживи ты уже для себя. Начни с понедельника, хорошо, подруга? — Я постараюсь, Нура.***
Но сказать легче, чем сделать. Хоть Эва и пыталась. Она не пошла на субботнюю вечеринку в дом одного из Пенетраторов, осталась сидеть дома и делать домашку, которой, к слову, было очень много. Наверное, стоило не откладывать все на конец семестра, но разве Эва могла об этом задуматься в тот момент? Тишину ее комнаты нарушил звонок входной двери. Это было странно и пугало, ведь время было почти два часа ночи. И как она могла не заметить, что уже так поздно? Учеба… Встав с кровати, накинув сверху кардиган, Эва направилась прямиком к двери, в который раз проклиная, что на двери не было глазка. Отперев замок, Эва оторопела. Крис Шистад стоял перед ней с полупустой бутылкой виски и глупо улыбался, смотря на неё. Может, все-таки это галлюцинации от проекта по родному языку? — Почему тебя не было? — Крис был пьян, чертовски пьян, если говорить точнее. Но почему-то вопрос вылетел из его рта без запинки. — Не захотела идти, Нура через Вильяма тебе не сказала? — Как будто я спрашивал о тебе у нашего счастливого Вилли. — Шистад усмехнулся. Он никогда не скажет ей, что спрашивал у Магнуссона об Эве около тридцати раз за все время вечеринки. — Тогда зачем ты здесь? — Я не знаю, чего я хочу, Мун, понимаешь? Эва усмехнулась. Так похоже на ее же слова в классе по испанскому. Неловко. — Что ж, получается, нас таких двое. Эва все-таки пропустила его к себе домой.