Двойная звезда

* 3 * В пристыкованном катере было тихо и полутемно. Вздыхала установка, фильтрующая воздух, тихо булькало что-то в остывающих коммуникациях, а может, это было бурчание у Майлза в животе. Элли, уходя, оставила им пару банок саморазогревающихся армейских консервов и пообещала вернуться через несколько часов, но тратить эти часы на жратву Майлзу совершенно не хотелось. Наконец-то они одни. Он обнял Грегора за теплый бок, прижался ненадолго затылком. — Ну я и соскучился! Почти так же сильно, как перепсиховал за тебя, когда увидел в этой камере. — Я тоже удивился, когда тебя увидел. — Удивился? Паршивец ты. Правильным ответом было бы «офигел от счастья». Ты что, дуешься? — Может, я ревную, — отозвался Грегор, не глядя на него. — Я же тебе сказал… — И еще — завидую. У тебя здесь есть кусок жизни, куда мне хода нет. И эта красивая наемница явно готова сделать для тебя все что угодно, буквально; не говори только, что тебе это не льстит. Я бы предпочел не вмешивать ее вовсе. Первой его мыслью было: «Не говори так про Элли, это нечестно!». Второй: «А тебе самому что, льстит внимание доступных дворцовых горничных, отлично подготовленных в ведомстве Саймона Иллиана? Нет? Так кем ты меня считаешь?». Третьей «Ого! Я нравлюсь Элли Куинн, и это видно со стороны?!». — Пять грошей за твои непристойные мысли, — сказал он вместо этого примирительно. Потом выдернул край футболки Грегора из штанов и принялся тихонько гладить того по спине. Черт, как напряжен — мышцы аж в узлы завязались. Грегор, Грегор, что ты творишь? — Чего ты от меня хочешь? — спросил тот тихо. Хор-роший вопрос! «Если прямо сейчас — то не «от тебя», а «тебя». Если на ближайшие дни — чтобы ты перестал делать глупости и позволил тебе помочь. А вообще — чтобы ты был счастлив и рядом со мною». — А то ты не понимаешь, — отозвался он туманно. К его удивлению, Грегор выбрал толкование «здесь и сейчас» в его самом примитивном варианте, пробурчав: — Да ну тебя, не место здесь. Майлз тихонько выдохнул от облегчения. Беседа на серьезные темы откладывалась по меньшей мере на полчаса, а удовлетворенный Грегор будет в куда более позитивном настроении. — Прямо уж! Здесь в сотню раз безопасней, чем в том шкафу с кнопками, куда ты меня затащил во дворце полгода назад. Ладно-ладно, не шкаф, а распределительный щиток, один черт. Тут нам как минимум не придется ставить рекорды на скорость по оральному сексу. Он с удовольствием полюбовался, как Грегор краснеет. Потрясающая эрогенная зона у человека — уши, а в особенности — если учесть характер его работы. Императору должно с бесстрастным лицом выслушивать все — от объявления войны до непристойных предложений. Хорошо не быть императором. Майлз окончательно справился с его футболкой и потянул ее вверх. «Сейчас ты передумаешь и решишь, что здесь даже очень подходящее место». Бледная кожа на боку оказалась под его губами все такой же прохладной, как всегда, но пахла непривычно — явной горечью отчаяния и несвободы. «Что настолько напугало тебя, дружище, что ты очертя голову бросился бежать?» Грегор издал придушенный вздох, не громче шипения воздушного фильтра — то ли протестуя, то ли просто от щекотки. «Правильно, молчи, а потом мы будем целоваться, потом что-нибудь посущественней придумаем, а под конец или ты выплачешься мне в несуществующую жилетку, или я вывалю весь запас накопившейся паники в твою, и тогда мы уже окончательно решим, как нам быть. Я наизнанку вывернусь ради тебя, а Элли все сделает для меня, а у нее под рукой преданные ей наемники, и так, по цепочке, мы с тобой, глядишь, и выкарабкаемся. Но пока что…». Он потянулся, положил ладонь Грегору на затылок и пригнул его голову вниз. Целоваться — это такое занятие, которому нужно отдаваться со всем тщанием. Ласково или пылко, глубоко или невинно — хорошо по-всякому, с одним условием: во время поцелуя ничто другое не имеет значения. Но с этим условием Грегор сегодня явно не справлялся, а самого Майлза с непривычки совершенно отвлекала колкая щетина. Император, который каждое утро выходил из рук оруженосцев аккуратным до идеала и выбритым до синевы, был ему как-то привычнее на ощупь, чем этот беглец, неухоженный и настороженный. Майлз с сожалением оторвался от его губ и, безжалостно перехватив инициативу, проложил стратегический маршрут поцелуев немного ниже. Так ни ему не придется тянуть голову, ни Грегору — нагибаться. Шея, ямка на горле, ключицы — весь этот суповой набор, как привык шутить длинный и тощий Грегор наедине с мелким и еще более тощим Майлзом. Дальше… — Сними, — потребовал он, дергая Грегора за футболку и быстрым движением выворачиваясь из своей дурацкой шелковой рубашки. Он возбудился уже настолько, что потереться голой кожей о кожу казалось ему в эту секунду почти настолько же важным, как благополучно препроводить Грегора домой. И нет сомнений, что сам Грегор должен был сейчас завестись не слабей. Не раз в подобных случаях их выручал лишь быстрый секс экспромтом в совершенно не предназначенных для того (но заранее выверенных с точки зрения безопасности) уголках дворца; ну как секс — приходилось, естественно, обходиться пальцами и ртом, но удовольствие было не менее острым, а поводов для шутливого трепа потом — только больше. Единственным условием этого самого секса, не считая необходимости найти укромный угол, была полная, предельная искренность. Стремиться друг к другу, как магнитная стрелка к компасу, делать глупости, говорить пошлости, не стесняться неизбежной неловкости, не кокетничать, не манипулировать, не требовать, не загадывать вперед, прямо говорить о том, что хочешь сам, и слышать, чего хочет он. Простой свод правил, который сложился у них на удивление быстро и в котором сентиментальные объятия в постели могли оказаться в одну минуту столь же хороши, как минет в кладовке для швабр — в другую. Ладно, а чего ему хочется сейчас? Контейнер этот, на который они уселись, конечно, жесткий и холодный, но им тут не лежать, и вообще, не стоит торопиться так, словно у них рейсовый катер вот-вот отходит или караул на посту поблизости сменится через десять минут и надо успеть не попасться им на глаза в коридоре. Можно для начала обнять и целовать, покусывать, возбуждать до того, что Грегор сам попросит, нет, потребует… — Эй, — всполошился Майлз, — а это у тебя откуда? На раздетом до пояса Грегоре расцветала уже побледневшая сейчас паутина электрического ожога. Такой остается от шоковой дубинки; Майлз не сомневался, что похожий рисунок красуется и у него на коже после встречи с полицией и ее шоковой дубинкой, но это волновало его не в пример меньше. Но какая сволочь позволила себе… — Где? — Да вот, сбоку и справа, прямо ниже твоего… — он осекся и тихо договорил совсем не ту фразу, которую начинал: — Это ведь след от шокера? Майлз знал, что на боку Грегора виднеется малозаметная отметина вроде старого шрама. Истории его происхождения он выслушал самые разные — от самого Грегора, своей матери и Дру, и сошлись все трое лишь на том, что заработал он неопасную царапину в детстве, а уж спасаясь во время мятежа Фордариана или играя в дворцовом саду — неважно. Плотная беловатая полоска коллоида стала заметней с возрастом; не так давно он выяснил, что бывает, если щекотать языком это чувствительное местечко возле нижнего ребра. Теперь кожа там была совершенно ровной и гладкой. Может, он в смятении право с лево перепутал? — Ага. Это когда меня арестовывали, — пояснил Грегор спокойно. — Болит? — Майлз осторожно взял его ладонями за бока, провел пальцем по следу ожога, аккуратно погладил — обеими руками. Шрамика, разумеется, не было ни справа, ни слева. — Уже нет, чешется только немного, — ответил Грегор, и в его голосе Майлз расслышал лишь сдержанное напряжение. Но, увы, не то желание, к которому привык. И которое еще не до конца отпустило его самого. — Ты не хочешь, — сказал он полуутвердительно. — Ну… да. Не сейчас. Ты обиделся? — На тебя? Смеешься? Я и в пять лет такой глупости не делал. — Майлз спрыгнул с ящика, подошел к Грегору вплотную и, взяв его обеими руками за щеки, крепко поцеловал. — Вот так, а теперь одевайся. А я пойду умоюсь. Раз уж холодный душ в местный сервис не входит, — усмехнулся он. Грегор посмотрел на него тоскливо, но ничего не сказал. И не предложил. В уединении корабельного клозета Майлз обессиленно прислонился к стене. Какой-там холодный душ — он и так вытер холодный пот со лба, разрываясь между облегчением и ужасом. Облегчение от того, что «нет, он меня не разлюбил и не решил расстаться таким гадким способом» было малым утешением. Зато ужас торжествовал, потому что в простом и понятном мире Майлза до сих пор не встречалось оборотней, доппельгангеров и прочих двойников из параллельной вселенной. «Это не мой Грегор». Он понял это сейчас внезапно и так четко, словно буквы проступили прямо на стене. Хотя странно было делать такие выводы на основании одной-единственной не замеченной в полутьме старой отметины или внезапной холодности близкого человека. Не менее странно, чем встретить барраярского императора в робе чернорабочего, арестованным, в полицейском участке черт знает где. Минус на минус дает плюс, так что же дают две перемноженные невероятности? М-да. Может, в этой шутке насчет параллельных вселенных есть доля истины. Но тогда, судя по всем отсмотренным романам и голофильмам, его собственного, обожаемого, единственного на свете Грегора вышибло сейчас в другой мир?! И где его искать? «Идиот. Шоковая дубинка выжгла тебе последнее чувство реальности. Никаких параллельных миров не бывает». А что бывает? Чей-то умысел, и вряд ли добрый. Двойники императоров, отлично осведомленные о ходе недавних государственных переговоров, зато прискорбно не сведущие в деталях кое-чьей личной жизни, просто так на пустом месте не появляются. Майлз вздрогнул, одним движением плеснул в лицо водой со знакомым горьким запахом антисептика и поспешил обратно, словно там, в салоне катера, его ждала тикающая бомба с часовым механизмом. Просто нестерпимо было видеть знакомое до каждой черточки лицо человека, за которого Майлз был бы жизнь готов отдать. Его обладатель сидел смирный и мрачный, подперев подбородок кулаком. Майлз сел рядом и приобнял его; будь они одного роста, оказалось бы — за плечи, но сейчас просто уцепился за бок и складку футболки. Не фиксируя, не придерживая, даже не обозначая угрозы. — И все же, что ты собираешься делать? — спросил он спокойно. — Теперь, когда мы с тобой встретились? — А это существенно, что мы встретились? — невеселая усмешка Грегора была такой же привычной, такой естественной в этой ситуации. — Самая важная вещь на свете, а то! — И я так понимаю, одного ты меня не отпустишь? — снова ответил тот вопросом на вопрос. — А ты бы меня отпустил?! Грегор! — возмущение даже не вышло у Майлза наигранным. — Я думал, в тот раз про побег ты просто так шутил. — Он специально дождался вопросительного взгляда, чтобы прибавить: — Ну, в тот раз, когда мы сидели у тебя и отмечали мои три месяца успешной службы, а ты жаловался, что, в отличие от меня, работаешь талисманом. Иллиан не выговорил тебе потом за это? Он клятвенно утверждал, что не прослушивает твою спальню. Стопроцентно, он все знает про нас с тобой, просто молчит, изображая деликатность. Увы, увы… Грегор бы непременно вспомнил, что три месяца службы Майлза ознаменовались арестом и обвинением в мятеже, и сидели они не в уютных дворцовых покоях, а в здании СБ, и за дверью майлзовой квартирки для охраняемых свидетелей стояли на страже два офицера императорской охраны. Кстати, поэтому секс у них с Грегором вышел в тот раз феноменально быстрый и молчаливый, а потом они принялись оживленно переговариваться за игрой в такти-го, а Саймон Иллиан действительно якобы отключил на это время все жучки… Но человек перед Майлзом сказал только: — И это для меня еще одна причина. Не ждать, пока все обрушится… — Ха! Это еще одна причина атаковать твою проблему вместе, только и всего. Что бы ни заставило тебя сбежать из дома, что бы ни грызло твои мысли — я уверен, мы вдвоем сумеем хорошенько надрать задницу этому «чему-то». При поддержке моих дендарийцев, твоей СБ, да мало чего еще! — Майлз, ну что за глупости. Того неприятеля, что сидит в голове, из плазмотронов не обстреливают; мне нужно будет разобраться с ним самостоятельно, самое большее — с твоей поддержкой. Я не устраиваю душевный стриптиз на глазах у посторонних, — проговорил тот совсем тихо, глядя в пол. М-да. Про свой побег с Комарры и тогдашние обиды он рассказывал куда как бойко. Одним отлично дается импровизация, другие хороши в отрепетированных сценах; Майлз подозревал, что та грегоровская речь про пагубную власть тоже была заранее отрепетирована. Для… кого? — Но ты же понимаешь, что из меня так себе охрана? — спросил он напрямую. — Да если что-то случится с тобой, пока твою спину прикрываю я один, это моментально подхватят и развернут как «Форкосиганы убили императора», то есть, читай — начнется гражданская война. Мне, возможно, будет уже все равно, я благополучно сверну себе шею в попытках тебя спасти, а вот наши друзья и близкие… — Нечестно. Ты сейчас давишь на меня. — Угу, давлю на жалость. Все-таки вопрос жизни и смерти, а не мои вечные уговоры обзавестись покладистой женой и выводком детишек, которые ты так успешно игнорируешь… Майлз расстроенно вздохнул, хотя на самом деле ему хотелось орать: «Эй! Это Айвен вечно надоедает нам призывом плодиться и размножаться, Айвен! Которому просверлила на эту тему мозг его собственная мать. Я скорее бы язык себе откусил, чем предложил Грегору жениться по расчету, и не в ревности тут дело, а в знании…» Нет, тот и не подумал возразить, не удивился, не поймал его на очевидной глупости. Сердце под футболкой, к которой Майлз прижимался щекой и ухом, так и не начало биться сильней. Странно, но очередное доказательство не погрузило его глубже в пучины отчаяния. Куда уж глубже. Он привалился к теплому телу; Грегор знал за ним эту привычку — наедине прижиматься, притираться, ловить крохи тактильного контакта, не позволенного во всех прочих обстоятельствах, и дразнил, говоря, что где-то в бетанских предках у него затесался кот. Вдохнул запах — родной или все-таки немного не такой? Кто сейчас рядом с ним: злонамеренный двойник или просто Грегор-жертва злоключений по дороге сюда? Это неидеальная подготовка копии или травматическая амнезия оригинала? Старый шрам, с которого начались все его подозрения, был таким сглаженным, а свет таким приглушенным... И вообще, за последние сутки Майлз пережил голодание, электрошок, обморок, стресс; может ли он полагаться на то, что остался полностью и абсолютно в здравом рассудке? Но если вдруг! Если перед ним все-таки настоящий Грегор (вероятность близка к нулю, но…). Грегор в беде, в растерянности, не доверяющий собственной памяти, сомневающийся, довершить ли самое безрассудное решение в своей жизни окончательным побегом или вернуться домой, к облегчению всей Империи? И Майлз — молочный брат, друг, любовник — своим недоверием оттолкнет его от Барраяра? А если тут другое «вдруг», и этот человек, похожий на барраярского императора как две капли воды и старательно играющий его роль — самый верный знак того, что с его Грегором что-то скверное случилось, и надо действовать незамедлительно, а Майлз тут сидит и сопли развешивает?! — Поговори со мной, — прервал молчание Майлз. — Скоро вернется Элли и все завертится, может, у нас последняя возможность пообщаться вот так. Многие вещи я… просто не хотел бы говорить при ней. — Ты ведь сказал, что доверяешь ей? — в этом голосе явно прозвучала нотка надежды. — Стопроцентно. Но ей нужно будет… ну, сказать прямо, чего мы хотим, а не спорить у нее на глазах. — Так что ты предлагаешь? — уточнил «Грегор» — Майлз решил пока называть его так даже мысленно. — Добраться до консульства и затребовать себе побольше бравых вооруженных до зубов СБшников, — отбарабанил Майлз и немного подсластил собеседнику пилюлю: — Которые обязаны будут исполнить любой твой приказ, не забывай об этом. — А консульство, как сказала твоя девушка, находится на верванской станции, — протянул тот задумчиво. — Да. Только Элли не моя девушка! Да-да, знаю, — зачастил он, — она потрясающая, и тебя в ее присутствии все равно начинает грызть ревность. Потерпи, она только подбросит нас до места, и там мы распрощаемся. «Я не предлагаю нам вернуться на Барраяр! Не отправляю тебя на встречу с Иллианом или моим отцом! Я готов дать тебе в подчинение твой собственный вооруженный отряд и даже предлагаю отпустить мой. Ну же, парень, решайся!» — Ты… ты, наверное, прав. Постараюсь держать себя в руках, — пообещал тот. — Я ведь могу рассчитывать на твою помощь? — Конечно! Абсолютно на любую, — заверил его Майлз горячо. Бомба оставалась опасной и продолжала тикать, но — ура, ура! — пока не взорвалась. «Меньше всего мне нужно, чтобы ты сейчас посчитал, будто я угрожаю твоим планам — какими бы они ни были, но, похоже, верванская станция тоже туда входит, — скрутил меня и дал деру. Я безопасен, мы с тобою спокойно дождемся появления Элли… И очень надеюсь, что она придет не одна». Элли действительно появилась не одна и привела с собой двойной повод для ревности — если, конечно, у то-ли-настоящего-то-ли-нет Грегора оставалась причина ревновать, а не изображать ревность в попытках отделаться от конвоя дендарийцев. Щелкнула дверь, Майлз расслышал знакомый мягкий альт и чуть не подпрыгнул на месте. Из всех трех тысяч наемников… — Адмирал! Позвольте вас обнять и выразить самую горячую радость от нашей встречи, — проворковал капитан Торн, энергично прижимая его к своей груди. Совершенно не случайно выпуклости этой груди не прикрывала плотная военная куртка, и эффект получился ничего так, впечатляющий. Грегор смотрел во все глаза. — Два парня. Две девушки, — подытожила Элли, входя. — Бел, не возражай, помолчи. Билеты на внутрисистемный космобус, отлет через три часа. На Верванской станции охрану несет другое наемное подразделение, и чем поднимать шум на всю систему, гоняя туда-сюда с зачехленными портами наш «Сапсан»… — …или «Ариэль», — вставил Бел, его капитан. — Угу. Мы полетим на верванскую станцию гражданским рейсом как две парочки в увольнительную. Развлекательная поездка, наемницы подцепили себе пару кавалеров. Я молодец, да? Она повернулась к Грегору, протягивая ему сверток: — Ты не против сменить карго-стиль на что-нибудь более модное? Бел у нас привереда и с работягами не встречается. — А может, бросим монетку, кто будет девушкой Майлза, а кому достанется этот красавчик? — усмехнулся Бел. Элли молча и не оглядываясь показала ему кулак — Я бы тоже предпочел сунуть свои шмотки в освежитель, — встрял Майлз. — А то, — согласилась Элли. — Прости, дорогой, но если твой приятель смотрится сейчас грузчиком, то ты — просто портовым забулдыгой в длительном запое. Я сняла вам номер в гостинице, привести себя в порядок. — И уже Грегору: — Переодевайся, мы ждем снаружи. Она шагнула к двери. Майлз машинально потянулся за нею, как нитка за иголкой. Сейчас он был бы должен предупредить Элли, что диспозиция изменилась, и их ближайшая задача — тащить и не пущать. Но с чего это он будет выходить, щадя стыдливость того, кого предположительно не раз видел голым? Все это промелькнуло у него в голове в единый миг, и, когда Элли уже повернулась боком, а Грегор нетерпеливо потянул футболку через голову, он решился. Набедренная кобура на форме космических наемников расстегивается легко, а жужжание парализатора такое тихое… Не громче, чем стон сожаления и стыда, который издал сквозь зубы сам Майлз, стреляя.