UnderGrell conceptual Tarot

      Негромкий, с трудом различимый звук шагов за спиной Грелль знал до мельчайшего шороха, потому мирно, не шевельнувшись в бесполезной попытке обернуться, водрузил сковороду на отполированную подставку чистого олова и повернул ручку плиты на нулевое значение. Губы сонного юноши приоткрылись в предвкушающей ухмылке. И, когда чужая ладонь властным жестом притянула его поясницу, огладила выступающую под тонкой шелковистой тканью халата подвздошную кость, он сам подался назад в игривом приглашении.       Мягкие подушечки пальцев с контрастной остротой кончиков длинных ногтей изучали знакомые издавна сантиметры тонкой кожи внутренней стороны бедер, и уверенная их невесомость вынуждала разводить ноги шире, опираясь на кухонную стойку, а мускулы в паху — сжаться в сладостном предвкушении. Ленивое полузабытье правило влажными касаниями в основании шеи с их умопомрачительным ненавязчивым давлением, винировыми укусами, коротко прихватывающими кожу, и раздражением от утренней небритости. Никто — Грелль убеждал себя в том годами, пока не обрел веру близкую к фанатичной, — не был способен ласкать так умело, так свежо, уверенно и иссушающе.       — Доброе утро, сын, — раздался шепот над его ухом, и в следующее мгновение крупная головка раздвинула подготовленные упругие мышцы, а Грелль захлебнулся резким болезненным вздохом.       Он часто размышлял, как сложилась бы его жизнь в условиях иных, совершенно не похожих на стройно выверенные, продуманные будни с изрядной долей безумия, постыдного сокрытия и вольной в своей уникальности похоти. Если бы в годы бунтующих подростковых гормонов его внимание привлек человек посторонний, к примеру, одноклассница или соседский мальчишка в нелепых круглых очках. Если бы огромные денежные вложения и обширная сеть отцовских связей принесли реальную пользу, и мать, сразившись в неравной схватке с болезнью, осталась жива. Если бы в тот знаменательный вечер в ответ на свое признание он получил не голодный блеск бесстрастных голубых глаз, а твердое "Нет". И не сумел придумать ничего лучше, нежели учтивые беседы, разрываемые сдержанным шиком искренних ласк. Грелль добровольно укладывал свое будущее на алтарь ритуального бизнеса, подчинялся властности иного человека долгими часами, и не чувствовал толики дискомфорта или подавленности, и его страстная натура без возмущений увлекалась в огромную, порицаемую в любом уголке света авантюру.       Стойка мелко вибрировала от сильных отточенных движений, раскачивая покоящиеся в вазе персики. Алые пряди укладывались в опасной близости к накаленному диску, и владелец похоронного бюро сжимал их в кулаке, слегка натягивая, причиняя боль совсем легкую и лишь раззадоривающую. Истекающий смазкой член Грелля терся о приборную панель духовки, и сладкие мелодичные стоны прерывались недовольным шипением, отрывистыми, будто украденными поцелуями и придушенными хрипами от сдавивших горло пальцев. Этот невозможный, сошедший из глубинных мечт мужчина знал его лучше, нежели себя самого, и каждым мимолетным касанием, каждым давлением царственного позолоченного жезла на плечи каждодневно посвящал его в неизбежные фавориты. Власть, непреложная и стойкая, над телами живых и мертвых, изливалась в его кровеносных сосудах; с его внезапным, по-утреннему чувственным оргазмом закатывались невольно слезящиеся глаза и подкашивались угловатые колени.       — Омлет уже остыл, — пробормотал юноша с улыбкой и уютно оперся на отца, надежно удерживающего его со спины. — И тебе доброго утра.       Вместо ответа его целовали, долго и упоительно, отмечая яркими росчерками следов на бледном бархате кожи, удерживали в крепких руках, как пушинку, терлись носом о намыленную спину длинным носом под шум спадающих душевых капель. Живительная влага, следы их тщательно скрываемой связи утекала в водосток без возврата. И чудеса метаморфозы, свершающейся с каждодневным пересечением спасительного порога квартиры, не переставали удивлять обоих.       Зад неизбежно саднило, а низ живота сводило разливающейся по телу негой. Ласково щурясь, Грелль наблюдал, как первый Гробовщик города, бизнесмен жесткий и невообразимо коварный, с сияющим лицом и взъерошенной более обычного серебристо-седой шевелюрой достает из холодильника майонез.