UnderGrell conceptual Tarot

      Усталый мужчина едва за тридцать небрежно откинулся на спинку кресла и с выражением накатившей легкой скуки вдохнул спертый задымленный воздух. Щелкнуло колесико Zippo бронзового оттенка с филигранной гравировкой сфинкса, и от длинной сигариллы объемными клубами закружился сизый удушливый дым. Завеса его, вырывающаяся меж широких бледных губ, частично скрывала моложавое лицо от других игроков за столом. Повелительный жест ладони оборвал попытку крупье начать раздачу, и лишь когда сигарилла истлела вплотную до фильтра, мужчина соизволил освободить место у игрового стола. Брайтлинг на его запястье отчетливо показывал половину десятого; негласным правилом в казино не приветствовалась слежка за временем, однако постоянному клиенту, носящему зловещее прозвище Гробовщик, прощалось, пожалуй, слишком многое. Далеко не все: пробудь он за покером слишком долго и сорви еще больший куш, возрастал риск нарваться на подозрительное шевеление пит-босса, а вступать в конфликт с Уильямом в столь чудный пятничный вечер совсем не хотелось.       Услужливо поданный бокал коньяка лучился в его ладони жидким червонным золотом. Взбудораженная развязная возня одной из немногочисленных стаек проституток вызвала едва заметный кивок и дежурную полуулыбку. Невзирая на расслабляющую атмосферу, Гробовщик откровенно скучал. В "Осирисе", одном из наиболее обширных и прибыльных заведений леди Виктории, ему были знакомы каждый угол, каждая карта и каждая вышколенная морда. Казалось, не существовало фишки, которую ему не довелось вертеть между пальцами, или номера на верхних этажах, в котором ему не довелось провести бурную ночь. Хоть правили его стилем строжайший расчет и видение насквозь практически любого противника, что убивало наповал толику неожиданности, и предрешенный исход игры не умалял расслабления в процессе, под копирку схожие уикенды с парой-тройкой флэшей или каре потихоньку надоедали.       Поднятый большой палец с длинным ногтем адресовался едва не лопающемуся от довольства Рону — явно с успехом толкнул очередному простачку дурь. Колеса Гробовщик не любил, как принимать, так и играть с чертовой махиной рулетки. К чему туманить разум или уповать на Фортуну, когда привык отдаваться во власть расчетов и своей уже властью опутывать каждую крысу в здании? Так полагал он и стоял на своем тверже Эйфелевой башни... ровно до чудного, мать его, пятничного вечера и случайного взгляда, брошенного в сторону чертова колеса. Черты его враз окрасились предвкушением, и он зашагал к столу, исполненный уверенности в своем неизменном навыке искушать удачу.       Новенький, ранее не виденный крупье удостоил мужчину беглым равнодушным взглядом. Гробовщик неторопливо одернул лацканы творения Kiton и со статью затаившегося хищника оперся на деревянное заграждение. Фишки среднего пока номинала улеглись на четные номера. Пусть владела немудреной Паскалевской системой всего-то теория вероятностей, он прекрасно осознавал, на какие каверзы способна умелая рука и какими методами грешит не только заведение Виктории, но и любое уважающее себя казино. Этот юнец с собранной в аккуратный хвост алой шевелюрой и четко очерченной под формой подтянутой фигуркой мог оказаться в разы опаснее, чем казался на первый взгляд, более коварным и страстным... Гробовщик невольно облизнулся и с не заметным иным взорам усилием принудил себя сосредоточиться на рулетке, а не на том, кто ее раскручивал.       — Четыре, черная, — мягкий, с ненавязчивыми нотками стервозности баритон увлек мужчину гораздо сильнее выигрыша. Пробившись сквозь поредевшую отчасти толпу, он занял новое место, и с нового ракурса мог смотреть полюбившемуся крупье прямо в лицо. Что и сделал, с бравирующей улыбкой выставляя пять черных фишек в позицию угла.       Приподнятая бровь юноши раскрывала его отстраненное недоумение, тогда как Гробовщик улыбался все шире и ненавязчиво осматривал вожделенную сиюминутной жаждой, отчего-то невообразимо влекущую жертву. Выигрыш с красного номера двадцать три приумножил его сегодняшний капитал, но полученные — отчасти разменянные ухоженными руками с ярко-красным маникюром — фишки смешались с имеющимися, ловко столкнулись в стеки и без секундного взгляда на них обладателя выдвинулись на стол. На действие это крупье приподнял уже обе брови, сморщил высокий лоб и скрестил на груди руки.       — Вы чрезмерно рискуете, сэр.       — Поверь, меня не интересует подобный выигрыш, — не сдержал легкого смеха Гробовщик — до того забавным ему казался этот мальчишка, вызывающий беспокоящую нервную дрожь в теле. — Денег нашей королевы у меня предостаточно. Зато предпочел бы обменять их на кое-что другое.       — Ага, на парочку золотых приисков, особняк на Голливудских холмах и Пэрис Хилтон в качестве горничной, — хмыкнул юноша. — Слышал уже подобное. И кажется мне, ты здорово перебрал, приятель.       — Ничуть! — шутливо приподнял ладони в защитном жесте мужчина. — Перспективы интересные... за исключением Пэрис Хилтон, конечно. Нет, допустим, на месте всех этих потенциальных тысяч долларов окажется одно свидание. С тобой, — немигающий взгляд из-под полуопущенных в прищуре век прожигал тонкий силуэт. Ответом служили широкая полубезумная улыбка и азартный блеск стекол очков.       — Будь по-твоему. Ва-банк на зеро, приступим же.       Никогда Гробовщик не думал, что когда-нибудь станет наблюдать за вертящимся барабаном с таким рьяным интересом, что от скольжения шарика его сердце застучит с отдающимся в висках шумом. И что нутро его сожмет отвратными тисками боль неверия от бесспорно ускользнувшего зеленого сектора.       — Десять. Черная, — крупье перегнулся через стол к горько поникшему внутренне, но оставшемуся бесстрастным внешне Гробовщику, и их лица оказались в сантиметрах друг от друга. — Заканчиваю я через час. И будем знакомы, я — Грелль.