Соседи

Подавленная Егорова вернулась в маршрутку с экстрасенсами. Она сегодня (так выпал жребий) проходила испытание последней и все, порядком уставшие, ждали только её. — Сонь, ну чего? Нашла? — участливо спросила у девушки Марина Зуева. Но Соня ничего не ответила, забиваясь в конец салона на своё одиночное. Не нашла. Хотелось не только руки от крови оттереть, но и всей помыться. И изнутри желательно тоже. — Раз молчит, да и пришла с недовольным видом, — злорадно подметил Турчин, — значит, не нашла. Егорова, так, чтобы это не особо бросалось в глаза, молча показала ему перемазанный чужой кровью средний палец. Будто бы ты, малолетка, нашёл. — Ну как же ты так, Соня? — вступил в беседу и Шабанов, откровенно пялясь при этом на грудь девушки, спрятанную за чёрной тканью одежды. — Такая сильная и вдруг факап… Но Соня продолжала молчать как партизан. Её до сих пор ломало от присутствия крови на руках и всего того, что она чувствовала, общаясь с девушкой, которой она принадлежала. Трясло от холода, хоть и казалось, что внутри один за другим извергаются вулканы, заливая нутро раскалённой чуть ли не добела лавой. Однако вытирать перемазанные ладони и избавляться от гнусных ощущений Егорова почему-то не торопилась. — Да отстаньте вы от неё уже! — неожиданно подал голос сидящий напротив девушки Гецати. — Не видите, что ли, что ей плохо? Да и будто сами, мать вашу, нашли. Все тут же замолкли, поняв, что если уж обычно безэмоциональный Константин начал злиться, то уж если рот откроет сама Соня конца света, газа и воды не миновать однозначно. Девушка лишь благодарно кивнула — на большее сил не было. — Сонь, — окликнул её Костя, — ты чего? — перетянул худое тело, стараясь не испачкаться, к себе на сдвоенное. Достав из рюкзака влажные салфетки, принялся вытирать ей руки. — Я не нашла, Костя, — выдохнула девушка, чувствуя, как глаза снова начинает щипать от соли и попавшей в них ни хрена не водостойкой (хотя на флаконе это написано) туши. — Была рядом, но не нашла. Соня ненавидела быть слабой. И ей очень не хотелось, чтобы соперники видели её такой — налетят же как коршуны, сожрут с потрохами и не подавятся. А потом ещё и смеяться будут. Подкалывать всячески. А она ведь сильная. Во всех смыслах этого слова. Ну и что, что не нашла? И что, что глаза теперь красные, как у маленького кролика? Не последнее испытание.

***

Дорога домой сегодня казалась Соне какой-то нереально длинной. К тому же, они с Костей попали в пробку, которой на их маршруте в такое время раньше никогда не бывало. Тело девушки сковывала дичайшая слабость, а в глаза, казалось, насыпали по паре конкретных таких совков песка и ей всё это не нравилось. Списав всё это на усталость от нескольких часов ожидания и довольно трудное и энергозатратное испытание, Соня, прикрыв глаза, уткнулась лбом в прохладное стекло. — Ты чего, Сонь? — взволнованно спросил у неё Гецати, сжимая затем её руку и посылая небольшой энергетический импульс. — Ничего, — буркнула Егорова, выдирая ладошку и складывая руки в замок. — Не трогай, Костя! — увидела, что он протянул руку, желая вернуть всё как было. Прозвучало чуть истерично. Мужчина лишь пожал плечами — ну не надо, так не надо. Он и сам устал как собака, поэтому скандал был нужен ему сейчас как этой самой собаке пятая нога. — Кушать будешь? — переступая через крутящегося под ногами Аркашу и выходя из ванной, спросил у замешкавшейся в коридоре Сони Костя. — Нет, — помотала девушка тут же дико загудевшей головой. — Не хочу, Кость. Я в душ и лягу, наверное. Устала очень, — выставив в коридор вантуз, Соня скрылась за дверью ванной комнаты. Тёплая вода из душевой лейки обняла хрупкие плечи девушки, даря чувство расслабления. Однако продлилось это совсем недолго — едва Егорова коснулась мокрыми ногами мягкого коврика, как слабость тут же вернулась, а к ней прибавился ещё и не понятно, откуда взявшийся озноб. — Твою мать, — пробурчала Соня, натягивая пижаму и кутаясь в тёплый халат. Вот только заболеть ей сейчас не хватало. Говорил же Костя, что надо одеваться теплее — хоть и конец августа, а погодка уже далеко не летняя. Озноб сменился волной жара, заставившей от слабости сползти по стене, глухо стукнувшись затылком о плитку. А сил встать уже не было. Да и перед глазами всё как-то начало плыть. — Соня, — тут же раздался стук, а затем дверь распахнулась. — Сонь, с тобой всё в порядке? Господи, Егорова, ты чего? — Костя тут же подхватил девушку на руки и, перенеся на кровать, закутал в одеяло. — Не знаю, что со мной, Кость. Не понимаю, — чувствуя, как начинает выламывать все мышцы и суставы, Соня глухо простонала. Гецати тут же отправился на кухню за градусником и горячим чаем, а Егорова, кажется, поняла, в чём причина такого её состояния. Вспомнила то, что почувствовала во время испытания, едва размазав алое по ладоням. И слова Юли, которой принадлежала кровь, про наркотическую зависимость и героиновую ломку. — Твою мать, — только и хватило сил выдохнуть у Сони, крепче кутаясь в одеяло и зажмуривая глаза от дикой боли, парализующей тело. Дальше девушка всё помнила как-то отрывисто. И то, как Константин измерял ей температуру, недовольно цокнув языком, увидев показания термометра, и то, как она пила что-то травяное из большой кружки, и то, как обнималась с санфаянсовым белым другом под испуганный лай Аркаши. — Я поняла, что это, Костя, — снова оказавшись завёрнутой в одеяло, еле выдавила из себя Соня. — Девочка, которую я искала — бывшая наркоманка. А я через себя, и… — снова болезненно охнула.

***

Казалось, что все конечности и внутренности связывают морскими узлами. И терпеть это сил у Сони больше не было. Дождавшись, пока Гецати покинет её личное пространство, забрав с собой скачущего вокруг постели пёсика, Егорова закрыла глаза и, собрав остатки сил, просто вышла из тела, чтобы хоть на какое-то время перестать чувствовать боль. Стало гораздо легче. И причина происходящего, пульсирующая чёрным в груди, тут же нашлась. Оставалось только её устранить. Однако сделать этого девушка не успела — вернулся Константин, принесший ей ещё чашку чего-то травяного, что, по его мнению, должно было ей помочь. Мужчина, и так испугавшийся за хрупкую соперницу, а вдобавок не знающий (и даже не догадывающийся) о том, что Соня любит «полетать», испугался ещё больше, ошибочно решив, что она потеряла сознание. После пары безуспешных попыток привести Егорову в чувства, Гецати решил вызвать «скорую» — ему в принципе не очень-то нравилась вся эта ситуация и то, что температура у Сони была около сорока. Девушка, пользуясь тем, что мужчина оставил её в покое, избавилась-таки от мешающего чёрного комка и, «вернувшись», резко распахнула глаза. Боль начала отступать, мышцы больше не выкручивало, однако трясти не прекращало. В этот момент в комнату, пользуясь тем, что дверь не заперта, вбежал Аркаша, а за ним следом, ворча что-то о том, что он его на улицу выкинет, если тот будет шуметь, вошёл и Костя. — Я тебя выкину, если ты его выкинешь, — тихо сказала Соня. — Господи, Егорова, ты знаешь, как ты меня напугала?! — услышав её слабый голос, взорвался Константин. — Я думал, что всё, каюк котёнку! «Скорую» вызвал. — «Скорая»-то мне зачем? — удивлённо спросила девушка, наблюдая за тем, как мужчина раздражённо, подобно льву в клетке, ходит по комнате из угла в угол. — Я просто из тела вышла ненадолго. Ничего такого. — Ничего такого?! Соня! Не делай так больше, ладно? Ну, по крайней мере, в такие моменты. А «скорая» затем, что я не рискну тебе температуру с 40 сбивать сам. Сейчас приедет добрый дядя-доктор, сделает тебе укольчик, ты поспишь, и всё хорошо будет. — Я не хочу укол! И вообще, врачей боюсь! Костя, ну какого чёрта?! — почему-то Соню очень взбесила эта забота. — Голос, я смотрю, прорезался, — фыркнул Гецати, услышав затем звонок домофона. — А «Скорая»-то сегодня реально скорая. Аркаша, пойдём. — Ко-о-ость, — донеслось мужчине вслед из спальни, — а ты меня будешь за руку держать? — Куда я от тебя, Егорова, денусь? — усмехнулся Гецати, открывая входную дверь.

***

Утром Соня проснулась от того, что Константин довольно громко ругал Аркашу. Тот, как она поняла, явно расстроившись из-за того, что мужчина не разрешил ему ночевать с ней, решил ему отомстить и, судя по тому, что говорил Гецати, погрыз его туфли. Чувствовала девушка себя гораздо лучше, чем вечером, потому поспешила подняться с кровати и отправиться на помощь любимцу. — И чего ты на него орёшь? — недовольно спросила, распахивая дверь. — Ну, подумаешь, пара обуви. Сходишь и новые купишь, — подхватила на руки радостно подбежавшего к ней пёсика. — А будешь ещё ему угрожать тем, что на улицу его выкинешь, я тебя точно на ту самую улицу выкину! Или на балконе закрою. Что, Аркаша, обижает тебя злой дядя? — спросила у собаки, поцеловав затем её в нос. — Я смотрю, кому-то полегчало, — усмехнулся Гецати, глядя на стоящую в дверях девушку. Ещё немного сонная, с раскрасневшимися щёчками и растрёпанными волосами она выглядела ещё более милой, чем обычно. — А на балкон я, от тебя в отличие, не хожу, куряга. Поэтому, угроза не прошла. Как себя чувствуешь? — Лучше, чем вчера, определённо. — А говорила, что «скорая» тебе не нужна. — А чем у нас так вкусно пахнет? — решила перевести тему девушка, прекрасно зная о любви осетина поворчать, втягивая затем носом аппетитный запах, доносящийся с кухни. — Я омлет пожарил. Пойдём завтракать. — А кофе сваришь? — А кофе с утра вредно пить. Это я тебе, Егорова, как врач говорю.