***
Соню сегодня забирают первой. Их решили везти на очередную проверку по одному. — Егорова, на выход! — доносится громкое, мешая додумать до конца — она всё ещё пытается разобраться в том, что бы мог значить повторившийся сон. Жалко не успела Косте рассказать — он бы помог. Наверное. Гецати, будто бы почувствовал, что девушка подумала о нём, и посмотрел на неё с очень плохо скрываемой нежностью. Он ещё позавчера заметил, что она чем-то напугана, но вот чем спросить не успел — так их заняли фанфики и «свидание» с морем, на котором настояла Соня, которой после ночи в поезде необходимо было «зарядить батарейки». — Удачи, — доброжелательно улыбаются соперники. Девушка фыркает, поводя плечом — знает, что за этим пожеланием скрывается. Прохладный вечерний воздух покрывает кожу мурашками — куртка в лобби на диване осталась. Непроницаемая повязка на глаза. Зря ресницы накрасила — опять будет на бешеную панду похожа после того, как снимет. Особо не церемонясь, заталкивают в машину. — Похоже на похищение, — усмехается Егорова, удобнее устраиваясь на сидении. — А я даже покурить не успела. По стёклам барабанит нудный дождь. Машина едет по горной дороге куда-то вверх. Соне страшно. И перед глазами у неё снова эти глаза. Рвано хватает ртом воздух. Отгоняет видение. Собирает себя в кулак. Она должна выдержать. И выдерживает. Снимает повязку, щурясь от света люстр и светящих прямо в глаза софитов. — Ничего не вижу опять, — морщится, привыкая к свету. — Ой, Господи, Сталин! Вот и нашёлся ответ, к чему был тот сон. Понятно, чьи это были глаза и к чему снилось море. Она справилась. Хоть и не поняла сразу, чей это дом, но во многом попала в точку. А истории женщин вождя, рассказанные экспертами из-за повышенного внимания Сони к их фотографиям, просто ввергли девушку в шок. А ещё Егоровой вспомнилось кое-что личное. Больное. Спрятанное глубоко внутри. Попросившееся выйти наружу со слезами. Но сейчас не время плакать. Совсем не время.***
На «замену» Соне привезли Костю. Девушка, курящая в компании одной из администраторов и вынужденная ждать, пока Гецати уведут, чтобы сесть в машину и отправиться в гостиницу, краем глаза проследила за мужчиной, мысленно отметив, что ему безумно идёт эта серая водолазка. Константин вдруг повернул голову в Сонину сторону — почувствовал знакомую энергетику среди множества потоков. Соня закусила губу изнутри — она всё ещё думала о том, что вспомнила и решала, рассказывать мужчине об этом или нет. Костя скрылся наконец в помещении, а Егорова, оказавшись в машине, обнаружила на сидении свою куртку. На её лице тут же появилась дурацкая улыбка. Будто знал, что замёрзнет, позаботился. А в кармане вещи нашлась записка, прочитав которую Соня расплылась в ещё более широкой улыбке. Находиться в лобби и разговаривать с остальными экстрасенсами Егоровой запретили — мало ли, проколется и расскажет, что на испытании было. Пришлось ей подниматься в номер и ждать так называемого «часа Х», попутно продолжая рассуждать о том, что мучило её ещё с момента выхода с дачи Сталина. Соне очень хотелось поделиться с Константином всем тем, что она долгие годы прятала глубоко внутри себя. Но с другой стороны, ей было боязно, что её излишняя откровенность навредит их и без того хрупким отношениям.***
Гецати и Егорова встретились в указанном в записке месте в назначенное время. — Ну как? — ласково спросила Соня у мужчины, едва они отошли от того места, где их могли бы заметить ненужные им глаза членов съёмочной группы или соперников. — Справился, — как обычно сдержано ответил тот — всё ещё отходил от испытания. — Ты прошла? — Прошла, — кивнула девушка, облизывая затем губы. — Поняла, к чему мне ещё в Москве кошмар приснился. И вспомнилось кое-что… — И что же? — обнимая девушку за плечо и прижимая крепче к себе, спросил у неё Костя. — Я не знаю, в какой из комнат ты был. Меня в гостиную привели. А там восковая фигура вождя сидит за столом. Я как увидела, так сразу поняла, к чему мне снились шторм и мужчина с очень тяжёлым взглядом карих глаз. А потом ещё фотографии его женщин увидела. Эти искалеченные женские судьбы… А как историки сказали, сколько абортов его жена сделала, так у меня вообще глаза на лоб полезли. Костя, это так страшно… Гецати молчал, чувствуя, как плечи Сони мелко дрожат под его рукой. Он просто не знал, что сказать. — Скажи мне, — нарушила наконец молчание девушка, выскальзывая из мужских объятий и устраиваясь на гальке, — у нас с тобой серьёзно? Только не ври, Костя. — Конечно, серьёзно, Сонь, — Константин поспешил устроиться рядом и, достав из рюкзака (он же не заходил в номер) термос, налил девушке чаю. — А почему ты спрашиваешь? — он и не думал, что Егорова сомневается в искренности их отношений. — Дело в том, — Соня отхлебнула приятного на вкус травяного, — что я уже была замужем, — дала минутку на осознание. — И, в отличие от своего бывшего мужа, очень хотела детей, — продолжила. — Он, на все мои разговоры об этом, либо говорил «Да ты угораешь, Егорова, какие дети?», либо вовсе начинал мне угрожать. Говорил, что если узнает, что я беременна, то сделает всё возможное, чтобы я этого ребёнка потеряла, — в глазах девушки блеснули слёзы. — Я очень его боялась. Потому и подала на развод. Мне уже 28, Кость. И я хочу реализоваться как женщина. И если у нас несерьёзно, то я не вижу смысла продолжать. — Всё у нас с тобой, Егорова, серьёзно. И дети обязательно будут. Трое. Два пацана и дочка, — мужчина забрал из её тонкой руки крышечку от термоса и сделал глоток чая. — Просто верь мне, Соня, — снова это змеиное «с-с-с» в начале имени.***
Спустя пару часов их двоих, спящими в обнимку на узкой отельной кровати, обнаружила Марина. Зуева была единственной, от кого Соня и Костя могли не прятаться — ещё вчера она, возвращаясь из гостиничного ресторана, засекла, как они целовались, стоя в небольшом закутке недалеко от их с Соней номера. От Егоровой португальская ведьма этого скрывать не стала — рассказала всё, как есть, пообещав, что никому ничего не скажет. Не скрыла она также и того, что думает насчёт их с Гецати отношений. Соня, конечно, надулась как мышь на крупу, услышав от умудрённой опытом женщины, что это всё не по-настоящему, а так, поиграться, и именно поэтому, отчасти, и задала Косте тот самый вопрос. Несмотря на усталость, Марина «включилась», решив проверить правильность своих догадок об отношениях молодых коллег. И поняла, что ошиблась. А Соня и Костя спокойно спали, крепко прижавшись друг к другу. Им было всё равно, ошибается Марина или нет. Ведь они оба знали правду. А другим её знать было вовсе необязательно.