Indivisible

Выздоравливает Ренчжун быстро, ему хватает нескольких дней, чтобы почувствовать себя достаточно хорошо для возобновления привычного расписания, в которое входят репетиции и учёба в тройном размере. Возможно, не последнюю роль в этом играет то, что он просто ненавидит пропускать занятия — самому материал усвоить тяжелее, чем с преподавателем. Даёт о себе знать и вынужденная разлука с друзьями, и, самую малость, нехватка уроков истории. Ренчжун сам себе удивляется, но за то время, пока учитель исправно раз в пару дней звонит, чтобы поинтересоваться, как здоровье у его лучшего ученика, и пожелать скорейшего выздоровления, он к этому даже привыкает и, более того, начинает чувствовать что-то, напоминающее симпатию. Нет, старший его, конечно, всё ещё немного подбешивает, но забота подкупает и заставляет ренчжуновское ледяное, не меньше, сердце начать таять. В школе его встречают тёплой улыбкой, похлопыванием по спине и «хорошо, что ты вернулся». И, кажется, даже друзья так Ренчжуну не радуются. Ответы Ренчжуна на уроках больше не наполнены желанием задеть или посоревноваться. Теперь это скорее напоминает спокойный разговор, обмен мнениями с редкими спорными моментами. Ренчжун до этого почему-то даже не предполагал, что так гораздо лучше. А спустя пару недель случается то, во что Ренчжун поначалу даже поверить не может. Учитель Цянь приходит в школу за полчаса до начала уроков. Ренчжун как раз, оперевшись спиной на подоконник, перечитывает своё эссе по корейскому, проверяя на наличие ошибок, когда учитель проходит мимо. Ренчжун откладывает эссе и хмурится, протирает на всякий случай глаза, но старший замечает его сам, приветливо улыбаясь. — Доброе утро, Ренчжунни. Зайдёшь в кабинет или останешься здесь? — Доброе утро, учитель, — Ренчжун слегка заторможенно кланяется, всё ещё в шоке от происходящего. — Зайду. И это — первая ошибка. Потому что один на один с учителем Ренчжун чувствует себя далеко не так уверенно, как в присутствии всего класса. На него и внимания-то особо не обращают, но всё равно как-то неуютно и хочется закрыться учебником. Заранее никто кроме ненавидящего опаздывать Ренчжуна не приходит — знают, что смысла нет, хотя конкретно сегодня лучше бы пришли. Чужое присутствие отвлекает от работы, и Ренчжун пару раз украдкой смотрит на учителя, проверяющего тесты, и подмечает некоторые детали. Волосы не всклокочены, как обычно, рубашка идеально отглажена, галстук повязан ровно. Просто поразительно. И всего на секунду Ренчжун признаётся себе в том, что Цянь действительно красивый. Он убеждает себя в том, что просто объективно оценивает чужую внешность, точно так же, как актёров или моделей. Только все эти знаменитости далеко и особо его не волнуют, а учитель — близко и своей красотой отвлекает от дел. О чём Ренчжун вообще думает? Он роняет голову на парту, только в последний момент слегка притормозив, чтоб не удариться со всей силы. Но звук всё равно привлекает внимание. — Что-то случилось? — Нет, простите, просто задумался. «О Вас», — ехидно прибавляет подсознание. Ренчжун не понимает, что с ним происходит. Всегда собранный и держащий всё, вплоть до мыслей, под строгим контролем, сейчас он сам себя не узнаёт. Наверное, переучился. Эта отмазка Ренчжуну нравится, и он обещает себе использовать её в дальнейшем. — Это пока секрет, но, думаю, если я тебе расскажу, ничего критичного не случится. Всё равно вам скоро объявят, — внезапно начинает учитель, и Ренчжун поднимает взгляд, натыкаясь на слегка озорную улыбку. Надо же, он даже не думал, что учителя могут так улыбаться, когда разговаривают с учениками. — Планируется поездка на горнолыжный курорт для некоторых учителей и отличившихся учеников. Так сказать, награда за участие в жизни школы и упорный труд. Ренчжун едва подавляет восхищённый вздох. Прошлой зимой они всей группой ездили кататься на лыжах с родителями Донхёка, и понравилось всем безумно. Даже Чэнлэ с Джемином, не фанаты этого вида деятельности как такового, нашли чем заняться, а потом и вовсе не хотели возвращаться домой. — И я хотел поинтересоваться, стоит ли мне надеяться на возможность продолжить нашу бесконечную дискуссию где-нибудь у камина и с горячим шоколадом? Я не настаиваю, конечно, но есть столько вопросов, на которые мне было бы интересно услышать ответы, что… Ох, надеюсь, это не слишком навязчиво звучит. — Нет, совсем нет, — качает головой Ренчжун. — Я с радостью, вот только без друзей не поеду. — Точно, наши драгоценные «Dream», — учитель смеётся, но по-доброму. — За успехи в творческой деятельности, полагаю, вы все заслуживаете поехать, и руководство это прекрасно понимает. Поэтому можешь быть спокоен. Ренчжун успокаивается, но всего на пару секунд, по прошествии которых его буквально разрывать начинает от желания быстрее поделиться этой потрясающей новостью. — Я видел ваши выступления, кстати. Это очень круто, Ренчжун. Ты кажешься таким счастливым, когда играешь, как и остальные, что это завораживает. Хотелось бы смотреть на это почаще, но, увы, в этом семестре концертов не планируется. Похвала неожиданно даже приятнее, чем множество таких же, что Ренчжун получал до этого. Будто эти слова какие-то особенные. Он не может сдержать улыбки. — Спасибо, учитель Цянь, — говорит он совершенно искренне. Стоп, хотелось бы смотреть почаще? — Мы выступаем через неделю на одном небольшом концерте. Не хотите прийти? В ответ — молчание и слегка удивлённый взгляд. Ренчжун, который всегда, всю свою жизнь думал, прежде чем говорить, понимает, что на этот раз сморозил полнейшую глупость, и начинает извиняться. — Простите, не подумал. Просто вдруг вам совсем нечем будет заняться или захочется послушать живую музыку… — Я приду, — прерывает его Цянь. — Немного неожиданное предложение, но я же должен поддерживать своих учеников, правда? Как раз сделаю пару фото для сайта школы. И почему только Ренчжун чувствует себя ещё чуточку счастливее?

***

Как только Джисон, пришедший последним, закрывает за собой дверь актового зала, Ренчжун просит минуточку внимания, но с таким счастливым видом, для него даже слегка непривычным, что становится понятно, что новости хорошие. Чэнлэ, хоть и не планирует кататься, известию о поездке радуется так, что случайным взмахом руки переворачивает стул. Затем лезет к Джисону обниматься, бормоча что-то о том, как будет здорово. Точно. Будет. Джисону тяжело скрывать, но о том, что уговорить маму не переезжать пока и позволить ему хотя бы доучиться не получилось, он сказать не может. Он прекрасно понимает, что для группы это будет непросто, что придётся менять выступления и привыкать к новому количеству участников, но от одной только мысли о том, насколько им будет грустно и больно, становится больно самому Джисону. И ни на какой курорт он, скорее всего, не поедет тоже, ведь к тому времени уже будет паковать и чемоданы или и вовсе осваиваться в другом городе, но разве может Джисон сказать об этом Чэнлэ, который как раз заливисто смеётся ему в ухо, навалившись на спину всем весом и раскачиваясь туда-сюда? Он старательно изображает радость, обнимается с остальными, но из-за очередного напоминания о переезде настроение ожидаемо портится. Но сейчас они на сцене, и, пусть это всего лишь репетиция, Джисон не может позволить эмоциям взять над собой верх. Они остались за дверью, и его задача — заставить их подождать, уговорить не подчинять себе разум хотя бы до конца репетиции. Постепенно Джисон расслабляется, и в этом, определённо, заслуга не только любимой гитары, но и чрезмерно ярких улыбок Чэнлэ. Посмотрев на них даже украдкой, равнодушным, Джисон уверен, остаться невозможно. Репетиция проходит удачно, несмотря на то, что последний раз они собирались вместе уже достаточно давно. Каждый, напротив, выглядит таким истосковавшиеся по любимому делу, что отдаётся ему с двойной страстью. — Это потрясающе, — выносит вердикт Минхён, когда они берут перерыв и валятся без сил прямо на пол. — Именно то, что нужно, молодцы. У них целых пятнадцать минут, и Джисон решает, что время необходимо провести с пользой. Поэтому он ложится головой Чэнлэ на живот, прекрасно зная, что пальцы хёна тут же окажутся в его волосах, мягко перебирая. Так и происходит. Джисон закрывает глаза, слушая, как остальные обсуждают поездку, и чувствуя, как часто дышит уставший Чэнлэ. Всё это в совокупности кажется таким родным и привычным, что Джисон чувствует себя в безопасности. У него есть хёны, у него есть один конкретный хён, который, пусть и вряд ли открыто в этом признается, обожает его всей душой. Джисон это знает и, в свою очередь, обожает Чэнлэ не меньше. Сейчас ему уже и думать совсем о переезде не хочется, только остановить этот момент и растянуть его до бесконечности. Чтобы вот так с друзьями рядом и счастливым. Но невозможность этого напоминает о себе криком Минхёна, оповещающим, что пора возвращаться к репетиции. Джисон приподнимается, наблюдая, как сам лидер пытается заставить встать распластавшегося на полу Донхёка, который только лениво отбивается и говорит, что с него хватит. — Вставай, вставай, — торопит его Чэнлэ. — Быстрее закончим — быстрее пойдём в кино. — Серьёзно? — Джисон резко оборачивается. — Ты всё-таки согласен? Он уже давно пытался уговорить Чэнлэ сходить на тот фильм, что ждал, кажется, несколько месяцев, но в ответ получал стандартное «позже, Джисон, позже». Отмазки каждый раз были разные, и Джисон готов был уже начать что-то подозревать, как Чэнлэ согласился. — Ещё бы, — усмехается старший. — Если выдалась наконец возможность, то почему бы ею не воспользоваться? С остальными хёнами оба прощаются в самые кратчайшие сроки. Забегают в дом Джисона, который так кстати оказывается по пути, оставляют там вещи и несутся — в буквальном смысле несутся — к кинотеатру. На улице холодно, да и ветер дует не самый тёплый, но Джисону на погоду становится совершенно наплевать, когда Чэнлэ решает устроить очередное соревнование. Младший в итоге добегает до кинотеатра первым, но в шутку нахмуренное лицо Чэнлэ того стоит. Он пересчитывает деньги, когда приходит время расплачиваться, и хмурится теперь уже по-настоящему. — Чёрт, — тихо ругается Чэнлэ. — Совсем забыл, что денег с собой немного. Одолжишь? — Конечно, — пожимает плечами Джисон. Они же друзья, в конце концов, и сам Чэнлэ уже платил за него столько раз, что сосчитать невозможно. — Я обязательно отдам, — шепчет Чэнлэ уже в зале, пока идёт реклама. Джисон не может в свете от экрана разобрать выражение его лица, но тон у старшего виноватый, и это заставляет насторожиться. — Только не сразу, окей? — Забей, — отвечает Джисон, слегка напрягаясь. С каких пор Чэнлэ вообще волнует подобное? — Всё нормально? — Да, просто… Небольшие проблемы с деньгами. Ничего серьёзного. Джисону всегда казалось, что Чэнлэ и проблемы с деньгами — практически антонимы, потому что семья хёна при желании могла легко выкупить весь кинотеатр, да и сам он никогда ни в чём не нуждался. — Слишком много потратил в этом месяце, — объясняет Чэнлэ. — У моих карманных денег тоже есть лимит. Всё, начинается, хватит болтать. Несмотря на то, что фильм долгожданный и очень интересный, Джисон периодически отвлекается. Постоянные падения, проблемы с деньгами, отговорки, когда он просит встретиться… Всё это на Чэнлэ нисколько не похоже. Джисон думает об этом до самого вечера, становясь слегка рассеянным, и приходит к выводу, что от него определённо что-то скрывают. Осталось только узнать, что именно.