Indivisible

Минхён нервничает. Он фотографируется по очереди с каждым членом семьи, затем со всеми вместе, прищуривая глаза от яркого солнца. Толпа перед школой — как огромный улей, живая и громкая. И Минхён не может удержаться от того, чтобы начать искать в ней знакомые лица, которые он и не надеется увидеть, но всё же. До начала церемонии полчаса, места в зале стремительно заполняются, и Минхён, сидящий вместе с остальными выпускниками в первом ряду, то и дело оборачивается, вытягивая шею, и наконец замечает вдалеке стоящих рядом Чэнлэ и Джисона. Они радостно машут ему, и Минхён машет в ответ, в глубине души чувствуя благодарность и облегчение из-за того, что они пришли. Директор произносит торжественную речь, говорит, как сильно гордится ими всеми и как не хочет отпускать, виновники торжества хихикают и закатывают глаза, а кто-то из девчонок уже украдкой (или не совсем) плачет. Единственное радостное воспоминание со школы времён у Минхёна — это группа и всё, что с ней связано, поэтому скучать он не будет. Свою речь произносят покидающие школу отличники, полные надежд и с нетерпением ждущие поступления, затем слово дают лучшим из тех, кто остаётся ещё на год. Минхён понимает, почему Ренчжуна не было видно в зале: он наверняка был за кулисами, повторяя заранее заготовленный текст. Девушка рядом с ним ярко улыбается и говорит уверенно и вдохновлённо, Ренчжун же серьёзно желает удачи и добавляет от себя: — И помните, что только вы в ответе за собственное будущее. Поэтому хотя бы сейчас, пожалуйста, поставьте себя на первое место и сделайте правильный выбор. Минхён может поклясться, что Ренчжун, спускаясь в зал, ему подмигнул. Ожидая своей очереди на вручении аттестатов, он оборачивается в зал ещё раз, и теперь уже видит Ренчжуна и Джемина с Джено по разные стороны от Чэнлэ с Джисоном. Джено копается с камерой, пока Джемин, уложив голову на плечо Джисона, спокойно наблюдает за тем, что происходит на сцене. Не хватает только одного. Но на что Минхён, собственно, надеялся? Девушка, которая идёт в списке перед ним, встаёт со своего места, и Минхён внезапно чувствует что-то похожее на волнение. Он вытирает влажные ладони о брюки и сглатывает. Это всего лишь бумажка, да и ему не впервой выходить на сцену перед толпой, но за последнее время от всеобщего внимания Минхён заметно отвык. Он так хотел, чтобы им гордились — семья, группа… Донхёк. И что в итоге? Результаты экзаменов хорошие, но их всё равно не хватает, чтобы поступить в престижный университет, из группы он ушёл, а с Донхёком после бесчисленного количества попыток не усложнять всё стало сложнее в тысячи раз. Родители пытаются подыскать приемлемый вариант, друзья по-прежнему мучаются из-за распада группы — всех этих людей он подвёл. Минхён чувствует, что не заслужил ни капли их сегодняшней поддержки. Как только называют его имя, из зала доносятся оглушительно громкие поддерживающие крики и свист. Минхён даже вздрагивает, в особенности от звонкого голоса Чэнлэ, и поднимается на сцену, глядя туда, где сидят друзья. Все, кроме Джено, наконец настроившего камеру и ведущего съёмку, держат плакат с яркими буквами «Минхён — лучший» и продолжают радостно улюлюкать. Засмотревшись, Минхён едва не спотыкается, вовремя восстановив равновесие. Несмотря на прежние сомнения, он не может сдержать счастливой улыбки. Мама плачет, отец выглядит так, будто сейчас заплачет тоже, но в их взглядах Минхён не видит разочарования. Только, кажется, гордость? Минхён внезапно кое-что понимает. Никто из них не ненавидит его. Никто из них не бросил его из-за ошибок и не собирается бросать. И если он захочет начать заново, они поддержат. Поэтому он просто обязан попробовать. Минхён, набравшись смелости, машет со сцены, получая в ответ ещё одну порцию криков. Джено таким его и запечатлевает — впервые за долгое время счастливым. Он старается не думать о том, сколько предстоит сделать, только о том, что сейчас он, кажется, на сто процентов к этому готов. Каким-то невероятным образом Минхён чувствует на себе чей-то взгляд. Один из сотен, но особенный. Донхёк стоит у самого входа и улыбается.

***

Прежде чем Минхён успевает протиснуться сквозь толпу к семье, он чувствует чужие пальцы на своих, и Донхёк — а это именно он — тянет его в противоположную сторону, к боковому выходу. Когда они оказываются в коридоре, младший объясняет: — Буквально на пару минут. Спустя несколько поворотов Минхён понимает, куда его ведут: в старый актовый зал, где они раньше репетировали. Помещение выглядит ещё более пустым, чем раньше, но сердце всё равно радостно сжимается от одного только взгляда на такую родную обстановку. Здесь, наверное, прошла бо́льшая часть их с Донхёком недо-свиданий. Донхёк минует диван и садится на край сцены. Хлопает ладонью по запылившейся деревянной поверхности рядом с собой, приглашая присоединиться. Минхён решает наплевать на идеальное состояние школьной формы. Донхёк молчит несколько мгновений, затем, откашлявшись, начинает: — Я помню, что ты всегда был против моей самодеятельности, но… Он достаёт из кармана джинсовой куртки сложенный в несколько раз листок, расправляет его и передаёт Минхёну. Тот пробегает глазами по тексту и переводит на Донхёка неверящий взгляд. — Как… — Я же знаю, что ты упрямый идиот и даже не подумал отправить документы туда, куда по-настоящему хотел. Пришлось сделать это самостоятельно. Видишь, они написали, что восхищены твоим талантом и будут рады иметь такого студента, а я всегда… Донхёк не договаривает: Минхён меньше, чем за мгновение, сокращает расстояние между ними и целует, не придумав иного способа показать свою благодарность. Минхён ждёт, что его оттолкнут, но Донхёк отвечает, так до боли привычно и правильно, что бедное Минхёново сердце от этого ощущения сейчас, кажется, остановится. Он не замечает, когда начинает плакать. Осознать удаётся, только когда Донхёк отстраняется, чтобы большим пальцем вытереть дорожку на щеке. Минхён роняет голову ему на плечо и что-то бессвязно бормочет, пока Донхёк гладит его по спине, всхлипывает и дрожит, слушая тихий успокаивающий голос. Донхёк называет его дураком, но говорит, что гордится, Донхёк утверждает, что ненавидит его, но ещё увереннее — что у него всё получится. Минхён ведь даже не думал, что когда-либо сможет любить его ещё сильнее. До этого момента. — Ну всё, заканчивай, иначе я тоже сейчас расплачусь. Минхён шмыгает носом и поднимает на него взгляд заплаканных глаз. — Видел бы ты себя, — хмыкает Донхёк. — Я не думал, что ты придёшь. — Мой хён выпускается из школы, разве можно пропускать такое событие? Если честно, я не хотел сначала, но Джисону сложно сопротивляться, да и результаты пришли сегодня утром, и захотелось сделать эффектный подарок. Чуть не опоздал, пока искал, где их можно распечатать. — Откуда у тебя мои документы? — Твоя мама помогла. И не смотри на меня так, с ней, оказывается, надо было просто поговорить. Она не смогла сопротивляться моему природному обаянию и разрешила отправить документы в академию, а сама продолжила искать другие варианты на случай, если там ничего не получится. Кстати, у тебя впереди ещё собеседование или что-то такое, решение не окончательное, и если ты завалишь, я убью тебя собственными руками. Минхён молчит некоторое время, всё ещё не в силах поверить. Он всегда засматривался на эту академию, но, погрязнув в проблемах, пропустил все возможные сроки, и мечта стала недосягаемой. — Ты сделал для меня в разы больше, чем я для тебя, — качает он головой. — За всю жизнь не расплачу́сь. Донхёк кивает: — Я даже думал, не зря ли это всё, но… — Но? — Я не мог этого не сделать. Ты столько раз помогал мне, ты заставил меня поверить, что у меня действительно есть талант, ты всегда был рядом и подбадривал… И за последний год мне хотелось отплатить всем, чем могу. Даже если я не смог добиться взаимности… — Ты смог. — Что? — Ты добился её ещё примерно тогда, когда мы впервые встретились, Донхёк. Но я успешно отмахивался от собственных чувств, пока ты не начал говорить, что влюблён. Я даже представить не мог, что это всё про меня, и думал, что только мешаюсь, поэтому побоялся признаться. Я постоянно боялся: потерять тебя, рассказать остальным, даже подать документы туда, куда хотел… Я просто трус. — И сейчас боишься? Всего этого? Минхён уверенно качает головой. — Нет. За это время без вас… и без тебя в особенности я понял, что есть нечто более сильное, чем страх. Я не должен бояться, пока вы рядом. — Нам нужен был этот перерыв, — кивает Донхёк. — Было тяжело, но я многое для себя пересмотрел. Поэтому сейчас, хён… Я хочу, чтобы всё было честно. Я хочу попробовать, только если мы не будем скрываться. И, конечно, если ты этого хочешь. — Я… Слышится мелодия телефона Донхёка, и он, выругавшись, отвечает: — Да-да, со мной, уже идём… Хён, тебя потеряли. Пора идти. Он убирает телефон обратно в карман и протягивает Минхёну ладонь. Его глаза полны надежды. Минхён уверенно переплетает его пальцы со своими. — Мне даже представить страшно, сколько нам нужно им рассказать.