Земля спит давно. Не буди её. Усни сам. Твоё время пришло.
Утро опалило уставшие глаза своим ярким светом. Нестерпимо захотелось спрятать усталые очи в непроглядной тьме, а также приложить к ним немедля лёд. Тихо хмыкнув себе под нос, девушка замедлилась, остановившись на одной из веток могучего дерева. Древесина под ногами аккуратно качнулась, но колебания не коснулись неожиданной «гостьи». Чакра прочно припечатала её к тоненькой ветви, которая не вызывала доверия. Кончики тоненьких пальчиков коснулись коры, оцарапали её красными длинными ногтями. — Ты как? — к оголённому плечу прикоснулись теплой ладонью. Слабая улыбка разошлась по тонким, покусанным губам, — Хватит с нас на сегодня. И так не обязаны были… Голос справа не замолкал, чуть взволнованно возмущаясь чему-то. Она упускала суть, специально абстрагируясь от бессмысленной болтовни. Он, кажется, знал, что его никто не слушает, но речь свою не останавливал. «Третий лишний» остановился на ветке позади. — Хорошо, — согласилась она, когда голосящий парень прервался, чтобы втянуть в лёгкие побольше воздуха, — Возвращаемся. Три силуэта, доселе тревожившие мирную жизнь птиц, исчезли. Одним прыжком переместились на соседнее дерево, а затем – всё дальше и дальше от того места, где устроили минутный привал. Синицы, встрепенувшись, провожали их тени внимательными взглядами. В чёрных глазках-бусинках отражались их спины. Воробьи заинтересованно поспешили за ними следом, неизвестно на что надеясь. Маленькие птички, порхая крылышками, стремились догнать странную троицу, но быстро смекнули, что скорости им не хватает, а потому сдались и разбежались кто куда. Жизнь только-только возрождалась, редкие огни в окнах извещали о том, что жильцы уже пробудились ото сна... Или не ложились вовсе. Пробегаясь по скользким крышам чужих домов, она рассеянно наблюдала за игрой парочки бездомных щенков. Где-то вдалеке, справа, девушка отодвинула белую шторку и вышла на балкон. Под ногами, на земле, кряхтя, катил тележку старик. Свой товар он любовно накрыл брезентом, но спелыми сливами и яблоками пахло за версту. Девушка жадно втянула этот аромат, и лицо её немножко разгладилось, став более добрым. Глубокая морщинка, залёгшая между бровей, стала менее заметной. Почти достигнув своего места назначения, она глянула на землю. В нескольких метрах от неё, внизу, медленно шёл мужчина в годах. Чёрные волосы были собраны в высокий хвост, а козлиная бородка аккуратно уложена. Накаченные руки привычно были запрокинуты за голову, а рот широко раскрыт. Главный советник главы деревни широко, от всей души зевал, никого не стесняясь. В уголках глаз скопились слезы, которые он не спешил убирать - не сильно-то они и мешали. Девушка шире улыбнулась, махнула рукой, и получила в ответ такой же жест. Взмахнув головой, она в полёте быстро перегруппировалась, вцепилась руками в оконную раму, и ногами вперёд «вошла» в кабинет. О её неожиданном приходе сообщили набойки туфель, встретившиеся с деревянным полом с характерным звуком. Наруто взволнованно вскинул голову, удивлённо поглядел на гостью, и мягко улыбнулся. Встав на ноги, он с нежностью притянул девушку к себе, обнимая её со всем тем чувством счастья, облегчения, любви и заботы, что плескалось у него в душе. Незваная гостья поспешила ответить на приветствие, обхватив тонкими руками широкую мужскую спину, утыкаясь холодным носом мужчине в шею. — Я так рад, что ты в порядке, — честно произнёс он, с неохотой выпуская девушку из объятий, и тут же оглядывая её с ног до головы, спеша удостовериться в правоте своих слов. Он умело подметил все изменения, которые претерпела её внешность за последние месяцы разлуки. Аккуратные ступни были обуты в чёрные босоножки с высокими клиновидными каблуками. Чёрные толстые ремешки плотно обхватывали пальцы и щиколотки. Стройные ноги были прикрыты длинной юбкой. Хотя едва ли это можно было считать за «прикрыты», ведь разрез шел неприлично далеко. Наруто тут же сварливо подумал: «Надеюсь, она хотя бы носит бельё!», потому что по той части женских бёдер, что он свободно созерцал, ни о каком белье речи не шло. Впрочем, глупо было отрицать — вишнёво-алая ткань так красиво сидела на бёдрах, глубоким вырезом подчёркивала молочную кожу, что воздух спирало от восторга. Чёрная тонкая полоска пояса располагалась почти у пупка. Оголённый живот так же вызвал у него противоречивые чувства. Хотелось одновременно присвистнуть и дать подзатыльник. Руки, расположившиеся «замком» под грудью, были в разных перчатках. Правая рука была одета в длинную чёрную перчатку без пальцев. Кому, как не ему, знать, что под чёрной эластичной тканью пряталась витиеватая татуировка определённой организации. Левая рука, напротив, была обнажена. Ладонь скрыта под короткой, чёрной перчаткой без пальцев. Что важнее - на плече были туго натянуты бинты, через которые проступала кровь. Не сильно, почти незаметно, но сам факт заставлял нервничать и волноваться. Девушка, проследив за его взглядом, безразлично пожала плечами, мол, ничего опасного. Этот жест заставил взглянуть выше. Чёрная сетка была натянута чуть ниже выпирающих ключиц. Ниже же, опять вишнёво-алая ткань, обхватывающая грудь. На шее плотно сидел красный протектор с эмблемой деревни. — Ну что за вид? — недовольно спросил он, вздохнул, и положил руки на лицо, устало растирая щёки. Девушка, хитро улыбнувшись, пожала плечами во второй раз, веселясь с его реакции, — Это наследственное, похоже, — неутешительно вынес вердикт мужчина. — Не замечала за тобой любовь к юбкам, — весело ответила она, и громко засмеялась, мелко содрогаясь. Блондин вскинул голову, мимолётно оглядел длинные чёрные волосы, кончики которых касались разреза на её юбке. Длинная чёлка разметалась по лицу и частично закрыла метку на лбу. Зелёный ромб на голове смотрелся гордо, величаво. Почти так же, как когда-то на лбу её матери. Тонкие пальчики коснулись хрупкой оправы очков, поднимая их на голову. Теперь алый «ободок», забрав несколько тяжёлых прядей волос, открыл вид на бледное личико. С облегчением Узумаки отметил, что здесь никаких неожиданных сюрпризов его не ждало. Тонкие чёрные брови, неглубокая морщинка между ними. Тёмные глаза всё так же светились игривостью и жизнью. Губы алели, из-за того что она безжалостно кусала их. Разве что щёки стали более впалыми? Или ему только хотелось так думать? — Шути-шути, — по-доброму ответил Хокаге, присаживаясь за свой стол, — Почему пришла одна? Где Боруто и Мицуки? — Отпустила домой, пусть спят. Да и в тишине бежать приятнее, — честно ответила она, неуверенно улыбнувшись уголком губ, как будто извиняясь за то, что товарищам предпочитает тишину. — А ты, значит, не устала? — хитро спросил он, без труда отмечая покрасневшие глаза, которые, наверное, жутко болели от перенапряжения. Лёгкая сутулость, которая ей совершенно не шла. Да и вообще, не нужно быть гением, чтобы смело предположить, что после столь затяжной миссии она будет измучена дорогой. — Нормально. Отчитаюсь, и с чистой совестью пойду домой, — ответила она, усаживаясь на край стола и закидывая ногу на ногу. Лёгкая ткань юбки, соскользнувшая с колен, оголила бедро по самое "не балуйся". Наруто со вздохом облегчения обнаружил короткие чёрные шорты. — С ужина ещё остался Гюдон*- блондин указал взглядом на окно, намекая, что где-то там находится его дом, и дорогу она прекрасно знает, а потому должна поторопиться. Девушка согласно кивнула. Внимательным взглядом она следила за тем, как мужчина копался в нижних ящиках стола. — Будешь писать? — Отчётный лист был изрядно помят, и что хуже - давно устарел. Сарада даже с интересом изучила его, силясь вспомнить, когда такие были в обиходе. Хокаге протянул ей ручку, намекая, что и этот сойдёт. В конце концов, к нему уже давно не приходили шиноби чтобы отчитаться о миссии. Исключением были АНБУ и те нинзя, что отправлялись на миссии по его личному приказу. Все остальные сдавали и получали миссии без непосредственного участия Наруто. Двумя этажами ниже был специальный кабинет для таких дел, и Узумаки готов был до конца жизни благодарить своего советника за такую реформу. Теперь ему не нужно было переживать, что он случайно испортит чей-нибудь отчёт. Да и дышать стало легче, когда вынесли те горы листов, что захламляли кабинет. Хотя бардак, конечно, остался. Дверь в кабинет без стука открылась, в проходе показалась знакомая тёмная макушка. Вошедший лениво махнул рукой, вновь здороваясь. — Сарада, — обратился он к девушке, подмигивая, — Отлично выглядишь. Как миссия? — Отлично. Как и всегда, — шутливо отчиталась она, и благодарно улыбнулась на комплимент. — А как же я, Шикамару-кун? Неужели я не заслужил комплимент? — громко разнылся Наруто, театрально падая головой в собственные руки, строя из себя всемирную обиженку. — Что ты, Наруто! Как всегда, выглядишь, как разварившийся камабоко, - хлёстко ответил советник, и пропал в тени коридора, направившись за утренним кофе. Хокаге почти натурально разрыдался, что-то невнятно мыча про то, как ему больно от таких слов, и каким козлом стал Шикамару с возрастом. Впрочем, поняв, что на его актёрские способности опять никто не обращает внимания, он немедленно успокоился. Сарада, пережидающая его «истерику», от скуки взялась за документы, разбросанные по столу. За считанные мгновения её острый взгляд пробежался по ним, а умелые руки рассортировали бумаги по стопкам. Узумаки довольно улыбнулся, наблюдая за задумчивой девушкой, невольно сравнивая её с Сакурой. Обе имели привычку хмуриться, даже когда серьёзных поводов для этого не было. Покусывали нижнюю губу, когда в чём-то сомневались. Помахивали ногой, когда на чём-то концентрировались. Он попытался представить Харуно на месте дочери. В этом вызывающем наряде, с длинными волосами и разными перчатками. Словно отблеск солнца на секунду попал в глаза, и он увидел её… как-будто вскользь. Отчетливо запомнил взмах розовых волос, игривый взгляд и округлые бёдра, которые он тут же захотел погладить. Но видение вспыхнуло и исчезло бесследно, забрав с собой все детали. Судьба словно жестоко посмеялась — разрешила увидеть вновь, и тут же забыть. От Сакуры ничего не осталось. и даже вишнёвый запах, витавший в воздухе, был выдумкой. Наруто в мгновение ока сник. Попытался вызвать призрачный образ подруги ещё раз, но ничего не увидел. Зато в голову жужжащим роем ворвались давно похороненные чувства к ней. Воспоминания не давали картинку, только чувство, пережитое в тот момент. Например, восторг, вставший колом в горле, когда он впервые увидел Сакуру в академии. Неподдельную радость и надежду, когда их определили в одну команду. Жгучую ревность,Нет.
На то были тысячи причин. Среди них была и собачья верность жене. И любовь к родным детям, которым он никогда бы не смог объяснить свой поступок. Ущемлённое чувство гордости. Искреннее желание видеть ее по-настоящему счастливой. Пусть он и любил. Спустя все отказы, грубые слова, омерзительные поступки. Любил и желал, даже тогда, когда от неё не осталось ничего. Совсем. Любил, а потому не собирался разрушать. А он своей любовью мог только разрушить её. Просто его любви было слишком много для одного человека. Убийственно много. — Опять подумываешь оставить теневого клона работать, а самому спрятаться в Ичираку? — весело спросила девушка, взмахнув перед небесно-голубыми глазами рукой. Наруто задумчиво посмотрел на куноичи перед собой и усмехнулся. Вот почему он и Сакура должны были оставаться друзьями. Если бы судьба сложилась иначе, сейчас перед ним не стояла бы Сарада. А видит Бог, он любит её больше жизни. — А вот и не угадала. Подумываю накинуть на тебя свой плащ, и оставить здесь, наедине с этими бесконечными документами, — весело ответил он, протянув перебинтованные пальцы к её щеке. Девчушка доверчиво повернулась щекой и сама потёрлась о руку, словно большая кошка. Оба улыбнулись. — А я думала, у нас любовь! — почти пропела она. Тёмные глаза, в мягком свете утреннего солнца наполнились счастьем, а через секунду стали стеклянными. От веселья и расслабленной позы ничего не осталось. Они почти синхронно повернулись к открытому окну. — Я вернулся.