Глэйдеры

Закатный свет заливал океан, мерный рокот прибоя ласкал слух. Холодный бриз, налетавший с моря, заставляя Томаса ёжиться, но он вот уже несколько часов не хотел уходить с насиженного места - он давно выбрал его в качестве насеста для созерцания, и часто просиживал здесь ночи напролёт, размышляя о жизни и об отношениях с миром. Так и сейчас - в этом необычайном одиночестве, наедине с собой его воспоминания напоминали длинную череду падающих с неба звёзд, на которые было так щедро августовское небо. То и дело из подсознания всплывали картины прошлого, напоминающего фантастические видения, мир грёз - то благозвучный, то кошмарный - в зависимости от настроения и характера воспоминаний. Всё, что им пришлось пережить за всё то время, когда их закинули в Лабиринт, и до того момента, когда была найдена сыворотка, отдавалось в глубине его души странным немолчным, подобно этому ежевечернему морскому таинству, набатом. Томасу казалось, что с каждым стуком его сердца услужливая память подбрасывает ему всё новые и новые фрагменты величественной панорамы событий, развернувшейся ещё совсем недавно на мрачных пустошах когда-то великой страны. И очень хотелось бы всё это забыть, душу без того тяготило многое, и мелочным обидам в ней просто не оставалось места. Но стоило ли это забывать, и было ли, на кого обижаться и кого винить? Терезы и Ньюта больше не было, не было и многих других, с кем он прошёл бок о бок столь многое... Но осталось самое ценное - память о событиях, а это, как известно, и составляет суть человека.