Без тормозов

      Утро только начинается, но мне уже не спится. Несколько минут ворочаюсь, пытаясь снова уснуть, но бодрость берет верх. Из интереса первым делом бреду на лоджию, открывая все возможные окна и впуская в комнату свет и утреннюю свежесть.       Видами в этом районе Москва не балует, но я надолго задерживаюсь у окна, перевалившись через раму. Свежий ветерок приятно веет в лицо и, хоть здешний воздух чистым назвать сложно, приносит нотки древесных ароматов. Автомобильного движения почти нет, от этого хорошо слышны щебет птиц и лай редких собак, перестук приближающегося поезда, отзвуки радио из окна соседей. Момент настолько приятный, что я снимаю панораму и короткое видео и сразу отправляю Жеке с Янкой и Киру. Все трое наверняка еще дрыхнут. Особенно Кирилл.       Я на мгновение представляю себе его спящего… но в голову влезает воспоминание из недалекого прошлого. В мыслях появляется тощий и растрепанный Жека, кое-как укрытый простыней. Его мама имеет привычку рано по утру во всем доме настежь распахивать окна. Вот я этим и воспользовалась: прокралась как-то к ним во двор с пучком влажной травы и влезла в комнату друга а он вот — во всей красе! Тогда-то я его и начала щекотать и посыпать травой. Ох, сколько от него криков было! Вся семья сбежалась! А он как начнет на меня возмущаться, еще и простыночкой прикрывается, чтоб я на тощий торс не пялилась.       Посмеиваясь с приятных воспоминаний, возвращаюсь в спальню. Спать теперь совсем не хочется, так что берусь за наведение порядков.       После завтрака начинает одолевать скука. Кости с Куропаткой не видно и не слышно, делать особо нечего, ответов на свои послания еще не получаю. Поскитавшись по квартире, снова берусь за учебник по истории. Как-то у меня была идея систематизировать всю информацию в более наглядном виде, так что сейчас берусь за воплощение замысла.       — Тихо ты, Алина же не спит уже! — отрывает меня от дела шиканье из коридора.       — Да ладно, наверняка в наушниках сидит и ничего вокруг не слышит, — заговорчески бормочет голос Кости, — зато кто-то у нас очень горячий после хорошей разминки.       — И очень потный!.. Отцепись, кому сказала — ворчит голос Куропатки.       — Я предпочитаю слово влажный или мокрый.       В ответ ему звучат хихиканья и возня. Я закатываю глаза и специально выдыхаю очень громко.       — Алина действительно не спит, но вовсе не в наушниках, поэтому попрошу не размножаться в коридоре.       Ответом служат писки и рассерженные вздохи. В дверном приёме кухни появляется румяное лицо девушки брата. Сам родственничек маячит позади, глядя на меня самым мрачным взглядом. Я поджимаю губы, чтобы не засмеяться от его выражения лица.       — Доброе утро, Алина, — между тем здоровается Куропатка и смущенно улыбается мне.       — Привет, маленькая обломщица, — скорбно приветствует меня и братец,       Я довольно скалюсь ему в ответ. Костя сдувается, парируя мой удар кислой миной, и уходит в ванную. Его подружка проходит на кухню, к холодильнику. Только сейчас я обращаю внимание на их спортивную одежду. Надо же, они вместе занимаются по утрам! Как мило! Прям до тошноты!       — Извини за эту сцену. Мы не хотели тебя смущать, — миролюбиво произносит Куропатка, изрядно смочив горло.       — Пф-ф!.. кажется, кто-то смутился больше моего, — насмешливо откликаюсь я и показательно оглядываю девушку.       Ей явно становится еще более неловко и дискомфортно. От смущенной и виноватой мордашки даже мне становится как-то неуютно. Я вымученно вздыхаю, как будто меня кто-то заставляет и… загоняю чувство вины в самые глубины заднего прохода. Чем геморройнее я буду для этой парочки, тем быстрее меня вернут к родителям.       — Ладно… хм-м… пойду отнесу Косте одежду…       Пассия брата спешно ретируется. И я, чрезвычайно довольная собой, возвращаюсь к своим записям. Через несколько минут на кухне образуется Костя, весь свеженький, но весьма недовольный.       — Надя говорила, что ты несколько раз возвращалась ближе к ночи. И тебя провожали. Успела завести друзей? — вдруг выдает брат, моментально отвлекая меня от важного занятия.       — Ну, успела, допустим… это что, уже за преступление считается? — сразу начинаю я отбиваться.       — Смотря с кем общаешься, — уклончиво отвечает Костя и, забыв про свой завтрак, упирает в меня пристальный взгляд. — Компания или один-двое? Пол, возраст какой? Чем увлекаются?       Дерьмово! Что ему подружка напела? Что в реале видела? Как он реагировать будет? Черт! Вот же засада!       — Ну, допустим, один… на, ровесница… увлекается… плаванием… — стараясь не бегать глазами, говорю первое попавшиеся на ум.       Брат склоняет голову, разглядывая мое лицо. Зная все эти следовательско-расследовательские штучки, смотрю на него и пытаюсь расслабиться, принять самый невинный вид.       — Допустим, так — продолжая сверлить меня взглядом, задумчиво заключает Костя и вдруг подходит к столу.       Пока он усаживается напротив меня, незаметно выдыхаю. От волнения ладошки потеть начинают, что уж говорить о мечущихся мыслях. Блин, ну узнает он, что я с Кириллом гуляю и что? Подумаешь, парень! Он вообще, вон, с девчонкой живет!       — Алиш, я не против новых знакомств и общения, даже рад, но мне бы хотелось, чтобы в кругу твоего общения по возможности не было людей, которые могут вовлечь тебя в неприятности, — неожиданно мягким голосом начинает Костя, на время останавливается, явно обдумывая слова. — Ты дорога мне и, конечно, мне не безразлична твоя судьба, так же, как и родителям. Возможно, ты сейчас не замечаешь плохое в новых знакомых, если это есть, но если увидишь, то, пожалуйста, ради самой себя, постарайся оградиться от подобного общения, хорошо?       От удивления мои глаза, кажется, могут вывалиться напрочь — так я вылупляюсь на брата. Это что за доверительный подкат? Аж неловко как-то, когда с тобой так разговаривают. Как будто подвох где-то.       — Ладно, приму к сведению, — соглашаюсь осторожно и теперь с подозрительностью прищуриваюсь на родственника.       Костя только улыбается в ответ. Теперь он невозможно доволен собой. Я провожаю его все тем же недоверчивым взглядом и еще несколько минут пялюсь на его спину, пока он возится продуктами. Что за дела? С чего он вдруг так заговорил? Эх, если бы мы знали что это такое, но мы не знаем. Страшно, очень страшно! И что дальше-то будет?!       — Кштати, как ты отнешешша к тому, штобы мы погуляли втроем шегодня? — успев запихнуть в рот колбасу интересуется Костя.       — Тебя мама не учила не разговаривать во время еды, а? — вычитываю ему я, закатив глаза.       Брат отмахивается, но еду спешно дожевывает и проглатывает.       — Так что? Можем в парк сходить или в сквер, в кино, по набережным пройтись или по центру города погулять.       — Ну-у-у… можно. Только при условии, что вы не будете спариваться у меня на виду.       — Спариваются животные, Алин.       — А человек относится к животным, особенно, если Дарвина послушать.       Я с намеком кручу в руке учебник по истории. Брат в ответ цокает языком. Что-то хочет выдать, но появление подружки заставляет его умолкнуть. Они начинают миловаться и щупать друг друга. Сделав вид, что меня тошнит, сматываюсь в свою комнату.       Энтузиазм для прогулок у брата с его подружкой не спадает. Позавтракав и явно удовлетворившись общением друг с другом, парочка с совершенно счастливым видом вваливается ко мне в комнату. Я едва успеваю запульнуть телефон под подушку, скрывая дружескую переписку с Жекой и Янкой от глаз впечатлительных сожителей.       — Что решила с прогулкой? Куда хочешь пойти? — первым делом интересуется Костя и в наглую шлепается на диван (чуть меня не катапультирует, зараза!).       — Да как-то пофиг. Куда поведёте, туда и пойду, — откликаюсь я, недовольно оглядывая брата. — А вообще могли бы и предупредить о своём приходе! Вдруг я не одета или… порно смотрю… самоудовлетворяюсь там…       — Что… делаешь?!.       Братца аж перекашивает от моих слов. Он весь раздувается и багровеет от гнева, даже дышит со свистом… Я поспешно прикусываю губу, сдерживая смех, и показываю ему на пальцах характерные движения. Но в воображении уже рисуется вместо головы брата раскаленный до красна чайник, плюющийся кипятком от зашкала температуры. Смех, неприлично громкий, прорывается наружу.       — Ох!.. Газку-то… убавить… вскипит!.. — выдавливаю из себя сквозь смех.       Костя продолжает пыхтеть, грозно раздувая ноздри. И каждый взгляд на него выбивает из меня новую порцию смеха. От хохота начинает болеть в животе, ребра ноют, но я не могу остановиться. Уже с дивана на заднице съезжаю, смачно плюхаясь на пол, но смеюсь, бесполезно хватаясь за покрывало.       — Дурносмешка проклятая, — ворчит Костя. — А ржать нечего…       — Ржут… ко-о-они-и!..       — Нечего, говорю! Ты с братом разговариваешь, а не своими друзьями. И даже с ними, как приличная девушка, не должна произносить ничего подобного, чем бы не занималась один на один с самой собой, — повышая голос до командного, продолжает отчитывать меня братец.       Я машу ему рукой, переводя дыхание после смеха. Меня ещё тянет посмеиваться над братом, но я снова сдерживаю себя. С помощью глубокого дыхания наконец успокаиваюсь.       — Кость, в чем-то Алина права. Стоит соблюдать её границы — она ведь уже не маленькая девочка и должна иметь неприкосновенные личные границы, свое личное пространство в квартире, — тем временем неожиданно высказывается в мою защиту Куропатка и даже берётся за локоть брата, тянет этого лося с постели.       Бычась теперь на нас обеих, брат поднимается сам. Я удовлетворённо киваю с самым важным видом и сажусь обратно на диван. Вот теперь можно и подумать над прогулкой.       — Я в кино не хочу: была там недавно. А где гулять все равно. И ещё я свободна часов до пяти: потом у меня дела.       — Какие дела?       — Гостайна, господин полицейский.       — Алина…       — Бесю и буду бесить, братик.       От моей самодовольной усмешки Костю снова коробит. Он тяжело выдыхает, бросив многозначительный взгляд на Куропатку, и трёт ладонью лоб. Вновь переводит дыхание. Я наблюдаю за ним с упорством, скрестив руки на груди. Брат капитулирует очень быстро.       — Ладно… — тяжко выдыхает он ответ.       Чтобы окончательно принять свое поражение, ему требуется несколько минут. Я все это время удивленно пялюсь на него, пытаясь понять, что происходит с упертым братом. Одна Куропатка выглядит спокойной и расслабленной, как статуя Будды. Кажется, здесь кого-то хорошенько дрессируют.       Мысль о перевоспитании брата вызывает улыбку и новую порцию смеха. Я сдерживаю гогот, но фантазия охотно опережает язык. Теперь в мыслях комичная сцена в стиле БДСМ с Куропаткой в роли госпожи. Маленькая миловидная девчушка смотрится нелепо в латексе и с плеткой, а братец так вообще… северный олень в упряжи!       — Ты подозрительно веселая сегодня, — вдруг замечает мне Костя с самым мрачным видом (не отошел от поражения, бедняжка!).       — А ты подозрительно покладистый… как вы обращаетесь друг к другу во время ролевых? «Да, моя госпожа» или «Вам в пору не сгибаться… но сегодня я буду у Ваших ног»…       Я уже посмеиваюсь с собственных слов, а вот парочка… Оба смущены, еще рассержены опять… Я могу собой гордиться!       — Алина, можешь пожалуйста не шутить на подобные темы? — робко просит Куропатка, но во взгляде теплых голубых глаз видна уверенность. — Не красиво вести разговоры на интимные темы. Смущением и неловкостью ты ничего не докажешь собеседнику и будешь выглядеть только вульгарно в его глазах.       Ее слова на время пригвождают меня. Я не нахожу быстрого хлесткого ответа и раздраженно поджимаю губы. Подумаешь!.. Нашлась мне, интеллигентная особа!       — Решайте уже, куда пойдем, и валите из моей комнаты, — все еще в раздражении, резко говорю я и обоих награждаю сердитым взглядом.       Парочка снова переглядывается. Молчат, пялятся друг на друга, как будто без слов разговаривают. Тошнотворная идиллия!       — Мы больше склонны к прогулке по парку. Там аттракционы есть, перекусить можно, если захотим, и река близко, — доносит результат «переговоров» Костя.       Мне хочется раскритиковать их идею и отказаться идти куда-либо. Я даже рот для очередной ругани открываю, но так ничего и не высказываю. Чертовы голубые глаза, полные спокойствия и уверенности, затыкают мне рот. Выдохнув в раздражении, задумываюсь над словами брата.       — Хорошо, я согласна. Только чур катаемся на самых экстремальных аттракционах.       Так называемая «Сказка» действительно находится где-то в тридевятом царстве. Мы едем туда, кажется, вечность. Хлипкий энтузиазм от аттракционов совсем затухает в пути. Я всерьез начинаю жалеть, что поехала, и в уме просчитываю, как мне потом встретиться с Киром.       — Что-то ты совсем закисла, сестренка, — на очередной остановке замечает мне весело Костя.       Я отвечаю ему хмурым взглядом. Черт их дернул возиться со мной по паркам! Я же не десятилетняя девочка, ей-богу!       — Долго нам еще тащиться?       — Через остановку уже выходим. Да-а… что-то ты расклеилась… надо будет первым делом купить мороженное или сладкую вату.       Я недовольно фыркаю в ответ. Похоже, эта парочка действительно воспринимает меня как ребенка. Довольные, весело переглядываются… Я поспешно отворачиваюсь к окну и как можно сильнее склоняю голову. Невольная, неизвестно откуда взявшаяся обида перекрывает негодование. Становится вдруг так паршиво, что аж слезы наворачиваются. Приходится поспешно брать себя в руки, чтобы ко мне никто не цеплялся со своим сочувствием.       В парке настроение проваливается метра на два глубже плинтуса. Шум детворы, музыка аттракционов, перемешанная с современными трендовыми треками давят на мозг. Я позволяю себе недовольно морщится и в раздражении поглядывать на семьи с детьми. От моего паршивого настроения потухают лица и Кости с Куропаткой. Впрочем, брат быстро берет ситуацию по контроль.       — Так, одной с ежевикой, другой с яблоком… вроде бы не перепутал, — гордо выдавая нам по сахарной вате, комментирует Костя.       — Спасибо, любимый, — радостно щебечет Куропатка, прижимаясь к боку брата. — Тебе за внимательность и заботу достанется половина моей ваты.       — Хм-м… лучше я добуду благодарность другим образом, — воркует брат, зажимая девушку в объятиях.       Он принимается не то нашептывать ей что-то, не то играть с шеей. Куропатка довольно хихикает и не в серьез отбивается от него. Я смотрю на них в упор самым недовольным взглядом с примесью отвращения. Почувствовав этот тяжелый взор, парочка разлепляется.       Отвлекшись от своей подружки, Костя теперь глядит на меня. Выжидающе. От его взгляда вспоминаю про сахарную вату в руках. От нее веет слегка приторным кисло-сладким запахом. Легкий аромат ежевики, испоганенный в ароматизатор, вызывает воспоминания из детства. Они яркими быстрыми вспышками отпечатываются в мыслях, оставляя после себя кавардак.       — Вообще-то, я не хотела вату, — резко и с не нужным надрывом выговариваю я, заглушая раздражением свистопляску эмоций и чувств, — и на аттракционы не хотела. Это глупое детское занятие.       — Алина…       — Пойду поищу место потише.       Я впихиваю брату свою вату и поспешно разворачиваюсь. Парочка меня не останавливает, кажется, оторопев от такого поворота событий. Я пользуюсь их замешательством и направляюсь по центральной дорожке.       Найти уединенное место не так уж и просто: всюду бегает детвора. Их радостные крики и суматоха раздражают. Отсутствие спокойного уголка нервирует ещё больше. Из раздражения я пристраиваюсь в тени какого-то кустарника и сразу берусь за телефон. Мне хочется набрать Кирилла и попросить его встретиться чуть раньше. И я уже собираюсь нажать вызов… но сама же останавливаюсь.       Отложив телефон, медленно выдыхаю. Вокруг творится такая же чертовщина, что и внутри. Дискомфортные ощущения путают мысли и ещё больше раздражают. Я вдруг чувствую себя каким-то загнанным мышонком.       В противоречивых чувствах выглядываю из-за куста. Ожидаю увидеть Костю с его Куропаткой, но упираюсь взглядом в любопытные глаза девчонки. Она улыбается и приветливо машет мне маленькой ладошкой, подходит ближе.       — Ты тут в прятки играешь? — интересуется девчушка.       — Ага… Прячусь от одного идиота, — отмахиваюсь я и тут же прикусываю губу.       Сразу вспоминается огорченный взгляд мамы, когда я нечаянно ляпала при её малолетках какое-нибудь нехорошее слово. Этот взгляд, посыл в ярко-голубых глазах, выражение лица — все это смущало, вызывало вину и огорчение. Не люблю, когда она так на меня смотрит!       Малявка тем временем подходит ещё ближе ко мне. Её глазенки с детским любопытством рассматривают мои волосы, макияж и пирсинг. Да уж, с таким непосредственным восторгом на меня ещё не смотрели! Вот вам и любимое учительское: «Какие вы все красивые сегодня в форме!».       — У меня тоже есть такая штучка, только в ушах, — ткнув мне в лабрет, сообщает девчонка. — Прикольно. А где ты ещё носишь серёжки?       — Где видишь, там и ношу, — фыркаю я и, специально, заправляю волосы за ухо.       Девичьему восторгу нет пределов. Она осторожно проводит пальчиком по колечкам и восторженно выдыхает. От неё веет леденцами и травой. Совершенно детский запах вызывает ностальгию, отзывается горечью.       — Насмотрелась? Теперь топай отсюда.       — А можно я с тобой посижу? Я тихо-тихо. Тебя не найдёт этот идиот.       Девчонка присаживается рядом. Мне хочется её прогнать из-за дискомфорта, который она вызывает внутри. Её детская непосредственность и любопытство вызывают раздражение.       — А кто этот идиот? Он тебя обидел?       — Я сама кого хочешь обижу, так что чеши давай к родителям.       — Ты из-за него злишься? Мои родители тоже злятся друг на друга, когда поругаются. Папа говорит, что это из-за огорчения. Когда человеку плохо, он может злиться. Тогда его нужно утешить. Хочешь, я тебя обниму и у тебя все станет хорошо?       Девчонка протягивает мне руку. Её светлое личико, такое искреннее и наивное, туже затягивает узел в горле. Я прикусываю губу, чтобы не буркнуть ругательство. Мне ещё больше хочется прогнать её, особенно, когда маленькая ладошка начинает осторожно гладить меня по руке.       — Глупость это, не становится все хорошо от объятий, — сквозь набежавшие слезы выдавливаю я.       — А на душе чуть легче становится, — произносит рядом Костя. — Малышка, ты откуда? Твои родители рядом?       — Да. Они вон там, на лавочке, — откликается девчонка.       — Хорошо. Спасибо, что присмотрела за этой букой. Хочешь сладкую вату?       — Давай мы к родителям сходим, чтобы они не переживали, хорошо? Отведешь дядю Костю к ним? — ласковым голосом щебечет и Куропатка.       Девчонка не знает, на кого смотреть. Братец тем временем принимает от девушки лакомство и протягивает руку малявке. Та, на секунду задержав взгляд на его ладони, подаёт ему ладошку. Костя уводит её к скамейкам, начав втирать какую-то дичь про Дядю Степу. Тоже мне, любитель Михалкова.       — Алина, ты не против, если я поговорю с тобой? Мне кажется, тебе нужен сейчас разговор.       Её мягкий голос вызывает у меня новый приступ раздражения. Я смотрю на подружку брата с недовольством и тут же вспоминаю про слезливый приступ. Ругаясь, промакиваю пальцами под глазами.       — Постой, испортишь макияж, — осторожно придержав меня за руку, бросается на помощь Куропатка. — Вот, держи зеркальце и салфетки.       Я принимаю её вещи с неприкрытым раздражением. Девушка этого будто и не замечает. Пока привожу себя в порядок, проклиная малявку, подружка брата устраивается на траве.       — Алина, я понимаю, что ты не хочешь со мной разговаривать, тем более на душевные темы, и я не стану навязываться. Но отчасти я понимаю, как тебе может быть сейчас непросто. Поэтому, если захочешь, можешь обратиться ко мне или к Косте, может, к новому другу, если можешь ему довериться. В общем, не держи в себе переживания.       Молчу, сердито сжимая челюсти. Всё, что мне хочется выпустить из себя — десятка крепких выражений. Я даже думаю высказать пару-тройку самых ярких, чтобы назойливая девица от меня отцепилась.       — Ну что, девчонки, поговорили немного о своём девичьем? — с неуместным весельем вклинивается в наш «диалог» Костя.       Брат присаживается передо мной на корточки, сразу тянет за подбородок. Я выкручиваюсь из его пальцев, грозно клацнув зубами. Он лишь смеётся и пытается тронуть меня за волосы, погладить по макушке.       — Руки на хрен убери! Мент вроде бы, а не знаешь, что трогать без разрешения — насилие, — сердито шиплю я, снова вернувшись.       — Прекращай ругаться и грубить, — быстро теряя весёлость, недовольно вычитывает мне Костя. — Мы сюда приехали для тебя, чтобы ты могла повеселиться и отдохнуть. Вместо этого ты устраиваешь скандал и строишь из себя маленькую девочку.       — Костя!.. — запоздало вскрикивает Куропатка.       — А я не просила вас веселить меня! Ты сам себе придумал, что мне нужно, и притащил сюда! Мне эти ваши парки к черту не сдались! Я сама себе найду развлечения, где мне надо, какие и с кем!       — Могла бы сразу сказать, что тебе не интересно. Зачем тащились сюда?       Одинаково гневные, наши взгляды встречаются чуть ли не со скрежетом металла. Я сердито выдыхаю, не зная, чем отбиться. Костя выглядит раздраженным, нервным. Сдаваться не хочется, но для спора нет аргументов. Снова переводя дух, решаю немного перевести тему:       — Я уеду отсюда минут через сорок. Идите, куда хотите, а мне дайте посидеть тут, в спокойствии.       Парочка переглядывается. С лица брата не сходит недовольство. Я же показательно вынимаю телефон и берусь строчить сообщение Киру.       — Алина, если вдруг решишь присоединиться, то позвони, хорошо? — тем же приторным голосом увещивает Куропатка.       Она берет Костю под руку и тянет вверх. Ему опять приходится подчиняться этой маленькой девчонке. Провожаю их с напускным равнодушием, чувствуя внутри благодарность. Мне это не нравится все больше. Я пытаюсь откинуть это ненужное чувство к Куропатке, перекрыть его гневом на эту мелочь.       Кир соглашается подъехать раньше и забрать меня. Пока жду его, решаю послоняться по парку. Суматоха вокруг все так же раздражает, но деваться особо некуда. Несколько раз в голове мелькает мысль присоединиться к брату с его подружкой. Я отбиваюсь от этих идей, с отвращением вспоминая добросердечную улыбку Куропатки.       — Чего кислая такая? В сладкую вату мало сахара всыпали? — когда подхожу, первым делом интересуется Кирилл и довольно скалится со своей шутки.       — Я тебя сейчас стукну! — недовольно рычу в ответ, метнув в парня грозный взгляд.       — Ой-ей!.. Ладно-ладно, маленькая, — хохотнув, примирительно произносит Кир и подходит ко мне.       Тянет меня за локоть, собираясь обнимать. Я охотно подаюсь ему навстречу. Он обнимает меня несколько осторожно и так же гладит по волосам. Боится, что и правда двину? Хихикая с этой мысли, сама крепко прижимаюсь к нему, утыкаюсь носом ему в челюсть. От его рта доносится приятный запах мяты, щекочащий нос свежестью. Мне сразу вспоминается, как мы целовались.       — С тобой клево обниматься, — негромко замечает Кирилл, опуская руку по моей спине.       — С тобой тоже, — бормочу я, невольно смущаясь от его близости.       Мне неловко, непривычно. Хочется вывернуться. Но в то же время приятно ощущать его запах, прижиматься к нему. Я чуть поворачиваюсь, несмело поднимаю взгляд на него. Мой нос теперь упирается ему в подбородок. До его губ всего ничего. С новой волной смущения прикидываю, целовать ли его первой.       Кирилл фыркает, обдавая моё лицо прохладным дыханием. Немного наклонившись, он целует меня. Суховатые губы быстро сменяет язык. Я приоткрываю рот, пропуская его, сама неловко шевелю языком. Воздух быстро заканчивается. Нехотя отстраняясь, тяжело выдыхаю. Кирилл ненадолго прижимается вновь к моим губам, легко посасывает. Его рука опускается ниже, сжимает задницу. Я выдавливаю невнятный писк и снова отстраняюсь от его лица. Дышать становится совсем нечем.       — Быстро ты из режима недотроги перешёл в режим лапальщика, — шучу смущённо, едва переводя дыхание.       Ощущая дискомфорт между бедер, отодвигаюсь чуть дальше. Незаметно стискиваю ноги в попытке унять ощущения, но тело отвечает приятным уколом. Жар смущения подкатывает к лицу. Я с мучениями отворачиваюсь. Стыдливо мазнув взглядом по груди, выдыхаю от лёгкого облегчения. Хоть соски не выпирают. В успокоении смотрю на парня. Кир наблюдает за мной с веселой усмешкой. Наверняка все понимает, зараза!       — Идём, маленькая. Прокатимся с тобой за город, — произносит он и широко улыбается.       Ну точно все понял. Черт! Как мне с ним теперь ехать?!