январь 1994
Поместье Олливандеров было украшено не только со вкусом, но и с душой, о чём Гарри и остальные гости не забывали упоминать за каждым обедом и просто восхищённо обсуждали между собой. Свечи, которым нет счёта, мигающие гирлянды, аромалампы, источающие каждый день новый, неповторимый запах. Сегодня это что-то яблочное с нотками корицы и аниса; анис добавила Уна. Тёплые вязаные носки вместо тапочек для всех, мягкие уютные пледы на каждом диване или кресле. Камин в гостиной и библиотеке. Ароматные еловые венки, перевитые лентами. Домовики не снимали колпачки с меховыми помпонами, чем напоминали эльфов Санты. Тому, что домовики в этом доме свободны, не удивлялся никто – иначе в этой семье просто и быть не могло.
Друзья Уны (и друзья её друзей) гостили у нее уже три дня из оговоренных пяти. Столько подростковых голосов здесь не звучало с её дня рождения летом.
Зимой, конечно, здесь всё было совершенно иначе. Луг, холмы и сад, бывшие пронзительно зелеными, теперь покрылись белым хрустящим снегом. И когда стояло солнце, эта белая воздушная перина слепила глаза до слёз. Море, до которого дружная толпа прогуливалась каждый день, промерзло как раз настолько, чтобы можно было кататься на коньках. Этому и посвящались пару часов до обеда. За эти три дня кататься научились даже те, кто ни разу не пробовал; обычно затевалась игра в догонялки или катание на скорость. У моря казалось, что горизонта нет: только бесконечная ледяная гладь, у берега расчерченная лезвиями коньков. Самый большой холм приспособили под горку, с которой как-то негласно завели кататься вечером, когда на окрестности опускалась тишина и темнота. Только дом сиял тысячами огоньков да луна и звезды светили на чернильном небе.
Не только у обитателей поместья, но и у гостей тоже складывалось впечатление, что это самые лучшие рождественские каникулы за последние несколько лет. Особенно остро это чувствовал Гарри, который до этого провел неделю у Уизли, а теперь вот находился здесь. Тут было точно так же уютно, вкусно и добродушно, как и в Норе, однако не было суматошности, которую вносила миссис Уизли. Ну и пространства у Уны гораздо больше.
Народу было действительно много; все гостевые комнаты были заняты. Приехали Гарри, Гермиона, Уизли, Чжоу, Полумна Лавгуд, Невилл, Ли Джордан, Дин Томас, Ханна Аббот, сестры Патил, Энтони Голдстейн. Ни одного слизеринца не было. Еще из Италии прилетел кузен Уны Фабио со своей девушкой и несколько дальних родственниц из Штатов. Дом буквально стоял на ушах.
Элла, пожилая прислуга семьи, тихонько ворчала, что не успевает готовить на такую ораву, хотя на самом деле всегда была рада гостям. Родители Уны давали подросткам почти полную свободу (в разумных пределах, конечно же), что тоже немного удивило Гарри, который привык к жестокому надзору со стороны Дурслей и вездесущей Молли Уизли, которая держала детей в узде.
Компания только-только зашла с улицы, повесила одежду сушиться и расставила коньки на полки, а у Эллы уже был готов ужин. Женщина дала ребятам десять минут на переодевание, чтобы еда не успела остынуть. Уна прибежала на кухню самая первая, чтобы помочь накрыть на стол. Через пару минут к ней присоединились Чжоу и кузины. Орландо и Морриган, родители Уны, муж Эллы, Эрик, и все остальные были уже в столовой и предвкушали очередную божественную трапезу.
Они разогревались горячим безалкогольным пуншем, а в качестве закуски было несколько видов сыра и маслин, которые привёз как гостинец Фабио. Сначала на тарелках появился бифштекс с луковыми кольцами и грибным соусом в сопровождении запеченных овощей. Вилки застучали, Элла с помощницами тоже присоединилась к пирующим. Вот еще одна вещь, которая удивила Гарри – здесь накрывали на стол без помощи магии. Да и вообще многие вещи делались без ее применения. Мистер Олливандер, например, расчищал крыльцо и дорожку к морю просто лопатой.
Потом шли овсяные лепешки с клюквенным соусом и йоркширской ветчиной, которые подавали каждый вечер. А на десерт Элла испекла слойки с миндальной начинкой и сливочным соусом. Стоит ли говорить, что такие трапезы были всем в удовольствие? Элла буквально расцветала от комплиментов ребят, а несколько человек даже брали у нее рецепты.
После сегодняшнего ужина народу заметно поубавилось. Уизли отправились в гости к тетушке Мюриэль, Джордан и Томас – по домам (потому что без близнецов им тут делать было нечего), кузины из США – в Лондон, к ещё каким-то родственникам. Все шумно прощались у огромного камина и поочередно исчезали в зеленом пламени, завернувшись в куртки и пальто. Гарри невольно поёжился; он все ещё с большим недоверием относился к такому способу передвижения.
После проводов оставшаяся молодежь начала активно зевать и расходиться по комнатам. Час был не самый поздний, но прогулки день напролет и горячий ужин сделали свое дело. И микродозы Сонного зелья в нужных тарелках тоже сыграли свою роль. Уна выразительно посмотрела на Морриган. Самое время.
Женщина с усилием сглотнула и тихонько окликнула сына лучшей подруги:
– Гарри, мы можем поговорить?
Конечно, он смутился и не мог взять в толк, о чём же им разговаривать. Однако никакой опасности от просьбы миссис Олливандер явно не исходило, поэтому мальчик просто подернул плечами.
– Сюда, Гарри.
Рыжеволосая женщина посильнее закуталась в ажурную шаль и поманила его за собой. Везде в доме горел приглушенный, но дающий ощущение безопасности свет.
Гарри был здесь всего-то три дня, но внутренне чутье подсказывало ему, что Олливандеры и их прислуга – хорошие люди. Он не особо много общался с Уной в школе, но от Гермионы часто слышал о ней только хорошее. Близнецы Уизли не любили её только из-за излишней скромности, граничащей с необъяснимой стеснительностью. Хотя время от времени она соглашалась на их приглашения покутить, и тогда Фред и Джордж взахлёб пересказывали, как она сказала что-то эдакое, от чего все не могли разогнуться от смеха. Если имя Уны Олливандер всплывало в каком-то разговоре, то это почти всегда было что-то положительное: дополнительные баллы для факультета, успехи по учебе, удачная шутка. Понаблюдав за ней в стенах родового поместья, Гарри только убедился в том, что эта девушка одна из тех, кого хотелось бы называть другом. Она заразительно смеялась, занималась домашними делами наравне со взрослыми, относилась к Элле, Эрику и эльфам не только как к равным, но как к родным. Уделяла гостям равное количество, как будто они были для нее такие же друзья, как Гермиона (хотя Гермиона была, пожалуй, ее единственной подругой). Да, она была забывчива, не особо спортивна, но могла уместно пошутить над этим. Да и едва ли это можно считать большими недостатками.
А ещё Уна была очень похожа на свою мать. Хотя в ее лице читались и отцовские черты, сходство с Морриган было просто поразительным. Если голос одной из них слышался из другой комнаты, невозможно было угадать, мать это или дочь. Те же яркие зеленые глаза, тяжелые блестящие рыжие волосы, лицо сердечком и бледная кожа. А ещё они обе напоминали ему маму в разном возрасте, которая радостно смотрела на него и махала рукой с фотографий в альбоме. Но этому ощущению Гарри старался не придавать никакого значения. Мало ли в мире похожих людей?
Спустя пару освещенных коридоров и тканых дорожек на полу они с миссис Олливандер как будто попали в класс по зельеварению, но он выглядел так, как если бы преподавателем был не профессор Снейп, а Помона Стебль, к примеру. Стены были сплошь покрыты гирляндами, которые наполняли небольшое помещение яркими разноцветными огоньками. Огромное окно в пол открывало вид на холмы, но сейчас было темно, конечно же. Везде, куда падал глаз, громоздились книги, бутыльки, ёмкости разных размеров. На маленьком бюро были свалены свитки. С потолка свисали пучки трав, также тут было несколько растений в горшках. Из одного из них хитро поглядывала… Мандрагора?! Совсем не как у педантичного Снейпа, короче. Морриган будто прочитала его мысли и произнесла:
– У меня тут немного творческий беспорядок, ты уж прости. Скоро пересаживать эту малышку в горшок побольше, я пытаюсь понять, как сделать это максимально комфортно для нас обеих.
Женщина нервно усмехнулась; она никак не могла начать говорить о том, зачем позвала мальчика.
– Присаживайся, Гарри. Чувствуй себя как дома.
Они опустились на стулья черного дерева, женщина на секунду опустила веки, а потом заглянула прямо в глаза Гарри. Точнее было бы сказать, в глаза Лили.
***
Они пили чай на травах, который принесла Элла, буквально поскрёбшаяся в дверь. Домочадцы были осведомлены о том, что сегодня состоится важный разговор. Отвар уже остывал.
– Почему тогда нет ни одной фотографии с Вами в моём альбоме?
– Дамблдор запретил, – пожала плечами Морриган. – С Сириусом всё было понятно, он сидит в тюрьме и тебя никаким образом не касается. По крайней мере, так было раньше.
– А теперь он хочет завершить то, что не успел тогда, – глаза мальчика наполнились слезами, а щёки запылали от гнева.
– Раз уж мы сегодня говорим начистоту, Гарри… Все эти годы я не особо верила в то, что это был Сириус. Он просто не мог, понимаешь? Как я бы никогда не предала Лил, так и он не предал бы Джейми. Что-то там было нечисто. Да в те неспокойные времена вообще всё было подозрительно и нечисто.
Они оба – женщина и мальчик – погрузились в свои мысли и чашки с чаем. По телу хозяйки дома разлилось приятное тягучее тепло, похожее на соленую карамель на сливках – такие ощущения возникали всякий раз, когда Морриган выговаривалась. А этот секрет она хранила слишком долго, видят боги.
– Я… Мне нужно всё обдумать, миссис Олливандер, – подытожил подросток, поправив очки.
– Конечно нужно. Давай я провожу тебя до комнаты?
Они оставили чашки на подносе и Морриган повела его к комнате, которую Гарри делил с Невиллом и Энтони. Две пары шерстяных носок ступали по деревянным полам с почти неслышным шуршанием. Остановившись у самой двери, он произнес:
– Спокойной ночи, миссис Олливандер. И спасибо.
– Я должна была рассказать тебе ещё раньше, Гарри. Просто я ужасная трусиха, – миссис Олливандер виновато улыбнулась и неуверенно спросила, – Могу я тебя обнять?
Мальчик нахмурился, обдумывая эту просьбу, но в итоге согласно кивнул. Женщина прижала его к своему толстому свитеру, пахнущему духами. Остатки настороженности Гарри совсем улетучились; гриффиндорец обхватил новообретённую крёстную мать за шею и зарылся носом в рыжую копну волос. Они оба понимали, что не над чем больше думать. Взрослая женщина и третьекурсник стояли посреди пустого коридора и тихонько плакали.
***
Дочка, Орландо и няня с мужем поджидали Морриган в гостиной на первом этаже, завершая очередную партию в "Уно". Они тихонько разговаривали и посмеивались. Они сидели прямо на полу, на толстом пледе. Со стороны кухни доносилась возня домовиков.
– Поздравляю, дорогая! – мягко проскрипел мистер Олливандер, едва заметив жену. – Всё прошло по лучшему из возможных сценариев.
– А вы-то уже как успели узнать?
– Уна всё видела, – отозвалась Элла, внимательно вглядываясь в карты сквозь очки в тонкой оправе.
– Подслушивать нехорошо, ты же знаешь, – с легким укором произнесла Морриган.
– Я в курсе, мам. Я не подслушивала, это… Как всегда, короче.
Девушка сконфузилась, а отец начал веселить её, выдавая что-то наподобие «Земля вызывает Уну» или «Хьюстон, у нас проблемы». Отходчивая Уна снисходительно зафырчала, раскрыв карты. Морриган присоединилась к игре, но мысли её были совсем о другом. О Гарри, естественно, об их разговоре. И о том, что дар Уны всё чаще даёт о себе знать.
***
Следующим утром Уна сказала ребятам, что не очень хорошо себя чувствует, поэтому не может присоединиться к прогулке. Она проводила их взглядом и отправилась в мамин кабинет.
– Мам, мне нужно немножко обезболивающего.
Морриган не спросила, зачем – она прекрасно знала, потому что циклы у них совпадали. Девушка, чуть более бледная, чем обычно, завернулась в мамину шаль, свисавшую со спинки стула. Женщина развела концентрат в бокале воды и поставила перед дочерью, усевшись рядом с ней.
– Дочка, я думаю, что пришло время по-настоящему заняться твоим даром.
Уна поперхнулась горьковатой жидкостью и уставилась на мать.
– Ты прямо как Трелони говоришь.
– Трелони в этом ничего не понимает, – пренебрежительно отмахнулась Морриган. – А вот моя бабушка точно понимает и сможет научить тебя контролировать видения.
– Та самая, которая прорицала? Она что, ещё жива? – брови Уны удивлённо поднялись.
– Не знаю, от нее уже несколько лет никаких вестей. Но я спрошу у мамы, она наверняка знает способ, как с ней связаться. Мы могли бы собраться все вместе, даже здесь.
– Бабуля будет опять подкалывать папу, а он будет воспринимать её шутки слишком всерьёз. Лучше к бабушке поехать. Только теперь не раньше лета, у меня ведь СОВ.
– Да, конечно. В этом ты, слава Мерлину, похожа на Орландо. Мне было наплевать на экзамены как таковые.
Они улыбнулись друг другу. Уна знала о том, что приоритеты во время учёбы у них с мамой были расположены в разных сферах.
– А бабушка сейчас где?
– В письме за прошлую неделю писала, что собирается пробыть в Нью-Йорке какое-то время. Работает над выставкой начинающего художника.
– Мне иногда кажется, что её жизнь куда более насыщенная, чем у нас всех вместе взятых, – иронично протянула Уна. – Постоянно в дороге, знакомится с новыми людьми.
– Она всю молодость мечтала о такой жизни, вот теперь и отрывается. А я отрывалась всю молодость, а теперь хочу спокойствия у домашнего очага.
– Мам, ты так говоришь, как будто ты старая женщина. Тебе всего-то тридцать четыре будет.
– Ты права, – Морриган сняла с плеча дочери пушинку и рассмеялась. – Я просто не так выразилась: сейчас я тоже молодая, а тогда была совсем-совсем молодая. Я напишу бабушке Наэр, она организует нам встречу с твоей прабабушкой.
