***
На следующий день Уна отправилась в Манаролу – деревню, соединенную с Риомаджоре Дорогой Любви, Виа-дель-Аморе. Подъемы на высоту вкупе с жарой изгоняли из головы все мысли, кроме одной: «Когда же это закончится?!». Мимо шли туристы с фотоаппаратами, то и дело останавливавшиеся ради красивых фотографий. Почти приблизившись к Манароле, девушка заметила черного пса, который спустился из виноградника, предварительно оглядевшись. Уне даже показалось, что он какое-то время наблюдал за ней. Поругав себя за паранойю, Уна зашла в кафе, вывеска которого обещала, что внутри есть лимонад со льдом. Внутри обмахивались газетами и рубились в домино местные пенсионеры, бодрый мужской голос по радио вещал о сегодняшней погоде с такой интонацией, будто это было самое волнительное событие на свете. Мальчишка-официант, едва ли старше её самой, неторопливо принес девушке кувшин с лимонадом и прохладную панна-котту. Английская кухня, по мнению юной волшебницы, даже на сотую долю не была такой же прекрасной, как итальянская. Это, наверное, один из немногих пунктов, который не устраивал Уну в Хогвартсе: один только тыквенный сок и безвкусный пудинг чего стоили. Когда половина порции была съедена, в кафе вошел рослый худощавый мужчина, одетый совсем не по погоде: черные брюки, черная рубашка, кеды и джинсовая куртка. Вьющиеся каштановые волосы падали на спину, глаза бегали из стороны в сторону, словно пытаясь ухватить каждую деталь, а тонкие губы были сжаты. Он выглядел слишком напряженно и явно не вписывался в расслабленную обстановку яркого туристического уголка. Даже если бы Уна до этого не видела фотографии Сириуса Блэка, она бы всё равно узнала его. Тем более, что с его приходом по кафе пополз откровенный запах псины. Девушка жестом пригласила его присесть за ее столик. Чёрный пёс, которого она видела по дороге сюда, теперь вполне логично вписался в картину этого дня. – Крестный Гарри, – сощурились зеленые глаза. – Здорово наконец-то увидеть Вас вживую. – А ты, стало быть, дочь моей кумы, – протянул Сириус и взглядом указал на кувшин с лимонадом. – Можно? Юная волшебница передала ему свой стакан и попросила официанта повторить лимонад и добавить к её заказу пиццу «Маргарита». – В «Пророке» недавно писали, что Вас видели где-то неподалеку от Бристоля. – Пришлось засветиться, чтобы этих чертовых дементоров отослали из Хогвартса. Попортили они Гарри кровь. Ты, значит, в курсе, что к чему? Что я не убивал Лили и Джеймса? – Да, Гарри рассказал. Мама тоже не раз говорила, что очень сомневается в Вашей виновности. – Это хорошая новость, – осклабился мужчина, застучав подушечками пальцев по столешнице. – Я был не до конца уверен насчет Морриган. Поэтому и встретился с тобой сначала. Обстановку разведать, так сказать. Гарри мне рассказывал немного о тебе. – Что Вам нужно от моей мамы? – Уна скрестила руки на груди и откинулась на спинку плетеного стула. – Я бы предпочел поговорить об этом с ней, если ты не против, – немного стушевавшись, произнес анимаг. – И с Орландо тоже. Официант принес пиццу и Сириус торопливо начал трапезу, обжигаясь расплавленным сыром и томатным терпким соусом. Почуяв нотки базилика, мужчина зафырчал. Девушка сделала глоток лимонада и пожала плечами. – Раз это не мое дело, то мне без разницы. Только приходите после заката. А родителей я предупрежу.***
Сириус Блэк после долгого ночного разговора с Морриган и Орландо поселился у Олливандеров. Родители Орландо не выказывали восторга по поводу такого гостя у себя дома, но и решению сына и невестки не сопротивлялись. Ведь это временная мера. Даже невооруженным глазом было заметно, какой отпечаток наложили на мужчину долгие годы в Азкабане. Во-первых, он был пугающе худым, за что Морриган пару раз в шутку назвала бывшего однокурсника героинщиком. Бродячая жизнь наложила на него слой пыли и грязи. Кроме того, Блэк постоянно озирался по сторонам, даже когда находился дома, в безопасности. Он неспокойно спал, постоянно ворочаясь на мягкой постели, которая была очень непривычной. Конечно, приходилось быть осторожными. Очень помогало то, что в Риомаджоре жило буквально несколько волшебных семей. Днем Сириус постоянно находился в своей животной форме, и только к позднему ужину снова становился человеком. Магглов нисколько не удивлял чёрный пёс, бегающий по улицам – все местные кумушки знали, что эту шавку приютила по доброте душевной внучка Элиодоры. Такова была легенда, объясняющая появление нового живого существа в городке. Уже через неделю пребывания в этом небольшом домике стали заметны изменения в мужчине. Женщины выдали ему кое-какую одежду с плеча Орландо, перешитую под худую фигуру. В светлых рубашках и брюках его было просто не узнать. Тётя Орнелла ловко подстригла вьющиеся волосы, но длины убрала совсем немного, поскольку Сириус строго-настрого запретил стричь выше плеч. Цвет лица стал здоровым благодаря лёгкому загару и пище. Сириус ел менее торопливо и почти научился растягивать трапезу, подобно итальянцам. Ему очень нравилась средиземноморская кухня: особой его привязанностью стали оливки разных сортов, которые были на столе каждый день. Уна, по просьбе матери, брала мистера Блэка с собой, когда уходила на прогулку. Часто они отправлялись в соседние городки или на пляж, где всегда было много туристов. Однако, несмотря на обилие шумных людей, Сириус чувствовал себя достаточно спокойно. Несколько раз они доходили до моря, где, по сути, и пляжа-то толком не было, а поэтому не было и людей. И тогда мужчина превращался в человека и наслаждался такими простыми вещами, как лежание под солнцем или купание. Уна не вылезала из воды очень долго, выходила на берег только уже когда чувствовала, что становится тяжело дышать. Сириус «выгуливался» и с её родителями тоже, когда те ходили за покупками или выпить в кафе по чашечке кофе; он приносил газету деду Айвору, сопровождал на базар Элиодору, которая оттаяла, увидев безукоризненные манеры Сириуса как в человеческом обличье, так и в собачьем. Тётя Нелла приезжала только по выходным: она работала экскурсоводом в Генуе, сейчас был самый сезон, но женщина всё равно находила время побыть с семьёй, так редко собиравшейся вместе. Большую же часть времени Уна и Сириус невольно проводили вместе: девушка набиралась энергии после экзаменов, впитывая каждый солнечный луч и теплый бриз, а мужчина, по понятным причинам, старался находиться в четырёх стенах как можно меньше. Поначалу между ними была какая-то неловкость, как это бывает между мало знакомыми людьми (да ещё и с такой разницей в возрасте). Но Сириус, чтобы скрасить молчание, начал спрашивать её о Гарри. Его интересовало абсолютно всё, касающееся крестника. Уна рассказывала. А ещё – о Хогвартсе, о преподавателях и злоключениях, которые посыпались на школу с тех пор, как Гарри туда поступил. Она не обвиняла его, но не заметить корреляцию было невозможно. Мужчина смотрел девушке в рот, ловил каждую подробность, словно пытался хоть немного восполнить тот информационный вакуум, в котором находился более десяти лет. В свою очередь, бывший гриффиндорец поведал ей историю своей жизни до Азкабана. Рассказал и о безобразиях мародёров, и о противостоянии семье, придерживавшейся чистокровных идеалов, и о том, что происходило после выпуска из Хогвартса. Под ярким солнцем Италии эти беседы велись неспешно, с длинными паузами, заполненными глотками лимонада или даже вина. Сириус был хорошим рассказчиком, он очень похоже передавал манеру речи, узнавались все: и Дамблдор, и профессор Снейп, и даже её мама. Девушка пыталась отстоять перед мужчиной одного из своих любимых профессоров, но всё было тщетно, и поэтому Уна просто махнула рукой. Однако попросила собеседника больше не говорить так уничижительно о Снейпе. Тот пожал плечами, как бы безразлично, и при девушке больше о нём не заговаривал, но остался при своём не слишком высоком мнении о Нюнике. Подойдя к тому, как его ложно обвинили в смерти лучших друзей, Сириус запнулся и замолчал. Они в тот день сидели между двумя скалами, дающими благодатную тень. В полдень калило так, что находиться под солнцем больше десяти минут было просто опасно. – Можешь не рассказывать об Азкабане. Я видела, совсем немного. – И как тебе? – осклабился Сириус. – Ужасно. Безнадежно. В прошедшем году мало кому пришлись по душе дементоры, а ведь там они постоянно. – Мне повезло быть анимагом. Мохнатая проблема Римуса, выходит, в своё время сыграла мне на руку. – Это точно, – улыбнулась девушка. – Гарри говорит, что они переписываются с профессором Люпином. – Чёрт, так непривычно слышать о нём это «профессор», – в который раз повторился бывший заключённый. – Надо бы попробовать увидеться с ним в этом году. Он не рассказывал случайно, где ошивается сейчас? – У меня есть адрес. Мы с мамой отправляем ему Волчье противоядие. Мама всё никак не может поверить, что он не просил у неё помощи на протяжении этих лет. – О, Лунатик совсем не такой, он не любит просить. Лучше уж прозябать в глуши, чем быть обузой. Ну, это по его мнению, конечно. Я бы в его ситуации не отказался от зелья, даже если пришлось бы быть вечно должным. Хотя, кто знает… Он пожал плечами и сообщил, что пойдёт искупаться. Девушка вышла из тени на каменный пляж. Хорошее место, вокруг ни души. Только шум волн, раскаленный песок и крики чаек. Вдруг девушка вскрикнула от неожиданности: на горячую кожу попали брызги воды. – Хватит думать, мини-Морриган! – состроил рожицу Сириус, плеснув в её сторону ещё порцию брызг. Девушка решила не ходить за палочкой, чтобы отомстить, а тут же приняла вызов, прыгнув в воду. Едва только вынырнув, Уна получила в лицо очередную порцию брызг. Она сильно закашлялась, стало трудно дышать. Сириус Блэк притормозил, осознав, что переборщил. – Эй, извини, – он подплыл поближе. – Ничего не могу с собой поделать, уж очень сильно ты внешне похожа на Морриган в её школьные годы. Но только внешне, характеры у вас совсем разные. Ты на всё реагируешь не так, как реагировала бы она. Приступ кашля прошёл, наконец-то, и она задышала ровнее. – И что бы она в то время сделала на моём месте? – Утянула бы меня под воду за волосы, например. Мы с ней были ещё те сорвиголовы. Она тебе рассказывала, что мы встречались? – Она сказала, что ты к ней подкатывал, но ничего не вышло. – Хаха, ну, в общем, так и было. Пары свиданий в Хогсмиде оказалось достаточно, чтобы понять, что нам лучше быть друзьями. – Интересно, почему? – Это ощущалось так, будто ты пытаешься замутить с самим собой, – засмеялся мужчина. – Мы были примерно одинаково популярны среди сверстников, наши выходки бесили преподавателей. Она училась лучше моего, конечно, но в остальном мы были как будто разлученные при рождении близнецы. Я даже пошутил, после того, как маман выгнала меня из дома, что её родители могут меня усыновить и даже не почувствуют никакой разницы. А ты по характеру и складу ума больше напоминаешь Лили. Уна немного смутилась, узнав о неловком и недолгом школьном романе мамы и Сириуса. Мужчина по-собачьи поплыл от берега, школьница, выбравшись из воды, перестелила своё полотенце на солнце, которое стало не таким агрессивным. Она легла на живот, повернула голову в сторону моря, чтобы не выпускать гостя из виду. Его черные намокшие волосы были уже где-то далеко. Как это часто бывает после долгого купания, девушку разморило на солнце, и она задремала. Сквозь сон она ощутила лёгкое прикосновение к щеке и рукой попыталась убрать, как показалось, прядь волос, щекочущую кожу. Постепенно выходя из сонной неги, Уна разлепила глаза. Первое, что увидела – любопытный изучающий взгляд Сириуса Блэка. Видимо, она спала долго, потому что его волосы уже успели полностью высохнуть. Он лежал чуть ближе, чем на расстоянии вытянутой руки. Девушка смутилась (уже в который раз за этот день). – Ты очень красивая, – без обиняков заявил он. – Готов поспорить, что за тобой волочится половина Хогвартса. – За мной не побегаешь, – попробовала отшутиться Уна, поднявшись с полотенца. – Всё моё свободное время проходит либо в библиотеке, либо в кабинете Зельеварения. – Я бы бегал. Подумав, что слух её обманул, когтевранка непонимающе уставилась на собеседника. Но Сириус смотрел на неё сверху вниз таким взглядом, какой она время от времени ловила от парней в Хогвартсе. Уна слукавила: за ней не бегали, но и не обделяли вниманием. Просто она постоянно отказывала всем, ссылаясь на занятость. Сердце застучало чуть сильнее. Она по-настоящему растерялась и принялась складывать полотенце в корзину, чтобы создать видимость невозмутимости. – К чему эти слова, мистер Блэк? – Да ни к чему, просто мысли вслух. Только мы ведь договорились, что ты зовешь меня просто Сириусом. – Я пойду домой, на сегодня достаточно моря. Увидимся за ужином. – А я ещё поваляюсь, – мужчина закинул ногу на ногу и накрыл лицо панамой, как ни в чем не бывало. Конечно же, Уна не пошла сразу домой. Она прекрасно понимала, что чуткая мама сразу заподозрит что-нибудь, а она не сможет соврать ей в лицо. Уна зашла в местное крохотное кафе, заказала сначала порцию джелато, чтобы остыть, а потом догналась двумя порциями эспрессо, чтобы прийти в себя. На фоне её переживаний по поводу профессора Снейпа сегодняшние высказывания Сириуса только подлили масла в огонь. Девушка ненавидела додумывать за других, но избавиться от навязчивых мыслей было невозможно. Домой она вернулась уже с самой настоящей головной болью. Перед родственниками она списала недомогание на то, что перегрелась на солнце (что действительно случалось довольно часто). Получив чайную ложку снадобья и вазочку с несколькими вкусами домашнего, приготовленного бабушкиной рукой джелато, Уна поднялась в свою комнату, натянула наушники и пролежала в одном положении несколько часов, прежде чем заснуть. Однако, к несчастью, Морриган всё же без труда удалось провести связь между плохим самочувствием дочки и приподнятым настроением своего однокурсника, который за ужином так и сыпал шутками. Под предлогом разговора о Гарри, она вытащила его на ночную прогулку. Самообладания женщины хватило буквально до следующей улицы. Она отвесила Блэку подзатыльник и, взяв за грудки, зашипела: – Бродяга, быстро выкладывай, что произошло между вами с Уной! – Эй, Пушка, остынь. Ничего не произошло. Я только сказал ей, что она красивая и заметил, что она наверняка интересна парням в Хогвартсе. – Больше ничего? Точно?! – Да точно, точно. Морриган отцепилась от рубашки мужчины. – Слушай меня. Не вздумай, ты понял? Я прекрасно помню, как ты обходился с девчонками. Кроме того, она моя дочь! Орландо меня к тебе до сих пор ревнует, а уж если вдруг узнает, что ты и на Уну положил глаз, то помогай тебе боги. Более того, я вот этими самыми руками тебя кастрирую в случае чего. Ты понял? Сириус сдавленно расхохотался. – Ты, Пушка, стала настоящей наседкой, как я посмотрю. Просто поразительно. – Ты меня понял или нет? – где-то между рёбер он ощутил кончик волшебной палочки. – Да понял, успокойся уже. – Тогда иди, гуляй. И до конца вечера мне на глаза не попадайся. Оглядевшись вокруг, Сириус трансформировался в чёрного пса и был таков. Морриган одернула платье, продышалась и неторопливо отправилась домой. У дочери она решила ничего не спрашивать. Надо будет, расскажет сама. Мерлиновы подштанники!..