Последняя статья Риты Скитер

осень 1994 – Любому мало-мальски соображающему человеку понятно, что ты не мог кинуть в Кубок своё имя, Гарри, – произнесла Уна, мрачно смотря в сторону горизонта. – И уж явно не просил кого-то это сделать. – Получается, таких очень немного. Соображающих, – понуро отозвался подросток, поправив очки на переносице. – Сама видишь, сколько народу в этих значках. Никогда не думал, что мне не захочется ходить по коридорам Хогвартса. – Клоуны в значках это другая история, Гарри. Они просто завидуют, вот и всё. – Как можно такому завидовать вообще?! – воскликнул Поттер; в его голосе можно было различить истеричные нотки. – Что приводит нас к тому, что они – крайне недалёкие люди, – рассмеялась Уна, попытавшись разрядить обстановку. Гарри вяло улыбнулся и снова погрузился в свои невесёлые мысли. Они вдвоём шли вдоль кромки Чёрного озера. Корабль, на котором приплыли студенты Дурмстранга, чуть покачивался на слабых волнах. Вокруг них гуляли студенты, но все держали дистанцию и только изредка показывали пальцами в их сторону. Спасибо и на том. Осень в этом году казалась куда более мрачной чем в предыдущие три года, несмотря на то, что пора затяжных дождей ещё не наступила, а дементоров выдворили, как только общественности стало известно, что Сириус не в школе. Квиддича не будет, да ещё и он затесался в ряды чемпионов. – Обиднее всего, что и Рон туда же. Гарри отвернулся, будто заметив что-то интересное над озером, но по голосу Уна поняла, что он просто старается не расплакаться. Вот что тревожило его больше всего. – Им движет ровно то же самое, что и остальными. Странно, конечно, что он не верит тебе. Зависть и отсутствие логики делают ужасные вещи с людьми. Могу поспорить, что после первого испытания он поймёт, что был неправ, и прибежит мириться. А пока у тебя есть Гермиона, Хагрид. Я, в конце концов. Кстати, почему бы не прогуляться до Хагрида, ммм? Девушка развернула гриффиндорца в противоположную сторону, они энергичным шагом направились к лесничему. Её слова о Роне вселили надежду в подростка. Гремучая Ива издалека выглядела неправдоподобно миролюбивой; кажется, на её ветвях даже сидели несколько птичек. Урожай на тыквенных грядках лесничего поражал: плоды разрослись до невообразимых размеров. Если бы Золушка была ростом с гринготтского гоблина, то не пришлось бы увеличивать тыкву в размерах, чтобы превратить в карету. Через десять минут они уже втроём сидели на крыльце хижины. Хагрид налил им огромные кружки чая, предложил подсохший кекс и начал ругать организаторов Турнира на чём свет стоит. Своим ворчанием он выражал ту же поддержку, которая стояла и за рациональными, приправленными сарказмом, высказываниями Уны. Действительно, думал Гарри, друзья у него все же есть. Пусть Рон хоть до посинения игнорирует его!

***

«Дорогая Тонкс, профессор Грюм такой эксцентричный, прямо как ты и говорила. На занятиях показывал Непростительные, представляешь? Сразу видно, что он мракоборец: постоянно осматривается, как будто из-за каждого угла должен вот-вот выскочить Пожиратель или Сам-Знаешь-Кто. Иногда это немного слишком. Я, если честно, скучаю по урокам Люпина, хотя и Грюм тоже ничего преподает, в общем и целом. Студенты из других школ немного пообвыклись, теперь почти не спрашивают, как куда пройти. Наши девочки облизываются на парней из Дурмстранга и наоборот. Французы облизываются на всех подряд. Сдается мне, что в конце года будет много сопливых расставаний. Седрик – суперзвезда, но ведет себя почти как обычно. Гарри на каждом шагу говорят разные гадости. Но он молодец, не поддаётся на эти провокации дурацкие. Я вся в уроках, тут ничего нового, ахаха. Вчера видела, каким будет первое задание на Турнире, но ещё в начале учебного года Дамблдор предупредил меня, что узнает, если я кому-то расскажу. Поэтому язык за зубами. Как там твоё сверхсекретное задание? Или тебе пока тоже ничего нельзя говорить?

С приветом из Хогвартса, Уна»

***

Статьи из под пера Риты Скитер выходили в «Пророке» едва ли не каждый день. Неизвестно, кто решил, что именно она лучше всех подходит на роль одного из главных репортеров, обозревающих события Турнира. Но эта женщина будто попала в свою стихию: подлавливала и подростков и взрослых на каких-то мелочах и раздувала из этого нечто неправдоподобное. В основном это были любовные слухи о школьниках, ничем не подтвержденные. Те, о ком они были, в лучшем случае отзывались о журналистке в таких выражениях, от которых уши краснели и сворачивались в трубочку. Остальные же читали с интересом, либо ради того, чтобы посмеяться над богатой фантазией блондинки. Очень немногим льстило появление в качестве героя в её новом материале. Скитер писала ни о чём, но именно это было самым востребованным среди широкого круга читателей.

***

После сражения с хвосторогой давление на Гарри со стороны студентов ощутимо поубавилось. Рон тоже признал, что был в корне неправ, а Гарри не дурак, чтобы самоубиваться, бросая в Кубок своё имя. Разлад между друзьями прекратился в тот же вечер, когда Гарри заполучил золотое яйцо. С учебой у этих двоих было всё нормально; Гермиона хоть и ворчала, но очень редко отказывала им в помощи. Несколько раз они втроём ходили в Хогсмид на выходных, происходящее напоминало старые добрые (можно их так назвать?) предыдущие курсы, за исключением огромного количества новых студентов. Гермиона, однако, не теряла время зря и вовсю практиковала свой французский. Рон тоже не терял время – не упускал возможность поглазеть на шармбатонских девушек и их обтянутые голубым шелком фигуры. Все мысли Гарри же были о том, как разгадать загадку золотого яйца. А также о Сириусе, с которым он продолжал тайком разговаривать в гостиной Гриффиндора по ночам. Продолжала общение с беглецом и Уна. Несмотря на предостережения матери, ей нравилось разговаривать с Сириусом. Она была влюблена. Не безумно, но слегка бездумно и с вызовом: мужчина старше неё, если родители узнают, что было между ними летом... Мама, скорее всего, знает. Спасибо, что не заводит разговоры о предохранении и осмотрительности. Сейчас Сириус пытался убедить девушку рвануть куда-нибудь к теплому морю на зимних каникулах. Уна постоянно обещала подумать, но дальше обещаний не заходило. До каникул ещё далеко. Ей и так забот хватает. Для когтевранки этот учебный год стал долгожданным выдохом после прошедшего, когда она готовилась к СОВ. Сейчас она была озабочена только Зельеварением, Прорицаниями и Заклинаниями. Остальное само по себе давалось без особого труда и, если говорить начистоту, было не настолько интересно. Профессора не обращали внимания: им было достаточно высокой успеваемости, а энтузиастов и так хватало на каждом курсе. Выручай-Комната открылась девушке далеко не с первой попытки, но, обнаружив её, когтевранка стала приходить туда как минимум два раза в неделю. Как и предостерегала Скаа, всё двигалось очень медленно. Даже гораздо медленнее, чем ожидала Уна. Это выводило её из себя. Поначалу она злилась. Девушка впервые почувствовала себя бессильной. Пару недель она практиковалась каждый день, но даже это не сдвигало результат с мёртвой точки. Потом просто поняла, что всё будет идти так, как нужно, главное – не сдаваться. Она положила свои душевные силы на то, чтобы принять ситуацию. А ещё на руках у неё появились царапины – так она пыталась удерживать внимание на реальности. Когда Гермиона спросила её, откуда появились отметины, девушка сослалась на буйное растение из теплицы. По каким-то непонятным для неё самой причинам мисс Олливандер не готова была посвящать самую близкую подругу в эту часть её жизни. Именно поэтому она запаслась Заживляющим зельем, которым приходилось пользоваться каждый раз после визита в Выручай-Комнату. Кроме того, Уна Олливандер часто виделась с Флёр, с которой они были знакомы с летнего лагеря. Иногда француженка казалась её непростительно легкомысленной, но зато с ней было здорово поболтать о чём-то, не слишком напрягающем мозг: о путешествиях, моде, музыке. В компании чемпионки было несколько итальянок, поэтому Уна с радостью переходила на один из своих родных языков. Новая кровь в Хогвартсе однозначно была девушке по душе. Она даже сходила на пару свиданий со старшекурсником из Дурмстранга – так, ради интереса. Уна рассудила так: они с Сириусом не в отношениях, обязательств никаких друг перед другом не имеют. Студент Дурмстранга был красивым на её взгляд, а сидеть на скамейке в Хогсмиде, закутанной в его мантию, было более чем приятно. Но он был слишком неразговорчивым и постоянно хотел целоваться. Ладно, поцелуи – никакая не проблема, но вот замкнутость и явное отсутствие общих тем было для Уны явным препятствием для развития отношений. На следующее его предложение когтевранка ответила вежливым, но твёрдым отказом. Иногда в Большом Зале девушка, среди многих прочих, ловила на себе взгляд Драко Малфоя, но не придавала этому большого значения. Уну насмешил случай с превращением чистокровного сноба в хорька. А кого не насмешил? Да, трансфигурация с целью наказания была запрещена, но поступок профессора Грюма явно возвысил авторитет преподавателя в глазах многих учеников. После этого Малфой прикусил язык ненадолго. Для его компания издевательства над Поттером за годы учебы стали доброй традицией. С другой стороны, теперь Драко только бросал что-нибудь для затравки: развивали тему уже его верные прихлебаи. А сам мистер Малфой и мистер Нотт – аристократы слизеринского разлива – снисходительно улыбались, стоя где-то в сторонке. В ноябре, когда Хогвартс постепенно начали украшать к грядущему Рождеству, на одном из всегдашних внеурочных занятий профессор Снейп объявил Уне, что хотел бы, чтобы она участвовала через два года в Чемпионате по Зельям. Крайне сдержанным тоном преподаватель огласил список возможных опасностей, которые подстерегают участников. А также сравнил Чемпионат с Турниром, чем весьма недвусмысленно дал Уне понять, что мероприятие это не для сомневающихся в своих способностях. Уна согласилась тут же: она была уверена в себе и знала цену своим умениям. Снейп в ответ улыбнулся. Олливандер никому об этом не сказала. Что толку-то, всё равно не поверят. Родители были одновременно и озабочены, и рады, и напуганы, но поддержали дочь в этом решении. Слух разнёсся молниеносно, Уна принимала поздравления и похвалы от преподавателей и студентов и даже Рита Скитер посвятила ей по этому поводу статью. На удивление, там почти не было вранья: журналистка только приплела зачем-то свидание с тем дурмстранговцем. Сириус вышел на связь в тот же день, когда вышла заметка. Уне было забавно наблюдать, как он нелепо ревнует и злится в языках пламени, пытаясь не шуметь. В итоге недолгой эмоциональной беседы они остановились на том, что у них свободные отношения (если это вообще можно назвать отношениями). В декабре начались приготовления к Святочному Балу. Совы слетались с упакованными родственниками нарядами, школьный хор вовсю репетировал, студенты разбивались на пары. В записке, которую Морриган приложила к упаковке с платьем, не было ни намека на удивление по поводу партнера дочери по танцам. Самым главным развлечением стали для хогвартских учеников репетиции, на каждой из которых происходило что-то из разряда вон. О неловком танце Рона Уизли и профессора МакГонагалл постоянно отпускали шуточки, в том числе и братья-близнецы. А Пивз был только рад подхватить что-нибудь крайне обидное для адресата. Рон обижался, но тут можно было только смириться. Даже Джинни, младшенькая, подтрунивала над братом-невеждой. В воздухе витала свобода. Гермиона и Уна шептались прямо в библиотеке, рассказывая друг другу о своих платьях, за что получили строгий выговор от мадам Пинс. Они пока были единственными, кто знал о партнерах друг друга, что в некой мере тоже связывало их ещё ближе.