Последняя статья Риты Скитер

июнь 1995 Близнецы организовали игру в карты прямо на своей скамье, приспособив её под стол. Им не помешал ни гвалт вокруг, ни гневные взгляды матери. Ожидание затянулось, стало откровенно скучно сидеть на месте без дела. Последнее испытание Турнира оказалось самым незрелищным для зрителей, но для самих участников – не менее опасным, чем встреча с русалками и драконами. Уже успокоилась Флёр Делакур, не особо расстроившаяся тому, что сошла с дистанции. Виктора Крама отнесли в больничное крыло. А судьи и зрители ждали, когда же станет известно имя победителя. Некоторые студенты Дурмстранга и Шармбатона, раздосадованные проигрышем, разошлись кто куда. Близнецы Уизли мысленно потирали руки – они неплохо сегодня заработали на ставках. Студенты Хогвартса сдержанно ликовали: при любом раскладе победа уже за родной школой. Однако время шло, сумерки начинали сгущаться, а Седрик и Гарри, очевидно, до сих пор бродили по лабиринту. Преподаватели взмахами палочек зажгли факелы. Действительно сильно волновались только самые близкие чемпионов, поскольку всем было известно, что испытания Турнира могут затягиваться надолго. Мракоборцы патрулировали периметр. Уна махнула группе гриффиндорцев рукой, решив пересесть к Чжоу, которая заметно нервничала, переживая за любимого; и начала спускаться по лестнице арены. Подруга сидела несколькими рядами ниже, в компании их общего факультета. Шестикурсница успела сделать несколько шагов, когда перед её глазами возникла картина очередного видения. Глаза остекленели, всё происходило очень быстро. Уна застыла, боясь споткнуться. Видение закончилось быстро, но его суть дошла до мисс Олливандер с некоторой задержкой. Окружающий её мир замолк и замер. Осознав только что увиденное, Уна крепко зажала руками рот, надеясь, что её вопль потонет в общем шуме. Она побежала прямиком к директору, разговаривавшему с министром. Спустя полминуты взору Альбуса Дамблдора предстала бледная как призрак Уна Олливандер, которую трясло как в лихорадке. – Профессор, я должна Вам сказать кое-что. Срочно, – она еле контролировала себя. Без лишних вопросов директор подхватил когтевранку под руку, они стремглав спустились на газон и отошли немного дальше от трибун. Девушка сквозь слёзы рассказала, какой ужас только что предстал перед её глазами. Глаза директора расширились. – Что это они там обсуждают, Уна и Дамблдор? – спросил скучающий Рон, так вовремя обративший внимание на странный вид этих двоих. Взоры гриффиндорцев, услышавших этот вопрос, обратились к поляне перед лабиринтом. – Мерлин… Мисс Олливандер, это уже случилось или ещё нет? Словно отвечая на его вопрос, у входа в лабиринт появился с громким хлопком Гарри, обнимающий тело Седрика. Уна бросилась к другу, рухнула рядом, словно подкосились колени, и неловко обняла его, пытаясь оторвать от пуффендуйца. Оба содрогались в истерических рыданиях. Торжественно заиграл школьный оркестр. Толпа вокруг ликовала: никто ещё ничего не понял. Публика разразилась в овациях. – Нет! Нет! Он был там. Он вернулся! Он вернулся! – Я знаю, Гарри. Я знаю, – Уна точно так же была в шоке, по щекам текли слёзы. – Отпусти его, Гарри. Отпусти. Ты всё сделал правильно, Гарри. Отпусти. Кто-то завопил, правильно истолковав неподвижное тело Седрика, трибуны начали шуметь ещё сильнее, а затем притихли. Над Гарри теперь уже нависали директор, министр и преподаватели. По толпе пополз шёпот. Зрители не могли поверить в произошедшее. Сквозь толпу школьников прорвался Амос Диггори, который готовился поздравлять сына с победой какие-то минуты назад. Оторвать Гарри от тела удалось только профессору Дамблдору, который одним резким движением поставил подростка на ноги и передал на попечение Аластору Грюму. Тот, в свою очередь, повел подальше от эпицентра катастрофы. Мракоборцы оцепили трибуны, не давая людскому потоку хлынуть к поляне. Уна сидела в ногах у Седрика, наблюдая мир сквозь пелену слёз. Почему она так поздно увидела этот ужас? Наверное, что-то можно было сделать, если знать заранее!. Она зажимала рот ладонями, кусая их тыльные стороны. В голове всё перемешалось. Министр Фадж говорил что-то невразумительное о том, что надо скорее убрать тело. Профессор Стебль, которую редко кто видел без улыбки, схватилась за сердце, увидев безжизненные глаза одного из любимых учеников своего факультета. Декан Пуффендуя потеряла сознание и упала бы на землю, если бы не Хагрид, вовремя подхвативший её. Пришли какие-то люди, предположительно мракоборцы, положили Седрика на носилки и покрыли простыней. Мадам Помфри суетилась около родителей юноши, шептала им какие-то слова, не значащие в этот момент ничего, и успевала совать миссис Диггори, профессору Стебль и Уне под нос склянку с зельем, возвращавшим в сознание. Следующие пару дней прошли для шестикурсницы Олливандер как в тумане. Они не были особенно близки с Седриком, но его смерть потрясла девушку до глубины души. В ту ночь она не отправилась спать, следуя вместе с родителями Седрика за телом, которое на следующее утро в страшной спешке было похоронено на кладбище в Хогсмиде. Никаких экспертиз проведено не было, поэтому руки у Министерства были развязаны – они могли придумать любую причину. Так и было сделано: министр заявил о несчастном случае. Как же было удобно, что всё произошло в рамках Турнира! Когда Корнелиус Фадж стоял у свежевырытой могилы и приносил свои жалкие лживые соболезнования родителям, Уна не смогла скрыть своего отвращения. Она с вызовом посмотрела в глаза министра, а на лице её в этот момент была такая смесь брезгливости и злости, что взрослый мужчина поспешно отвел взгляд. До обеда ей удалось урвать несколько часов неспокойного сна в своей спальне. Проснувшись, девушка увидела, что Чжоу сидит около зеркала и рыдает. Она машинально, на автомате обняла подругу, хотя искренне сочувствовала ей. Просто внутри и так было предостаточно своих переживаний, а добавлять к ним ещё и чужую скорбь, пусть даже подруги, было равносильно самоубийству. Стерев с помощью заклинания следы отеков, появившихся из-за вчерашних и сегодняшних слёз, Уна сменила одежду и направилась прямиком в больничное крыло. Там было как-то слишком многолюдно. Поначалу мадам Помфри никак не хотела её пускать, настойчивым шёпотом заставляя девушку покинуть помещение. Но директор, даже не обернувшись, подал школьной медсестре знак, чтобы та разрешила посетительнице пройти дальше. У постели Гарри собрались Билл, Рон, миссис Уизли и Гермиона. Профессор Снейп что-то смешивал в высоком стеклянном стакане. Из-под железной койки высунулась черная лапа и настойчиво ткнула Уну в туфлю. Встретившись взглядом с Сириусом, когтевранка удивленно подняла брови. Всего лишь в двух шагах от них директор Хогвартса и министр на повышенных тонах вели разговор о душевном состоянии Барти Крауча-младшего и Гарри Поттера, который, на секундочку, лежал в двух шагах от них. Профессор МакГонагалл, поджав губы, неодобрительно смотрела на мужчин, миссис Уизли, несмотря на её почтение к этим двум персонам, была готова уже отправить их ругаться куда-то очень далеко, а мадам Помфри так и вовсе скрылась в кабинете, не желая смотреть на цирк, разыгравшийся в её вотчине. Гарри молча смотрел на перепалку, пока профессор Снейп вливал в него очередную дозу успокоительного зелья. Градус разговора ощутимо повышался. Уна вдруг резко развернулась, встряхнув рыжей копной. – Неужели у Вас, министр Фадж, не осталось ни капли совести и здравого смысла? Палата погрузилась в напряженную тишину, Молли тихонько ахнула. Лицо Северуса сделалось ещё бледнее обычного. – Юная леди, да что Вы себе позволяете! – Это Вы что себе позволяете, – тихо, но твёрдо отчеканила Уна Олливандер. – Как вы можете обвинять Гарри во лжи, когда сами компрометируете себя? Вы не приказали осмотреть тело Седрика, чтобы установить причину смерти. А знаете, почему? Потому что не нашли бы никакой причины, от Убивающего заклятия не остается следов, это всем известно. Вы привели к лже-Грюму дементора, фактически, сделав его овощем. Удобно, не правда ли? Теперь нет ни малейшей возможности допрашивать его на суде. А теперь пытаетесь выставить всех лжецами, а Седрика – жертвой несчастного случая! Опомнитесь, пока не поздно. – Позвольте-ка Ваше имя, – раскрасневшемуся Фаджу пришлось набрать ещё немного воздуха. – Вы ведь понимаете, к чему приводят необоснованные обвинения, выдвинутые высокопоставленному лицу? – Меня зовут Уна Редентина Олливандер и я собственными глазами видела смерть Седрика и возрождение Волан-де-Морта, – девушка сделал шаг вперёд, почти вплотную приблизившись к министру. – И пусть глаза мои ослепнут, язык – отсохнет, а руки никогда не смогут держать волшебную палочку, если мои обвинения в Ваш адрес не имеют никаких оснований! Mar sin a bheith é!* Уна смачно плюнула под ноги и растёрла слюну носком туфли. В глазах зрителей этой сцены она выглядела сейчас как одна из могущественных ведьм древности, которые могли проклинать одним только взглядом. Гром и молния девушку не поразили, конечно же, ровно как и слепота с немотой. А вот Фадж поспешно ретировался, оставив Гарри злосчастный выигрыш – тысячу галлеонов. Дверь за министром скрипуче хлопнула. – Тридцать очков Когтеврану, мисс Олливандер, – с теплотой в голосе произнесла Минерва МакГонагалл, положив руку на плечо девушки. – У Вас сердце льва. – Только как бы это не вышло боком твоей семье, милая… – Война, миссис Уизли, вот что выйдет боком, – мрачно отозвалась девушка, подойдя к тумбе с успокоительным зельем. – И не только моей, а каждой волшебной семье. Поэтому я не намерена терпеть самодурство министра, который замалчиванием только усугубляет положение.

***

– Сегодня мы понесли невосполнимую утрату. Седрик Диггори был, как вы знаете, исключительно трудолюбивым. Он был совестливым и честным и, что самое главное, он был верным, верным другом. Поэтому я считаю, что вы имеете право знать, как он погиб. Друзья, Седрик Диггори был убит лордом Волан-де-Мортом! Министерство магии не хотело, чтобы я вам это говорил. Но не сказать об этом, думаю, было бы оскорблением его памяти! Боль, которую мы чувствуем от этой ужасной утраты, напоминает мне и нам, что хотя мы все из разных стран и говорим на разных языках, наши сердца бьются как одно. В свете последних событий узы дружбы, завязавшиеся между нами в этом году, важны как никогда. Если мы будем об этом помнить, значит, Седрик Диггори погиб не напрасно. Если мы не забудем об этом, значит, сохраним в наших сердцах юношу, который был добрым и честным, смелым и верным до самого конца. *Да будет так!