Последняя статья Риты Скитер

осень 1995 Мисс Олливандер постучалась в дверь кабинета мадам Помфри. Та, поправив накрахмаленный передник, позвала посетительницу войти. Школьная медсестра тут же отметила бледность девочки и круги под глазами. – С чем же Вы пришли ко мне, милая? – озабоченно поинтересовалась женщина. – Видите ли, – глухо отозвалась ученица, закинув ногу на ногу. – Со мной что-то странное происходит. Я быстро устаю, тяжело стало концентрироваться на учёбе. И… Мне не смешно, если кто-то шутит. Даже братья Уизли. А они очень смешные. Раньше у меня никогда не было такого состояния. На лбу медсестры появилась глубокая продольная морщинка. – Вы не встречали дементора? – Нет, мадам, – горько усмехнулась рыжеволосая. – Я пробовала несколько зелий… Но они не помогли. Ни лучше не стало, ни хуже. Она протянула список микстур опробованных ей за эти недели; тонкие брови медсестры взлетели вверх. Уна сжала под столом кулаки. – Вы ведь прекрасно понимаете, что некоторое из этого – совсем не шутки для молодого организма? Ни грамма осуждения, только беспокойство. Почему она так боялась обратиться за помощью? Сейчас уже и не вспомнит. Девушка вдохнула; будто камень с души упал. – Поэтому и пришла к Вам. Зелёные глаза смотрели совсем серьёзно, как-то по-взрослому устало. Уна взялась поправлять манжеты рубашки, чтобы занять руки. Медсестра уже рефлексивно прикрепила к планшетке листок пергамента. – Сон ухудшился? Вас мучают кошмары? Сколько времени проводите в школе/на улице/за учебой/с друзьями? Как…? Уна послушно отвечала на все вопросы, не проявляя к ним ни малейшего интереса. И чем дальше, тем озабоченнее становилось выражение лица мадам Помфри. Она сняла маленькие кругляши очков и подслеповато взглянула в лицо ученице. – Боюсь, я должна Вас госпитализировать, моя девочка. А ещё – позвать директора Дамблдора, чтобы мы смогли решить, что же делать дальше. Давайте я осмотрю Вас, а потом Вы переоденетесь в пижаму. За ширму, пожалуйста. Девочка значительно потеряла в весе, отметила про себя мадам: ключицы и ребра сильно выделялись, талия истончилась. Кожа, обычно фарфорово-бледная, теперь будто потеряла какой-то внутренний свет и была очень холодной. Хотя бы рефлексы были в порядке. Мадам Помфри отправила домовика передать записку директору и помогла Уне одеться. Предыдущие шесть лет она появлялась здесь в качестве пациентки только с пустяковыми простудами. Девушке было как-то неловко ощущать такое количество заботы и беспокойства о своей персоне; она как-то привыкла к тому, что во время учебного года приходиться полагаться только на собственную поддержку. Когтевранка легла на койку, уставившись в высокий потолок – медсестра читать книгу запретила. К счастью, больше никаких пациентов не было, что спасало девушку от раздражающей болтовни. Удивительно, но в голове тоже стало пусто. Благословенное забвение… Долгожданное состояние длилось недолго: двери с грохотом распахнулись, в помещение влетел директор в сопровождении зельевара. Уна резко села на постели, голова чуть закружилась. Преподаватели заклинанием переместили стулья к койке девушки. Помфри выбежала из кабинета, поприветствовала мужчин и принялась излагать. Когтевранка безразлично, казалось, слушала информацию о себе. Дамблдор озабоченно поглаживал бороду, Снейп ни разу не шелохнулся. Когда предполагаемый диагноз был оглашён, зельевар заговорил первым: – Может ли такое состояние быть последствием высокой нагрузки? Мне теперь думается, что переусердствовал, дав столько дополнительных часов. – Совсем нет, профессор. Зелья мне никогда не были в тягость. – Как Вам кажется, Уна, – с расстановкой спросил Дамблдор. – Почему так случилось, что Вы лежите здесь и не видите красок в окружающем мире? Девушка испуганно переводила глаза с одного лица на другое. Успокойся, с ними можно быть откровенной. Нужно. – Мне начали сниться кошмары. Каждую ночь почти. Там все умирают, все-все. И Вы, профессор, и Вы тоже. И каждый раз по-разному. И Хогвартс горит. А во снах я часто вижу будущее, поэтому мне страшно. Я не могу понять, это действительно видение или моё разыгравшееся воображение? А снов не вижу, только когда сильно устаю, поэтому за день стараюсь загрузить себя так, чтобы засыпать на ходу к концу. – Это всё? – Дамблдор многозначительно уставился поверх очков-половинок. Девушка замялась. – Я не могу ходить на уроки Амбридж, меня воротит от неё. Но я не могу и отказаться от них. Несколько раз я пила кое-что, чтобы меня начинало тошнить или кровь шла носом. И организм, похоже привык, что что-то не так… Только теперь она не выпускает меня из аудитории, когда мне плохо. Это ужасно вдвойне. И я не говорю родителям, потому что им и так попало из-за меня от Министерства. Да и если хотела бы рассказать: почту сейчас контролируют. А друзьям и своих проблем хватает, да и их ведь тоже не радует ЗОТИ теперь… Она замолчала, а потом вскинулась: – Ведь это же всё глупости, правда? Ведь другие же справляются с тем, что происходит. А со мной что не так? – Всё с Вами так, – безжизненно отозвался Северус Снейп. Об истинных переживаниях, влившихся с мощью цунами в грудь черноволосого мужчины, было известно только ему самому. – Я согласен, Северус. Вы не могли бы посмотреть в своём арсенале, что может подойти для такого случая? Кроме того, конечно, что девочка уже попробовала. Брюнет коротко кивнул и стремительно покинул кабинет. Юная волшебница покосилась на старика. – Профессор, мне кажется иногда, что я схожу с ума. – Я тоже так думаю о себе время от времени. Поверьте, Вы – одна из самых здравомыслящих студенток в этой школе. Уна, неделька в Больничном крыле Вам всё же не повредит. Никаких занятий. А дальше посмотрим. – Хорошо. Только не говорите ничего никому, родителям особенно. И, прошу Вас, распорядитесь, чтобы ко мне никого не пускали. Я не хочу ни с кем общаться. Но сама сказать не могу.

***

Да, вот так. Она трусила признаться своим друзьям, что сейчас не хочет их видеть. Они, в свою очередь, не могли прорваться к Уне физически, но зато посылали ей записки каждый день. Она даже не смотрела, от кого: просто складывала в стопку на тумбочке. Ознакомится потом. Или нет. Сейчас она целыми днями то отсыпалась, то немного помогала медсестре с повседневными медицинскими хлопотами, то читала в своё удовольствие. Стопка посланий росла; пришлось смести всё в ящик тумбочки. Один раз сова принесла довольно странный, на первый взгляд, пышный букетик из гортензий и бегонии. Она знала наверняка, кем может быть отправитель. Уна с интересом принялась расшифровывать флористическое послание. Так, тринадцать стеблей – «Я тебя презираю». Рыжеволосая усмехнулась. Ещё бы. Гортензию часто посылают человеку, который разочаровал, обвиняя в безразличии и холодности. Но, вместе с тем, этот цветок также буквально кричит: «Вспомни обо мне». Бегония предостерегает, в частности, об опасности или зависти. Противоречивый персонаж, однако. Немного посомневавшись, девушка выбросила цветы в открытое окно аккурат во время тренировки слизеринской команды по квиддичу. Поделом. Она вдруг отметила, что чувствует что-то. Немного обиды, переросшей в злорадство. А ещё спасала музыка. Уна почти не расставалась с плеерами, время от времени меняя кассеты. Прохладные стены, не пропускающие вездесущий шум, очень полюбились когтевранке, как и спокойная обстановка, которую мадам Помфри ревностно оберегала. Дни тянулись долго, но это ощущение было девушке только на руку. Она могла по часу просто сидеть у окна и наблюдать за мельтешащими внизу студентами, ивой, впадающей в спячку, совами, которые то и дело кружили в воздухе. Правда, как только начинался квиддич, девушка возвращалась на кровать, задёргивая шторы. Вот прямо настолько не хотелось встречать никого из знакомых. Только вот недельное отшельничество с каждой секундой подходило к концу. Она аккуратно расчесала волосы, собранные до этого в низкий узел, сменила пижаму на форму и несколько боязливо вышла за двери Больничного крыла. То странное чувство, как когда возвращаешься в Хогвартс после долгих летних каникул. Будто появляешься тут впервые, не надеясь, что кто-то тебя знает или помнит. Её выписали перед обедом, поэтому, когда Большой зал стали заполнять ученики, Уна уже начинала трапезу, к концу которой весь Хогвартс знал, что она вернулась. Соученики по факультету радостно подсаживались к ней один за другим, поздравляя с выпиской. Суп сегодня казался необыкновенно наваристым. Девушка только успевала кивать и благодарить. Она только поднялась со скамейки, а через пару шагов её уже обнимала Гермиона, потом Гарри, потом Чжоу, потом близнецы… Она чувствовала столько тепла вокруг, что не смогла сдержать слёзы. Стольким людям она небезразлична. Она украдкой кинула взгляд на учительский стол – конечно же, Дамблдор следил. Следующей была большая перемена, но девушка, сославшись на большой перерыв в занятиях, поспешила в класс Трансфигурации. В одном из коридоров кто-то дотронулся до её плеча, Уна развернулась и увидела перед собой Драко Малфоя. Она невольно вздрогнула. Он выглядел осунувшимся, прядь почти белых волос небрежно свисала у лба. Вот уж с кем она не хотела увидеться как можно дольше. – Всех переобнимала в Большом зале. Не дожидаясь хоть какой-то реакции, Драко резко заключил девушку в объятия и на мгновение уткнулся в рыжую макушку носом. Дивный миг. Они чувствовали, что оба очень напряжены. Выйдя из ступора, Уна оттолкнула его: не хватало ещё, чтобы их кто-то увидел. Что это он выдумал вообще?! Драко покачал головой, словно ожидал от когтевранки именно такую реакцию. Девушка поправила мантию, сердито поджав губы. – Получила моё послание. Не вопрос, но констатация факта. Мимо промчалась стайка девчонок с четвёртого курса, радостно загалдевших при виде Малфоя. Уна закатила глаза. Эти непременно растреплют всей школе о том, что сейчас увидели. – Да, получила. Надеюсь, кто-нибудь подобрал их с травы. Когтевранка ядовито улыбнулась и примкнула к компании своего факультета, спешившей в гостиную.

***

Последующие дни по сравнению с добольничными действительно казались в чём-то более светлыми, наполненными хоть какими-то эмоциями. По совету Помфри Уна начала вести некое подобие дневника, в который каждый вечер записывала всё то хорошее, что произошло за день. Постепенно она перешла к тому, что просто описывала свой день так, каким он ей виделся. Девушка буквально выпихивала себя на встречу с друзьями, хотя часто не собиралась идти. Надо, надо, надо. Иначе опять провалишься в пустоту. С новыми силами вернулась к учёбе, нагоняя, а затем и опережая материал. Однако, начала строго ограничивать себя по времени, оставляя место для любимых книг и музыки. Записалась в хор, который забросила на третьем курсе. И даже вроде получалось. Внешне это была почти прежняя Уна, только волосы постепенно отрастали, а приятная пухлость так и не вернулась на щёки. Она старалась убеждать себя, что всё идёт неплохо. Но она очень страдала от невозможности общаться по переписке настолько свободно, как раньше. А писать общие избитые фразы она не видела смысла. Общение с домашними свелось к одному письму в неделю. О Сириусе она исподволь узнавала от Гарри; оказалось, что вездесущая троица встречалась с ним недалеко от Хогсмида. Опять он ничего не понял, рискует быть пойманным только так. Слизеринцы открыто терроризировали гриффиндорцев, иногда прилетало и ей тоже – как одной из близких друзей Гарри. Склоки, почти в девяноста процентах рискующие перерасти в драки, происходили чуть ли не каждый день. А это никак не способствовало расслаблению и приятной психологической обстановке. Напряжены были все. Только теперь защитников у Гарри стало больше: члены ОД мало-помалу учились давать отпор не только воображаемому, но и реальному врагу. Да и в страхе перед Амбридж и её поклонником Филчем обе стороны старались всё же, чтобы конфликт оставался незамеченным. В один из вечеров после очередного обмена грубостями с зелёно-серебряными Уна призналась себе, что всерьёз задумывается над тогдашним предложением Драко Малфоя. Она слабо себе представляла, как можно разыграть спектакль "я – девушка Малфоя" и не растерять при этом своих друзей. Если он действительно сдержит слово, жизнь для них – Гарри, Герм и прочих – станет куда легче. Ещё бы выяснить, что в его понимании означает «встречаться»… Не дав себе времени на сомнения, когтевранка послала сову, назначив слизеринцу встречу во время своего внеурочного занятия у Снейпа. Профессор всегда даёт задание, а потом уходит на час или больше. Успеют обсудить детали.

***

– Нет, вы это видели, видели? – Мариэтта импульсивно размахивала руками. – Наша Олливандер и Малфой! – И кто это видел, ммм? Почитательницы белобрысого, которые в каждой видят потенциальную соперницу. Близнецы всё ещё не были готовы поверить в этот странный слушок. Выручай-комната постепенно заполнялась народом, и каждый новоприбывший начинал беседу именно с этой сплетни. К прибытию виновницы помещение наполнилось жужжанием, резко смолкшим. Уна готовила себя к худшему, когда отправлялась на очередное собрание; ладони взмокли, а тело чуть подрагивало. – Так это правда? – Эрни, кто ж ещё. – Ты и Малфой? – Это тебя не касается, МакМиллан. – Это всех нас касается, – твёрдо заявил Гарри. Повисла театральная пауза. Девушка переводила взгляд с одного лица на другое. Она надолго запомнит эти лица подростков, бывших ей ещё пару мгновений назад друзьями. Неприятие. Предательница. – Уна, как ты вообще могла?! Это же… Это же не просто Слизерин, это чёртов Малфой! В голосе Гермионы звучала невероятного размаха обида и боль. Лучшая подруга, и выкинула такое. Понимаю, милая. А что я ещё могу поделать? Это и для тебя, в том числе. Прости. – Видимо, мне лучше уйти. Удачи вам, ребят. На бледном лице дёрнулась улыбка, девушка поспешила покинуть комнату, пока рыдания не прорвались наружу. Дрожь теперь била её так, будто девушка не первый день боролась с лихорадкой. Она бежала по коридору, не разбирая дороги. Вот как глупо теряют друзей. Они даже не знают, что всё это ради них. Чёрт. Что натворила-то?! Зачем? Ноги сами вывели её к теплицам, которые по вечерам пустовали. Надёжное укрытие. Она села прямо на дощатый пол и дала волю чувствам. – Я знала, я знала, я знала… Знала, что так и будет. И зачем? Ну, зачем, Уна?! Девушка разговаривала сама с собой, содрогаясь от рыданий. Вскоре мантия промокла в том месте, которым она вытирала лицо. Слава Мерлину, поблизости сейчас не должно быть никого: вечер, занятия закончились. А сами теплицы стоят на отшибе. Вдруг она услышала какой-то шум. Мыши? Ну что ж такое, то! – Что ты здесь забыл, чёрт возьми? – зло полетели слова в сторону двери, а потом девушка истерически расхохоталась. – Тут зрителей нет, проваливай. – Твой вой слышен на всю округу. Девушка обиженно закусила губу, чувствуя новую волну слёз. Он подошёл и сел рядом. Когтевранка отодвинулась в сторону. Рыдать в присутствии Малфоя – худший сценарий, которым мог закончиться вечер. – Полагаю, твоим щеночкам не понравились последние новости? Он выглядел всерьёз заинтересованным, искорки азарта прыгали по стальной радужке. Так и хочется ударить изо всех сил. – Я уже сорок раз пожалела, что согласилась. Так что, пожалуйста, заткнись. – А я предупреждал, что друзья у тебя того… Крысы корабельные. Чуть что, сразу… – Ты думаешь, что твои слова помогают? Или, наоборот, пришёл ещё побольнее сделать, ммм? – Я искал тебя, чтобы передать, что я поговорил со своими, и твоим друзьям – если они ещё друзья – теперь не будет от нас прилетать. Вот и всё. Парень выглядел максимально довольным собой и контролирующим ситуацию. Рыжеволосая горько усмехнулась: он отлично подбирает слова. Если они ещё друзья. – Вау. Ты и правда выполнил свою часть договора, так что ли? Когда-нибудь перестанешь сомневаться, нет? Он устало опустил голову на ладонь. – Нам обязательно вот так обмениваться колкостями всё время? – Я не знаю, ты начинаешь постоянно. – Ой, правда? А не ты ли меня послала сейчас, едва заметив в дверях? Девушка снова обиженно отвернулась. Сейчас она была не в том настроении, чтобы признавать его правоту. Драко плюс-минус понимал, что на душе у неё скребутся кошки. Отличный момент. Вдруг она ощутила руку на своей талии. И его парфюм, очень-очень близко. – Если тебя это утешит, мои друзья не в восторге тоже. Особенно Пэнси. – Да мне пофиг вообще. Мы с тобой договорились насчёт следующего раза, я пойду… Он силой не дал ей подняться. – Я же тебе говорил, что для меня это всё по правде. Я не хочу, чтобы ты плакала. Парень тыльной стороной ладони начал вытирать слёзы. Она отмалчивалась. Блондин осторожно пододвинулся ближе, дотрагиваясь губами до щеки; девушка вздрогнула и уткнулась в его плечо, сжав мантию в горсть. Задержала дыхание. Вроде не смертельно. – Я сейчас слабо понимаю, что происходит. Мне нужно немного времени. – Только не затягивай сильно. Она поднялась на ноги. Девушка, заметив, что Малфой собрался проводить её, остановила его жестом. На сегодня достаточно. В голове крутился миллион мыслей. Как отреагируют родители. Грядущая ярость Сириуса. Как начнут вести себя друзья. Про себя она начала репетировать рассказ о том, как же так вышло.